Воспоминания о Дегилёвке 5 часть

Но, а в следующий день, бабушка вспоминала себя, маленькую, и Катюшка слушала её рассказ о Дегилёвке. Бабушка тихо говорила,
 - Я помню себя с трёх-четырёх лет. Мы всегда ходили босиком и играли в пыли. Помню, даже, ту тёплую пыль, мы делали из неё чашечки, приносили воду из ручья, которая текла рядом.  Набирали воду ртом, лёжа на берегу, на животе. Мы несли эту воду в кучки пыли, собранные нами прежде. А, если кто насмешит, мы смеялись, и вода выпрыскивалась изо рта. Ходили всегда босиком, так как обуви у нас не было. На ногах у нас, как помню, всегда были «цыпки». Их мама мазала маслом, и нам было больно. Но, мы, всё равно, бегали босиком по обширным лугам и болотам. Болотца, тоже летом были тёплые и приятные.  А весной, бегали по проталинкам,и ели, освободившейся, из-под снега траву. Бегали мы без присмотра, и ничего не боялись. Но, слава Богу,  Господь всех нас сохранил!
- Нас, у мамы и папы, тогда было, только пятеро детей, - рассказывала бабушка дальше, - а потом ещё родились четверо.  Старшие дети смотрели за младшими.  Но мы, близнецы, были третьими. И когда  мы были маленькими, никакой ответственности у нас, с тётей Верой, не было. Но, когда после нас, мама родила ещё пятерых, и мы были их няньками. А твой дядя Лёша, родился уже в Николаевке, когда нам, с Верой, было по четырнадцать лет.
 В Дегилёвке было хорошо,-вздохнула бабушка,- и я помню всё, как будто это было вчера, хотя прошло с тех пор больше семидесяти пяти лет.
- Вот, мы втроём, - вспоминала бабушка, улыбаясь, как будто это было вчера и она видела это . И перед глазами Катюшки тоже вырисовавалась картина, как трое маленьких девочек месят грязь, в болотце голыми ножками,
- Это болотце было рядом с нашим домом, - тихо продолжала вспоминать бабушка. - Мы с твоей тётей Верой, которая уже теперь старенькая, и Сонька наша подружка, - были очень дружны и всегда были вместе. А, потом, когда уже стали большенькими, любили играть «в лапту»…
- А как в него играют? – перебила Катюшка.
- Мы выстраивались в очередь и били по мячу, а другие ловили его. Кто тот мячик поймает, становился в очередь, бить по мячу. А кто-то из игроков подавал мяч. Была это очень интересная игра. Мы бегали по полянке, по травке босиком, за мячиком, и не замечали время. Если мама позовёт нас кушать, мы бежали домой, хватали кусок хлеба, и на ходу ели его, чтобы побежать снова играть.
- А теперь, вы, - говорила бабушка, глядя Катюшке в глаза, - всё в интернете сидите, и почти, не двигайтесь. Все болезни от этого «бездвижения». А мы бегали…всегда были в движении…
Это бабушка уже прошептала и засопела. Катюшка вымыла посуду и ушла.

   И на следующий день, Катюшка снова слушала бабушку. Та вспоминала, а Катюшка живо представляла маленькую дегилёвскую девчонку с подружками, и немного завидовала им; таким свободным. Перед глазами Катюшки возникали  счастливые девочки, которые могли свободно делать всё, что они хотели. А бабушка рассказывала дальше,
- У нас текла речка «Пиксаур», и на её берегу мы часто играли. Лепили из глины; игрушечную посудку, или же человечков. Там на крутых берегах Пиксаура,  где было много красной глины, у меня и возродилась мечта; стать скульптором. Потому что, мы, будучи в Саранске, увидели много скульптур, в галереи Степана Эрьзи. Но это было потом, когда мы были уже большенькими. А тогда, когда были совсем маленькими, мы любили бегать к Пиксауру, по обширному лугу, за нашим домом.  Мы бегали по мягкой травке босиком, и я, будто, и сейчас ощущаю это. Там, в Пиксауре, мы, голыми ручонками, ловили карасей и пескарей под камнями. Мама варила, после, нам уху из этой рыбки, бабушка говорила останавливаясь и задыхаясь, - А плавать мы научились в пять лет, и, поэтому, мама не боялась, что мы утонем в Пиксауре.
