Три Меченосца. Кн. I. Желтая сталь алфей... Гл. 18

Небо. Бескрайние лазурные просторы, белые клочья облаков, чайки, кружащие в вышине — вот что предстало его взору, когда он очнулся, кашляя и выдавливая из легких остатки соленой воды.

Тэлеск поднимался с огромным усилием, будто тело его превратилось в кусок камня. Юноша сел и осмотрелся. Он был на песчаном берегу.

Перед ним раскинулось море. Волна лениво набежала на берег. Тэлеск оказался сидящим в морской воде и почувствовал ее леденящий холод. Он медленно выполз на сухой песок. Почти онемевшие руки и ноги едва слушались его. Все тело ломило ужасной болью, голова непрерывно гудела. Тэлеск кое-как встал на ослабевшие ноги и почувствовал, как тяжела мокрая одежда на нем, особенно кольчуга, которая просто тянула все тело к земле. Он сразу избавился от нее, сбросил прямо на песок. То же он сделал и с порванным плащом, а вернее — с тем, что от него осталось. Следом вместе с поясом упал меч, который неизменно висел у него на поясе. Наконец он смог сделать полный вдох. Его удивляло, как он вообще не пошел на морское дно в мокрой кольчуге, да еще и с мечом. Затем Тэлеск не без труда снял с окоченевших ног башмаки и обернулся назад.

Он увидел кедровые рощи, которые покрывали склоны впереди. Они начинались у самых берегов и заканчивались где-то вдали. А за теми зелеными рощами возвышались огромные горы. У подножий они были покрыты редкой зеленью лесов, а вершины их уходили высоко-высоко в небо, увенчанные сединой снегов и окаймленные коронами из густых белых облаков. Казалось, на эти громады опирается сам небосвод. Никогда еще Тэлеску не доводилось в такой близи видеть что-то более величественное.

Это был Небоскребущий Хребет, Закатные Горы. «Стало быть, мы достигли его!» — пробормотал Тэлеск. Он огляделся, и тут к нему стала возвращаться память.

Был шторм. Он упал за борт. Но выжил. Волны выплюнули его на побережье. Рунш и Ликтаро остались на борту корабля. Но ни их самих, ни корабля поблизости не наблюдалось.

Едва передвигая ноги, Тэлеск поплелся к большому камню. Он сел и прислонился к нему спиной, почувствовав через мокрую рубаху его нагретую солнцем поверхность. Внезапно среди волн он увидел темный предмет, то всплывающий, то снова исчезающий под поверхностью воды. Морские волны играли неизвестным предметом, выкидывали его на берег, снова забирали, и вновь выкидывали.

Недолго думая Тэлеск поднялся и пошел к воде. Вскоре он вытащил на берег небольшой мешок. Он вспомнил его. Это была одна из трех котомок, которые были приготовлены для путешествия по приказанию короля Хилта. Тэлеск развязал ее. Сверху лежала промокшая карта Гэмдровса, по которой он сразу узнал мешок Рунша. Аккуратно, чтобы не порвать, он вынул лист бумаги и положил на землю.

Внутри оставалось свернутое шерстяное одеяло и две больших краюхи хлеба. Тэлеск вдруг почувствовал, насколько сильно он голоден. Он отломил от одной из них большой кусок и начал есть. Хлеб был неприятным на вкус от пропитавшей его соленой воды, но голод был настолько сильным, что юноше было все равно. На дне мешка он обнаружил флягу с пресной водой, которая помогла ему протолкнуть противную на вкус пищу внутрь.

Тэлеск хотел бы знать, много ли времени прошло после шторма. Судя по лучам солнца, которые пробивались сквозь туман моря со стороны юго-востока, в данный момент было позднее утро. А во время шторма день был в самом разгаре. Это означало, что прошли почти целые сутки, по меньшей мере. Но где же все-таки Рунш и Ликтаро? Подумав, Тэлеск решил, что они, скорей всего, причалили в другом месте, и сразу задался необходимостью их найти. Последней ему в голову пришла мрачная мысль о возможной гибели товарищей, но он поспешил отбросить ее.

