Три Меченосца. Кн. I. Желтая сталь алфейнов. Гл. 8

В воздухе пахло дождем. Земля была еще сырой. Влага сгустками пара поднималась в воздух и превращалась в легкий туман. Это было все, что осталось от вчерашней грозы. Издалека, откуда-то со стороны Небоскребущего Хребта, еще доносились едва слышные раскаты грома. На подходе к пристани туман становился гуще. Впереди еще вполне отчетливо просматривались очертания двух утесов, которые образовывали вход в большую бухту Гавани Вечной Дружбы. А все, что было дальше них, было окутано пеленой белесого тумана, и линия горизонта была уже недоступна для взора. Там простирались воды загадочного Туманного Моря. В бухте же путники увидели немалое количество кораблей. Большая часть была пришвартована к причалам, но некоторые стояли на рейде неподалеку. Были здесь не только огромные торговые корабли, но и небольшие челны, боты и маленькие рыбацкие лодки.

Ноккагар и Тэлеск прошли мимо нескольких причалов, заставленных ящиками и мешками с выгруженными товарами, пока не подошли к территории, отгороженной от остальной части пристани высоким забором. Нетрудно было догадаться, что там стояли только те корабли, что принадлежали флоту Гавани.

— Проход на Причалы Флота запрещен! — громко произнес привратник. — Если, конечно, у вас нет письменного разрешения Главного Капитана.

Он был облачен в доспехи, похожие на те, которые путники видели на воинах Великого Эфтура.

— Оно у нас есть, — хладнокровно сказал Ноккагар, протягивая лист бумаги, полученный от Акиткера.

Воин с подозрением повертел листок в руках и промолвил:

— Написано, что вы вправе взять любой корабль… Ну что ж, проходите. Я распоряжусь, чтобы вам помогли выбрать.

Волшебник произвел отрицательный жест рукой.

— Не нужно, — сказал он. — Мы уже сделали выбор. Если «Отчаянный» ныне здесь, то мы берем его.

Стражник удивленно посмотрел на мага.

— Но вы можете выбрать любой корабль! — проговорил он.

— Именно! И наш выбор пал на «Отчаянный»!

— Как насчет «Грозы Морей» или «Победителя Бурь»? Я советую лучшее, — Стражник открыл какую-то учетную книгу, которую держал в руках и принялся листать ее.

— Нет же! Нам нужен именно этот корабль, и никакой другой! Разве он под особым запретом?

— Вовсе нет. Я надеюсь, вам известно, что это имя у него неспроста? Не могу уразуметь, зачем вам такая рухлядь, когда у нас так много отличных кораблей.

Но Ноккагар был непреклонен:

— Я несколько раз плавал в Хилт именно на нем! Из всех ваших судов, я доверяю пока только «Отчаянному»! Я мыслю, что он нам подойдет.

Стражник посмотрел на мага как на сумасшедшего.

— Ну, если вы желаете окончить жизнь на дне Туманного Моря, тогда, разумеется, подойдет, — усмехнулся он, подходя к столу который располагался поблизости. На нем стояла чернильница с пером. Вскоре он сделал в учетной книге какую-то запись и вновь обратился к путникам.

— В конце концов, не мое это дело, — произнес стражник. — Но помяните мое слово, это будет чудом, если «Отчаянный» не развалится на полпути в Хилт. Вы ведь туда направляетесь?

— Туда, — коротко ответил чародей.

— Ну что ж, корабль в вашем распоряжении, господа! — сказал стражник. — Вы найдете его в самом конце пристани. Он стоит самым последним… — И после недолгого молчания он добавил: — Если все же образумитесь, подходите. Ибо плыть на «Отчаянном» — это самоубийство, иначе не назовешь. Ведь ему уже под сотню лет!

Ноккагар ничего больше не сказал. Он прошел мимо стражника, а не на шутку встревоженный их разговором Тэлеск последовал за ним.

Корабль «Отчаянный» лениво покачивался, привязанный к помостам пристани. Вид его был поистине удручающий. Почерневшие от времени и местами потрескавшиеся доски ходили ходуном при малейших волнениях воды. Парус был свернут на реях, но было отчетливо видно, что его штопали уже много раз, а сама мачта со скрипом и грохотом шаталась из стороны в сторону. Посмотрев с некоторым недоверием на старый челн, Тэлеск спросил:

— И в самом деле, Ноккагар, почему вы выбрали именно этот корабль?

