Инвариантность

Первый курс. Первая лекция. «Люди инвариантны относительно выбора вселенной», – переписывают студенты с доски, пересмеиваясь между собой. Сегодня лектор только и занимается тем, что диктует им прописные истины, которые знакомы каждому с начальной школы и никогда не были чем-то, что надо учить. Да, формулировки стали чуть научнее – надо же привыкать к новым словам, – но не принимать же все это за серьезную науку. Первая лекция. Этим все сказано.

Не все в аудитории уже научились осознанно путешествовать между параллельными мирами и договариваться со своими бесконечными копиями о том, кто будет завтра сдавать экзамен, а кто расскажет ему сказку о том, как прошел этот день в мире без университетов. В конце концов, этому искусству здесь и должны были научить – хотя не меньше половины потока уже делали первые шаги в том, что может потом стать делом жизни, а на заднем ряду позевывал десяток вундеркиндов: на перерыве они уже подошли к лектору с парой вопросов и поняли, что и сами могут чему-нибудь его поучить. Путешествия между мирами – это же, на самом-то деле, так просто и красиво, что совершенно ни к чему городить длинные скучные теории и, тем более, слушать их.
На первой парте воплощенная аллегория прилежания лихорадочно конспектировала витиеватые отступления преподавателя. Даже соседи по ряду нет-нет да и бросали на нее удивленный взгляд: усердие штука прекрасная, но совсем-то уж элементарные вещи писать зачем? Никто из них не был с ней знаком, хотя кто-то уже разузнал, что живет она в том же маленьком городке, где они все учились.
Объяснялось все просто-напросто тем, что мнимая отличница не знала о параллельных мирах ничего, кроме того, что они существуют – здесь. Она жила в этом мире третий день и была готова законспектировать не то что каждое слово лектора – каждое дрожание листика за окном.
Преподаватель между тем решил окунуться в историю науки и вещал теперь о том, как жалкие полтораста лет назад один гениальный ученый рассказал другому гениальному ученому, что ничто не мешает вообразить за границами известного мира вереницу его клонов и посчитать, что все, не случившееся тут, неминуемо происходит где-нибудь там. Он придумал это, просто чтобы утешить друга, у которого что-то не ладилось с очередным воплощением бессмертного идеала, но незаметно втянулся в увлекательный спор и к концу жизни выплел из сущей бессмыслицы стройную теорию. Второй ученый, успевший к тому времени прожить четверть века в счастливом браке, из чистой благодарности сунул нос в изыскания коллеги и неожиданно вошел в историю как основоположник путешествий между вселенными. Закончить лекцию преподаватель решил курьезом из дневников этого второго: за жалкие несколько месяцев до эпохального прорыва тот записал, что, по его подсчетам, вероятность существования параллельных миров равна 99,9%.
Студенты, хорошо знавшие эту байку, захохотали, а девочка с первой парты ошеломленно уставилась на первую страницу тетради, где стояло синим по белому: «Все, что с некоторой вероятностью может случиться, случится в одной из вселенных».
Когда из аудитории вышел последний уснувший вундеркинд, она подошла к лектору и с запинкой начала:
– Простите, мне кажется, тут противоречие… – У молодого преподавателя с непривычки болело горло и зверски хотелось есть, поэтому он только махнул рукой. Студентка затараторила: – Если есть хоть маленькая вероятность, что параллельных миров не существует, значит, в каком-то мире их и нет! – И добавила совсем по-детски: – Как так?
Лектор хмыкнул: подобный вопрос никому не приходил в голову просто потому, что никто не рассматривал всерьез замечание про проценты: ее было принято считать или хорошей шуткой, или признаком сумасшествия. Он начал что-то говорить, но отличница перебила его:
– Просто по всему выходит, я как раз из такого мира.
Преподаватель мысленно попрощался с обедом: надо же спросить девочку, откуда она это взяла, и может быть – может быть – разговорить ее на целую научную статью. Пока что у него само собой вырвалось:
– А как ты тогда сюда попала?
Студентка уставилась в пол:
– Кажется, мой мир этого не пережил. Я просто очень-очень хотела кое-что изменить… отношение ко мне одного человека… и нечаянно все разрушила.
Он еще скажет ей, что писал диссертацию о способах уничтожения миров и точно знает: она ни в чем не виновата, и если ее вселенная решила исчезнуть, значит, так и нужно. Сейчас уместным казался один-единственный вопрос:
– И как, получилось? Нашла здесь… этого человека?
– Нашла, – мелко кивнула отличница. – Бесполезно. Люди инвариантны относительно выбора вселенной… Только меня этому в детстве не учили.