Плененное сердце. Глава I

   
1698 год, Андалусия


   - Мое сердце сейчас выскочит из груди! Я так счастлива! – молодая девушка с пышной копной иссиня-черных волос прижала надушенные ручки к трепещущей груди, в предвкушении самого знаменательного события в своей жизни, и с восхищением оглядела свое отражение в старинном овальном зеркале с серебряной оправой.
      
   Через высокие стрельчатые окна просачивался яркий солнечный свет, заливая золотистым сиянием большую светлую комнату. Невеста с особым благоговением провела тонкими пальчиками по роскошному, обильно расшитому индийским жемчугом, кружевному лифу свадебного платья, цвета слоновой кости, выгодно оттенявшему ее смуглую оливковую кожу, и, задержав торжествующий взгляд на широкой распашной юбке из тяжелой флорентийской парчи с выбитыми на ней узорами из цветов, ослепительно улыбнулась.
    
   - Теперь все соседи умрут от зависти, - она весело подмигнула младшей сестре, в тот момент старательно расправляющей длинный шлейф ее платья, казавшийся легким белоснежным облаком, опустившимся с небес и мягко окутавшим прекрасную невесту. – Они-то думали, что мы с тобой так и умрем старыми девами, ни разу не познав мужской ласки и радостей материнства, и, в конце концов, окончим жизнь благочестивыми и смиренными монахинями в монастыре Святой девы Ангелов. Но как бы ни так! Мы не доставим им такого удовольствия. Пусть эти высокомерные Меласкесы, Баррето, Креспо, Вальехо и в особенности, Ибарра, гордившиеся чистотой своей крови и воротившие от нас свои напыщенные носы, стоило нам случайно столкнуться с ними в Кафедральном Соборе Гранады или лавочках торговцах, подавятся своей собственной желчью!
   
   - О, Элена, - девушка с шелковистыми волосами цвета золотистого меда и огромными ясными глазами необыкновенно глубокого синего оттенка с сиреневыми вкраплениями, напоминающие нежные цветки фиалок в обрамлении густых черных ресниц, укоризненно воззрилась на свою старшую сестру. - Не будь столь злопамятна, месть тебе не к лицу, - плавным движением она поправила кружевную вуаль на изящной головке Элены и убрала за ушко короткий черный завиток, мешавший, как она считала, по достоинству оценить яркую красоту невесты.

   Темно-карие миндалевидные глаза заискрились теплым светом:

   - Ты не исправима, - коротко вздохнула Элена. - Всегда ищешь в людях добро, даже если они сами далеки от совершенства, пытаешься помочь всеми силами, но не замечаешь их лживой сущности. Воистину, твое милосердие не знает границ.
 
   - Все мы божьи создания, - с обворожительной улыбкой ответила младшая сестра, - и, если имеется возможность, то почему не воспользоваться дарованными нам свыше благами и не поделиться ими с ближними? 
      
   Элена театрально закатила глаза к потолку, затейливо украшенному старинной фамильной лепниной с выгравированными на нем витиеватыми вензелями, кое-где потресканный, слегка облупившейся и выцветшей со временем краской, но все же сохранивший былое величие семейства Перес.

   - В чем-то и ты бываешь права, моя добрая самаритянка, - она добродушно подмигнула Каталине и вновь обратила свой взор к зеркалу, с довольным видом разглядывая себя. - Хорошо, что Диего готов исполнить любое мое желание, потому что обожает меня, впрочем, как и я его. Еще он добр и заботлив, что, как ты знаешь, встречается крайне редко среди супружеских пар высшей знати, - Элена лукаво взглянула на сестру. – И посему мой будущий муж пообещал нашему отцу дать за тебя достойное приданое! Я тебя удивила? Ну-ну, будет. Не делай такого изумленного лица, морщинки никого не красят, дорогая сестричка. А, если Диего Руес граф д’Альварес дал слово, будь уверена, он его не нарушит, уж я-то за этим прослежу. 

   Щеки Каталины вспыхнули и покрылись ярким румянцем:

   - Нет! Зачем? Ты ставишь нашего отца в неловкое положение, Элена! Он всю жизнь будет считать себя должником твоего мужа, ведь, ему никогда с ним не расплатиться. Я ни за что не соглашусь взять деньги графа!   