— Я верю ему! — ответил волшебник. — Ни разу он не подводил меня. А ежели бы что-то случилось, меня бы не было в этот миг с тобой. Не волнуйся, Тэлеск. Помимо того, я пропитал его чарами, и теперь корабля прочнее и надежнее его в этой гавани просто не сыскать! Не смотри на его внешний вид.

— Я и не смотрю, — ответил Тэлеск. — Ведь внешность — это ничто, не так ли?

Волшебник улыбнулся.

— Я рад, что мои уроки не проходят для тебя даром!

Путники взошли на борт. «Отчаянный» был немного больше того корабля, на котором им довелось добираться до северных ворот Великого Эфтура. В корме располагалась небольшая надстройка, где можно было укрыться от любой непогоды. Дверь в нее была приоткрыта, и Тэлеску показалось, что внутри все выглядит вполне уютно.

В скором времени концы были отданы, и корабль, что именовался «Отчаянным», подхваченный восточным ветром, вышел за пределы гавани, и скрылся в тумане.

Море, по которому шел челнок, недаром называлось Туманным. Над поверхностью его темных вод еще с древнейших времен Эры Всемогущих висела вечная пелена тумана. Самый густой туман обволакивал сам остров Хилт, окружая его вдоль прибрежных вод. Недаром и название острова означало «туманный». Люди Гэмдровса всегда восхищались этим таинственным местом, и до дней Трех Меченосцев дошла одна старая легенда о происхождении этой вековечной мглы в Туманном Море.

В этом древнем предании повествовалось о Старших Днях, когда еще не свершились сотворения благородных людей, гномов-молотильщиков, чудесных русалов, хельнов и даже первородных алфейнов, когда лишь Великие правили этим миром. То были сыновья Эндармира: Эрвадо, властвующий всеми ветрами и бурями, что носились по свету могучими потоками воздуха; Гондр, хозяин лесов, лугов, полей и неустанный созидатель смирения и покоя повсюду; Сур, кто повелевал тучами и облаками в то время; Вар, властелин всех вод морских, вод земных и вод небесных; Ромрогел, ведающий огнем и светом небесным. И случилось так, что между двумя братьями — Эрвадо и Суром — произошли разногласия, впоследствии вызвавшие ссору. В то время тучи и облака были непокорны ветрам Эрвадо, и ему не нравилось, что они бродят по небосводу так, как решит Сур, не считаясь с волей ветра. В одно из мгновений вечности Эрвадо явился перед Суром и сказал ему: «Тучи твои должны подчиняться моему ветру, ибо я старше тебя». И Сур ответил так: «Негоже гордиться тем, что ты старший среди нас, ведь это вовсе не означает, что ты могущественнее нас и что мы должны быть покорны тебе». Тогда Эрвадо сказал: «Ну что ж… Коли так, развеем твои сомнения. Я вызываю тебя на поединок, Сур! Если победа будет за тобой, пусть все остается так, как есть сейчас, и я никогда больше не скажу ничего против. Но если поединок будет выигран мною, тебе придется уступить, и тучи твои будут подчиняться воле моих ветров».

И Сур согласился.

Долго бились братья между собой, постепенно теряя силы. Много ран нанесли они друг другу. Но Эрвадо все же одолел младшего брата и в насмешку лишил ослабевшего Сура его могущества. Тот был не в силах противиться и превратился в белое облако. Оно не рассеялось, но опустилось и легло туманом прямо на море пролитой Суром крови.

То были переломные события Эры Всемогущих. Эндармир разгневался на своих детей и навеки запретил им спускаться в сферу Мира. Тучи же и облака и с тех пор стали подвластны бурям и ветрам Эрвадо. А туман вечно висел над морем с тех далеких пор.

Корабль медленно шел по Туманному Морю, а впереди, справа, слева и позади — со всех сторон — его окутывала густая, непроницаемая взором мгла. Гавань Вечной Дружбы уже давно исчезла из виду. Непроглядный туман заволок ее, едва только корабль вышел в море.

Ноккагар не пользовался штурвалом. Ни к чему это было магу. Он полностью передал управление кораблем все тому же волшебному ветру, как то было на пути в Великий Эфтур.