Рука Тэлеска невзначай нащупала за пазухой твердый предмет. Это был Камень Могущества. По воле случая или благодаря каким-то магическим свойствам этого предмета, он не потерял его. Тэлеск собрал вещи обратно в мешок. Туда же он положил кольчугу. Мокрые башмаки он решил не надевать и привязал их к мешку с помощью лохмотьев, оставшихся от плаща. После этого Тэлеск нацепил на себя пояс с мечом, который лежал на песке.

Тэлеск надел за спину полный дорожный мешок и осмотрелся. Силы явно возвращались к нему. На юге побережье было полностью открыто взору, и его серая линия протягивалась довольно далеко. На север же пути по суше не было: там громоздились омываемые волнами скалы, обросшие наверху кустами и деревьями.

Юноша устремил взор на юг. Через мгновение он уже шагал босиком по прохладному песчаному берегу. Морской бриз обдувал его еще не высохшую одежду, и тело вздрагивало от холода при каждом его порыве. Но он не обращал на это внимания и просто двигался вперед. Сейчас его волновало другое — судьба его товарищей.

Тэлеск медленно продвигался, всматриваясь далеко вперед. Ноги его уже понемногу окрепли, хотя кости до сих пор еще болезненно ныли. Юноша шел и шел, все вперед и вперед, но корабля впереди так и не показалось. Он часто поглядывал на запад, где возвышался Небоскребущий Хребет, и на восток, обтянутый густым серым туманом.

Прошел час, потом другой, третий. Одежда уже почти высохла. Ничего, никаких признаков корабля так и не обнаружилось. Тэлеск уже начинал сомневаться в правильности выбранного направления. Он оглянулся на север и затем взглянул на склоны Небоскребущего хребта, стараясь рассмотреть дорогу Ведьминого Перевала. Корабль запросто мог сбиться с курса и оказаться далеко отсюда, да и Тэлеск сам не был уверен, что находится в нужном месте.

Засмотревшись на вершины Закатных Гор, он не заметил темного предмета, который лежал в песке. Предмет тот был явно не природного происхождения. Юноша запнулся за него и едва не упал. Он взглянул под ноги и ахнул. Наклонившись, он поднял его с земли. Юноша узнал его не сразу. Это был обломок корабельного штурвала, того самого, от которого почти не отходил Форби, а вернее — Даэбарн. Тэлеск почти с ужасом вертел его в руках, перебирая смешавшиеся в голове мысли. Он был пропитан морской водой и облеплен песком.

Холодок пробежал по всему телу Тэлеска. Но он все же не хотел верить тому, что корабль Избранных разбила та ужасная буря. Он изо всех сил пытался утешить себя, и у него это едва получалось.

— Нет, нет… — говорил он себе. — Если на берег выбросило штурвал, это еще не повод утверждать, что весь корабль разбило вдребезги.

Однако вскоре появилось другое доказательство, которое развеяло все сомнения. Опасения подтвердились, когда Тэлеск бросил взор вперед и увидел то, что больше всего не желал увидеть в этот час. На берегу, недалеко от него лежал большой обломок корабля, омываемый шумливым прибоем.

Тэлеск неуверенно приблизился к нему. Перед ним лежал нос того самого корабля, который увез Трех Меченосцев с Кузнечного острова.

Слабость вернулась в ноги юноши, и он упал на колени, выронив из рук обломок штурвала. Слезы наливались в его глазах, затуманивали зрение.

— Нет, нет… — бормотал он, сжимая виски. — Так не должно быть! Я не верю, что все это наяву! Они не должны погибнуть! Молю тебя, Эндармир, верни их! Они должны жить! Они должны выполнить миссию! Я не смогу сделать это в одиночку! Я не сумею! Как же так?! За что?!

Последние слова Тэлеск прокричал и бессильно упал лицом к земле.

— Они погибли, — негромко говорил он сам себе. — Волны поглотили их. Будь проклято Туманное море. Будь проклят Дардол…

Юноша встал и в порыве отчаянной ярости пнул обломок корабля изо всех сил босой ногой, и тут же взвыл от боли.

— Будь ты проклят, Дардол! — громко вскричал он, направив взор к далекому югу. — Ты поплатишься за все! За все! Я уничтожу тебя, подлая тварь!

