Микро-эссе на темы социологии

Чтобы преодолеть гнёт ощущения своей мизерности, грузины ввязались в войну с Россией и потеряли 20% территории.
Здесь была утеряна русскоязычная интеллигенция и русский язык. Они могли послужить стране. Кстати, намётки гражданского сознания у русскоязычных были выражены куда больше, чем у госудаственно-образующего этноса. Этнический непотизм, чуть не разрушил государство до основания, приняв форму гражданской войны одного суб-этноса с остальной частью народа. На счастье ещё существовал государственно-образующий Шеви. Человек-государство уже был вакцинирован демократией и стал её строить у себя дома. Сейчас грузины пытаются протиснуться в европейский мир с его английской доминантой. Чтобы сделать попытки более целенаправленными, они заставили потесниться немецкому и французскому влиянию. Было сокращено количество школ, в которых соответствующие языки преподавались. Если учесть, что русский, куда более доступный и близкий, был утрачен сразу, то нет гарантий, что как-то удастся овладеть английским. Сейчас здесь он на уровне, как у стиляг 60-х годов в СССР. Сплошной понт и не замечают они, что подставили бока вестернизации, куда более жесткой, чем какая-нибудь империя.

Как-то одна делегация возвращалась из Германии в совдепию. Она уже в аэропорту. Особист доволен. Никто не дезертировал. Но тут ёкнуло сердце! Куда сразу пропал один из членов. Особисту ещё дома приказали за этим субъектом особенно пристально следить. Да, весел, да, любит пошутить, но неблагонадёжен. Руководство долго рядило, брать не брать его в кап. страну. И вот вроде сбылся кошмар, пропал-таки весельчак. Но от сердца служивого отлегло - появился родненький. Из нужника появился, глаза блестят, пальцем казует в сторону туалета. "Здесь, здесь меня оставьте!!" - говорит и чуть не плачет.

Традиция упорядочивает бытье. Она прообраз закона. Если она для общины, он - атрибут государства, общества. Возвращение к традиции есть попытка нации снова превратиться в этнос, или создать этнократический режим. Традиция партикулярна и не потому что она чаще всего не имеет вид текста и трудно транслируется на сопредельные культурные ареалы. Она изначальна создаётся для того, чтобы быть маркером принадлежности к определённой культуре, пусть она давно выродилась в пережиток.

Я как-то спросил француженку из Швейцарии, когда играют сб. Франции и Швейцарии за какую команду она болеет. Она сделала большие глаза и сказала, что за Швейцарию. Для неё вопрос прозвучал дико.

Тут отношение между этническим и гражданским сознанием. Смотрел как-то фильм. Три гражданина Дании, этнические корейцы приехали в Сев. Корею. Это была делегация инвалидов, у всех троих были разные формы ЦП. Гости хотели посмотреть, как живут в Сев. Корее инвалиды. Но их хозяева окружали здоровыми красивыми девушками и юношами. Миссия так и не состоялась. Датчане (без кавычек) были разочарованы. Совсем их доконало то, что их принимали за корейцев. "Датчане мы!" - упорно твердили они. Их гражданское сознание вытеснило этническое.

Традиция как инструмент упорядочивания бытия, самопознания общины. В примитивные времена она справлялась в последовательных театральных и хореографических действиях-ритуалах с элементами песнопения. Творчество было коллективным, каждому общиннику предписывалось место в ритуале в соответствии с его статусом. С усложнением социальной реальности, возникновением письменности, которая увеличила ментальные способности коллектива (углубление памяти, анализ действий и др.). А также происходит специализация отдельных элементов традиции - театральные, хореографические, песнопение и др, музыка, речитатив, переходящий стихосложение и др., С развитием государства и эволюционировало и право. Так обычай, как элемент традиции, регулировавший отдельные социальные отношения, превращается в закон. Традиция в современном обществе имеет значение в той мере, в какой сохраняются в нём элементы общинности и коллективное начало. Она не перестаёт быть механизмом самоопределения группы, которая может её развивать или вернуться к её авторитету, в пику правовой практике, не сумевшей подтвердить свою легитимность. Более того, она может быть элементом образа жизни индивида. С её помощью он организует своё личное пространство и время. В конце конце - не является ли ритуализация поведения психически больного человека одним из проявлений традиционной практики. Но это тот случай, когда функциональность традиции вырождается в пережиток, а далее в умопомешательство, или индивидуальное, или коллективное.

Грузины даже застолье умудрялись в окопах войны справлять. Всего понемножку, крошки хлеба, сухой паёк, словом, водка во фляге... сидят и беседуют, вспоминают хорошие деньки. Тосты говорят, желают друг другу ещё один обстрел пережить.

История начинается со "смешных" попыток первобытного человека определиться в времени, пространстве и общине, с момента, когда он пытается зафиксировать связь времён в едином пространстве.

Государство, как организующее начало - субъект политической истории. Нарративы, от легитимации на небесах до осознания непосредственных интересов. Народ как организуемое начало - средство и объект этой истории. Даже став источником власти при демократии, он проявляет себя как субъект истории только в день выборов. Как показывает практика, средства, с помощью которых народ влияет на власть, непрямого воздействия. А право на восстание опять-таки реализуется не прямо, а через политические партии. Разве что в условиях охлократии он проявляет себя как псевдо-субъект, не дотягивает до субъектности в силу принципиальной неорганизованности. В своих нарративах он объективен в оценке своих возможностей и ждёт силу, которая будет "володеть". В них много сказочных образов, без утайки выворачивается вся подноготная общественного подсознания и много сексуальной озабоченности и залихвастости гуляй-поля. История как наука начинается с описания каждого конкретного нарратива и его носителя, с описания противостояния между ними (дискриптивизм). Развитие истории в обнаружении общих оснований всех конкретных явлений. Как у Маркса, например.

То что объективно, остаётся таковым, как бы к нему не относились.
Марксисты увидели бы в этом явлении диверсификацию рынка товаров и услуг. В обществе потребления это работает. Ещё не все прихоти удовлетворяет рынок. Много ещё комбинаций волнующих образов гнездится у кого в подсознании, у кого предсознании, а у кого в сознании. Либерализм призван блудливые сказки превратить в быль. Расширить пределы нормы.

То, что индивиду хорошо, то коллективу плохо.
Западная культура показывает, что индивидуальное сознание более креативно, чем коллективное. Восточные культуры демонстрируют, что их коллективное сознание креативно. Действительно, образцы его коллективного творчества настолько грациозны, лиричны, что не всякий отдельных поэт себе может позволить. Но извечным является конфликт между общиной и индивидом.