- Как вы научились в пять лет? Я научилась в восемь лет, в бассейне, - сказала Катюша, а вы научились так рано в речке, холодной воде?
- У нас, тогда не было бассейнов. Нас, маленьких девочек, старшие девочки бросали в воду; если хочешь жить, то выплавишь.
- Но это же жестоко. А, если не выплавишь, то, … вы могли бы утонуть!
- Нет, у нас никто не утонул, потому что старшие следили за младшими. А потом уж, когда научились плавать, могли прыгать с высокого берега в воду, и купаться до посинения.
 Бабушка вспоминала, а Катя представляла, как девочки гурьбой с коробами, бидончиками и кружками шли в лес рано утром, когда гонят стадо. Они шли в лес по ягоду.  Как девочки там, в лесу набирали полные посуды земляники, которая там была «видимо-не-видимо». Как бабушка с сестрёнками приносили землянику домой, и мама делала целые миски земляники с молоком. Катя будто видела, те полные бочки с грибами, которые носили девочки из леса. А ещё она видела на деревьях орехи, и как бабушка с сестрёнками собирали и носили их мешками. Потом она представляла, как они,  бабушка маленькая с сестрёнками и братишками, с мамой и папой сидят за большим столом и «лузгают»  орехи.
 Бабушка рассказывала,  что она помнила себя маленькую и зимой. И то, как они любили кататься с горы на больших санях, которые по-эрзянски называли «нурдо». Она рассказывала: «У нас были одни валенки на всех, и мы по очереди ходили в них на улицу, остальные сидели на печке или наблюдали в окно, как катаются другие, и комментировали. Если кто-то падал с саней, все смеялись».
- А ещё, - рассказывала дальше бабушка, - я помню, как однажды взрослые с ружьями гоняли волков, которых много было в деревне. Я была тогда лет шести, но мы с девчонками не испугались, а пошли к лесу, где взрослые  иногда стреляли в волков. Я помню, что окраина леса была зацеплена верёвкой с красными тряпочками. Я видела серого, разъяренного волка. У него была открытая пасть и страшные зубы. Он, видимо, был матёрый волк, потому что сумел убежать. А ещё, - увлекшись своими воспоминаниями, она рассказывала слабым голосом,  - помню, как зимой мы, катались на ледянках с горы далеко-далеко. А ледянки изготавливали мы сами из коровьего  свежего навоза.  У нас не было купленных санок и ледянок, но мы, всё равно, хорошо катались, и нам было весело. Ещё я помню деревенскую свадьбу,- рассказывала дальше бабушка, -  ох, как было весело. Праздновали всей деревней. А тогда в Дегилёвке было много семей, это теперь там всего 230 человек, а в мою бытность было не менее 1000 человек. Так вот, - рассказывала она дальше, - все были нарядные, одеты в эрзянские национальные костюмы. Костюмы были очень нарядные; вышитые чёрным бисером по красной кайме, а сами платья белые и в поясе застёгнуты тоже украшенные чёрным бисером пулаями.  На парнях; вышитые рубашки, на белом фоне была вышивка красная с чёрным бисером.  На картузах, у всех мужчин и парней, красные кисточки, вспоминала бабушка, и рассказывала тихо, задыхаясь и останавливаясь.
- Вот привозят невесту, на одном из десяти саней запряженных в нарядных коней с колокольчиками на дуге. Невеста нарядная одаривает всех родных жениха, а потом, все идут в избу. Там кушают, пьют самогон и пляшут с частушками, под гармошку. Как было весело! Это уже она прошептала, улыбаясь, как будто она видела то, снова. И бабушка задремала.
 Катюшка закрыла дверь и ушла. Она шла домой и думала: вот  и без телевизоров и компьютеров было весело, а нам скучно, и, почему-то грустно, хотя у нас всё есть для веселья...