Зоопарк моей жизни

Каждый раз, когда в понедельник утром начинает трезвонить будильник, в моей голове проносится мысль, кто же я на самом деле – Сова или Жаворонок? Если Сова, то почему по воскресеньям без всяких звонков подхватываюсь в полшестого утра? А если Жаворонок, то почему тогда по понедельникам не могу продрать глаза в семь? На этот вопрос нет ответа, поэтому особо не заморачиваюсь его поиском.

Сейчас я жалею о том, что не Хамелеон и не могу выключить будильник, молниеносно выбросив длинный язык. Приходится тянуться рукой. Это единственное быстрое движение. Потом я ме-е-е-е-е-дленно повора-а-а-а-а-а-чиваюсь, отки-и-и-и-и-и-идываю одея-а-а-а-а-ло и сполза-а-а-а-аю с крова-а-а-а-ати. Да, однозначно, я – Ленивец. Вот только не понимаю, почему двигаясь по достаточно просторной жилплощади со скоростью Улитки, я умудряюсь больно натыкаться на углы. Неужели я – Слепой Крот?

Скорее всего! Потому что делаю все наощупь, не открывая глаз: подхожу к ванной комнате, нашариваю выключатель, открываю дверь, нахожу кран и включаю воду. При звуках воды мои глаза распахиваются, ну а после дУша я – сама бодрость. Из этого делаю вывод, что моя стихия – это вода, а я – Тюлень, неуклюжий на земле и шустрый в воде. С невеселой мыслью о своем родстве с неповоротливыми представителями подотряда Ластоногих я присаживаюсь к туалетному столику.

Отточенные до автоматизма движения руки с феном, уверенные взмахи пуховкой, помадой, подводкой и тушью, и вот я вижу в зеркале такое знакомое и родное отражение. Прическа – волосок к волоску, глаза – прекрасные и выразительные. Такая красота не может быть Тюленем! Однозначно, я отношусь к семейству Кошачьих, скорее всего, я – Пантера! Да! Именно Пантера! С радостным осознанием своей истинной принадлежности выхожу из дома.

Но как-то подозрительно звонко мои каблучки цокают по асфальту, а ведь Пантеры ступают бесшумно. Неужели я – не Пантера, а какая-нибудь Серна? Парнокопытное животное, да еще из подсемейства Козлов? Принимаю очевидность догадки и грустно вздыхаю. Но тут же гордо вскидываю голову – ну и что! Серны стройны и грациозны, а еще у них длинные ноги и очень красивые глаза. Все, как у меня. И вообще, они не Козлы, а Олени, а это большая разница.

С этой радостной мыслью грациозно заскакиваю на ступеньку автобуса. На этом вся грациозность заканчивается, поскольку в салон уже еле протискиваюсь. Сдавленная со всех сторон пассажирами, я стою на одной ноге и размышляю о том, кто мы в этой жестяной банке – Сельди в бочке или Шпроты? Наверное, все-таки Сельди, поскольку не стоим вниз головой.

Но вот автобус останавливается, и все мы, с трудом отлепившись друг от друга, начинаем бочком протискиваться в двери. Из множества автобусов так же боком вылезают другие пассажиры. Наши тела после поездки сплюснуты, глаза, носы, уши и рты свернуты набок. У кого-то направо, у кого-то налево. Поэтому сейчас мы все напоминаем плоских Камбал реверсивной формы. Косяки Камбал устремляются к метро и вплывают в вестибюль.

Там они замирают и, медленно колыхая плавниками, движутся к турникетам. Вдруг  возникает пробка – какой-то глупый Камбал забыл купить новый проездной. Чертыхаясь, он разворачивается и, расталкивая других, пытается пробраться к кассам. Камбалы нехотя расступаются, пропуская незадачливого собрата, и только молча вращают глазами. Но по движению их губ становится понятно, что собратом никто его не считает. Действительно, Баран не может принадлежать к классу Лучепёрых рыб.

Наконец, турникеты пройдены, и Камбалы направляются на платформу. Здесь происходит удивительная метаморфоза, ибо в ожидании поезда рыбы превращаются одновременно в Антилоп Гну и Крокодилов. Им надо не только успеть первыми запрыгнуть в вагоны, но и сразиться за свободные места. Но вот Серенгети позади. Счастливые Антилопы, переплывшие реку и занявшие свободные места,  скрываются в туннеле, злобные Крокодилы, оставшиеся на платформе, беспомощно лязгают зубами им вслед.

Первые несколько секунд все поправляют одежду и пристраивают на коленях сумки, затем усаживаются поудобнее и поголовно впадают в спячку. От времени года спячка не зависит, она зависит от времени суток. Вот сопят рядышком Еж Обыкновенный, Барсук, Малый Карликовый Лемур и Соня. Напротив них, свесив головы, досматривают сны Медведь, Австралийский Опоссум, Летучая Мышь и Хомяк. Слева от меня дремлют Американский Белогорлый Козодой, Сурок и Бурундук, справа – Суслик. Я и сама клюю носом, равнодушно соглашаясь с тем, что являюсь Австралийской Ехидной.

Проходит какое-то время, объявляют мою станцию, я сразу просыпаюсь. Вместе со мной из вагона выходит добрая половина пассажиров. Сделав несколько шагов, мы упираемся в огромную толпу, она медленно движется к эскалатору. Это Пингвинарий, в нем на какое-то время поселяются желающие перейти в час пик с одной станции метро на другую. Здравствуйте, братья Пингвины! Мы с вами одной крови! С этими словами мы вливаемся в общую массу. Левой-правой, левой-правой, мы идем, сильно раскачиваясь из стороны в сторону. Ну, чем не Королевские Пингвины? Или Гуси? Тоже хорошие птицы! Между прочим, Рим спасли.

