Променад по преисподней

- Здравствуйте, я Дьявол. И сегодня я буду вашим экскурсоводом. О, гость в моей обители. Сейчас это такая редкость.
- Не язви.
- Ладно. Устроим краткий экскурс по душам тех, кого ты видишь вокруг изо дня в день. Возьмем, скажем, а вон ту… Эта женщина боится спать. И не потому, что еженощно лицезреет кошмары, нет. Ее сны слишком неправдоподобны и хороши, чтобы обрести плоть наяву.
- Что она видит?
- Сложно сказать. Чаще – сношения с иноземными существами. Прекрасные суккубы, яростные и властные демоны, причудливые животные…Она боится себя. Ей кажется, что она не должна мыслить о подобном.
- Ее пугает то, что над снами она не имеет власти. Ее сознание одерживает над нею жестокую шутку.
- Да…верно. А вот у этой губы постоянно искусаны, поскольку она винит себя. Винит извечно, создавая себе свой персональный адок. Она хочет владеть всеми, но не владеет, по сути, даже собою. Рабыня страстей, рабыня похоти. Больше всего боялась пойти по стопам матери, пригоршнями глотавшей фенозепам, но угадай, куда последовала?
Следующая – видела в пицце полотна Босха. Ей было страшно от того, что сознание вытворяло с нею; малодушно она помышляла о прерывании свих мук. Она потребляла вещества, самые разные, глушила себя, как могла, но это не помогало, а лишь заводило в тупик. Но самый страшный туннель ждёт ее впереди. Об этом ей расскажут Босховы картины.
Тот вон – также путал грёзы с реальностью…
- Я не желаю больше слушать.
- Нет уж, выслушай. Они маются сутками, а ты не можешь выделить им минутку? Так вот, после потери своей подруги и от того, чем его напичкали, он сбрендил окончательно. Знаешь, каково, когда ты идёшь по коридору, а стены сжимаются, угрожая тебя раздавить? Расплющить, как моллюска. Этакий чудовищный анус надвигается и…
- И что он сделал, когда это впервые случилось?
- Самое примитивное. Сел на пол и подождал, пока за ним не пришли. Стоит закрыть глаза – и адская свистопляска стен прекращается, и они не трансформируются больше. Почему бы ему всегда не ходить с закрытыми глазами, спросишь ты? Но нет, это было бы слишком просто.
Многие, что здесь – лежат целыми сутками неподвижно и смотрят в одну точку, в одну мелкую паршивенькую крапинку, так её и разэтак! Что они находят в ней интересного? Спроси их сам. А они, в свою очередь, спросят тебя, как им справиться с замерзанием мозга, с полным замиранием, атрофией чувств и желаний. У них нет смысла – знаешь, такой крохотной искорки в конце коридора, куда мы все бежим, как хомячки в колесе, по круговой. Они смирились. Поникли в апатии, точно растения. Но, по крайней мере, им не больно. Поучись у них замирать.
Кто-то боится выходить на улицу. Его страх – его золочёная клетка. Он лежит и не ест, не пьёт. В комнате звонят телефоны, так, что провода обрываются, и он слышит их звон – но как-то отдалённо, словно совсем не здесь. К нему приходят, барабанят в дверь, а ему лень вставать. Просто не хватает решимости, чтоб подняться. И время сыпется вполне ощутимым песком, шершавит ему ладони, и когда он растирает эти песчинки – то улыбается.
Вон тот вот – видел человека с пёсьей головой, в тот миг он не спал. Больше всего на свете он боится окончательно свихнуться и оказаться в лечебнице. Ему так часто приходилось видеть драки своих родных…Иногда он представляет, что они умирают, представляет жалость окружающих к нему, и наслаждается вымышленной болью, оргазмирует от нее, а после – ненавидит себя за это. И знаешь, когда он почувствовал облегчение? Когда узнал, что он не один такой.
- Прелестная антология.
- Так, а теперь ты не язви. Перейдем к следующей? Изнасилована. Заработала нервный цистит и анаоргазмию. Вдоволь намоталась по мозгоправам. Она не умеет любить. Ей кажется, что умеет, и она всё никак не может взять в толк, почему до сих пор одна. Семья ее не приемлет, ее религия – деньги. Она торгует душой, которой и нет. А сколько таблеток выпивает в день…ты бы видел.
Тот молодой парень все гадает, убил ли он тогда, или нет…Это был аффект. Он долго молотил лежащее неподвижно тело. Товарищ не позволил ему вернуться и проверить пульс – они могли попасться. Когда он ударил в первый раз своего обидчика, в его руке огненным шаром взорвалась зажигалка. Теперь ожоги всегда будут напоминать ему о содеянном. И всё, что он теперь хочет знать, - жив ли тот избитый? Жив?
Кто-то оставил всякую надежду. Звонок на линию доверия – молчание. Молчание, ты себе можешь уявить? Поход к психологу, добровольный, ничего не дал. Он послушал эту чушь, решил справляться в одиночку. И справляется, как умеет. Только изредка скатывается на полу в позе эмбриона, царапает пол и загибается от бесшумных рыданий. Видимость благополучия. Знакомо?
- Ещё как. Но хватит.
- Не время останавливаться. Она – каждый день молилась, чтобы ее родители были вместе. Как ты можешь понять, это не сбылось. Тогда она возненавидела бога. В первом классе она описалась перед всеми – потому, что мать издевалась над ней и частенько не пускала в туалет. Она привыкла терпеть и думала, что и тогда стерпит. Это ведь дело привычки…Некоторые называли ее аутисткой. В шутку – но ей это было болезненно. Она привыкла думать, что хуже прочих, что неказиста и уродлива. Приучилась к мысли, что ее появления на свет не хотели. Когда ее бросил тот, кого она любила больше жизни, из мести стала обслуживать своим телом клиентов.
- Дьявол, довольно.
- Ты не дослушал. Ту, что рядом – ненавидели за то, что она была умнее их, а потому держалась особняком. Она научилась презрению. Ее осуждали за беспорядочные связи. Её отец скатывался в бездну пьянства. Когда она попыталась свести счёты с жизнью – ее умудрились возненавидеть и за это. И когда ее спасли, она поняла, что единственный портал закрылся, и больше ей некуда бежать. Она стала примерной дочерью, притворилась хорошей женой, но внутри омертвела. Кутежи на стороне не убирали ее надлома. Ей не за что цепляться, не за кого ухватиться, она блуждает вслепую. И всё, чем она может обладать – это силой презрения.
Что я вижу, уже уходишь? А как же они?
Очерствевшие, заросшие панцирной бронёй. Те, кто каждую ночь плачут по утерянному. Те, кому никогда не выбраться из сумасшествия или самообмана. Я не правлю в их мире. Это их преисподняя, только их преисподняя.
И когда выйдешь отсюда – не говори, что дьявол жесток. И да, приводи своих знакомых на экскурсию. Это будет чертовски занятно!