Скорбь

                “Преследует смертных судьба и всегда настигает,
                Судьбу же — увы! — ни поймать, ни вести в поводу.
                За горло берет она всякого хваткою волчьей,
                И даже властители с ней не бывают в ладу.
                Внезапно она поражает стрелой смертоносной,
                И первыми падают лучшие, как на беду.
                Немало я видел пронзённых безжалостным жалом,
                И гибнут они, как написано им на роду”.

               
                Ан-Набига Аз-Зубьяни

Однажды летом я отправился по грибы. Оделся по простому, взял собой корзинку и давай идти по дороге к ближайшему лесочку. Направо и налево были сплошные ряды деревьев, что загромождали собою путь в лесную кущу. Деревья те были – и ветвистые ивы и величавые дубы, и прямые осины. А дальше была лишь тёмная мгла за ветвями, которая скрывала свои тайны...
И сойдя с дороги, я приблизился к этой сплошной живой стене и вкусил запах лесной свежести... Правда птицы не пели, но я отважился взять и пройти меж сучьев. Тут же хрустнула сухая лесная подстилка под моими ногами, а прутья и ветви отчаянно били меня по спине, противясь тому, чтобы я прошёл.
В лесу этом было светлее, чем я полагал, вокруг было темно. Но свободно. Наверху лишь высились кроны деревьев, между которыми тщетно пытались пробиться лучи солнца. Порою редкие листья пополняли здешнюю подстилку. Кое-где были разбросаны сломленные ветки деревьев.
Смотря, как орёл по сторонам, я искал здесь то, зачем я пришёл – грибы. Но после разочаровался в этом намерении, ибо попадались мне одни поганки мухоморы и прочий хлам.
Я лишь вздохнул в отчаянии и уселся на ближайший пенёк, передохнуть.
Я вынул из своего рюкзака для перекуса шоколадный батончик, и с шелестом вскрыл его, а обёртку, как и положено хорошими манерами – взял с собою, то есть заложил себе в рюкзак.
Но не успел я начать свой перекус, как за спиною послышался треск сломленных кустов. Я повернулся и испуганными глазами всматривался в кусты. Ничего.
После я “отложил” перекус на пень, и подошёл ближе к кустам и немного надвинул его в сторону. Лучше бы я этого не делал! Я упал с ног, когда увидел то существо, которое я там увидел. А куст всё ещё подёргивался.
Набравшись смелости, я обошёл этот куст и... Не поверил своим глазам. В нём лежал маленький и беззащитный, лимонного цвета дракончик. Его тускло-жёлтые крылья запутались в кусте, а сам он лишь беззвучно открывал свою не очень зубастую челюсть. И тут я посмотрел на заднюю пару его ног, они были, перебиты! И на них была алого цвета кровь, и редкими кляксами она была у него ещё и на животе. На его ногах были следы того, что кусается словно тираннозавр. И тут-то я понял. Медвежий капкан!
Жалко мне его стало. Я не мог глядеть на его мучения... Но чем я мог ему помочь? Я попытался его поднять из куста. Словом – нелёгок. Однако поднимаем. Он положил свою шею мне на плечо, и я поднёс его, как можно ближе к пню - сколько смог нести такую тяжесть.
Я видел его терзания. Я намеревался ему помочь, но у меня не было ничего, отчего я ругал себя, ведь мог бы... Но нет, ничего я не мог... И сердце безысходно билось и разум, но судьба есть судьба. Её не обмануть.
Я смотрел в его зелёные глаза, всё надеясь на что-то. Но жизнь в нём начала погасать. Его глаза начали неспешно закрываться. И от опасения лицо моё стало гримасой. Я, как можно скорее, как можно ближе нагнулся к нему и положил правую руку ему на грудь и тяжко промолвил:
- Стой! Не умирай! Борись! Ведь ты...
Но глаза его стали на одной точке. И смотрели в никуда... И вечностью мне казался момент, когда я взирал в его очи. Он мёртв. Он мёртв... Но я... Не верил.
И руку приложил к его шее. Да. Он был бездыханен. Я лишь закрыл его... Глаза...
Ещё раз я кинул взгляд на его кровавые раны. И подумал – «за что?».
Грустно мне было печально. Будто мир вокруг меня провалился. И тёмная скорбь душу мою затопила сполна.
Я нашёл лишь овраг, где положил труп невинного создания. И закидал его листьями. На душе, словно кошки скребли.
И камень я взял плоский, да начертил на нём эпитафию, угловато ножом: « здесь покоится тот, кто витал в облаках, но смерть свою сыскал в старом медвежьем капкане». И врыл я камень этот в землю пред  засыпанным листьями.
Ещё раз я бросил взор на сердцу больное. Оставил ему свой перекус неудачный. Ушёл. И не ходил больше туда, никогда.