Александра гл. 18

               
                Помолвка.

       Дальше  у меня шло более благополучно.  В Новом Орлеане я пересел на корабль, следующего на  Майами, а там - на корабль, идущего до Нью-Йорка.  В нем я на полмесяца задержался, ожидая корабль из Европы.  Наконец,  дождался.  Подошел  пассажирский корабль  «Бристоль», который через неделю вез меня  в Англию, в порт Глазго.
    Теперь я ехал как пассажир первого класса и наслаждался великолепным плаванием через океан.  Ко мне уважительно относились другие пассажиры, видя во мне равного им, считая меня настоящим янки, тем более,  что речь моя на английском языке была  безукоризненна.
     Я часами находился на палубе, во всю грудь  вдыхая свежий морской воздух. В голове моей проносились одна за другой мысли то  в воспоминании своих бывших приключений, то представлении  будущей встречи с родными и дальнейшей  службы в армии. 

   Прибыв в Глазго, я, воспользовавшись конным экипажем, пересёк этот туманный Альбион* поперек и  прибыл в  Эдинбург.  И уже из Эдинбурга  через Северное море и множество островов Дании на корабле «Мария Стюарт»  добрался до Санкт- Петербурга.  Не передать словами, как я волновался  встрече с  отчизной, пожалуй, не менее, как кто-то бы радовался  и волновался встрече с любимой девушкой. Вступив на родную землю, мне хотелось упасть на нее и обнять -  так  истосковался по ней.  Мне не верилось, что я снова в России, на своей родной земле, воспетой великими поэтами и мыслителями.      
     Около месяца из С-Петербурга  добирался до дому на перекладных.  Пока  добирался, совсем не брился. За  это время  лицо мое заросло густой щетинистой бородой, длиной, пожалуй, с вершок**, ведь на весь путь от Америки до родного дома ушло более  четырех месяцев.

    Домой я приехал под самый Новый год. В доме стояла наряженная елка, но никакой тебе веселой новогодней суеты. До моего последнего отбытия на Кавказ всегда дома справлял Новый год и Рождество. Вот тогда было весело. Я любил веселиться и  других умел развеселить. У нас часто бывали гости, особенно, соседи и пара-тройка друзей-однополчан.  А  теперь захожу домой: тихо, как в монастыре.
       Прохожу смело дальше, и меня останавливает горничная.  "Вы - кто?" - спрашивает. "Я, Маланья, - барин ваш, господский сын" - отвечаю. Она так и ахнула.  На меня все слуги, кто был в доме, уставились, глазам своим не веря. "Где матушка моя, Наталья Ивановна?" - спрашиваю. "Они там-с, в зале" - отвечают, и я прямиком направился в зал. А тут матушка сама выходит.
     - Кто вы, мил-человек? спрашивает. - С худой или с хорошей вестью к нам прибыли, и почему  не доложили о вашем приходе? - и этак строго посмотрела на челядь, как, мол, пропустили чужого.

     - Матушка, - говорю, - да неужто вы меня не узнаёте? Сын я ваш, Юрий Михайлович, - и бросился к ней, чтобы обнять. А она так и упала мне на руки без чувств.  Подоспевший отец не знал, что и делать: то ли матушку в чувство приводить, то ли меня обнимать. Ну, вдвоем мы  привели ее  в чувство, побрызгав на лицо водой.      
    - Юрочка, это ты, мой мальчик? - она еще не могла поверить в то, что я живой стою перед ней. – Я молилась каждый день за тебя перед иконой Божьей матери и Иисуса Христа.  Слава тебе, Боже милый, что внял моим молитвам! - говорила мать и гладила меня по лицу.
    - Вот, матушка, Бог услышал ваши молитвы! - говорил я, целуя ее руки, -  вернулся к вам  живым и, как говорится, невредимым.

    В доме началась радостная беготня. Все слуги прибегали, посмотреть на меня и потрогать  даже. Потом стали накрывать праздничный стол.  В полночь мы встретили Новый год и отметили мое возвращение.
     - Александра Петровна, я вижу, вы прослезились? - Юрий увидел, как она украдкой утирала слезы  кружевным носовым платочком.
     - От вашей встречи с матерью я не могла удержаться от слез, простите меня.
     - Очень тронут! - он приложил руку к сердцу. - Осталось совсем немного мне досказать.

    Пожив и отдохнув в родительском доме, после святочных дней я поехал в свой полк восстанавливаться. Там тоже удивились моему появлению, как воскресшему  из мертвых.  Кто обрадовался, а кто отнесся с недоверием.
    Командование, разумеется, долго держало меня у себя со всякими расспросами, удивляясь немало моему благополучному возвращению. После долгих совещаний решено было понизить мое звание до поручика и  дать в подчинение отряд новобранцев. Но вместе  с тем они составили прошение о восстановлении моего звания майора и отослали в военное министерство, что в Санкт-Петербурге.
      Прошло больше года, а из министерства  до сих пор нет ответа.  Очевидно, это прошение застряло у кого-нибудь в долгом ящике и ждет меня, поэтому и доныне  я поручик.  Вот и весь мой сказ, милая Александра Петровна. Ну как, утомил я вас?

