Любовь... И голуби

  В городке нашем, на бульваре, "скамья примирения" есть, аккурат напротив загса. Задумка понятна, пойдут бракованные разводиться, притомятся, присядут на лавочку со скользящим свойством, начнут друг с другом сближаться, соприкоснутся коленками и руками, вздрогнут, опомнятся, а что мы делаем то, родные ведь души, столько времени по жизни вместе прошагали. Положит она ему голову на плечо, прослезятся оба, и домой пойдут, под ручку, как молодожены.

  Нда-а... Несколько лет эта скамейка уже стоит, но никогда я на ней никого не видел. Не садится никто, ни пары, ни пенсионеры, ни дети, ни кошки. Даже, когда все остальные лавочки заняты, эта остается свободной. Я тоже никогда на нее не садился. Все равно, что в автобусе увалиться на место для инвалидов и беременных женщин.
 
  Пригляделся, может с самой скамьей чего-нибудь не так. Вот посмотрите сами. Ничего не напоминает? Толстая мраморная плита на массивных опорах, и надпись золотыми огромными буквами во всю длину. Ажурная легкая вязь под спину, пожалуй, ничего, к месту, но надпись всех отпугивает, слишком нарочито, наводит на ассоциацию с памятником.

  Только голуби не чураются этой скамейки. Здесь они мирятся. Им надо, ибо ссорятся часто, так как не прочь вильнуть налево. Наблюдал за одной парочкой длительное время. Как только «муж» улетает по делам, к голубке сразу сосед подваливает, курлы-курлы. Она вроде не против, не прогоняет, очень ей ухаживания льстят. Потом муж прилетает и начинает с конкурентом биться крыльями, лихо так.

  Пабло Пикассо, автор знаменитого рисунка голубя, удивлялся, почему эмблемой мира выбрана такая драчливая птица. Бог тоже ее выбрал, когда спускался Духом в виде голубя на Христа во время крещения в Иордане. В самом деле, никакие другие птицы не подходят. Орел, конечно, красиво, но слишком пафосно, и испугались бы, наверное, многие. Кто там еще, сова, ласточка, чайка, воробей, дятел, трясогузка, нет, не подходит никто, голубь точно к месту. Сам Христос его тоже один раз упомянул в проповедях "Будьте просты, как голуби, и мудры, как змеи"

  У меня голубь в квартире два месяца жил. Смотрел я в окно как-то ранней весной, снег еще не весь растаял, голуби в луже на дороге купались, а тут машина, один не успел вспорхнуть, его лобовым стеклом шарахнуло. Подобрал зачем-то, наверно, заслуги библейские вспомнились. Клетку нашли, спрятали там, ибо кошка сразу стала намекать, что хорошо бы его слопать и с удивлением на нас смотрела, чего это мы его не едим. Крыло перебитым оказалось. Пока не поправился, оставался у нас.
 
  Гурман, доложу вам, тот еще. Сначала все клевал, не разбирая, потом от хлебных крошек отказался, следом пшено вычеркнул, затем семечки, возлюбил гречку, но когда открыл для себя рисовые зерна, то и гречку забросил, ждал только рис. Ругался шибко, если вовремя не давали.

  Знаете, какие у него лапки? Нет, не знаете, они не только красные, но и теплые очень, почти горячие, неожиданно так. Я это обнаружил, когда его учить летать стал. Я сам, конечно, не умею летать, но тренировать могу. А то он, Чинганчгук, ( мы его Чинганчгуком прозвали, потому что очень ругачий был) обленился быстро, сидит себе в клетке, еду ждет, никуда не стремится и все его устраивает. Я его за горячие лапки брал, в коридор нес, и там полет имитировали, ругался, злился, но крыльями махал, пытался все обратно на кухню, к своей клетке улететь.

  Целый месяц мы так упражнялись. Потом накормил рисом напоследок, вынес Чинганчгука на балкон, посадил на перила. Он, как увидел знакомый пейзаж, дом напротив, где жил, крышу родную, чердак, возбудился, присел, оттолкнулся и улетел.

  Переживал, конечно, как он там, в порядке ли крыло. Ходил несколько раз к соседнему дому, сыпал, привычную ему пищу: гречу, рис. Но там голубей много было, я своего не признал, уж больно они похожи.

  Вот такая любовь… И голуби.