Табу делает сознание человека громоздким и неповоротливым. Тем хуже для сознания, если эти запреты многочисленные, ещё хуже, если они бессмысленные. Последние могут служить маркерами идентичности, объединяющих людей в коллективы. Чем они многочисленнее, тем более спаяна общность и задавать неудобные вопросы в обществе опаснее. Этим хульным делом занят индивид-революционер или несмышлёныш.
Или шут.

В "Амаркорде" Феллини есть персонаж-гомосексуалист. Что меня удивило - в провинциальном городке к нему его сверстники (ещё те сорванцы!) относятся не то что бережно, для них он что-то вроде чуда-юда, перед которым даже заискивают. Личная блажь Феллини?

В первом томе мне особенно понравилось описание куста боярышника, динамичное изображение комбрейских колоколен. Комбре -лучшее мировой литературе в жанре "Портрет художника в детстве" (ещё не в юности). Описание взгляда Шарлю во время второй встречи. Этот эпизод навеял на меня тему, о которой у меня цикл "Манера смотреть". Должен признать я начал читать Пруста будучи студентом. Тогда я готовил себя в журналисты. Чтение такой лит-ры затупило реакцию. Журналистом не стал.

Если прибегнуть к косвенному сравнению. Хороший тамада за столом делает застолье максимально комфортным, плохой часто провоцирует пьяные драки. Сталин был хорошим тамадой, Молотов никудышным.

Есть ещё нюанс. Когда Шеварднадзе спросили, в какой дипломатической академии учился, тот назвал деревню, в которой родился. Когда он начал работать министром ин. дел, нарушал некоторые требования дип. этикета. По незнанию. Однако, Шеви нарушал те требования этикета, которые давно считались излишними, манерными. Так невольно у него получалось.
Чистая форма функционера. Её бы только наполнить содержанием. Шедевр грузинской этничности. Образец социабельности. Отсюда чувство конъюнктуры. При этом образованность - ноль.
Сталина из Грузии выкинули. Предпочли грузинских соц.демократов (меньшевиков). Как бы повёл себя Шеви в те времена? Играл бы роль Орджоникидзе. Приезжал бы в Грузию его эмиссаром. Правда, не уверен, что распускал бы руки как Серго.

Вестернизация - жесткая баба. Она совсем не толерантна. Любая империя отличалась терпимостью, более того была щедра. Сколько трайбов стали вдруг государственно-образующими. Некоторые из низ не знали письменности. Получив её, тут же обзаводились литературой, которую создавали живые классики. Характерно, этнические мифы тут же становились национальной идеологией. Коллективное выживания - стратегия подавляющего большинства народов. Индивидуализм не выражен в этих культурах. Пусть бывает скучно в коллективе, но он защитит. Пусть он обирает по части личной инициативы, предаётся самохвальству, но предоставляет много социальных и психологических услуг. Но... как-то я участвовал в региональном проекте. Изучали нелегальных мигрантов в Греции. Как следовало из опросника, они не хотели по причине - ещё не все деньги заработаны возвращаться домой, дома безработица и срач. Но самое главное - не хочется обратно к нам кумушкам, к прежнему образу жизни. Будучи на нелегальном положении в не вполне вестернизированной Греции, он чувствовали себе более свободными, чем в традиционной общине. Под вопрос ставились т.н. традиционные ценности, которыми в общине предписано гордиться, подкрепляя эту гордость мифами. В ближайшем будущем надо уже будет противостоять "истернизации" с китайским акцентом.

История перестаёт чему-то учить, если о ней судят с точки зрения сегодняшней политической конъюнктуры. Тем более, если возобладал взгляд на вещи, навязанный или позаимствованный. Есть нации, которые легко убедить. А есть нации, которые поднаторели в навязывании своих интересов и в идеологии. Они умеют убеждать. Не удивительно, что в СМИ их представители доминируют. Журналистика как национальная профессия. Идёт это не от пущей любви к этой профессии, а от необходимости утверждаться в действительности. Возможно, они делают русское дело. Но не всегда. То какое участие приняла российская интеллигенция в раздувании карабахского конфликта - пример этому. Вместо того, чтобы прекратить его эскалацию, она открыто приняла одну из сторон, идеологически весьма активной. В Тбилиси я работал в русскоязычной прессе. В ней совсем не были заняты русские. Тоже самое в правовом поле. Преобладание адвокатов определённой национальности из того же разряда явлений. Русские набедокурят, а еврей адвокат разбирает их дела.

Очернительство истории - это признак нарушения в процессе социально-культурного наследования нации. Больное явление. Можно допустить, что народ стал жертвой враждебной пропаганды. В таких случаях он легко идёт на службу чужой ему идеологии, обслуживать не свои интересы. Очернительство, как и лакировка истории предполагают сослагательное наклонение. При этом в уме держится настоящее негодное своё настоящее или достойное зависти настоящее другого народа. История - это такая же реальность, и ещё большая реальность, чем сегодняшний день. Способность принять её как состоявшийся факт - признак мудрости нации, адекватности её сознания. Гордость не в том, чтобы хвастаться достижениями прошлого, а принимать и признавать прошлое как оно есть. Сведение истории к идеолого-полическому дискурсу искажает восприятие сегодняшнего дня, будущее же начинает восприниматься как утопия или анти-утопия.

В основе США геноцид индейцев, рабство африканцев, завоевательные войны с Мексикой - оттяпали Техас, Калифорнию, Нью-Мексико и др. Тут не слезинка и много-много детских слёз. Выстоит ли эта страна? Есть в ней интеллигенты. которые уже винятся, на колени становятся перед потомками жертв, закопанных в фундамент. Дойдёт ли дело самооплёвывания, проклятий собственной истории, чем преуспели в России. Чем будет больше самобичевания, тем настойчивее будут звучать требования компенсации жертвам. Тупик образуется - поймут белые, что упражняться в морализаторстве дорого, ан, совестяга мучает. Всегда найдутся интеллигенты. которым преступления предков не дают покоя. Если грех коллективный - тем более. Первородный грех проецируется в конкретном случае на факт из истории.

О каком агитаторе речь? Американскую нацию порвёт цивилизационный кризис. В условиях высокого темпа развития не все этнические группы будут поспевать. У каждой культуры есть свой лимит к восприятию изменений. Превышение этого лимита приводит к состояниям типа информационного невроза. Группа реагирует или агрессивно или ввергается в депрессию, так как оказывается несостоятельной стратегия выживания, которая по большей частью коллективная. Перестаёт работать нормативно-ценностные ориентиры группы, наступает аномия. Не раз приходилось читать прогнозы о том, что тогда-то негры разрушать Нью-Йорк, Лос-Анжелес. На подходе латиносы. Усугубляет ситуацию исторический и социальный бэкграунд. Произойдёт свёртывание демократии, де-десегрегация американского общества.