Где-то далеко впереди волны омывали берега великолепного острова, окутанного пеленой вечного тумана. На его землях располагались владения гальпингов. Тэлеск чувствовал, как приближается заветный час, когда его беззаботное путешествие под защитой магии Тригорья подойдет к концу. Впереди его ждали полные опасностей дни. В голове Тэлеска на миг вспыхнули мысли о том, что произошла ошибка, что Ноккагар везет в Хилт не того человека, и все эти дела предначертаны не для него. Юноша обернулся и посмотрел на волшебника. Тот безмолвно стоял на корме и задумчиво смотрел в южную сторону, будто его глаза были способны видеть сквозь густой туман. Возможно, оно так и было. Нет, такой мудрый чародей, как Ноккагар, не мог так просчитаться. К тому же он был лишь исполнителем поручений, которые дают высшие чины Тригорья. «Разумеется, и мудрецы могут ошибаться, но ведь не настолько! — думал Тэлеск. — Все слишком далеко зашло, чтобы оказаться ошибкой! Стало быть, так и есть. Я, простой парень из неприметного уголка света, живший доселе столь непринужденной жизнью, оказался одним из будущих Трех Меченосцев, и мое призвание — спасти Мир». Тэлеск усмехнулся и вполголоса произнес:

— Что ж… Да будет так.

В грустном молчании протянулся весь день. Тэлеск грустил, но уже не по поводу грядущей миссии. Сильная тоска по отцу матери напала на него. Он лег в один из подвешенных внутри надстройки гамаков и вскоре заснул, убаюканный звуками морских волн и поскрипывания корабельных досок.

Но и сон не дал Тэлеску отвлечься от печальной реальности. Он только подлил масла в огонь и пробудил страх в сердце юноши. Едва закрыв глаза, он почувствовал, как летит по воздуху. Неведомая сила стремительно несла его куда-то, а внизу, быстро мелькая, проносились реки, горы и леса. И вот Тэлеск оказался в каком-то недобром, холодном месте. Вокруг была непроглядная тьма, и сырой, вонючий воздух врывался в его легкие. Вдруг неизвестно откуда он услышал властный громовой голос: «Кто ты?!» Жуткое эхо, навевающее панический страх, величественно повторило вопрос несколько раз и поглотило, увлекая его в бездну. Тэлеск молчал, не решаясь что-либо ответить, и очень надеялся, что вопрос предназначался не ему. «Кто ты?!» — вновь прозвучал вопрос, настойчиво и грозно, и эхо подхватило эти слова. «Кто со мной говорит?» — выдавил Тэлеск, и странное эхо сделало его голос столь ничтожным по сравнению с властным голосом неизвестного, что он напоминал отчаянный писк мыши, попавшей под кошачью лапу. «Я!» — громогласно прозвучал ответ, и раздался леденящий душу хохот. «Ты ли тот, чье имя Избранный?!» — снова задал вопрос громкий надменный голос. И только тут Тэлеск понял, кто с ним говорит. Чувство дикого, цепенящего, всепоглощающего страха внезапно охватило его, и Тэлеск едва смог выговорить: «Да…». Он хотел ответить отрицательно, но что-то не позволило ему солгать. И вновь жуткое эхо повторило это слово так же ничтожно, как прежде. Снова раздался громовой хохот и стократ ужасающее его эхо. «Не вздумай появляться!» — произнес голос, и эти слова отзвуками повторились еще несколько раз. Тут Тэлеск проснулся.

После этого сновидения у юноши отпало всякое желание спать. Всю оставшуюся ночь он не сомкнул глаз, а в голове то и дело звучало: «Не вздумай появляться!.. Не вздумай появляться!..»

Когда утреннее солнце пробило пелену тумана и озарило палубу «Отчаянного», Тэлеск рассказал о сне Ноккагару. Чародей внимательно выслушал Тэлеска и молвил:

— Не тревожься раньше времени. Опасности пока еще никакой нет. Забудь этот сон. Это не плоды твоего воображения; это сам Дардол изволил явиться тебе во сне. Но этот сон имеет лишь одно толкование — самое что ни на есть явное. Твой сон означает, что Король Мрака боится Трех Меченосцев. Все эти двадцать лет он изо всех сил пытался предотвратить события, которые вопреки его стараниям неминуемо наступают. Он осознает, что погибель все ближе подступает к его мрачному оплоту, и делает отчаянные попытки предотвратить то, о чем предрекал Кисторин.

— Но разве такому как Дардол присуще такое чувство как страх? — изумленно спросил Тэлеск. — Разве может он чего-либо бояться?

— Согласно древнейшим преданиям, только две силы лишены чувства страха, Тэлеск. И обе живут за пределами Мира. Одна из них — это Эндармир, Великий Зиждитель, Отец Мира. Другая сила — это Сила Мрака, которой поклоняется Дардол.

