Набирались опыта, взрослели

(Продолжение книги «Вечный студент...» Смотреть: «Стратегический объект»)

Дима Второй – студент консерватории. Почти в два раза старше каждого из нас. Студент ли? Иногда пел арию – тренировал голос, и никогда, никогда не пил водки. Пол сезона работал в моей бригаде и переметнулся к плотникам рубить дома. За опытом.

Этот интеллигентный малый работал с нами наравне. По прехолодным утрам голяком делал зарядку, «торс волосатый!». Не матерился, за что я его уважал. Иногда Диму  Второго прорывало рассказать «клубничку», особенно когда «охотились» на Ефросинью.
- Да, бабец! Полный пипец! – Дима Второй морщился, когда кто-либо отзывался подобным образом о женщине мечты.

Дима начинал свой рассказ со слов: «Вот когда мне было лет, как тебе сейчас…» или «Вот когда я был таким, как ты сейчас…». Вспоминал приятное, улыбался, и мы смаковали красочностью его повествования.
Перескажу.

Жил Дима Второй, будучи юношей, вдвоём с мамой на берегу Днестра, где-то в южной его части. Мама брала квартировать в сезон отдыхающих с Ленинграда, Москвы, мало ли откуда, в основном – женщин: не напивались, и не лезли с приставаниями, да его, пацана, дурному не учили. Дима не курил.

Дима заканчивал школу. Поселилась одна молодая дама из Ленинграда. «Я таких больше не видел! – восхищался Дима квартиранткой. – Ну всё у неё!.. Разволновала она меня. Сам не свой хожу. При ней – горю... Три недели глаза на неё таращил, изводился. Она тоже стала ко мне чувства питать. А на завтра ей уезжать! В общем, дорвались мы с ней друг до друга! Академия жизни! Я пообещал в Ленинград к ней приехать. Жениться, мол,  согласен!» – Дима помолчал и продолжил снова сою исповедь:
« Может, пятьдесят процентов и исполнилось бы, если бы на второй день не обнаружил – наградила она меня насекомыми. Блохастой оказалась Димкина первая любовь!»

Совета у старших стал искать. Матери спросить стеснялся, боялся. И посоветовали знатоки – обработать волосистость соляркой. Это при моей-то шерсти! Ничего лучшего не придумал, для надёжности, как залезть  на тракторном стане в бочку с соляркой по шею. Полминуты хватило, чтоб шкуру спалить. А насекомым – хоть бы хны, остались! Мать спасала. От солярки отмывала. Серной мази принесла. Получил я тогда от матери полотенцем!..» – закончил Дима вспоминать.

У Димы Второго одно ухо сломано.
- Видать, в полотенце мать что-то завернула? – подначили Диму. – Или мать перестаралась, когда ухо крутила?
Дима отмолчался.

Петька, мой закадычный друг, теперь уже царство ему небесное, сидел рядом со мной, слушая Диму, шепчет мне на ухо:
- А я  на сьогодні з своєю домовився!!.. Не піду!
- Испугался гнусных насекомых подцепить?
- Знаєш, так! Це ж має бути і в мене перша. Перша!
И не пошёл Петька в тот день. Его зазноба на следующий день на стройку пришла.

- Петь! Ни ты, ни она завтра не уезжаете! – многие из нас позавидовал Петьке. – Красивая, стоящая!..
Петька попросил у меня ключ от каптёрки и на ужин не пошёл. Назавтра возвращая ключ, секретничал со мной:
- Всё! В каптёрку больше не ходок! Ночью воровали рубероид, с крыши сбрасывали рулоны. Потом в каптёрку стали дверь ломать. Гвоздей, видать, им хотелось. Я голос изнутри подал…
- Напугали?
- Ерунда!.. Я на ней жениться не буду, хоть она у меня первая… Я у неё – не первый!
- Не Петро Первый!..

В отряде три четверти пацанов опыта не имели. Шло время набираться. Созрели.

Прости меня, Нинка М.  Мы не знали, чего нам вдвоем хотелось. Тебе хотелось. Мне хотелось. Я жизнь тебе не испортил. Мог и расковырять. Там, на вечерних трибунах вашего стадиона, под музыку, долетавшую с танцплощадки возле моего общежития. Я был твоим первым мальчиком, с которым ты целовалась в засос. Тебе не было ещё пятнадцати, мне – девятнадцати…
Нинка! Я не обещал хранить твою тайну вообще. Но из имевшегося опыта, воздерживался, не пожалеть бы… Не жалею… А как целовалась!

(Продолжение следует)

ОТЕЦ  КРЕСТНЫЙ