Три Меченосца. Кн. I. Желтая сталь алфей... Гл. 13

В книгохранилище дворца было довольно темно. Ноккагар поднял посох и сотворил освещающий шар. Яркий свет озарил просторное помещение, которое было заставлено длинными стеллажами.

Трое старцев и трое юношей расположились за большим круглым столом. В руках Ноккагара была толстая книга.

— Мрачной будет история, которую вы услышите, — промолвил он. — Однако вы обязаны выслушать его. Вы Три Меченосца, и ваша грядущая миссия напрямую связана с Королем Мрака. Посему врага вы должны знать едва ли не лучше, чем самих себя.

Первым рассказ вел Ноккагар, потому как он, надо полагать, скоротал много больше веков, нежели Ариорд и Хордайн, которые были обладателями Бронзового Волшебства. Ноккагар, владевший Серебряным Волшебством, скорей всего, не вспомнил бы года, в который он появился на свет. Повествование начал он, а затем его продолжили другие волшебники.

— Я начну с того, что прочту кое-что отсюда, — произнес Ноккагар и открыл книгу, лежавшую перед ним. — «И пришел Мрака и Тьмы властитель, от Старого Солнца злом присланный, от Старого Солнца, где испокон веков зреет черная мощь. До поры никто не ведал о том, кто есть он, странный скиталец. Те, кто жил в то время, вспоминали его обличие: черные лохмотья и окованный черный посох с железным набалдашником; молодое бледное лицо, надменный взор, черные как смоль волосы и брови, и голос — полный высокомерия и власти. Таким он был раньше, таким он впервые предстал перед людьми, перед гномами, перед русалами. Именно в тот непонятный год, год прихода Дардола в надземный мир, взошло черное солнце Эпох Мрака, и кровью грядущего обагрился горизонт времени…»

— Откуда он пришел? — раздался голос Ликтаро.

Ноккагар оторвал глаз от книги и несколько мгновений смотрел на юношу.

— Никому это точно неизвестно. Экгар считает, что он является одним из царей Алого Огня. Так называют черных демонов, которые обитают у Старого Солнца, чей огонь пылает в самых глубинах нашего мира. Кстати сказать, одним из путей, которые соединяют огненные глубины с верхним миром, многие считают воды озера, что раскинулось у западных предгорий Небоскребущего Хребта. Возможно именно там Дардол появился впервые.

Ноккагар прокашлялся и продолжил рассказ:

— «Не один десяток лет он бродил по Гэмдровсу. Во всякой стране, во всяком городе и селении видели мрачного путника, который стучался во всякий дом, но не везде бывал принят. Говорят, часто он произносил слова, смысл которых в те дни был понятен немногим: «Дрожите, твари этого жалкого мира! Дрожите, страшитесь, ибо наступает время Изменения! Знайте, что я нареченный повелитель сил, которые вы назовете темными, ибо суть их слишком темна для вашего понимания». Никто не верил ему. Над ним лишь украдкой посмеивались, однако никто не мог смеяться ему в глаза, ибо его странный взор леденил сердца.

Великое множество имен приобрел себе будущий Король Мрака за время скитаний по землям Гэмдровса. Тэмкай, Король Дорог, — так звали его в странах Запада; хомагейны называли его Дартэмис, Черный Путник. Многим он был также известен, как Каванхил, Туманное Прошлое, и Эинхэлфур, Могильный Холод. Имя Дардол пришло к нему позже…

Долго скитался повелитель надземного зла, ибо искал он себе обитель, которая могла бы веками служить ему твердыней. И стала этой твердыней земля Ноккуа, окруженная огромным кольцом гор. И поныне тот причудливый горный массив лежит в Западных Землях. Не всякий дерзнет приблизиться к ним. Темные вершины, окутанные вечной мглой и удушливым смогом, вселяют страх в сердца. Ужас давит на всякого путника, тяжкой и невыносимой делает это его дорогу.

И стала земля Ноккуа, огражденная хребтом, оплотом Дартэмиса. И был через те горы лишь один перевал. Узкая теснина была единственным входом в землю Ноккуа. И на том перевале посланец подземных глубин создал великую крепость. Люди нарекли ее Даргирд. И на многие века стала та крепость очагом темных деяний.