Переход на другую станцию сделан, я прохожу ее насквозь и выхожу на белый свет. Я снова Серна. Цокаю каблучками по асфальту и с любопытством оглядываю идущих рядом. Кого только нет: Лисы с хитрыми мордочками, деловитые Еноты, длинноногие Цапли, неуклюжие Носороги. Виляя бедрами, еле прикрытыми цветастым платьицем, идет Стрекоза в огромных солнцезащитных перламутровых очках. Судя по потрепанным крылышкам, не на работу, а, скорее, с нее.

Мелкой трусцой мимо пробегает стая Волков, все в одинаковых серо-бурых неприметных штанах, куртках и кепках, в руках спортивные сумки. Затравленно озираются по сторонам. Понятно, эти Волки приехали издалека, у них нет регистрации и разрешения на работу.

А вон на зеленом газоне расположился прайд бомжей. Львы отдыхают после обильного завтрака. Перед ними валяются остатки растерзанной дичи – разорванные пакеты с объедками и пустые бутылки из-под водки и пива. Глава прайда не дремлет, он грозно оглядывает окрестности. И не важно, что один его глаз скрыт под синяком, а второй заплыл от беспробудного пьянства. Это не мешает ему считать себя Царем Зверей. Утренний ветерок слегка шевелит его всклокоченную и давно не мытую гриву.

Согласно законам прайда самцы отдыхают. А вот самки уже вышли на охоту. Правда, они не похожи на Львиц, скорее на Гиен. В поисках добычи они внимательно оглядывают стада бегущих на работу. Подходят не ко всем, выбирают, кто слабее. Вот они окружили молодую Лань, та растерянно роется в карманах в поисках мелочи. Я знаю эту Лань, студентка-третьекурсница проходит практику в нашем управлении. Мне жаль девчонку, поэтому я подхожу, хватаю ее под руку и вытаскиваю из кольца. Вонючие Гиены злобно тявкают на меня, но напАсть не решаются. Они понимают, что я могу очень больно лягнуть.

Лань мне благодарна, она преданно смотрит на меня влюбленными глазами и всю оставшуюся дорогу о чем-то радостно щебечет. Сейчас она уже больше напоминает Пеночку-трещотку. Скоро от ее безостановочной болтовни у меня закладывает уши, и я из миролюбивой Серны начинаю превращаться в дикую Камышовую Кошку. Всячески подавляя в себе желание заткнуть пустоголовой Пустельге клюв, я искренне жалею о том, что вырвала ее из лап Гиен. К счастью, скоро она покидает меня, чтобы со своими подружками: Вертишейкой, Пигалицей, Хохотуньей, Завирушкой, Пересмешкой и Трясогузкой забежать в кафе. Со звонким щебетаньем стайка девчонок упархивает, а я подхожу к центральному подъезду здания, в котором работаю.

У входа дежурит здоровенный Горилла. У него стриженные ежиком волосы, черный костюм, рация в руках и полное отсутствие эмоций на лице. Вхожу в здание. Его соплеменники, такие же квадратные и абсолютно одинаковые по внешности, рассредоточены в углах огромного мраморного холла. Я прохожу мимо них и вежливо здороваюсь, с удовлетворением отмечая, что они шевелят губами в ответ.

Подхожу к лифтам. Внезапно охранники Гориллы оживляются, вскакивают на задние лапы и с грозным рыком оттесняют всех к стене. Из боковой двери появляются охранники Крабы. Их руки расставлены в разные стороны. Они интересно передвигаются - на полусогнутых ногах, боком и в одной плоскости. Прячась за их квадратными телами, кто-то быстро пробегает в зарезервированный заранее лифт. Я не знаю, кто он, простых смертных типа меня к таким в лифт не пускают. И если верить словам руководства нашей компании про «заботу» о своих сотрудниках, делаю выводы, что он – Вонючий Скунс, и меня от него берегут.

Я вхожу в пустой лифт, следом за мной вползает Королевская Кобра, начальница соседнего управления. Она недавно приползла в нашу компанию с новой командой. Делать ничего не умеет, только жалит. Меня это не пугает. Во-первых, за долгие годы работы у меня выработался стойкий иммунитет к укусам разных тварей. А, во-вторых, меня и нескольких моих коллег, переживших множество начальников из разных команд, называют Черными Вдовами. Я могу не просто смертельно укусить, но и запросто сожрать целиком. Кобра это знает, поэтому ведет себя с нами осторожно.

– Привет, Наташшшш, хорошшшая сумка, – делает Кобра мне комплимент и не мигая сверлит своими желтыми глазами, ее раздвоенное на конце жало шевелится.

– Привет, спасибо, – как и подобает Черной Вдове, я салютую ей одной из многочисленных мохнатых лапок.

На этаже мы желаем друг другу хорошего дня и расползаемся в разные стороны коридора. Я иду к своему рабочему месту и чувствую, как с каждым шагом мои паучьи лапки тяжелеют - они превращаются в копыта. Под хомутом забот прогибаются спина и шея. Запряженная в телегу с миллионом поручений и заданий, на работе я – Тягловая Арденская Лошадь. Приветствуя меня фырканьем и ржаньем, машут гривастыми головами мои коллеги.

Здравствуй, родное стойло!