Дождливое детское воспоминание

ШАЛАШ ПОД ГАРАЖАМИ И ДОЖДЕМ, ИЛИ КАК ВЕРНУТЬ ВОЗДУХ В ЛЕГКИЕ

Стены нестерпимо растут и пухнут, мебель покрывается липкой пылью и вчерашним днем. К босым ногам липнут крошки от недоеденной булки и будто бы гогочут и вопят: "Беги, беги, зверек, с каждым твоим шагом нас станет все больше!". Нестерпим этот неразговорчивый, уставший Дом. Ему не до тебя. Он молчит. А за окном дождь. То есть жизнь там! По ту сторону заляпанных пальцами и мутных от пыльного дыхания стекол. Все вокруг говорят, что находится под дождем вредно и опасно для здоровья, но никто не говорит о том, как опасен бывает Дом, когда не в настроении. Цыкает и шокает из каждого темного угла, огрызается и смотрит из-под потолка всеми семью зрачками тусклых исстрадавшихся ламп. По всему телу на асфальтоукладочной машине проносится одиночество. Тоскливо так и даже будто холодно делается, а на улице август и день. Разве что ветер и дождь льет с утра. Но зато там хорошо! Я не поняла пока почему, но уже постучалась в шкаф, дверь мне открыла знакомая дождевая куртка и любезно согласилась прилечь на плечи. В голове самостоятельно забегали мысли: "Зонт - хорошая временная крыша, нужно бы что-то, чтоб не на земле... а еда, точно, без еды не выйдет, не будет похоже на дом, еще бы какого покрывала, чтобы тепло и мягко и главное не забыть спички, бумагу и какой-нибудь древесины сухой, без этого все пропало".
Вещи были собраны за пару минут, даже в каком-то не по гостеприимному пустом холодильнике оказалось немного еды на бутерброды. Помидоры, правда, брать не захотелось - холодные и уюта в них как в огурцах - никакого, другое дело колбаса! Закинув вещи в рюкзак, бегу к двери мимо приоткрывшей от удивления рот чугунной печки, забурлившего от возмущения кухонного крана, ничего не понимающей и как-то нелепо озирающейся на меня мебели, а у самой в мыслях: "Лишь бы только отпустил, лишь бы сейчас, хрустя суставами и не схватившись за больную поясницу, не привстал приземистый господин бабушкин диван и своими короткими ножонками не вцепился в мои убегающие, лишь бы только отпустил". Понимая все страшные полномочия, которыми себя наделяет пустой Дом без родителей, начинаю судорожно ковыряться в какой-то непомерно большой замочной скважине тоненьким, явно неуютно себя в ней чувствующим, ключом. Он проворачивается в холостую, раз за разом, раз за разом, а я тем временем чувствую, как за спиной, обклеенный тусклыми обоями, угловатый и неуклюжий, ко мне тянется негодующий Дом. С какого-то, уже уставшего раза, дверь открывается, и я выбегаю на лестничную клетку. Дом же лбом стукается о стенку света, пролитую в подъезд сквозь широкие решетки с улицы, кукожится и, мигнув напоследок своим средним глазом, уползает прочь. Сама же думаю, что вернусь только с родителями, дождусь их возвращения в шалаше и вернусь, раньше - ни ногой! В присутствии родителей он даже цвет обоев меняет, жулик. Лифт, как я и думала, в очередной раз играется где-то на пятом этаже сам с собой, да я бы с ним ехать все равно не согласилась. В последнее время у нас с ним как-то не очень... а все после того, как он пол часа отказывался меня выпускать где-то в промежутке между пятым и шестым этажами. Наверное, даже лифтам бывает одиноко, но я тогда сочувствия не испытывала. Подумала об этом, а сама, держась за поручни, длинными прыжками до первого этажа уже пыталась побить собственный рекорд скоростного перемещения по лестничным клеткам. На улице запахло мокрой клубникой и дождевыми червяками, а с закрывшихся от удовольствия глаз уже стекали мои первые за день капли дождя. Я уже давно знала, где разобью шалаш, там, за длинной гаражной линией, есть еще одна, в которой гаражи стоят чуть более разряжено, а в некоторых местах расстояние между ними составляет где-то два с половиной ребенка - то, что нужно, особенно если учитывать, что об этой щербинке в ржавых гаражных зубах, наверняка знает лишь зоркий детский глаз. Через некоторое время, накидав сырых, но плотно сложенных друг на друга веток поверх зонтика, я разожгла небольшой костерок и, жуя бутерброд с колбасой, пытливо всматривалась за угол выходящего на большую дорогу здания, ждала, когда из-за поворота выйдут родители, они-то заставят Дом молчать. К тому же, у них наверняка припасено что-то вкусное в рыночных сумках.