На Руси всегда жили плохо. Это я к тому, что в пылу критики своего прошлого интеллигенция совершает подлог. Судит категориями сытой Европы и сравнивают её со сталинским бытом. Положительная динамика была - жили ужасно стали жить плохо. При Сталине, кстати.

Всегда казалось, что у нас нет ничего святого, сплошной двойной стандарт. Если и проявляем себя как нацию, то через его призму. Но вот вдруг в период звиадизма нашли сокровенное. Произошла невиданная консолидация народа. Однако от такой благости отказались сразу. Испугались собственного этнического кретинизма, который имел место быть. Прошло временное затмение, вернулись к двойному стандарту. Общество перестало быть консолидированным. В эпоху либерастизма в нём стали насаждать конкуренцию. Однако, не конкурентные по части строительства экономики и гражданского общества, проявляем конкурентоспособность по части сплетен, по части охоты на репутацию. Компромат - главный жанр общественного быта и он основан на сплетне. Если прошлое у нас сплошь мифологизировано, то настоящее у нас заменяет она. Миф и сплетня - птенцы из одного гнезда. Они не нуждаются в подтверждении, они - столь сладостная клубничка для общественного сознания. И вот монизм звиадизма грезится как утраченный рай. Мифологизируется уже новейшую история. Но что поделать, если её явь - это ряд жалких поражений!

Общинный тип общения. Всегда есть необходимость обозначать свои границы, край. Кого помещают на эту границу, кого выкидывают за её пределы. Порой крайних изобретают и гоняют, благодаря чему придают тонус общине. В жёстких сообществах, где статус однозначен, жестче и остракизм, но больше шансов избежать напраслину. Община не возьмёт на себя ответственность за безвинно загубленную душу. Работает стихийная презумпция невиновности. Представьте себе - человека забивают камнями, а потом оказывается, что ошиблись коллективно. Появляется чувство вины, жертву прописывают в синклит святых и постфактум приписывают ей сверх ценность. Грузинская община всегда отличалась мягкостью, она не знала жестких форм остракизма. Отсюда сусальные мифы о грузинском характере, некогда тиражируемом грузинским кино. Физическую расправу заменяла репрессия общественное мнения в виде сплетни. В таком случае заметно падает необходимость в презумпции невиновности. Дескать, имела место сплетня, которую всерьёз не воспринимают. Никакого тебе чувства вины в случае навета. И это при том, что именно она часто есть форма активности общественной жизни в небогатой на события рутине общины. В результате, пострадавшие от мягкого остракизма имеют мало шансов оказаться в синклите святых и продолжают нести бремя крайнего, изгоя при жизни.

Сказка Андерсена о голом царе сама по себе революционная. Венценосец выведен круглым дураком. В одной английской притче аналогичная коллизия показана по-другому. Королева нагишом проехалась по городу, а его население спряталось, чтоб не увидеть её. Только один очень любознательный горожанин через щёлочку попытался обнаружить наготу августейшей. Но ослеп. Он попытался покуситься на авторитет власти. У Андерсена эксперимент на проверку легитимности королевской власти покруче. Народ должен был лицезреть голым августейшего и при этом не замечать скандала. Чтоб не ослепнуть, если следовать логике английской притчи. Однако, власти не надо было так искушать народ, у датского сказочника он оказался насколько свободным, настолько смешливым. «Революционный переворот» произошёл легко, с подачи мальчика из толпы. А ведь могло произойти по-другому. Мальчонку-несмышлёныша подданные могли проигнорировать, даже поколотить, и продолжать восхищаться «нарядом» короля, не покушаясь на основы миропорядка. Разные времена, разные традиции, как и жанры повествований.

Ощущение времени и пространства есть первый акт различения. Потом оно закрепляется и превращается в категорию мышления, в начало анализа, который осуществляется посредством напряжения воли.
Как там у Данте с этими категориями?
Обитатели ада счастливы в той мере, в какой обделены способностью различения во времени и пространстве. В безвременье и вне пространства они непрерывно и повсеместно страдают и... привыкают к этому.
Обитатели рая несчастны в той мере, в какой обделены способностью различения во времени и пространстве. В безвременье и вне пространства они блаженствуют и... маются от этого.
Обделенных способностью к различению, следовательно способностью к анализу, логично обделяют и волей. В случае с низринутыми под сомнение ставится возможность полноценного раскаяния, а в случае с воспарившими возможно сожаление, что они могли грешить, но не делали этого.

Есть кому поклоняться муравьям, ради этого существа и трудятся. Ради королевы и ещё её трутней, которые только размножением вида занимаются. Я как-то читал английский вариант "Стрекозы и муравья". Неожиданная была версия. Поначалу муравьи-трудяги посмеивались над кузнечиком, дескать, всего-то делов у него - на скрипке пиликать, а как зимой жить? Через некоторое время изнеможенное и ополовиненное от тяжких трудов племя уже с завистью смотрят на кузнечика. Тот ладно играл не скрипке. Один из муравьёв- ветеранов бросил в досаде: "Сколько наших погибло из-за этой королевы, которой на нас начхать!" А кузнечик играл и играл. Потом пришёл снег и всех накрыл мёртвой пеленой.

Как августейшие фамилии искали основания для легитимности в прослеживании своих корней происхождения в Библии, так и я хотел бы найти свидетельства возникновения хомо сапиенса в каком-нибудь протоколе эксперимента, проведённого инопланетянами. Они увидели, что разные прасапиенсы никак не могут придти к согласию и пожирают друг друга. Это ещё не был каннибализм. Т.е. неандерталец, съевший кроманьонца - ещё не каннибал. Подвиды настолько отличались, что от коитуса между их представителями не могло быть общего потомства. Инопланетчики синтезировали эти подвиды и получили хомо сапиенс, который именно и практикует каннибализм в настоящем понимании. Прародители через кротовые дыры удалились и обещали, что скоро вернуться. Боюсь, что ко времени их возвращения хомосапиенс в лице его последней ипостаси хомосексуал самоаннигилируется. Вот только бы найти помянутые протоколы, которые есть какое-то обоснование легитимации возникновения нашего вида.

Доступность общения в Интернете - миф. Интроверты в нём ещё более интровертны, снобы - ещё более снобы. Своё private space, очень относительное в эфире, они занудливо оберегают, новые опции общения их страшат. Чем не попытка облюбовывать в вирте приватные занюханные норки?!

Сколько себя помню в коммунистическую мечту не верили, только подкармливались от средств, выделяемых на идеологическую работу, на идеологическую борьбу, на поддержание идеологической мафии. Такой двойной стандарт был невыносим. Существовала угроза не то, что идейного авитоминоза, а полного разъятия интегрирующего начала общества (аномия). Во времена Гамсахурдия аномии широкие массы противопоставили упёртый этницизм и мечтания о западном рае потребления. В социальной структуре не оказалось социальных групп интересов, которые выдвинули бы научную идеологию. В результате, произошло перерождение поднаторевшей в цинизме старой идеологической мафии в новую (обуржуазивание), широкие массы же предались этническому идиотизму.