Внезапно с юга налетел мощный вихрь, заставивший Тэлеска отступить назад. Вихрь набросился на него одним единственным порывом и пропал так же внезапно, как и появился.

Тэлеск повернулся к Небоскребущему хребту и направился в его сторону, хромая на ушибленную ногу. Вначале он шагал по песчаному берегу моря, а затем пошел среди высоких кедров дикого леса, пробираясь сквозь зеленые чащи.

— Я должен уничтожить его! — твердил он себе. — Дардолу удалось погубить Избранных. Но не всех! Один из нас жив! Я — единственный, кто спасся. Миссия возложена теперь только на меня… Но почему все вышло именно так? Зачем Туманное море оставило мне жизнь? Зачем в тот злосчастный час волны смыли меня за борт? Если бы не это, я бы погиб вместе со всеми. Уж лучше бы было так! За что мне такая участь, участь последнего из Трех Меченосцев? Почему я не погиб? — Ответ ему пришел сразу, словно другая часть его разума отвечала ему: — Потому что Дардол должен сгинуть! Зиждитель спас одного из Избранных, дабы тот свершил пророчество Кисторина. Но отчего лишь одного ты спас, Эндармир? И отчего именно меня? А может быть, они все же живы? Может, их выбросило на берег так же, как и меня, но очень далеко отсюда?

Последние мысли зажгли новый огонек надежды в его сердце. Он остановился и с сомнением посмотрел назад. Сквозь стройные стволы деревьев, оставленные им позади, едва проглядывалась серая линия побережий. Тэлеск спрашивал себя, не возвратиться ли ему к морю и не продолжить ли поиски на юге или на севере. Потом он повернулся в сторону Закатных Гор и окинул взором громадные вершины. Даже высокие деревья с пышными кронами не могли сокрыть от взора Тэлеска заснеженные пики хребта, которые грозно возвышались над бескрайними землями и упирались в небесную высь. Со склонов можно было бы увидеть все побережье на много верст, и Тэлеск решил подняться выше.

Понемногу он начал приходить в себя, и холодная земля напомнила ему о башмаках. Юноша отвязал их от котомки. Они были почти сухими, хоть и прохладными внутри. Тэлеск обулся и продолжил свой путь через кедровые рощи. Он шел в сторону запада, прямо к горам, склоны которых уже ощущались под ногами. Лишь когда солнце пропало за огромным гребнем, и их густая тень распростерлась по всему побережью, когда уже приближалось время заката, деревья расступились, и перед Тэлеском предстал во всем великолепии один из пиков Небоскребущего хребта. Он был подобен великану, который восседал на громадном троне. Склон горы круто взмывал вверх, а ближе к вершине и вовсе переходил в огромную отвесную скалу, коронованную венцом из снега. А у подножия, шагах в ста от Тэлеска, продолжались темно-зеленые хвойные рощицы.

Несколько мгновений юноша восхищенно смотрел на горы, и невольно в его голове всплывали строки одной старой песни:


Горы и скалы! Морские утесы!

Какую в себе вы храните память?

Какие вам видятся сны и грезы,

Что дарят вам радость тех дней минувших,

Когда Мир был юным? Вы помните дни,

Когда Старо Солнце сияло,

Когда не Снаружи был мир, а Внутри,

Когда власть стихий процветала,

Когда один миг был, как вечность одна,

Когда об алфейнах не знали,

Когда шла пора вековечного дня?

В безволии Зло прозябало…

Горы и скалы! Утесы морей!

Зачем вы столь гордо молчите?

Поведать прошу я о славе тех дней!

О древней поре расскажите!


Тэлеск поправил котомку на спине и двинулся верх по склону, который мало-помалу становился все круче и круче. Вскоре юноша уже вынужден был помогать себе руками: хвататься за стволы, за траву, за каменные выступы. Наконец он выбрался на широкий уступ. Дальше он решил уже не взбираться. Тем более что дальнейший подъем не представлялся ему возможным: склон дальше был чересчур гладким, а еще выше начинался горный отвес.