   - Что вы! Мне было очень интересно узнать о ваших приключениях, что все, в конце концов окончилось благополучно, - проговорила она, - Господь хранил вас на всем пути и не оставил без помощи.
    - Да, это так. Теперь вы всё обо мне знаете, и я весь перед вами, как на ладони. И вы теперь  не та маленькая озорница, которая много лет назад закидывала меня репьями, а настоящая красавица, умная и добрая, и сердце мое, признаюсь, робеет перед вами.
     - Да, полно, Юрий Михайлович! Чего вам передо мной робеть? - смущенно проговорила девушка. - Это впору мне перед вами робеть.
     -  Я никого об этом не спрашивал, а вас спрашиваю: вот вы, Александра Петровна, вы  могли бы меня полюбить?

     - А я и так вас люблю и всегда любила, -  тихо проговорила она, – А после того, как  услышала, сколько мучений вы перетерпели на чужбине,  просто вас боготворю... Это  я недостойна вас... Жаль, что я не Дилара и не Луиза... Это те женщины, которые достойны вас, а я  - нет... Я не заслужила вас. Ой, простите!.. - она достала из рукава носовой платочек и промокнула глаза от выступивших слез..
     - Милая Александра Петровна, Сашенька, не говорите так! - он не на шутку испугался. - Да, много испытаний выпало мне на долю.  За все свои грехи и ошибки пришлось платить годами страданий и лишений. Но теперь все  осталось в прошлом, и все женщины, которые способствовали моему возвращению, тоже ушли в прошлое.

    Я думал, что никогда больше не полюблю, узнав, что сестра ваша Татьяна вышла замуж. Но когда   увидел вас, мой милый ангел, то почувствовал себя прежним пылким влюбленным; любовь во мне разгорелась с новой силой.  Я понял, что Бог даровал мне еще один шанс.  Я буду самым счастливым на  земле, если вы ответите мне взаимностью. Могу  я надеяться, или мне навек оставаться одиноким и найти свою смерть в боях сражений?
     Ее глаза вновь наполнились слезами: – Я не хочу, чтобы вы снова исчезли. Я   тогда стану самой несчастной на свете. 

     - Александра Петровна!..Сашенька!.. Любовь моя! - Юрий бросился к её ногам. -  Как я благодарен Богу, что вы сейчас рядом со мной!  Я буду непомерно счастлив, если согласитесь принять руку мою и сердце, словом, стать моей женой!   
     - Кхе-кхе! Юрий Михайлович! Я всё вижу и скажу матушке! - пригрозила нянюшка, но голос её был совсем не грозным.
     - Да-да, скажите непременно! - он глянул в её сторону.
     - Я  принимаю ваше предложение, Юрий Михайлович! Только встаньте с пола! - смущенно произнесла  счастливая Александра.
 
     - У меня голова идет кругом от счастья! – Юрий поднялся и схватился за голову. – Значит, вы согласны выйти за меня, за поручика, бывшего некогда майором?
     - Даже, если бы вас разжаловали в рядовые, и тогда бы я не отказалась.
     - Вы сводите меня с ума, Сашенька! Вы такая благородная! Я боялся отказа из-за  этого больше всего. Боже, за что мне такая милость?! - глаза его повлажнели.
     - Юрий Михайлович, да полно-те вам! Просто  я очень вас люблю. Пойдемте лучше к родителям за благословением. То-то они обрадуются!
    - Только  я хотел это сделать немного позже, – он виновато посмотрел на нее.
    - То есть, как позже? – не поняла Александра.

    - Я все же хочу сначала восстановить  свое звание, свою честь, чтобы мог честно смотреть людям в глаза, особенно вашим родителям.
    - Это замечательно, но можно и потом!
    - Нет! Честь мне не позволяет оставлять это на потом.
    - Значит, надо самим ехать в Санкт-Петербург и добиваться, чем ждать неизвестно, сколько. 
    - Да, надо! Но как представлю себе картину, как говорю  о себе самом там,  перед высоким начальством  о том, какой  я храбрый и смелый, то руки опускаются. Вдруг не поверят? Где свидетели моей храбрости, моих скитаний?

     - Должны поверить! Если надо, я с вами поеду. Буду горой за вас стоять.
     - Только не это! Я и сам в состоянии за себя постоять, –  он сразу стал серьезным и строгим.
     - Будь по-вашему!  А  за родительским благословением идемте тотчас же!  – она поднялась с дивана.
     - Да-да, конечно идем! – он, повинуясь ей невольно,  тоже встал, и они, взявшись  за руки, направились в гостиную.
     В гостиной находились все четверо родителей.  Увидев своих детей со счастливыми и смущенными  лицами, в сопровождении Фёклы Тихоновны, которая шла и широко  улыбалась, они замерли в ожидании их слов.

     Как претендент на роль жениха, Юрий обратился к родителям Александры.
     - Петр Николаевич, Лидия Семеновна! Я очень люблю вашу дочь, Александру Петровну, и прошу у вас ее руки.
    - Я рад это, наконец, услышать, а ты, Александра,   любишь  этого молодца? -  спросил отец,
    - Очень, папочка, больше жизни люблю! – ответила она, не смущаясь нисколько.
    - Слава Богу, что хоть у них сложилось! -  сразу прослезилась  Лидия Семеновна, а   Наталья Ивановна встала и пошла в место, где висела икона Божьей матери, сняла ее и принесла для благословения.
   Юрий с Александрой встали на колени  перед ликом Божьей матери с младенцем Иисусом на руках, и все четверо родителей благословили их на долгий и счастливый брачный союз. 

Альбион*) - древнее название Англии
вершок**) - примерно 4,5 см   

                продолжение http://proza.ru/2016/01/21/402