   - Как тебя понимать?! – мгновенно подбоченившись, Элена буквально нависла над младшей сестрой, словно, грозная птица над своим непутевым чадом. – Как ты можешь выказывать пренебрежение родственными узами? Да ты сама только что разглагольствовала о помощи ближним. Разве не этому учит наш Создатель? Между прочим, матушка поддержала меня, она оказалась более практичной, нежели ты и поблагодарила графа за его великодушие и завидную щедрость. К тому же, не забывай, я когда-то дала тебе и себе слово, что позабочусь о нас обеих! Помнишь? Так вот, я сдержу свое обещание! 
 
   - Нет-нет, это все лишнее, - Каталина продолжала упорствовать, в волнении теребя шелковые банты на своем новом платье из голубого атласа и кружев, идеально подчеркивающем сливочную белизну ее чистой гладкой кожи. - К чему так тратиться? 

   - Что за странный вопрос? – в свою очередь удивилась Элена. – Ты, что забыла, что мы бедны, как церковные мыши? Отец только расплатился с сезонными рабочими на плантации. Продажа зерна и оливок едва покроет затраты на поместье. Ты же знаешь, сейчас трудные времена, а наше родовое гнездо майоратное, нам с тобой не на что рассчитывать. Все земли должны отойти дальнему родственнику по отцовской линии. Отец ему давно все отписал, а нам выделил такое скудное приданое, что я могла рассчитывать на брак только с сыном благородного идальго либо же… взять в мужья торговца тканями. Брр… Ты только представь на мгновенье, какой была бы наша жизнь, не встреть я моего славного Диего!

   Повлажневшие фиалковые глаза изумленно округлились:

   - А почему именно торговец тканями?

   - Да потому, глупышка, - заразительно засмеялась старшая сестра, - что я, может и готова иногда не доедать и спать на досках, но уж от красивых платьев я точно никогда не откажусь! Вот так-то. А теперь перестань роптать и поблагодари, наконец, сестру за то, что теперь твоя редкостная красота, которую по праву должны воспевать королевские менестрели, не зачахнет за воротами монастыря Святой Каталины де Сена, в чью честь тебя назвали. Взгляни на себя! Ты, ведь, можешь блистать при дворе самого короля! Подумай об этой чудесной возможности. Кстати, когда мы обустроимся в Мадриде, я обязательно пошлю за тобой. В столице мы без труда найдем достойного претендента на твою руку… И ты забудешь об этом своем деревенщине Марсело… Ха-ха-ха… 

   Каталина хотела что-то сказать, но в дверь настойчиво постучали, и в резном деревянном проеме появилась еще одна хорошенькая головка, увенчанная  высокой прической «фонтанж» с рядами накрахмаленных кружев, между которыми аккуратно распределены были туго накрученные пряди иссиня-черных волос. 

   - Солнце поднялось уже высоко, - комнату наполнил аромат нежных фрезий и девушки обернулись на мелодичный голос матери, - пора отправляться в часовню. Отец Пио прибыл из Сент-Ферре, чтобы провести свадебную церемонию, но прежде он великодушно согласился отслужить короткую мессу.
    
   - Да, мама, - Каталина улыбнулась невысокой стройной женщине, выглядевшей гораздо моложе своих тридцати девяти лет, облаченной в пышное атласное платье персикового цвета, нежно оттенявшее ее смуглую, все еще красивую, гладкую кожу, - мы уже готовы. – Она поцеловала мать в щеку и отошла в сторонку, давая той возможность получше разглядеть старшую дочь.

   - О, Элена, ты прекрасна!    

   Вероника Эва Мария скрестила руки в замок, заставляя усилием воли оставаться на месте. Своими неловкими движениями она боялась помять дорогой подвенечный наряд, доставленный на прошлой неделе из Флоренции, который стоил ее мужу целого состояния, и это не говоря о празднестве, уготованном в честь молодых. Дон Педро залез в долги, дабы произвести благоприятное впечатление на гостей и родственников своего будущего зятя, ведь их семья никак не могла ударить в грязь лицом перед знатными людьми, приехавшими из Мадрида и Кастилии, чтобы почтить своим присутствием свадьбу молодого графа д’Альварес и старшей дочери сеньора Перес, представителя древней многоуважаемой фамилии, дальними родственниками которых являлись герцоги Нарбоннские.
          
   - Мама, только не плачь, - Каталина нежно обняла мать и подала ей тонкий батистовый платок, чтобы смахнуть с густых темных ресниц выступившие слезы. – Лучше благослови Элену. 

   - Конечно-конечно, - миловидная женщина шмыгнула носом и ласково улыбнулась обеим дочерям. - Что это со мной? Совсем расклеилась, а ведь, внизу нас ждут именитые гости! Многие приехали на торжество с первыми лучами солнца, и среди них ваш отец, родственники и другие приглашенные.
 