— Поклоняется? Если он поклоняется ей, стало быть, Сила Мрака еще могущественнее, нежели сам Дардол?

— Именно так! — произнес маг. — Сила Мрака есть Единое Зло. Дардол лишь оружие в ее руках. Это она питает Дардола могуществом, она дает жизнь его мерзким тварям, вроде фрэгов, троллей и прочей нечисти.

— Возможно ли ее уничтожить? — спросил юноша.

— Трудно сказать, — ответил Ноккагар. — Народам Гэмдровса это точно не под силу. Нам это недоступно, и сущность ее за гранью нашего понимания. Возможно Великому Зиждителю это под Силу. Он всегда боролся с Единым Злом, борется и будет бороться. Он сделал все, чтобы оно не возникло в созданном им мире, но по собственной ошибке он сам же открыл ему дорогу. Все что ему удается ныне, так это лишь поддерживать хрупкое равновесие между Добром и Злом. В наши дни чаша Зла на этих весах перевешивает.

— Но почему? Эндармир перестал бороться?

— Нет, тут дело в другом. Причина в нас, обитателях Элона. Мы мешаем ему поддерживать равновесие.

— Каким же образом мы это делаем?

— Дело в том, что любое зло, уже совершенное или только задуманное в нашем мире, дарует долю могущества Силе Мрака. Стоит, к примеру, тебе помыслить о ком-либо плохо, и капля падает в чашу Зла. А уж о войнах, распрях и междоусобицах и говорить нечего.

Тэлеск задумался.

— Выходит, — сказал он позже, — что Единое Зло падет, коли все мы, народы Элона, станем добрее по отношению друг к другу?

— Да, — ответил Ноккагар. — Однако этому не бывать никогда. Дети Зиждителя никогда не перестанут рождать в своих сердцах зло. Или все же перестанут, но по нашим меркам эти времена наступят совсем не скоро.

— Но откуда вообще взялась эта Сила Мрака? — спросил Тэлеск.

— Древние предания говорят, что Силу Мрака породило Первородное Зло. А оно зародилось оттого, что однажды Эндармир прогневался на своих Сыновей. От гнева его на земле вырос Черный Цветок, в котором затаилось Зло, жаждавшее высвободиться наружу. А после произошла ссора между Эрвадо и Суром, и этот цветок раскрылся. Зло вышло на свободу. Вот так все и началось.

Тэлеск опять задумался, обратив пустой взор вглубь серого тумана, а потом сказал:

— Какая длинная цепочка получается! Фрэги, толдвиги, тролли и прочие твари Мрака подчиняются Шестерым Колдунам, среди которых наверняка главенствует один.

— Верно, — согласно кивнул маг. — У них есть предводитель, правая рука Дардола. Его имя Даэбарн.

— Ну а этот Даэбарн, — продолжал Тэлеск, — получает приказания лично от Дардола, который, в свою очередь, исполняет волю Единого Зла. — Юноша замолчал и через некоторое время со вздохом произнес: — А мы подпитываем силы этого Единого Зла и помогаем ему процветать. И не осознаем это. Если так судить, то причина всех бед — это мы.

— Достаточно об этом, Тэлеск! Все существа, которые живут в Мире, совершают нечто плохое в большей или меньшей степени. Таков уж наш удел. Но знай, что ничего плохого не случалось бы, не будь в этом прямого воздействия Единого Зла.

— Как? — удивленно промолвил Тэлеск. — Вы только что уверяли меня, Ноккагар, что мы, обитатели Элона, питаем Силу Мрака могуществом!

— И я не отрицаю своих слов. Но все же Единое Зло заставляет нас делать это. А куда же по-твоему тратится потом накопленное могущество? Сила Мрака может отправить в Мир столько зла, сколького достаточно лишь для мелкой ссоры, к примеру, между властителями двух королевств. А они способны раздуть эту ссору в вечную вражду, вследствие чего начнутся бессмысленные кровопролития и войны между двумя странами.

— Замкнутый круг… — задумчиво проговорил Тэлеск. — Выходит, Единое Зло бросает в Мир совсем немного своей губительной силы, а возвращается к нему уже стократ преумноженное могущество. Замкнутый круг, из которого нет выхода…

Тэлеск посмотрел на запад, но увидеть ничего не смог. Там, как и прежде, висело туманное полотно, заволокшее все вокруг. Никаких намеков на очертания острова впереди не наблюдалось. Унылая картина окружала их: впереди — туман, позади — туман, везде был только туман и ничего больше.

