Глава 10. Как поссорились и помирились Аня и Петя

Это случилось примерно четыре месяца назад….

Я шла в школу одна: Митя ушел раньше. На сердце было тяжело. Папа, которого в который раз отправили на границу, не писал нам с мамой уже две недели. Сперва письма были частыми, потом стали приходить реже… И вот совсем пропали.

Я не находила себе места, по нескольку раз в день подбегала к окну: не идет ли почтальон с письмом от папы?

Почтальона не было. Мама тоже волновалась, но пыталась скрыть это, видя мое отчаяние.

-Не нервничай, Анюта,  - успокаивала она меня. - Может, папа так занят, что даже времени написать нам нет. Вернется - все сама услышишь, а не в письмах прочтешь.

-Раньше было время написать, а теперь не стало?

Я вырывалась из ласковых маминых рук и убегала в комнату. Там кидалась на кровать и прятала лицо в подушке, глотая слезы. По ночам я слышала, как тихонько, чуть слышно, плачет мама.  Но подойти к ней не смела: она, как и я, не любила. чтобы ее утешали, гладили по головке и жалели.

...С хмурым, пасмурным настроением я сидела в классе, на вопросы учителя отвечала невпопад. Получила тройку за неправильный ответ на уроке математики, отмахивалась от расспросов Вали Степановой.

В тот день я и Коля Одинцов были дежурными по классу. Когда прозвенел звонок, ребята выскочили из-за парт и устремились в коридор. Остались только мы и Петя Русаков. Ему на уроке русского тоже не повезло: он схлопотал двойку. И теперь он сидел за партой нахмуренный, тихий.

-Петя, выйди из класса. Надо проветрить, я открою окно, - обратилась я к мальчику. Но Русаков будто бы не слышал меня.

-Русаков, ау! Выходи из класса!

-Не уйду, - буркнул Петя. - Открывайте, проветривайте. Я потерплю.

-Нельзя так делать. - Я уже начала терять терпение. - Петя, я тебя в последний раз прошу: выйди в коридор. Иначе…

-А что, что иначе??? - Петя внезапно вскочил. - Что ты лезешь, что пристала? Отец научил, да? Прицепилась, как собака! Овчарка, гав-гав!

В следующую секунду он поперхнулся и отскочил от меня: я залепила ему сильную пощечину.

-Еще раз, - прошипела я, схватив его за воротник куртки, - Еще раз такое про моего отца скажешь, я тебя живьем закопаю! Понял меня?

-Аня. ты что? - Меня удержал Коля Одинцов. - Перестань, Аня!

Петя растолкал нас и бросился в коридор.

-Жаловаться побежал, - я презрительно поглядела ему вслед. - Щенок…

Коля, бледный как мел, испуганно глядел на меня. Он ни разу не видел, чтобы я, спокойная и покладистая, так на кого-то набрасывалась.

-Что стоишь? Тряпку дай.

Одинцов протянул мне тряпку и тоже умчался прочь. Я подошла к доске и стала яростно стирать с нее меловые надписи. Внутри все кипело от гнева и боли. Больно было за отца, который не писал, больно за маму, плачущую в подушку…

После уроков я быстро собрала книги и, не попрощавшись ни с кем, ушла.

… Мама уже ушла в редакцию газеты. Я нехотя поела и легла на кровать. Со стены на меня смотрел папа. Точнее, он смотрел на меня с черно-белой фотографии. Сейчас мне чудилось, что в его серых глазах застыл укор.

“-Папа, прости меня!” - мысленно крикнула я, обращаясь к фотографии. “- Я просто не могла по-другому!”

Скрипнула входная дверь. Я подпрыгнула на кровати и села. В комнату вошел Митя.

-Здравствуй, Анна.  - Анной он называл меня редко: только тогда, когда был мной очень сильно недоволен. - Мама дома?

-На работу ушла. - Я глядела на брата чужими, холодными глазами. - Что, настучали уже, да? Русаков?

-Фу, что за выражение? Настучали… -Митя подошел к кровати и сел рядом. Я ожидала чего угодно: крика, нотаций. Но то, что случилось дальше, потрясло меня.

-Что же ты, сестричка? - Бурцев погладил меня по голове - мягко, ласково. - Зачем Петю ударила? Что он тебе сделал? Обидел, да? Просто так ты ведь не дерешься. Что случилось? Что-то с папой, да?

Не выдержав, я разрыдалась и рассказала ему все: и про то, что папа не пишет, и про то, как плачет ночами мама, и про нашу с Петей ссору.

Митя слушал, как я, захлебываясь слезами, выкрикиваю бессвязные фразы, а потом молча, сильно обнял меня. Так, в обнимку, мы просидели с ним битый час, пока мои слезы не иссякли.

...Видимо, он поговорил и с Петей. Через два дня Русаков сам подошел ко мне на перемене.

-Аня, ты.. ты прости. - Его глаза смотрели виновато и смущенно. - Я ведь не знал, что ты так обидишься.  И за “овчарку” прости.

-И ты прости. Я не хотела тебя бить, само как-то вышло.

Мы пожали друг другу руки и даже обнялись. Ссора была улажена. Но эта история запала мне в сердце навсегда.