Глава 2

     Анна Андреевна родилась 23 (11) июня 1889 года в дачной местности Большой Фонтан под Одессой в семье дворянина, отставного инженера-механика флота, капитана второго ранга Андрея Антоновича Горенко и Инны Эразмовны Стоговой, урождённой Мотовиловой, происходящей из старого дворянского рода. По материнской линии А. Ахматова состояла в отдаленном родстве с Анной Буниной, которую называла первой русской поэтессой. Среди братьев и сестёр она была среднею: младше Инны и Андрея, старше Ирины, Ии и Виктора. Спустя год семья переехала в Павловск, а вскоре перебралась в Царское село, где Анна Горенко поступает в Мариинскую гимназию. В Царском селе четырнадцатилетней девочкой Аня познакомилась со своим будущим мужем – Николаем Гумилёвым, там же написала своё первое стихотворение – ей было в ту пору одиннадцать лет. Она с удовольствием читала сначала Державина и
Некрасова, потом Пушкина, Лермонтова. Им на смену пришли Баратынский, Жуковский, Тютчев, а за ними уже Брюсов и Блок. Из иностранных поэтов в юности её притягивали Бодлер и Верлен – вполне в духе того времени. Интересовалась Достоевским. Позднее своим учителем считала И. Анненского. Аня писала свои стихи, которых к восемнадцати годам набралось уже около двухсот. Сохранилось их лишь несколько.
     В 1905 году, после развода родителей, мать с детьми переселились в Крым – у детей был туберкулёз, унесший жизнь всех Аниных сестёр. Заканчивала гимназический курс Аня в Киеве, где жила у родственников, а спустя год там же в Киеве поступила на юридический факультет Высших женских курсов, где изучала историю права и латынь (впоследствии знание латинского языка поможет ей научиться читать по-итальянски и по-английски). Но в юриспруденции Анна разочаровалась и позднее, переехав в Петербург, посещала Высшие историко-литературные курсы Н. П. Раева.
     К этому времени Анна Андреевна тяжело переживала безответную любовь к Владимиру Голенищеву-Кутузову, тогда – студенту Петербургского университета. А Николай Гумилёв – тот самый, с которым она познакомилась в Царском селе в рождественский сочельник 1903 года, ставший уже заметной фигурой в петербургских литературных кругах, – с присущей ему настойчивостью, три года безуспешно добивается её любви. Неожиданно для всех, в 1909 году Аня согласилась на его очередное предложение, и 25 апреля 1910 года в Киеве, в церкви Никольской Слободки, Анна Горенко и Николай Гумилёв обвенчались. После этого молодожёны
отправились в свадебное путешествие в Париж. И там, в Париже, Анна Андреевна познакомится с начинающим художником по имени Амедео. Вернувшись в Россию, она будет с ним переписываться и через год приедет к нему во Францию, на долгие три месяца, теперь уже без мужа.
     Пройдёт девять лет, и 24 января 1920 года в Париже, добитый кокаином, алкоголем и туберкулёзом умрёт нищий, непризнанный, тридцатипятилетний художник. В день похорон его жена (она была на девятом месяце беременности) выбросится из окна. Потом к бесславному при жизни художнику придёт посмертное мировое признание, его картины будут продаваться за баснословные суммы. В список лучших художников эпохи впишут его имя – Амедео Модильяни.
     После Модильяни у жены Гумилёва будут и другие романы – с Николаем Недоброво, Борисом Анрепом, Артуром Лурье, Валентином Зубовым…
     Вот и думаешь – так ли уж искренни постоянные религиозные мотивы в её стихах и насколько обосновано восхищение достигнутыми ею высотами христианской морали.
     Странно: женщина венчается в церкви (венчается, а не расписывается в ЗАГСе!), обещает Богу любить своего мужа и быть ему верной до конца дней своих, потом тут же, в разгаре медового месяца, заводит знакомство с Модильяни, затем едет к нему в Париж, а потом заводит новый роман, теперь с Недоброво, клянется ему в любви в том же Киеве, где и Гумилёву, и не в ЗАГСе, а в храме Святой Софии!

И женщина эта пишет :

И в Киевском храме Премудрости Бога,
Припав к солее, я тебе поклялась,
Что будет моею твоя дорога,
Где бы она ни вилась...