Вскоре страхи, навеянные жутким сном, улетучились, и в мыслях Тэлеска родились новые вопросы к чародею, которые уже не касались сил Зла, а относились к острову Хилт и народу, который его населяет. Он повернулся к волшебнику, но момент для расспросов оказался неподходящим. Ноккагар стоял неподвижно, погрузившись в бездну глубоких раздумий. Глаза его были при этом закрыты, а лицо было обращено на юг.

Говорят, когда маги Тригорья погружались в такие думы, им было дано увидеть многое из того, что не мог ни узреть, ни даже вообразить кто-либо из простых смертных. Иногда это затягивалось надолго.

Тэлеск решил не прерывать размышлений Ноккагара и дождаться, пока маг оправится от них. При этом он искренне надеялся, что ждать ему придется недолго. И когда глаза мага, наконец, открылись, Тэлеск решил поскорее заговорить с ним, пока он опять не ушел в себя.

— Прошу прощения, Ноккагар! — обратился он нему, — Не могли бы вы поведать мне что-нибудь о Хилте? Я почти ничего не знаю о нем.

— Да когда же закончатся твои расспросы! — недовольно пробурчал маг.

Он оторвал взор от юга и быстро перевел его на запад.

— Давным-давно, — начал он, — еще в средние века Первого Мрака, немногие жители Западных Земель, которым посчастливилось выжить, когда Дардол обрушил свой сокрушительный удар по их королевству, объединились и ушли прочь на восток, перешли через Небоскребущий Хребет и основали малое владение на одиноком острове Туманного Моря. Они нарекли его Хилт, что означает «туманный». Позже, со временем, у них появилась и своя речь — Гальп, а себя они вскоре стали называть гальпингами. Как они вообще узнали об этом острове? Как они нашли этот единственный клочок земли посреди моря? Такие вопросы ты уже намереваешься задать? Но не жди, что я в силах дать все ответы. Не всему в событиях истории есть разъяснение, что-то так и останется навеки утраченным. В некоторых преданиях лишь упоминается, что тот, кто вел беженцев с Запада, точно знал, куда лежит их путь. Он знал об этом острове. Но история — это такая вещь, о правдивости которой можно всегда вести споры. Только тот, кто видел и был в нужном месте во время какого-либо исторического события, сможет рассказать об этом наиболее правдоподобно. Однако и очевидцы склонны приукрашивать и подвергаться влиянию извне. Но не об этом сейчас…

Самым распространенным ремеслом в Хилте стало кузнечное дело. Сырьем для него стала руда, жилы которой обнаружились по всему острову. Отсюда и прозван он был вскоре Кузнечным Островом. Они ковали оружие, ибо страх, что Король Мрака когда-нибудь придет к ним, заставил их усилить защиту. Они вложили все силы и душу в это дело и достигли совершенства. В наше время никто из оружейных мастеров Гэмдровса не сравнится в своем умении с кузнецами Хилта. Созданный в Хилте меч в крепости не уступает даже оружию гномов.

— А что насчет того, меча, который мне предстоит вскоре получить в Хилте? Он тоже выкован гальпингами? — спросил Тэлеск.

— Конечно, — ответил Ноккагар. — Зачем же мы, по-твоему, едем именно в Хилт? Мечи Трех Избранных были изготовлены в кузнях гальпингов. Разумеется это прошло не без участия волшебников Тригорья. У этих мечей есть особые секреты, в которые я пока не стану тебя посвящать. Всему свое время. Ты многое узнаешь там, на Скрытом Острове Гальпингов.

— Они, должно быть, сильны в бою, если владеют такими клинками, — произнес Тэлеск.

— Да воины Кузнечного Острова сильны. И не в оружии дело. Они всегда славились отвагой. Гальпинги принимали участие во многих битвах, которые оставили кровавые пятна на страницах истории Гэмдровса. Они участвовали и в осаде Колморнута в 1104 году Первой Эпохи Мрака. Они прибывали на помощь Вирлаэссу по первому зову и храбро сражались против его врагов. Сам же Хилт, как ни странно, еще ни разу не подвергался нападениям с чьей либо стороны. Поэтому его еще называют Островом Спокойствия.

— И когда же мы доберемся уже до этого Острова Спокойствия? — осведомился Тэлеск.

— По моим расчетам, завтра вечером, — ответил маг.

Угас вскоре и этот день, и темная ночь просочилась сквозь пелену тумана. В воздухе почувствовался легкий морозец, путники закутались в плащи и уснули.