   - А Диего? – взволнованно спросила невеста.

   Теплый взгляд карих глаз задержался на Элене.
   
   - А он бедный мается у дверей часовни в ожидании того момента, когда сможет надеть на твой прелестный пальчик обручальное кольцо, - Вероника глубоко вздохнула и, подойдя ближе, поцеловала дочь в лоб, подставленный ей в смиренном почтении. – Благословляю тебя, дорогая, будь счастлива и любима, пусть твоя семейная жизнь наполнится радостью и светом! Уважай своего будущего мужа, идите по жизни, держа друг друга за руки. Диего достойный человек, будь и ты ему хорошей женой, дочка.   
   
   С надлежащей почтительностью добродетельной дочери Элена поцеловала протянутые матерью четки и ее мягкие, теплые руки, а затем, распрямив узкие плечи, гордо вскинула упрямую головку, украшенную жемчужной диадемой с изумрудами и нефритами, подарок на свадьбу жениха невесте:
 
   - Благодарю, матушка, за твое благословение. С отцом я говорила накануне, он тоже благословил меня. Теперь я готова, можно спускаться.
 
   Направляясь к семейной часовне, построенную еще два века назад благочестивыми предками, Каталина видела, как слуги и их арендаторы выстроились в две шеренги по бокам от дороги и радостными возгласами приветствовали молодую невесту.

   - Какая красавица! – неслось со всех сторон.
 
   - Краше нашей невесты нет во всей округе!

   - Да что там в округе! Во всей Андалусии нет ее прекрасней!

   - Что есть, то есть! Это точно! – на разный манер вторили крестьянские голоса.

   Несмотря на непростой, зачастую своенравный и свободолюбивый характер, старшая дочь сеньора Переса славилась не столько своей знойной средиземноморской красотой, доставшейся ей по наследству от матери, коренной уроженки Каталонии, сколько живостью ума и крайней степенью справедливости в отношении обиженных жен округи. Если вдруг до нее доходили слухи, что какой-то арендатор притесняет свою жену или, что гораздо серьезнее, ходит срывать цветочки в чужой огород, то она немедленно шла к отцу и требовала честного разбирательства. А по итогам оного, если предоставляемые доказательства оказывались неопровержимыми, обиженной жене в качестве возмещения обид полагались новые платья и разного рода женские безделушки, которые оплачивал сам проштрафившийся муж. Это происходило даже в том случае, если он тратил свои последние сбережения, и, невзирая на то, что впоследствии ему приходилось голодать. Тем временем его любовница, если такова имелась, должна была в течение месяца делать всю грязную хозяйскую работу по его дому под бдительным оком обманутой жены и язвительными насмешками родственников и соседей. То же самое касалось жен арендаторов, замеченных в адюльтере с чужими мужчинами. Как правило, изменницу ждало наказание у позорного столба шестью ударами кнута, ну а после обманутый муж должен был сам решать, прощает он блудницу и продолжает жить с ней, как ни в чем не бывало или с позором прогоняет ее прочь. Надо отметить, что в отличие от других поместий в округе Гранады, арендаторы сеньора Переса жили большими дружными семьями, и подобные случаи здесь были крайне редки.
      
   В родном поместье Элену искренне любили, поэтому в этот счастливый для невесты день она слышала от простых людей только добрые пожелания:

   - Да хранит вас Господь Бог, сеньорита Элена! 

   - Будьте любимы!

   - Будьте счастливы! 

   - Пусть у вас будет целый дом ребятишек!

   С царственной осанкой и устремленным вперед взглядом, словно она ступает по ковровой дорожке мимо своих подданных, Элена Паулина Анна-Мария держалась с величавым достоинством и безупречной сдержанностью особы королевских кровей. Она неспешно шла по покрывалу из свежих благоуханных лепестков под руку с гордым, довольно улыбающимся отцом, дабы каждый из присутствующих мог оценить великолепие ее подвенечного наряда и плавные скользящие движения, над которыми она упорно трудилась вместе с учителем хороших манер. Она всегда любила находиться в центре внимания и ей льстили восхищенные взгляды, обращенные вслед, поэтому она чувствовала себя в этот миг уверенно и непринужденно, словно птица, свободно парящая в поднебесье. Сами же гости, в том числе и те, кто приехал из Кастилии и Мадрида, родственники графа и другие приглашенные, неотрывно следовали за невестой и ее отцом, оживленно перешептываясь и кивая друг другу головой в знак единодушного одобрения.