Так замкнулось кольцо гор, и лишь через врата Даргирда пролегал теперь путь в Ноккуа. Внешние врата крепости имели форму огромной пасти невиданного чудовища. Многие узнали бы в ней дракона, но в те дни драконов еще не было, еще не извергся великий Ундохан.

Воздвигнув Даргирд, Дартэмис провозгласил себя Королем Мрака…»

Ноккагар закрыл книгу и некоторое время молчал.

— Как вы уже поняли, он не таил от Гэмдровса своих намерений, а, напротив, открыто заявлял о них. Но никто не верил ему. Все считали его лишь чудаком, напрочь утратившим рассудок.

Только мастер Экгар извечно твердил всем и каждому, что Дартэмис — зло, которое необходимо изгнать до того, как оно окрепнет. Однако жители Гэмдровса в ту пору не удостоили должным вниманием его слова. Когда же появились Шестеро Колдунов, первые слуги Дардола, дотоле обычные люди которые поверили-таки ему и преклонились перед его могуществом, Экгар бросил все уговоры и решил сам встать на защиту мира. Долгие годы он набирал себе в ученики тех, кто верил его словам и желал присоединиться к его делу. Их было всего двенадцать, в два раза больше, чем Колдунов Дардола. И я был среди них… И вместе с нами, своими учениками, Экгар возвел твердыню в долине между тремя горными пиками, чьи безмолвные вершины гордо смотрят в небо и по сей день. Мы нарекли ее Тригорьем. Лишь эта крепь могла сравниться в то время с величием Даргирда.

Годы шли. Дардол вырос в могуществе, и начались его черные деяния. Вот тогда впервые народы Гэмдровса пожалели, что недооценил странного пришельца из ниоткуда. Вот тогда страх обуял их сердца, и только тогда они вспомнили об Экгаре! К тому времени Дардол породил на свет фрэгов. То были его первые детища. Злобные твари ростом с человека, с красными горящими глазами и серым рогом на лбу. Сотворив их, Дардол долго думал, каким языком их наделить, и вот из глубин подземного мира ему пришла подсказка. Вдохновленный ею, Дардол придумал Язык Мрака. Никто, кроме самого Дардола и его присных слуг, не способен говорить на нем, ибо звуки его не выговорить тем, кто не познал учение Тьмы. Язык русалов тоже не приспособлен под речи других народов, но между русальим языком и Языком Мрака есть одно различие. В русальем собраны все прекрасные звуки мира, а в Языке Мрака — все самые неприятные слуху и некрасивые звуки: лязг металла, треск, скрип, а также множество других, многие из которых вы не услышите в этом мире. Среди людей этот язык был раньше известен, как Вуэлин, Голос Подземных Глубин.

Прошло не столь уж много зим, когда произошло великое событие. Это было извержение жидкого огня из недр одинокой горы Ундохан. Огонь глубин вынес наружу первородных драконов. И по сей день никто не может с уверенностью сказать, приложил ли Дардол к этому руку, или же драконов породил сам Ундохан.

Позже в прибрежных водах Гэмдровса появились новые творения Короля Мрака — морские драконы. Эти гиганты с легкостью топили большие корабли, а иногда выползали на берег и уничтожали все, что попадалось под их тяжелые панцири.

Настала Западная Война с Дардолом. Злы были ее годы. Исходом было падение Молтоссора — величайшего из когда-либо существовавших королевств. И вскоре все земли, что простирались от западных побережий до предгорий Хребта Эрхата, за исключением Полуострова Холунгов на севере, оказались под влиянием Дардола.

Ноккагар тяжело вздохнул и замолчал.

— Позволь мне продолжить, Ноккагар, — сказал маг Хордайн. — Прошло около полувека или больше, и новые твари Мрака были явлены на свет Дардолом. Огромные каменные великаны, которые поселились в южной части Закатных Гор, были воистину ужасны. То были толдвиги — гроза горных долин.

Ноккагар позабыл упомянуть еще об одном прислужнике Дардола. На мой взгляд, он был тоже важен. У Короля Мрака был верный соглядатай, лучше которого было не сыскать. То был нетопырь по имени Нун. Именно он доносил ему вести о том, что творилось в Гэмдровсе, и сведения о жизни всех королевств. В этом была его заслуга, что Дардол узнал о существовании королевства Хоромходэк. Все это вылилось в Войну Ярости. Не время рассказывать о ней подробно. Обо всем можно узнать из всем известной «Песни о Войне Ярости». Сейчас же достаточно сказать, что в ней Дардол потерпел первое и очень громкое поражение. Даргирд был полностью разрушен, земля Ноккуа разорена и сожжена. Ох, и пожалел он о том, что решил нарушить покой Хоромходэка.

