Roasted shit

Работал я тогда орнитологом в одном московском институте. В 90-х годах к нам приехала группа ученых орнитологов из США. Областью их научных интересов были редкие пернатые хищники, обитающие в горах Копетдага, что в Туркмении. Наш директор мне объяснил, что если я родом оттуда, то и сопровождать их придется мне, как аборигену этих мест, тем более и в Америку ездил по обмену опытом, то есть английский знаю.

Поначалу всё складывалось хорошо. Прилетели в Ашхабад, затем добрались до Копетдагского заповедника. Нас там хорошо встретили, американцы выполнили свою научную программу, произведя отлов и кольцевание птиц, сделав многочисленные фотографии беркута, черного грифа, сипа белоголового. Все были довольны, экспедиция прошла успешно, пора было ехать домой.

Привезли нас коллеги из заповедника на остановку автобуса. Выгрузились, сидим ждём транспорта. И приспичило тогда ихнему американскому руководителю группы в туалет. И нет, чтобы в кустики, хотя какие там в пустыне кустики, а тогда просто, как все россияне за туалет, а он именно внутри захотел дела сделать. Как я не пытался его отговорить от этого рискованного поступка – не смог. Мой английский был не в состоянии объяснить специфичность общественного азиатского туалета. Туалет в Туркмении в те годы представлял из себя бетонное стандартное сооружение, а внутри в полу такие узкие щели – бойницы для особо метких посетителей. С нарастающей тревогой жду его выхода. Что-то он там задерживается. Ну, думаю, особенности физиологии или гигиены, хотя какая там гигиена – сделал дело, выходи побыстрее, чтобы не задохнуться. Постепенно волнение начало переходить в тревогу, а когда он появился, видя его лицо, моя тревога переросла в ужас.
Он медленно приближался к нам, что-то бормоча и разводя руками.  Группа бросилась навстречу. По его словам, стало понятно, что его бумажник со всеми билетами, деньгами и документами провалился в эту амбразуру, потому что лежал в заднем кармане джинсов. Странное дело, иногда в эту амбразуру с первого раза попасть довольно трудно, а вот бумажник утопить легко.

Группа собралась на экстренное совещание. Билеты на самолёт были заранее куплены, и времени оставалось мало. Но если всё утеряно, то группа на долгое время задержится в Туркмении без денег и документов. Все взоры оказались прикованы ко мне. Мыслей на тот момент у меня было мало и все до одной нереальные. Но начальник настаивал, что мол надо организовать поиск документов. В дерьме. Но не нырять же мне туда? Тем более в эту щель я никак не пролезал, несмотря на свою природную худощавость, а ещё глубина. Вот пусть сам и ныряет. А он кричит, настаивает. Оставалось одно – найти ассенизаторскую машину или говновозку по-нашему.

Я пошёл искать говновозку в ближайший посёлок с шансами ноль к одному, понимая, что если я не найду, то американцы во всём обвинят меня. Что не предусмотрел, не предупредил, туалет нормальный не обеспечил, что в конце концов бумажник тот специально их начальнику в задний карман сунул. Найдя сельсовет объяснил в администрации ситуацию, что мол американцы, не знали особенностей и традиций. Они, с трудом сдерживая смех, с традиционной азиатской сдержанностью и гостеприимством обежали помочь. И действительно, о чудо, через какое-то время, после телефонных переговоров, говновозка нашлась.
 
Приехав на стоянку, группа встретила меня как Авраама Линкольна. Мы отсосали всё содержимое туалета и отъехав вылили это самое дерьмо на открытое пространство. Запах окутал пустыню. «Looking for» – скомандовал я и вся группа побрела по жиже искать злополучный бумажник. В результате тщательного изучения содержимого туалета, научной наблюдательности, ко всеобщей радости, бумажник был найден. Но после долгого нахождения в пучинах дерьма, он пропитался этим веществом. Мы разложили доллары, билеты и документы сушиться на жарком туркменском солнце, но начальнику группы вдруг пришла в голову гениальная идея – для ускорения процесса прогладить это всё утюгом. И ситуацию усложняло то, что отмыть водой было категорически нельзя, иначе доллары порозовеют и будут «отмытыми» и неплатёжеспособными, а с билетов стерта краска. Я пошёл обратно в администрацию, объяснил ситуацию, и нам выделили утюг и отдельную комнату. Оказалось, не зря. В течение процесса глаженья, комната начала пропитываться запахом жареного дерьма. До этого я такого запаха не знал, но теперь я угадаю его сразу. Постепенно мы привыкли, но сами пропитались им и перестали замечать. Заметили это позже в автобусе, когда вокруг нашей группы пассажиры образовали пустое пространство.
В Ашхабаде наша группа поехала зачем-то в консульство. Видно были сомнения в качестве билетов и долларов. Охранник взявший предъявленные паспорта повёл носом и сказал: – «Roasted shit, really» – он видимо откуда-то знал этот запах. Руководитель группы объяснил, как мог случившееся. Охранник, подозрительно посмотрев, все-таки пропустил. В консульстве чиновник долго смотрел на разложенные документы, опасаясь до них дотронуться, пока слушал наши объяснения. Потом произнес вопросительно «Grilled shit, right?». Я опять подумал – а откуда он-то знает, может пробовал? И добила меня женщина-охранник на таможне в аэропорту, которая после предъявления документов вдруг спросила меня на русском: – «Почему от ваших туристов пахнет жареным дерьмом?» Что я мог ей ответить, кроме понимающей улыбки – мол иностранцы, странные привычки, национальные особенности.