Тэлеск вновь оказался в знакомом уже холодном, темном месте, которое грезилось ему прошлой ночью. Вначале была совершенная тишина, а позже вдруг разразился все тот же властный голос, который вновь повторял: «Не вздумай появляться, Меченосец! Не вздумай появляться!» И вновь последовал ужасающий хохот, а за ним жуткое эхо. Внезапно чувство необъяснимой храбрости нахлынуло на Тэлеска, и голос его прозвучал звонко, будто со стороны: «Ты лишь сгусток тьмы! Я не боюсь тебя!». Эхо на сей раз возвысило слова юноши, и голос его прозвучал величественно и гордо. Наступила кратковременная тишина. Внезапно Тэлеск ощутил ледяной порыв мощного урагана, ударивший прямо в лицо. И в тот же миг громоподобный голос взревел, и стократ громче сделало его эхо: «Ты смеешь так говорить со мною?! Или ты до сих пор не осознал, кто я?!» Внезапный всепоглощающий страх охватил юношу, но он тут же был вытеснен новым порывом безмерного мужества перед лицом врага. Неведомо откуда в руке Тэлеска появился меч, и столь ярко клинок его пылал светом, что тьма и злобная ненависть, которые царили в воздухе, начали отступать. Юноша поднял его над собой и прокричал: «Я знаю, кто ты! Ты тьма, а я свет! Ты огонь, а я вода! Ты страшная угроза нашему миру! Но я — твоя погибель!» Ураган Мрака исчез, так же внезапно, как и появился. И раздался ужасный яростный рев. Перед Тэлеском полыхнуло пламя, и в темноте зажглись два красных огня. Они приближались с каждым мгновением, и чувство страха опять вернулось к Тэлеску. Он хотел отступить, но не мог. Ноги были ватные и не слушались его. С превеликим трудом, преодолевая силу, которая сковала его, он развернулся и попытался убежать. Но воздух будто стал густым, и бежать сквозь него не получалось. Тэлеск падал на каждом шагу, с трудом поднимался, делал шаг и снова падал. Вдруг что-то схватило его за плечи, и от неожиданности он выронил из рук меч. Неведомая сила трясла его, и послышался оклик. Кто-то звал его по имени. То был спокойный, но взывающий голос: «Тэлеск! Тэлеск, проснись!»

Он открыл глаза и увидел Ноккагара.

— Опять кошмар?

Юноша ошарашено оглядывался, приходя в себя. Сердце колотилось в груди с бешеной силой, но шум волн за бортом умиротворял и со временем успокоил Тэлеска. Он посмотрел на Ноккагара и произнес:

— Да. Дардол опять говорил со мной, но все было не так, как прошлой ночью.

И он поведал Ноккагару обо всем, что произошло с ним во сне. В конце рассказа волшебник удивленно покачал головой и сказал:

— Сдается мне, что ты напустил на Него страху… Не знаю, что управляло тобой. Твоя смелость? Или же дарованная свыше сила питала твое сердце? Еще никто не смел так говорить с Королем Мрака. Даже сам Экгар никогда не был так бесстрашен перед ним. Да, это было во сне, но такие сны не приходят просто так. В тебе он воистину узрел свой крах, свою погибель. Ты показал ему, что Избранные не столь просты, как он наивно полагал до этого. И я не думаю, что он пожелает еще раз наведаться в твои сны. Должно быть, теперь он боится тебя сильнее, чем приговоренный к смерти боится оружия палача. Но нам надо быть начеку, ибо Король Мрака сделает все, что в его силах, дабы не позволить Трем Избранным приблизиться к его обители.

Сквозь туманную завесу пробились лучи зари. Тэлеск стоял на палубе и смотрел вперед, на запад, надеясь разглядеть там хоть какие-то очертания далекого острова Хилт. Однако увидеть ему удалось лишь все ту же плотную стену тумана.

Медленно и скучно тянулся этот день. И почти весь день ничего вокруг не менялось. Только ближе к вечеру туман внезапно рассеялся, и взору предстал Кузнечный Остров. Вечерние сумерки уже обволокли его, и большую часть всех его красот постепенно поглощала ночь.

Юноша и старый чародей взошли на нос корабля. Мерно покачиваясь, он входил в бухту, где стояли на якоре большие торговые корабли. А дальше сквозь ночную тьму просматривались очертания величественных башен города, огромных строений и большого дворца, который был возведен на высоком взгорье и возвышался над всем островом.

Челнок все ближе и ближе подходил к пристани. Тэлеск оглянулся и увидел, что туман вновь сомкнулся за ними.