Какие-то новые существа будут в идеальном варианте изучать человеческие останки, в худшем, принюхиваться, пробовать на вкус. Потом прилетят те, кто нашу цивилизационную кашу заварили, и будут говорить: "Только отвернулись, отвлеклись по нашим делам, а эти недотёпы успели самоликвидироваться".

В условиях деградации социально-экономических условий всё меньше надежд на появление новых здоровых сил. Деинтеллектуализация, деэтнизация, атомизация - черты нынешнего общества. Обратите внимание - полное отстутствие новых лиц и идей. Приходится довольствоваться теми политиками, которые имеются в наличии.  Некому и некого выбирать. К объекту выбора ведут пути-дороги, покрытые фекалиями.

Реакцией на возрастающую отчужденность на Западе был взрыв духовности. В России такой тип отчуждения не вызвал такую сильную рефлексию. Сегодня положение устрашающее. Леность ума, он делегирован СМИ, которые используют его не по назначению, не дают общественности разобраться, куда она движется.

Не ищите прелести в унылом аскетизме советских будней. Развитие шло только в сторону наращивания вооружений. По части гуманизма Запад превосходил совдепию многократно.

Находясь в пределах империи, малые нации приобщаются к чему-то значимому, их достоинство только выигрывало. Ещё больше. В СССР этнические группы, даже не выросшие до уровня нации, получили картбланш. Они стали примерять на себе мессианские роли, этнические сказки превратили в национальную идеологию, историю, которой не было, в шизоидные пения, воровали чужую культуру. При этом племенное самохвальство вполне уживалось с благами ассимиляции. Но вот стали приобщаться к западной рационализации. Она тут же сбила этническую спесь и указала на истинное место этническому идиотизму, тупорылому партикуляризму. В результате мы имеем адекватное ощущение себя как ничтожности. Остаётся только вспоминать, что когда-то как-то были приобщены и к великим победам, и великому позору.

Кто является героем нового времени? Во времена Саакашвили им стал доморощенный Смердяков. Тогда как-то вдруг воспряли пострадавшие от детства субъекты, ботаны стали мстить плохим мальчикам. Не имея внутреннего достоинства, они забавляются охотой за чужим. Компромат стал безотказным оружием в толкотне у новой кормушки дядюшки Сороса. Но иногда к нему прибегали просто из любви к искусству. Я стал свидетелем того, как крупный чин, сидя в президиуме, казуя пальчиком на некоторые лица в зале, нашёптывал представителям ООН разные бытовые гадости об этих лицах. Между прочим, третированию подвергались отнюдь не представители оппозиции.
Усугубляет ситуацию вездесущий злобливый социальный контроль общины. Местечковая психология в Грузии ставила  под сомнение профессиональные врачебные, бизнес и другие тайны, теперь сплетникам карты в руки - им служат госорганы.
При новой власти ничего не изменилось. Смешно и умилительно, что эксплуатируются самые невинные проявление сексуальности. Оказывается, в Грузии секс есть! На нём можно спекульнуть. Теперь совсем не обязательно, чтобы в стране возобладали смердяковы. Их лавры оказались вечнозелёными и без них.

Грузия имеет опыт отношений с 5 империями. Однако, западная империя самая коварная. Она несёт рационализацию и потребительство. В идентичности народа отбраковываете всё неподходящее для рационализации, до полного выхолащивания народной традиции, самоидентификации. Это и есть ассимиляция. Под влиянием потребительства актуализируется всё худшее в общественном сознании. СССР погубили образцы потребления на Западе. Рационализация последнего предполагала отказ от мифического сознания, которое цементировало советское общество и, как оказалось, ненадёжно. Но взамен было предложено только потребительство.

Кхмеры наиболее последовательно проводили политику ювентизации. Юные маршалы, юные министры. Но не было в ней гламурного элемента. Типа девица с дутыми губами и сисями, с подтянутой попкой возглавляет министерство по тюрьмам. Онанизма в тюрягах с момента её назначения прибыло.

Держать шиш в кармане – метафора двойного стандарта. Это дурная привычка не лучше той, когда комбинацию из трёх пальцев суют тебе под нос да ещё «на постном масле». Это уже прямой вызов!
Если двойной стандарт становится этнической стратегией, а тот самый пластический этюд из трёх пальцев элементом фольклора, жди беды. В Грузии складывался двусмысленный альянс этнического начала с национально-государственным, что чревато самопоеданием общества. В период правления Гамсахурдия такой расклад сил привёл к самоуничтожению государства, к распаду общенационального сознания. В ту пору мы имели "тбилисский шовинизм", "мегрельский эгоцентризм", "сванскому трайбализм", "аджарский вилайет", не говоря уже о всевозможных сепаратистских движениях других этносов. После прямого вызова шиши собрались в кулаки, и пошла драчка.
Вышел ли помянутый неприличный жест из употребления сегодня? Надо признать, что испытанная стратегия двойного стандарта стала позволительным не для многих. Его порождение - коррупция перестаёт быть общенациональным явлением. Ведь население неплатежеспособное, а подприлавок государства пуст. Сфера её действия скукожилась до т.н. «демократической коррупции», в которой оперируют грантодатели и грантополучатели. Но такую коррупцию на халяве трудно сравнивать с той её разновидностью, когда доступ к системе распределения становится классобразующей предпосылкой. Такой доступ – прерогатива для высшего чиновничества и политической демократической элиты. Если кто и держит шиш в кармане, то непосредственные прорабы демократии. Гораздо хуже с инвестициями. Вот где мы имеем доморощенный бандитизм! Никаких тебе шишей!