Тэлеск выпрямился в полный рост и впервые за все время подъема обернулся назад, лицом к востоку. Его взору предстала прекраснейшая картина. Он увидел необъятные просторы прибрежной земли. Впереди, на востоке, над широким морем висела завеса тумана. Она застилала собою весь горизонт. От склонов гор до самых берегов раскинулось другое море — зеленое море лесов. Кроны деревьев раскачивались на ветру и напоминали морские волны. На миг Тэлеск позабыл, для чего поднимался на эту созданную природой каменную площадку.

Отсюда, с уступа, отлично просматривались песчаные берега. Далеко на юг и на север протягивались они вдоль предгорий Небоскребущего хребта. Впереди Тэлеск рассмотрел знакомые ему останки корабля и тут же вспомнил, с какой целью забрался так высоко. Он стал внимательно вглядываться в линию побережья, стараясь не упустить из виду ни одной точки на фоне серого песка. Но берег был пуст. На целые версты в обе стороны на берегу не виднелось ничего, что заслуживало внимания.

Надежда на то, что друзья живы, вновь стала понемногу гаснуть, как гаснет отгоревшая свой срок свеча.

— Похоже, они и вправду сгинули в море, — горестно проговорил Тэлеск. — Я должен идти. В одиночку.

Юноша не мог больше стоять и сел на твердую площадку уступа. Ножны меча, что висели у него на поясе, лязгнули о каменную поверхность. Тэлеск положил правую руку на рукоять своего оружия и медленно потянул за нее. Меч легко подался, и юноша полностью обнажил клинок.

Рукоять была испещрена тончайшими линиями, которые собирались в загадочные рисунки с изощренным смыслом. Тэлеск словно впервые увидел их. Он провел ладонью по поверхности клинка, и внезапно на нем появились руны, тонкие, но четкие. Они шли одной строкой прямо по всему долу. Это были единые знаки людей Гэмдровса, и любому взрослому человеку просто смешно было бы не знать этих рун.

Тэлеск был весьма удивлен. Раньше он не видел этой надписи. И король Кузнечного острова даже не упомянул о ней в ту ночь на Светлой поляне. На клинке было написано:


Йан каикин колланаун

А ундо — фаракхивис

Ка майтимети тилваун

Тосса ва фаракхивис

Виру астолаун кинкойа-кэнки гэндвэ


Надпись была сделана на Первородном языке, который был первейшим из языков людей Гэмдровса. От него впоследствии произошли многие человеческие языки и наречия. Сам же Первородный язык еще в Эпоху Процветания вышел из употребления, и остался языком древности, который сохранился как память о жизни пращуров. Его, однако же, не перестали использовать для начертания надписей на надгробиях умерших, на тронах королей, доспехах и оружии. Кроме того, язык хомагейнов представлял собой чуть видоизменившийся Первородный язык.

Надпись же на поверхности клинка на Межнародном прозвучала бы так:


Когда тропа в последний шаг

Свершится в сумраке огня,

Пусть единятся три клинка:

Вмиг уничтожит Тьму и Мрак

Единый дух — одна река…


Прочтя эти строки, Тэлеск задумался. Три клинка. Единый дух. Все говорило о том, что Избранных должно быть трое. А Тэлеск остался один. Так суждено ли пророчеству сбыться в таком случае? Тэлеск вновь бросил взгляд на клинок. Прочитав его еще раз, он так и не извлек их сути, которая была загадочно скрыта среди туманных фраз.

Тэлеск вздохнул. Не отводя глаз от великолепного оружия, он стал перебирать в памяти все его волшебные свойства в надежде ненадолго отвлечься от мыслей о гибели друзей. Желтая сталь — металл таинственных алфейнов. Немногим людям за всю историю Гэмдровса выпадала честь владеть таким клинком. Но какое теперь это имеет значение, если вся эта история с Тремя Меченосцами пошла не так, как предполагали маги?

Тэлеск в новом приступе отчаяния вбил меч в землю. Клинок из стали алфейнов вмиг увяз в ней по самую рукоять. Юноша припал лицом к площадке уступа. Так он и лежал, в слезах коря себя и проклиная Дардола, пока сон не одолел его.