Лучшему в мире посвящается

  Черный, курносый нос – широкий и слегка вздернутый вверх. Крупные и круглые, словно монеты, зеленовато-желтые глаза. Большая голова, широкая грудь, тяжелые лапы. На щеках у тебя будто наросли бакенбарды и топорщатся в разные стороны. Все это отличает тебя от твоего изящного, грациозного, худосочного собрата, чьи тонкие, с узкой кистью, серые лапки наводят на мысль о королевской породе. На самом деле, вы оба одной и той же, самой обычной породы. У вас одна мать на двоих, хотя отцы разные. И вы оба унаследовали характер вашей матери, но ты – в большей степени.
 Есть у тебя еще одна особенность – маленькая, двойная складка под нижней челюстью на подбородке. Эта морщинка напоминает те, которые появляются у нас, если долго держать руки или ноги в воде.
 Говорят, что ты некрасив. Кто-то даже однажды назвал тебя безобразным. Но для меня ты – самый лучший кот на свете. Ты черен, как трубочист от хвоста до кончиков ушей. И даже очень часто линяешь. Временами на твоей короткой, черной шерсти появляются такие ярко-коричневые клочья, будто ты выгорел на солнце. Будто ты – пустынный кот, днями и ночами слушающий сказки ветра.
 Летом ты пропадаешь где-то, заставляя меня сильно волноваться. И как же это здорово, когда ты, наконец, появляешься, весь исхудавший, с репьями на хвосте, но необычайно чем-то довольный.
- Ну, что? – спрашиваю я тебя. – День прошел плодотворно?
 Ты муркнешь в ответ, и мотнешь головой в сторону, как бы говоря «все отлично, я счастлив, хоть и устал».
Ты не оставлял без ответа мои слова, и всегда реагировал на мои движения. Ты был невероятно отзывчив.
 Благодаря тебе я немного научилась говорить по-кошачьи. И ты тоже понимал меня с полуслова, ты улавливал все оттенки моего голоса.
Да, ты любил меня по-настоящему, невзирая на все мои недостатки, потому что для тебя они не имели ровно никакого значения. Не всякий человек способен на такое. Как часто ты лез целоваться, неуклюже и довольно ощутимо тыркаясь мордой мне в лицо.
 А какой ты был ревнивец!  Не дай бог тебе увидеть, как я глажу твоего серого брата. Твои глаза загорались огнем мстительности. И стоило мне отвернуться, как ты, улучив момент, молнией кидался на своего старшего брата и бил его беспощадно, оставляя после боя клочья серой и черной шерсти на полу.
 Ты был великим собственником и требовал, чтобы я принадлежала только тебе. А как страдал, когда я брала на руки другого или отчитывала тебя за драку.
Ты отлично знал границы своей территории, так как сам их устанавливал. Ты дрался со всеми котами, что осмеливались переступить дозволенные границы. И пусть ты получал серьезные увечья и глаз твой наливался, точно спелая слива, а разорванное ухо было в крови, но ты никогда не отступал, до конца отстаивая то, что принадлежало тебе.
 Со мной все было иначе. Ни разу в жизни ты не сделал мне больно. Ни разу не поцарапал, не укусил и  не зашипел. И даже когда у тебя случалось «осеннее настроение», моя рука на твоей шерсти творила чудеса, сгоняя неподвижность и хандру.
 Теперь тебя больше нет, и оттого мне грустно и одиноко. Чувство вины не дает мне покоя. Как жалею я, что тогда, незадолго до гибели, первый и единственный раз в жизни с досадой оттолкнула тебя в сторону. Эта тяжесть по-прежнему камнем лежит на душе, и будет лежать там всегда.
 Ты заболел почти одновременно со мной. В последний раз, когда я тебя видела, ты стоял на тропинке, пошатываясь от слабости. Выглядел ты ужасно – весь исхудавший, с глазами, налитыми жидкостью и длинными нитками слизи, тянувшимися из открытого рта. До сих пор ощущаю под рукой твой лихорадочный, горячий нос и такие же воспаленные десны.
 Потом меня увезли в больницу. И на время я забыла своего друга, борясь с собственной болезнью. Я выкарабкалась, а он – нет. Однажды, когда я пришла в себя, мне сказали, что его нет дома уже две недели.
 Он умер где-то там, одинокий и заброшенный. Как я жалею, что в нужный момент меня не было рядом. Возможно, тогда все сложилось бы иначе.
 Иногда, в ответ на мою горечь, кто-то сильно удивляется и говорит, что не стоит так печалиться о животном («это же кот, а не человек!»), что можно завести себе еще десяток других.
 На что я обычно отвечаю: с чего вы решили, что человек достоин сожаления, а животное нет? И лишь изредка позволяю сказать себе так: что было бы, если бы умер ваш ребенок, а вам ответили бы "ничего страшного, еще заведете?"
Пожалуй, это все, что я хотела сказать. Прощай мой кот – самый лучший в мире. И прости за мои ошибки.
                ***

   
                Написано примерно
                в 2011 году.