Недавно слушал некоторых интеллектуалов из Литвы, Латвии, Болгарии. Они рассказывали о том, что принесло их странам участие в НАТО, интеграция в Евросоюз. Они, некогда энтузиасты прозападной ориентации, отрезвели. Теперь гадают, чего больше было в их мечтаниях самообмана или гипноза, навеянного ворожеями западной идеологии. Прозвучали такие «страшные» выражения, как «демографическая катастрофа с признаками геноцида», «зомбированность и продажность элиты», «обнищание масс», «подрыв вековечных устоев», «деморализация», «тотальная деинтеллектуализация» и др. Прибегая к ним, респонденты описывали нынешнее состояние их обществ. Они не были склонны преувеличивать «ужасы» недавнего социалистического прошлого, но и не видят сегодня альтернативы существующему положению.
Ещё то, что помянутые респонденты единогласно отмечали - западные структуры приложили руку к раскурочиванию местной промышленности. Предприятия скупались иностранцами за копейки и впоследствии распродавались как металлолом по более высокой цене. Дескать, в народе убивается производительный этос, насаждается потребительство, страны во всех отношениях перестают быть конкурентоспособными, их самостоятельность превращается в фикцию.
Такие свидетельства не прибавляют оптимизма грузинам. Они идут от представителей стран, которые куда в большей степени претендуют на то, чтобы считать себя частью европейского мира, чем Грузия. Наша страна даже географически не примыкает к этой цивилизации. Тезис о её принадлежности к ней только провозглашается. Самообмана здесь больше, чем обмана, так как сами европейцы довольно долго проявляют разборчивость по отношению к нам, как к будущим своим партнёрам.
Что касается разбазаривания экономики, в Грузии оно произошло ещё до того, как нами по-настоящему заинтересовался Запад. Его политика, точно, не предполагала содействие таким видам «экономической активности» населения, когда обрезаются линии электропередач, чтобы сдавать их на металлолом. Наверное, европейцы приложили руку к тому, чтобы превратить Грузию в «общество потребления» с последствиями, которые уже отмечались. Не знаю, как для Литвы, Латвии, Болгарии, но такая политика для нас оказалась спасительной. Она уберегла страну от перспективы, которые могло иметь общество «самопотребления».
В устах помянутых интеллектуалов прозвучал такой тезис, как «селекция евронаселения». Имелась в виду очередность, с какой происходит интеграция в евроструктуры. Страны этих респондентов уже отстояли свою очередь и с какими последствиями уже отмечалось. Не видя никаких альтернатив европеизации, они заявляют, что эту горькую пилюлю реальности приходиться проглатывать. Нам ещё отстаивать в этой очереди и принимать пилюли горше и не тешить себя иллюзиями. Выдюжим ли мы болезненные процедуры? Насколько тяжёлыми будут побочные эффекты?

Я как-то работал переводчиком в Бутырке, присутствовал на сумедэкспертизах, где явной была тенденция доказать заключенному, что он здоров и нечего ему косить. По роду специальности я сотрудничал в группе, куда входили социологи, психологи и врачи-психиатры. У последних был другой уклон - убедить себя и пациента, что тот болен, дескать, нечего ему из себя нормального изображать. Кстати, именно это отношение к пациенту делает психлечебницу очень непривлекательным местом. Вспоминается Бабель, у которого есть герой, который говорил, нигде так больно не бьют, как в психбольнице. Это - конечно, крайности, но исходят они от общего отношения к пациенту.

Идеологии разнятся по степени научности. Помню после отказа от марксизма произошёл спор среди философов: "Нужна ли идеология?" Хотели подменить другими терминами. Я как-то заявил, что идеология вещь инструментальная - с её помощью происходит самоопределение и самоутверждение (нередко агрессивное) себя как в собственных глазах, так и для других. Чем больше она связана с ценностями и интересами, тем она более работящая. Если же она сообщается прямо с идеалом, то превращается в религию. На Западе считают, что он деидеологизирован. На самом деле он пропагандирует ценности, а не идеалы, более того - опускается до уровня интересов, поэтому считает, что освободился от идеологии.

Солипсисты мы! Лидер мнения на то, что он может про объективность порассуждать, насадить её по своему разумению, обозначить её пределы.

Вспомните о фото Есенина, Че Гевара. Девушки вывешивали их в своих комнатах. Как мне объяснили фотографы, весь эффект заключался в фотогеничности персонажей. Че вообще стал секс-символом. Он противостоял рутинности общества благоденствия. Сегодня западные барышни тянутся к ребятам из ИГ. Сколько сексапильности! Фото-герой Есенина - красивый душевный молодой человек. Кстати, внешне я на него был похож в молодости, чего ж таить.

Грузинские коммуняги - порождение вечного партийно-хозяйственного актива имени Шадимана Бараташвили. Они быстро обуржуазились, снова у власти. ГБ тоже самое. Их детишки светятся в международных организациях. Присмотреться только. Американосы предпочитают использовать такой материал, а не возиться с диссидентами, оригиналами. Первый предсказуемы и угодливы, вторые нет.

Я помню партийные собрания в одном московском НИИ. Сотрудники вели себя так, как обычно ведут себя в доме, где что-то задумали. Говорят вполголоса, ходят на цыпочках, взгляды заговорщические, если смеются, то как-то делано. Смех как смех, только глазки туда-сюда бегают. На таких собраниях могло пройти любое решение.

Мораль тривиальна и всегда существует искушение её нормы попирать. Есть в этом акте своё очарование, эстетика. Несколько магических па и народ готов творить ужасы!

Интересно то, что сеющие демократию считают себя деидеологизированными - свободными от догм, идущими от здравого смысла. Апологетов социализма считали заидеологизированными. Дескать, они в плену лжеучений. Однако, в обоих случаях проявлялась одинаковая степень упёртости. Идёт соревнование, кто больше душ загубит (физически), чтобы насаждать свои порядки. Ещё надо посчитать, какая из сторон бывает искренней в своём благородном рвении. На поверку ни одна из них. Каждая из них проводила и проводит экспансионистскую политику, создаёт такие удобные для неё режимы, чтобы легко было селекционировать и кооптировавть агентов влияния.

В ВЛКСМ готовили руководителей, но без того, чтобы начинять их знаниями и культурой. Стиль правления был тоталитарный. Отчитывались по количеству доведенных до кондрашки людей. Вообще явление совершенно немолодёжное, а совершенно подчиненное КПСС. Комсомольские лидеры не были популярны среди молодёжи, но их гладили по головку дяди из КПСС.

В социологии расписаны ситуации, когда возникает потребность в "отце народа"- в харизматическом правителе. А именно в переходный переход, когда гарантом успеха исторического деяния (в первую очередь), а не законности, выступает лидер. "Говорят, но вот я вам говорю!" - его девиз. Он берёт на себя ответственность, успех приписывается ему, а за неудачу расплачиваются "козлы отпущения".

Термин "национализм" неправильно трактуется в нашем обиходе. Его используют только в отрицательном смысле. Между тем, надо различать "гордость за свою гражданскую принадлежность" и гордость за этническую принадлежность". Первая характерна для society (гражданского общества), вторая для community (община). При этом следует помнить, о возможности взаимных переходов этих понятий, о существовании промежуточных состояний. Society предполагает свободный выбор индивида, община же предписывает его (prescription). Свободный выбор может восприниматься как бремя, ибо основывается на ответственности личности. В society его члены создают организации, разделением между его членами чётких функций, согласно структуре. В общине же роли её членов диффузные. Отчётливо вырисовывется только функция элиты, клики, клана, или харизмата, чье влияние, могущество охраняется традицией, мифологизированной идеологией. Организация же функционирует согласно уставу и закону, научной теорией.
Ещё то, что национализм долгое время совпадал с этницизмом, пока доминирующий этнос не становится государственно-образующим, его язык, к примеру, становится государственным, обязательным. Насколько свободно и бесконфликтно это происходит - другой вопрос. В society оперируют понятиями индивидуальной ответственности, в общине ещё и коллективной. К примеру, геноцид связан именно с виной группы, индивидуальная ответственность не приемлет геноцида.