Но прошло менее чем четыре десятка лет, и Дардол возвратился в разрушенную обитель. Со временем он восстановил былое величие своих владений и возвел новую крепость, очень похожую на Даргирд. Он нарек ее Колморнут, Возрожденная. Когда к Королю Мрака вернулось все его могущество, он принялся готовить Великое Войско Мрака, дабы вновь заявить о себе. Он решил пока не трогать Хоромходэк. На сей раз его целью стал Эфоссор.

Но Мрак был вновь побежден. Силы всего Гэмдровса объединились, чтобы отбить его удар. А крепость Колморнут подверглась ответному штурму со стороны восточных королевств и пала. С ее падением Войско Мрака, напавшее на Эфоссор, отступило, а Дардол надолго ушел из этого мира. На этом Первая Эпоха Мрака считалась завершенной.

— На этом и закончились злые времена? — спросил Ликтаро.

— Вовсе нет! — отозвался до сих пор отмалчивавшийся Ариорд. — Дардол ушел, но слуги остались. Они не думали сдаваться. Колдуны бежали на остров, населенный хельнами и захватили там власть.

Фрэги вначале таились в туннелях гор Ноккуа, но затем повылезали наружу и стали восстанавливать старые крепости погубленного Молтоссора. На его месте появилось королевство Фрэглаэсс.

Однажды прислужники Дардола решились напасть разом на все самые мощные цитадели Гэмдровса. Я даже помню точный год тех сражений, ибо Тригорья это тоже коснулось. Началось все в феврале 730-го года, а продолжалось около пяти месяцев.

Бесчисленные полчища фрэгов во главе с колдунами были-таки разбиты. Это попытка завоевать мирные земли обернулась для них гибелью одного из Шестерых — Валдаброна.

После того был собран Совет Трех Королевств, на котором было принято решение напасть на Фрэглаэсс. На следующий же год войска Трех Королевств собрались в стране хомагейнов и выступили на запад. Фрэглаэсс пал под мощным натиском, а крепости, восстановленные фрэгами в начале эпохи, были разрушены вновь.

Время шло, и на место погибшего колдуна Валдаброна пришел новый. Его имя было Двимгрин. Колдунов вновь стало шесть. Впервые он проявил себя, когда восстановил заброшенную твердыню антов Афройн. Он укрепил его, и позже туда перебрались остальные пятеро колдунов.

Когда Ариорд замолчал, Хордайн вставил свое слово:

— Говоря о досаждениях прислужников Дардола, стоит упомянуть о Веке Гибельной Зимы… Вы, должно быть, с детства слышали о том страшном времени, когда заклятия Колдунов обратили Мир во всеобщую мерзлоту? То было время голода, холода и смертей. К счастью, все закончилось. Зиждитель не дал Миру погибнуть и холода ушли. Но некоторые земли до сих пор не оправились от той зимы…

Хордайн замолчал. Глаза его бесцельно смотрели в середину стола. Ноккагар, разглаживая бороду, что-то долго обдумывал, и наконец произнес:

— И вот настал тот самый 2432-й год, — произнес он. — В ту пору случилось то, что собрало вас здесь в нынешний день. Мастер Экгар объявил всем о человеке из Санамгела, который пришел в тот год в Тригорье. Он ни с кем не говорил. Надо сказать, никто, кроме самого Экгара, и не видел его. Его имя было Кисторин. Он-то и предсказал Экгару то, что Дардол вернется. Предсказал он и то, что через три года после его возвращения родятся будущие спасители мира. Кроме того, Кисторин поведал и о Трех Мечах, изготовление которых необходимо начать точно в ночь рождения Избранных.

Спустя двести лет после предсказания в Афройне началось таинственное затишье. Слуги Мрака ощутили скорое возвращение повелителя, и начали готовиться к этому событию. Было дело, я приблизился к Афройну в то время. Его бойницы были слепы, стены безмолвны; ни звука не доносилось из глубин твердыни. Любой бы назвал ту крепь заброшенной, кабы не холодный ужас, исходивший от тех стен, от которого в жилах стыла кровь. Я не мог смотреть на Афройн долго, ибо вблизи него меня не покидало чувство, что я нахожусь под наблюдением чьих-то зорких глаз. Я покинул окрестности крепости, а тот взор долго еще буравил мне спину.