Ахматоведы знают, что в одном из поздних автографов есть посвящение Недоброво – Н. В. Н.
     Между прочим, М. Лозинский, помогавший Ахматовой подготовить к печати сборник "Белая стая", в июне 1917 года написал в типографию записку с просьбой изъять это стихотворение из сборника, заменив его другим – "Ещё весна таинственная млела".
     В 1915 году у Анны Андреевны случился роман с Борисом Анрепом. А перед этим был эпизод, рассказанный Г. Козловской в записях В. Дувакина: "Могу так, а propos, в связи с Гумилёвым вспомнить очень смешной эпизод. Она рассказала, что когда он уехал в Африку, то... ей неизвестно было, когда он вернётся. И вот однажды Анна Андреевна на рассвете возвращается в Царское Село из Петербурга. Она ещё жила в доме там с родителями, и отец там тоже её был. И вот она входит и видит внизу, в вестибюле, стоят чемоданы Гумилёва. А папа спускается вниз по лестнице. Она подымается вверх, и папа, проходя, сказал: "Вот так вот вы, женщины, и попадаетесь". Она на рассвете вернулась домой. Ну, уж не знаю, какова была встреча, она не рассказывала.
     В. Д. Это когда они были женаты уже?
     Г. К. Да-да. Он вернулся из Африки неожиданно, вот когда он писал все свои экзотические стихи" (3).
     Этот же эпизод со слов Анны Андреевны пересказывает и её литературный секретарь А. Найман (54).
     С. Коваленко: "Ахматова, по единодушному признанию женщин, в большей или в меньшей мере задетых вниманием к ней близких им мужчин, была "разлучницей" и "изменницей". Многолетняя американская подруга Артура Лурье – Ирэна Грем, питавшая к Ахматовой неистребимую ненависть за его обожествление "Анны", видела в ней "кукушку, разоряющую чужие гнезда". Эту точку зрения разделяла и супруга Недоброво Любовь Александровна" (41). Анна Андреевна с такой оценкой не спорила, скорее даже соглашалась:

Мне зрительницей быть не удавалось,
И почему-то я всегда вклинялась
В запретнейшие зоны естества.
Целительница нежного недуга,
Чужих мужей вернейшая подруга
И многих безутешная вдова.

     А спустя десятилетия, уже в преклонном возрасте, она озадачит нас неожиданным эпитетом:

...и умирать в сознаньи ГОРДЕЛИВОМ
(выделено мной – Б. П.)
Что жертв своих не ведаешь числа,
Что никого не сделала счастливым,
Но незабвенною для всех была.

     Теперь о христианской доброте и прощении. Далеко не ко всем проявляла Анна Андреевна эти замечательные свойства. Приписывались же они так часто, что многими воспринимались на подсознательном уровне как аксиома.
     В. Ардов, один из предводителей секты ахматовского мифотворчества: "Ахматова была как бы святая, то есть она не обладала никакими пороками, была необыкновенно добра, она была очень верующая. Главное, что она чтила христианскую этику" (3). П. Лукницкий: "АА никогда, ни разу не сказала ни об одном человеке дурно или зло. АА проникнута симпатией даже к самым неприятным ей людям..." (50). И я снова в недоумении – почему бы не признать: Анна Андреевна была, как и мы с вами, не хрестоматийным, а живым человеком, со всеми своими достоинствами и недостатками ?! И, случалось, говорила о разных людях, не слишком заботясь о "христианской этике".
     "Мемуары Георгия Иванова она называет "смрадными", а его самого "неграмотным и бездельным хулиганом", оболгавшим весь "Серебряный век"; писания Маяковского характеризует как "маразматический бред", а Анну Гумилёву, Веру Неведомскую и Ирину Одоевцеву именует просто "дементными старухами"" (75). "Маяковский за всю жизнь не взял в руки ни одной книги, потом вдруг прочёл "Преступление и наказание": чем это кончилось, вы знаете..." (54). М. Вольпин: "...она ненавидела Бунина. Слово "Бунин" при ней нельзя было говорить. И когда я, забыв однажды, при ней процитировал: "Хорошо бы собаку купить" – ей-богу, это могло кончиться ссорой" (3).
     Л. Чуковская об отношении Ахматовой к Антону Павловичу: "Чехов всегда всю жизнь изображал художников бездельниками. ...невольно шёл навстречу вкусам своих читателей – фельдшериц, учительниц..." (76).
     О М. Кузмине, оказавшему, кстати, заметное влияние на её творчество: "Может, Кузмина и чтят свои педерасты..." (54).
     О М. Цветаевой: "Марину на три версты нельзя подпускать к Пушкину, она в нём не смыслит ни звука" (76).
     Ахматова не скрывала: "Я всегда ненавидела жён великих людей..." (76). Это правда. Анна Андреевна ненавидела жену Блока – Любовь Дмитриевну Менделееву, жену Пастернака – Зинаиду Николаевну, многих других, но в особенности – жену Пушкина Наталью Гончарову.
     С. Коваленко: "Ахматова не только обладала необыкновенной памятью, но нередко бывала несправедливо злопамятной. Не умела и не хотела прощать. В ряд ненавидимых и непрощённых входила и ни в чем не повинная ни перед ней, ни перед Недоброво Любовь Александровна Ольхина" (жена Н. Недоброво – Б. П.) (14). Список "ненавидимых и непрощённых" можно значительно расширить, включив в него В. Гаршина, К. Чуковского и многих других.
     Вдова О. Мандельштама – Надежда Яковлевна Мандельштам, зная эти и многие другие обстоятельства, сомневалась в религиозности Анны Андреевны: "Надю раздражало, что Анна Андреевна крестится на каждую церковь. Ей казалось это демонстрацией" (26).
     На самом деле – была ли Анна Ахматова глубоко религиозным человеком, поднявшимся до небывалых высот в таланте христианского прощения и в христианской этике, или эти её качества сильно преувеличены? Напомню: я не собираюсь судить – хорошая она или плохая. Просто пытаюсь понять: её прославленное христианство – миф или реальность?