Демократия инструментальна, она - способ организации общества. Ошибка Запада в том, что её он возвёл в ранг формационного понятия. Религия лишь формально является там общеинтеграционным основанием. В противном случае мы опять имели бы религиозные войны, а не экспорт демократии. На Западе настоящая демократия. Охлократизированной потребительской массой ловко манипулирует остающаяся в тени элита.

Запад отстаивает ценности, а мусульманский мир идеалы. Это разноуровневые категории, определяющие разную стилистику поведения. Ценностный уровень отодвигает достижение идеала в бесконечную перспективу, посюстороннюю или потустороннюю. Протестантизм вообще не даёт никаких гарантий с путёвкой в рай. Мусульманский идеал допускает обретение индивидом рая немедленно через самопожертвование шахида.

Капитал как самовозрастающая стоимость - джин, который выпущен западной цивилизацией из сосуда. Он неуправляем, требует новые территории, новый человеческий материал, и грёзы для этого человеческого материала. В перспективе - сегрегация, основанная на самых совершенных социальных и электронных технологиях. Это - результат рационализации-глобализации. Элита уже состоялась. Ещё сто лет назад, когда был создан резервный фонд США. Для него войны и перенаселение народов - муравьинаяая возня. Элита закрыта и укомплектована. Никого не заботит, является ли она наследницей эпического прошлого, для своей сакрализации она не ищет династические корни в библии, не укомплектована героическими натурами. В ней немало трясущихся стариков и уродцев.

Гитлеровская евгеника покажется детской игрой. Целерационализация будет для элиты, ценностная рационализация допускается в той мере, в какой надо будет убедить рабские массы в том, что они счастливы. Потребностный уровень опять-таки для рабов. Достигнув апогея капитал начнёт саморазрушаться. Рим погиб от того, что завоевал весь обозреваемый тогдашним человеком мир.
Альтернатива западному порядку - дальневосточный путь. В той культуре заложен механизм, который, надеемся, укротит буйство капитала. Если Западу не нужна сакральность, то Дальний Восток освятил государство (конфуцианская этика), общину и личное самоусовершенствование (буддистские ценности). Некоторое время этот мир был подмят Западом. Капитал (может быть себе на голову) придал ему динамические интенсивные формы развития. Запад пошёл по простому пути и не искал форм синтеза сакральностей, который предполагался в дальновосточных культурах и на который необходима была большая историческая дистанция. Запад жжёт свою свечку с обоих сторон, дальний восток в этом смысле мудрее. Только не позволить ему себе поддаться сладкоголосым сиренам консюмеризма.

РФ - это Четвёртый Рим. Державность - её единственная и всепоглащающая страсть. В отличие от капитала она субъектна-человечна и нуждалась в своих грёзах о рае. Её судьба была вверена трясущимся старикам-маразматикам. Сегодня она в руках олигархии.

Зелёный Восток тешится своим моральным превосходством и готов по-настоящему побороться за него, а не ради распределения рынков сбыта, или доступа к источникам сырья. Идёт война цивилизаций. ВПК Запада мусульмане противопоставили терроризм из-за их неспособности представить собой реальный военный противовес. У этой альтернативы есть преимущество - готовность пожертвовать собой ради идеи. Такой поступок вознаграждается тем, что пошедший на него индивид форсированно попадает в рай. Или по крайней мере, его родственники получают какие-то посюсторонние блага. Но кто то сказал, что старшее поколение мудрее, что девственность непреложна, а мужик обязательно должен быть сексуальным и свирепым и вонючим. Разве это является предметом морального превосходства. Стоит ли ради этого затевать цивилизационные войны, жертвовать индивидами (очень молодыми).

В тезисах о Фейербахе озвучена идея: воспитатель да воспитуется. В традиционных культурах воспитатель доминирует, индустриальное общество знаменует сотрудничество в педагогике, в постиндустриальном обществе с ускорением исторического и технологического темпа приходится учиться у молодёжи. Надо помнить, что происходит отрицание отрицания школы или авторитета. Мера насыщения качества происходит намного быстрее, а далее скачок... и нет вчерашнего авторитета. В лучшем случае он будет дорог как память.

Как-то одна фирма, выпускающая сигареты, проводила в Тбилиси на проспекте Руставели маркетинговое исследование. Молодые девушки заманивали мужчин во двор, обещая сюрприз. Их заводили в обкуренное помещение. Там их ждал анкетер. "Сюрпризом" была фирменная сигарета, её предлагали респонденту и при этом не отпускали его. Он должен был принять участие в "дегустации" изделия. Его просили пустить дым изо рта, как обычно, прод через правую, а затем левую ноздрю. Регистрировались реакции респондента. Под конец его просили пустить дым из глаз. Фирменная шутка была такая. Говорят, что выборку социологи так и не добрали. Оставались нераскрытыми ящики с продукцией. Наверное, обошлись с ней по-хозяйски.

Германия при Гитлере превратилась в огромное этническое сообщество. Англия оставалась гражданским обществом. Чемберлен боялся избирателей, а Гитлер отчитывался перед народом.

До поры до времени история представляла собой летопись тронов и пресмыкающихся при них аристократов. Народ становится субъектом истории в пору охлократий, в пору демократии от его имени правит элита. Это не обязательно аристократия. Скорее в неё входят личности типа Гобсека и политические авантюристы.

Был такой отдел в одном из институтов АН СССР под названием "Исследование становления социальной однородности социальной структуры социалистического общества на базе рабочего класса". Возглавлял его весьма уважаемый человек. Ему, кстати, поручали выступать на собраниях по скорбным поводам: тогда один за другим ушли из жизни три генсека. Приход четвёртого и последнего из них положил конец этому названию отдела.

Всегда удивлялся тому, как в Грузии умудрялись превращать в каррикатуру любую заимствованную икону. Никогда не верили ни одной из них до конца и всегда держали в кармане дулю. При этом весьма успешно адаптировались и имели большой навар. Главное - нетронутой оставалась этническая уникальность. Но Запад со своей рациональностью требует платить по счетам. Не даёт разжиться за свой счёт. Наша уникальность его не колышет.  Дескать, сами разбирайтесь с ней, а если не можете, значит нет в ней смысла.

