Из детских воспоминаний моей бабушки

Два месяца кровавый бой,
Смоленск стонал, рвались снаряды.
Потери, наступления, огонь.
Подмоги нет, а нам ее как воздух надо!
Приказ от Сталина - "не отступать"!
Ну как же быть? Мертвы солдаты.
Позиций мы не можем удержать,
Сдаем фашистам, город наш ребята.
Как жаль, не удержали мы врага!
На смерть, Смоленск мы обменяли.
От слез и крови, алые поля
Нацисты, город наш атаковали.
Людей решили мигом погубить,
В святую церковь, жителей собрали
Хотели заживо, безжалостно спалить
Так часто немцы в 41м убивали.
Спасти нас всех успели партизаны,
Советской, красной армии бойцы!
Убийцам разом все сломали планы,
И нас спасли от вечной темноты.

Родных и близких в скоре разлучили
Не с жалили своею мы мольбой,
Детей в машину сразу погрузили
А мамы следом шли за ней толпой.
В железные вагоны, как скотину,
Нас затолкали в угол со спины.
И требовали строго дисциплину
Держались до конца мы, как могли.
Еду давали раз - совсем не много
Горох сушеный, хлеба сухари
И долю, своего пайка"большого"
Все отдавали детям той войны.
Пить приходилось из вонючей бочки,
Что было там, лишь Богу весть
У многих сразу отказали почки
А если в общем, все не перечесть.
Дорогой той, не раз по нам бомбили
Летели пули прямо с высока,
Душ очень много, гады загубили
Из крови, широка текла река!

И вот, приехали мы в город Молодечно,
Под Минском расположен он.
В конц лагерь заточили нас навечно
Везде была разруха и погром.
В барак нас заселили, грязный, темный
Под ноги бросив сена, небольшую горсть
Раз в день давали жидкий суп - холодный
Всего пол литра, чтобы в сласть жилось
Опилки с хлебом, на обед мешали
Делили грам по сто, так каждый раз
Больных и слабых, сразу забивали
Чтоб не давать еды в голодный час.
Дизентерия, вшы и прочая зараза
К нам прилипала и съедала изнутри
Я видела как девочка, лишилась глаза
От керосина слезы горькие текли.
Мы выходили редко, иногда помыться
Нас гнали палкой и лупили по спине
Дождя все ждали, только чтоб напиться
Но дожидались к сожалению не все.

Без сил, шатаясь плелись люди
Кто падал замертво - тому везло
Теперь Господь уже его осудит
За все что было, наконец прошло
А кто валился наземь, от бессилия
Дышал и был еще живой
Таких людей от изобилия
Сжигал фашист своей рукой.
Кидал их в топку, словно бревна
Без сожаления и любви,
Его душа была всегда спокойна
Глаза не видели свои грехи.
В канаве, у барака всех месили
И запах мертвый, ветер приносил
Остались там в заброшенной могиле
Кто рядом эти годы с нами был.
И так четыре долгих лета,
Испытывала всех судьба.
В детской голове осталось это -
Шталаг навечно - триста сорок два!