Ровно через двести лет после начала затишья сотряслась земля, и над землями Гэмдровса пролетел огненный дракон необычайных размеров. Казалось, будто он создан целиком из одного лишь багряного пламени. И этот дракон обосновался в пещерах огромной горы Ханборун, одной из высочайших вершин Небоскребущего Хребта. Нетрудно было понять, что это чудовище и есть возвратившийся из Мрака Дардол. Более двух с половиной тысяч лет он накапливал новые силы за пределами сущего мира, и теперь он окреп и вернулся еще более могущественным, чем в Первую Эпоху Мрака.

На следующий же год после своего возвращения Король Мрака возобновил злодеяния. Одним лишь словом он породил мандроглинов и думтеров. Еще год спустя пробудился спавший почти четыре тысячелетия Ундохан, и с той поры с каждым годом эта гора порождает на свет все новых и новых драконов.

Потом родились вы. Дардол прознал об этом событии, но ему было неизвестно, где именно искать вас. Посему он начал слепые поиски по всему Гэмдровсу, которые так и не увенчались успехом.

Долгий рассказ был окончен. Некоторое время никто из сидящих в зале книгохранилища не мог выговорить ни слова. Через узкие окна внутрь попадали косые лучи солнца. Волшебный шар Ноккагара по-прежнему висел над самым столом, плавно покачиваясь в воздухе. Волшебники молчали, вспоминая события прошлых лет, большинству которых они были очевидцами, а юноши размышляли, находясь под впечатлением мрачного повествования.

— Выходит, Дардол искал нас все эти двадцать лет, — нарушил молчание Тэлеск, — а мы даже не подозревали, что на свете вообще существуют какие-то Избранные, и уж тем более — что это мы. Мы рисковали попасть под клинок смерти из-за своей неосознанной беспечности. Знай я заранее о том, кто я и кто открыл на меня охоту, я бы лучше скрывался в каких-нибудь заброшенных, глухих местах, а не вел бы такую открытую жизнь. Так я хоть немного затруднил бы для Дардола эти поиски.

— Ты облегчил бы их, — возразил Хордайн.

Ноккагар и Ариорд согласно кивнули.

— Почему же? — заговорил Рунш.

— Потому что не тот привлекает к себе большее внимание, кто живет открытой, размеренной жизнью, не выделяясь из толпы, но тот, чье поведение отлично от других. Если бы Избранные знали о своем предназначении заранее и старались бы скрыться от глаз Дардола, они бы скорее дали Королю Мрака обнаружить себя.

— Вполне возможно, что вы остались живыми до сих пор именно потому, что все время считали себя обычными жителями своих королевств, — добавил Ноккагар, — и вели себя подобно окружающим.

— Но ведь о приходе в наши семьи магов знали не только наши родители! — сказал Ликтаро. — Но и некоторые родные нам люди. У меня, к примеру, так и было. Так отчего же слухи об этом не разошлись по всей Огражденной Стране еще до моего двадцатилетия? И вообще к чему все эти фокусы с посланиями, когда можно было просто прийти в наше двадцатилетие, сказать нам все как есть на словах и сразу собрать в путь?

— Эти фокусы с целью того, чтобы подготовить вас заранее, — улыбнулся Хордайн. — Мы приходили в ночь вашего рождения, чтобы удостовериться, что вы родились и с вами все в порядке. К тому же мы должны были подготовить и ваших родителей.

— Что касается не распространившихся слухов о вас, — вставил Ноккагар, — так это наша заслуга. Мы сделали так, что все позабыли о нашем приходе на пару десятков лет.

— Но меня заранее никто не готовил! — произнес Рунш. — Мои родители сожгли послание в первые же дни моей жизни.

Ариорд пристально посмотрел на Рунша.

— Да, мой приход за тобой был для тебя неожиданностью… К сожалению, твои родители поступили неправильно.

— И я до последнего не верил, что я был тем, кого вы искали, Ариорд, — сказал Рунш. — Когда я покидал Антшину вместе с невесть откуда взявшимся волшебником из Тригорья, я не был уверен в том, что поступаю правильно.

— Никто из нас не был в этом уверен, — тихо проговорил Тэлеск.