Сексуальная стихия ИГИЛа сметёт пидарковатую Европу. Некоторые женщины считают, что мужчина должен быть яростным и вонючим. Не в пример "гладкому" европейцу. Вот тебе целые толпы таких. Фото Че, который в единственном числе на картинке, уже не возбуждает Европу. Вспомните "Хизаны Джако". Сексапильность примитивной натуры способна победить культуру.

Пора прекратить забавляться воспоминаниями о недавноем прошлом. Раньше жили тем, что были приобщены к великому злу или великому добру (кому как кажется), а теперь коснеем в безысходной посредственности. Вопрос возникает, когда было больше независимости и достоинства - при первом или втором раскладе?

Грузия занимает первое место по скорости развенчивания авторитетов. Что так шибко здесь эдипов комплекс работает?

Коллектив дарует психологическую и социальную защищенность, но обкрадывает личной свободой и креативностью. Хотя коллективное творчество может быть настолько изощренным и его стандарты настолько высокими, что любой свободный индивид позавидует. Когда читаешь японские танки, поражаешься их грациозности. Тамошним поэтам остаётся только перепевать классику. Представьте себе, если они обретут свою индивидуальную самость, какой резерв креативности!! Но, того гляди они боятся своей самости и ищут самореализацию только в коллективном творчестве.

Вообще социология не у дел. Бывает, что разные зарубежные проекты прокручиваются. Иногда без всякой адаптации к местным условиям. Происходит это потому, что местным социологам доверяют только проведение опросов. Концепцию, инструментарий, обработку материала и подготовку отчёта иностранцы берут на себя. Другое то, что при всеобщей люмпенизации населения социология невозможна. Нет интересов, есть только потребности. Потребностный уровень не предполагает зрелость, устойчивость ОМ. Он меняется на день по несколько раз, так как не основывается на сложившемся интересе, который может объединить. Профессиональная структура рухнула, классовая тоже. Есть только бедные и богатые деклассированные элементы, не в состоянии свою идеологию и интересы сформировать. Богатые хотели было социальным дарвинизмом позабавиться, но уж слишком грубо у них получилось. Всё в народофобию вылилось. Народ только и ждёт, вокруг какого харизмата объединится. Сейчас в фаворе харизмат от олигархии, но он быстро растерял народную любовь. Единственно, что он предложил, - благотворительность. От неё быстро становишься неблагодарным.

Форма экономической активности - люди продаёт скот, орудия труда, чтобы показаться "голытьбой", чтоб социальный работник присвоил им статус социально-незащищенных.

Один американец заметил, что родина у грузин хороша, чтобы им задумываться об эмиграции. Как он был неправ! Сегодня более трети населения находится за кордоном. Я изучал эту проблему, и даже включенным способом. Что интересно - помимо чисто экономических причин выезда и невозвращения эмигрантов, есть ещё нежелание связывать себя с несвободой традиционной общины, неприятия "кумушек" как олицетворения её социального контроля. Отсутствие охоты разделять их общество делает положение несчастных незаконных эмигрантов на чужбине более терпимым. Традициями гордились, теперь при их упоминании мигранты иронично улыбаются. Исчезли слащавые мифы о ностальгии. Она есть, безусловно. Но есть корреляция - человек полезший из-за неё в петлю на кордоном, с определённой вероятностью повторяет это по возвращению домой.

У экзистенциалистов проблема самоубийства одна из главных. Центральным у них является миф о Сизифе. Жизнь как Сизифов труд, но будем гордыми, чтобы не дать повод посмеяться тем, кто обрёк человека на такую участь. Но сохранять хорошую мину при плохой игре всё труднее. Сегоднишнему мэну доступны такие формы отчуждения и самоотчуждения, которые не знали предыдущие эпохи. Рефлексия, ведущая человека к суициду, стала ещё более изощрённой, чем ужасы, которые уготавливает для нас гонка вооружений. Он становится более лёгким от предвкушения массового истребления рода человеческого. Можно поразмышлять, какой из видов ярости, обращенный на себя или вовне, брутальнее. Видимо, первый, так как ад, который он представляет, в своих проявлениях не ограничен упругостью реали и полностью отдан на откуп бесконечной фантазии сознания. Оно пордвержено навязчивости этих состояний.

Односторонний экономизм также опасен, как всё, что одностороннее. Европейская цивилизация ещё как-то противостоит ею выпущенному на свободу джину капитала. Происходит это в той мере, в какой производство заинтересовано в существовании потребителя. Произошло отрицание социального дарвинизма в пользу всеобщей толерантности, что подаётся как признак развития демократии, что на самом деле есть потакание всяческих в том числе самым низменным потребностям. Аскеза протестантской этики теряет смысл. Следующее отрицание (отрицание отрицания) ведёт к нео-социальному дарвинизму с его наивысшими достижениями менеджмента, индокренацией мозгов, чипованием и др. - к рабовладению, воспроизведённому на высокой основе. Возобладает "золотой миллиард". Духовность здесь только для избранных. Так это было ещё в Древней Греции.
Индивидуализм западного мена служит в его самоопределении с одной стороны как потребителя, в нескончаемой идентификации потребности. С другой стороны, как индивида-производителя, эти потребности удовлетворяющего. Не секрет, что первертов в обоих лагерях поровну. Одни свои пороки, заблокированные социализацией, идентифицируют, другие, более ражие, находят средства для их удовлетворения.

Любой "изм" принимает экстремистские формы в культурах, для которых плюрализм не совсем характерен. Оный идёт от развитой практики, здравый смысл в ней как противоядие от радикализма. Грузия не являет собой пример здравого смысла. К примеру, её увлечение либертарианством. Оно связывается с деятельностью известного магната Кахи Бендукидзе. "Рынок всё расставит по местам" был его лозунг. Он противился вмешательству государства в естественные процессы становления рынка. Стратегическое видение было отнесено к разряду досужих умствований, ползучий эмпиризм был провозглашён единство полезным для общества. В результате безоглядный утилитаризм привёл к полному свёртыванию науки в стране. Курьёзным оказался сам помянутый лозунг для страны, где рынком не пахло, мелкий и средний бизнес влачат жалкое существование, нет среднего класса. Выступая против участия государства в рыночном строительстве, сам Бендукидзе явился одним из влиятельнейших госчиновников, сделавшим всё возможное для продвижения своего бизнеса. Позже он серьёзно занялся образовательными проектами, после чего в стране запестрели перлы типа "монополисты-крепкие ребята, не надо им мешать", "социальные программы для лузеров". Ещё то, что в Грузии приняли трудовой кодекс, ознакомившись с которым Клара Цеткин пришла бы в ужас.
В отличие от Бендукидзе Иванишвили - нынешний магнат у власти, получил её за счёт большой благотворительности. Над лузерами перестали смеяться, но они не перестали ими быть. Благотворительность сыграла отрицательную роль. Популизм стал крепчать. По-прежнему нет специалистов, которые смогли бы мечтания народа, обещания политиков развить в развёрнутые научные программы. Партия власти однажды даже объявила конкурс на стратегическую программу развития общества. Как оказалось, у неё была власть, но не было программы. Если Бендукидзе подходил к де-интеллектуализации интеллектуально, то нынешняя власть просто не интеллектуальна.

В голову приходят футбольные аналогии. Сегодня положение в стране такое же, как в её футболе. Многочисленные приглашенные специалисты удивлялись претенциозности наших болельщиков. Они никак не могли понять, откуда она может происходить, если в стране раскурочена вся инфраструктура, каждое последующее поколение футболистов всё меньше подготовлено физически и технически, о тактическом мышлении говорить не приходится. Они неконкурентоспособные на трансферных рынках.
Правда, грузины как болельщики уже осознали истинное положение дел и иллюзиями себя не тешат и на помощь иностранцев уже не полагаются. Игру миллионов они любят по-прежнему, но в закардонном исполнении. Местные футболисты только мечтают, чтобы эмигрировать. Тренеры и родители им кричат: "Тренируетесь, а то вас не купят!" Сегодня больше случаев, когда на Запад они выезжают футболистами, а в конце концов, остаются там как обычные мигранты. Они не тянут даже на уровень тамошних низших лиг.

Авгиевы конюшни - нынешний мир. Кажется Фукуяма говорил, что распад СССР ознаменовал конец истории. Однополярный мир оказался слишком тяжёлой ношей для США. Им не хватило ни культуры, ни ответственности, чтоб обустроить мир. Карнавальность образа жизни сказывается. Китай, который на подходе, обременён собственными проблемами. Шизоидная раздвоенность (коммунизм-капитализм) породил гермафродита. Между тем, дерьмо в авгиевых конюшнях прибывает.

На памяти сентиментальные воздыхания послевоенного поколения. У Мэлора Стуруа есть очерк о Вивьен Ли. Он писал о чувствительных советских туристах, которые просили гидов показать им мост Ватерлоо. Гиды удивлялись, мост не представлял собой архитектурную достопримечательность. Помню моя матушка цитировала конец очерка: "Она умерла от немодной болезни - туберкулёза". Грёзы на американо-европейские мотивы обладали не меньшей притягательностью в убогом аскетическом быте Советов.
Стуруа - сын крупного партийного работника бериевской школы в Грузии. Его очерки имели бешеный успех. При отсутствии конкуренции между авторами он мог казаться стильным. На самом деле его писания были довольно манерными. Стуруа мог красиво писать о лестничном водопаде Белого Дома. В ту пору об Америке писали назначенные товарищи, не самые талантливые. Чаще всего гебисты. Ругали США и пользовались их благами. Теперь хвалят и продолжают пользоваться этими благами уже на правах граждан США. Что же Америка? Она оказалась настолько великодушной, что не замечает прошлого своих новоявленных граждан.

Западный человек выделился из природы, чтоб обрушиться на неё брутально. В минуты отдыха от разрушающей и человека и природу деятельности, западник впадает в невроз. Ему не дано созерцать. Эта способность - один из элементов восточных культур. Недавно в беседе с очень известным режиссером я сделал ему поправку. Он хотел пройтись по поводу своего коллеги, мол, ленты у него как корякская песня - "что видит, о том и поёт". Я заметил, что на самом деле это - счастливое равновесное состояние, которое мы не знаем. Человек сливается с объектом созерцания.

Я обращал внимание, как иностранцев раздражает "достоинство", с каким держатся туземцы в некоторых странах, живущих традиционным укладом. По их мнению, такой тип поведения можно себе позволить, если чего-то добился, если что-то сделал толковое. У традиционалов же одна только принадлежность к какой-либо группе уже повод для гордости. Здесь принадлежность к группе самоценна, что бывает достаточным основанием для племенного самохвальства. Между тем, гордость - это, в первую очередь, умение принимать реальность такой, какой она есть. Легко любить богатую и сильную родину. Чтобы любить маленькую и слабую, нужна гордость. Гордиться - не значит нос задирать, а значит мужественно любить "вопреки" несчастному положению и предписанному лже-позитиву племенного самохвальства.


Шопенгауэр жил в период становления германской нации, когда надо было прощаться с местечковой психологией, местечковым самодовольством. Это иногда воспринималось как борьба с национализмом. На самом деле шла борьба против узко-этнического понимания национализма за его становление как гражданского национализма. В те времена не только Шопенгауер, но Маркс и Энгельс не упускали случая пройтись по адресу немцев. Тогда даже существовало убеждение, что немцы не в состоянии понимать и создавать технологии, технику вообще, восприятие реальности у них подменяла "немецкая идеология". Звучит вроде абсурдно, но тогда так считали, не исключено, что Шопенгауер это мнение сладкой парочки разделял.

Роль бастарда в истории - тема, ждущая разработки. Кто только не трактовал феномен Сталина. Между тем, он напрямик связан с мотивами "Тотэм и табу" Фрейда. Какая коллизия:"Отец всех народов"... которым стал бастард!
Другой мотив - роль шута в истории. Удар вождю наносит наиболее приближенное лицо - шут. Лидер держит рядом только его. Он забывает, что озлобленный дурачок также страшен, как и страдающий бастард.

Общинный тип общения предполагает необходимость обозначать свои границы, край. Кого помещают на эту границу, кого выкидывают за её пределы. Рутина в общине заполняется этой формой активности и благодаря ей придаётся тонус. При недостатке «крайних» их изобретают и гоняют. Интересно, чем жёстче порядки в общине, где практикуются жесткие формы остракизма, тем больше шансов избежать напраслину, больше потребность в праведном суде. Работает презумпция невиновности. Представьте себе человека забивают камнями, а потом оказывается, что ошиблись коллективно. У коллектива появляется чувство вины. Разрушается вековечный тезис, что «народ всегда прав», под сомнение ставится непогрешимость вождя, что приводит к фундаментальному кризису. Как реакция, загубленной душе приписывают сверх ценность.
Чем толерантнее община, тем меньше в ней потребность в презумпции невиновности. Отсутствие жесткого остракизма заменяет мягкий его вид - общественное мнение. От чувства вины коллектив легко освобождается тем, что имела место сплетня, которую всерьёз, якобы, не воспринимают. В результате, пострадавшие от мягкого остракизма имеют мало шансов оказаться в синклите святых. Небеса у такой общины пусты или помещённых в них персонажей почитают формально ... и не упускается случай посплетничать на их счёт. Это приводит к снижению ответственности элиты, к распространению двойного стандарта, установлению аномии- ценностной коррупции.