Евгеньич. Глава 10

     А сколько советчиков развелось вокруг меня в то непростое для личной жизни время. Чего только ни советовали – и в монастырь уйти, и причаститься, и грехи замолить, и деньги нищим раздать, и к психиатру обратиться, и к психологу, и в психотерапевту, и еще каких только советов я тогда ни получил. Но советовать что-либо другому человеку – само по себе дело гиблое. Можно только помочь распутать его клубок с нитками, который так или иначе есть у каждого внутри нас. Но советовать... Нет в мире ни единого человека, кто знал бы все наперед, кто знал бы и видел ситуацию за тебя самого. Пожалуй, таким был только Дон, когда просил меня перевести то рубли в доллары, то доллары в рубли. Но Дон есть Дон, и раздавать советы в личной жизни – к сожалению, не его уровень.
     Дон мог бы сказать так: отношения – это огромная финансовая пирамида, которая разрушится без новых вложений. Отношения – это великий труд каждого дня, и сами по себе отношения не поплывут по течению реки и не приведут ни к чему. Их всегда нужно дополнять новыми взносами, следуя главному правилу: выплаты предыдущим за счет последующих. А если нет последующих, то есть нет старания, то ни о какой вселенской любви не может быть и речи, что вполне логично.
     Я не понимал женщин, я по-своему их боялся. Те дамы, которые задерживались в моем холостяцком доме, еще вчера нравившиеся мне, наутро казались совершенно пустыми и неинтересными. Кто-то спешил завернуться в халат, словно бы боясь за то, что я увижу ее голой, словно бы ночью я был слепым, либо же за время, прошедшее с тех пор, у нее успело вырасти на теле что-то новое, непостижимое, постыдное. Кто-то навязывал мне себя до такой степени неистово, что мне попросту хотелось спать одному, а не рядом с этой женщиной. Одному вообще спать полезнее, как показала жизнь. Никто не мешает высыпаться – а это главный аргумент, когда тебе уже далеко не двадцать и даже совсем уже не тридцать.
     Кто-то плохо относился к Юльке, аккуратно намекая мне о том, что неплохо бы отдать ребенка бабушке с дедушкой, а самим при этом подумать о своем, только нашем с ней ребенке. А кто-то и вовсе только через пару недель знакомства и милого общения признавался в том, что уже является матерью двух детей, которых было бы неплохо и прописать, и накормить, и даже оплатить им новенькие школьные учебники, не говоря уж о том, что детям обязательно нужно заниматься во всевозможных спортивных секциях. И в такие минуты я чувствовал себя меценатом, который непременно должен помочь бедной и несчастной женщине, но жить чужими проблемами мне по-прежнему не хотелось.
     Да, конечно, успешного мужчину делает всегда женщина, но я не считал себя каким-то неполноценным, несделанным, незавершенным, и мог себе позволить быть успешным и без женщины. Женщина всегда идет за сильным мужчиной, спору нет. Только я совершенно не годился на роль поводыря. Не моя это роль, чужая. Не хотел я быть в глазах женского пола человеком, которому жалко денег. Нет, дело вовсе не в них. Только почему женщине допустимо, имея нескольких детей, свалиться на мужчину и переложить на его спину все свои заботы, как будто само собой разумеющееся дело, а мужчине не к лицу начать отношения с женщиной не с чистого листа, а, например, имея за плечами кредит в несколько миллионов? А почему нет? Чужие дети – это такой же кредит, только взятый у судьбы, а не у финансовых учреждений. И если уж воспитывать детей женщины вместе, тогда почему бы не расплачиваться вместе и за кредит мужчины, который он взял до того, как познакомиться? Кредит лет этак на двадцать. После подобных моих рассуждений женщины просто вставали и навсегда исчезали с моего горизонта, даже не попрощавшись. Но так ли я был неправ, когда озвучивал достаточно убедительные мысли и приводил доводы?!
     Мало быть мужчиной и женщиной, мало быть мужем и женой, катастрофически мало на самом деле. Надо обязательно быть еще друзьями и любовниками, чтобы потом не искать их на стороне. И я понимал, что образ Ани, который кожей и плотью въелся в мое подсознание, так просто меня не покинет, как не покинет меня и взгляд ее глаз, который мне так никогда и не доведется забыть до скончания своих дней. Конечно, любому мужчине было бы очень трудно прожить без женщины, тем более, ненормальное и порой попросту сумасшедшее сердце всегда будет просить сказочных фейерверков. Но, вероятнее всего, меня ждало одиночество, которое скрашивало только взросление Юльки, путешествия по миру и более ничего. В конце концов неспроста кровь берут именно из того пальца, на котором мы носим обручальные кольца... Что-то в этом, безусловно, было: какой-то особенно тонкий намек, слишком далеко идущее предостережение, выходящее за все возможные рамки разумного понимания.
     Это когда тебе двадцать лет или чуть больше, ты не понимаешь, как можно прожить эту жизнь одному, как можно остаться в одиночестве, распугать своими мыслями весь куриный насест и гордо доживать свой век никому не нужным. А когда тебе перевалило за сорок, и перевалило весьма знатно, рядом наоборот никто не нужен. Хочется пожить настоящей жизнью, решая свои проблемы, а не чужие, поступая так, как хочешь только ты сам, а не кто-либо еще. И осознание это, как хороший элитный алкоголь, настаивалось в моей голове, чтобы в итоге дать себя распробовать.
     Я не смог изменить свою ситуацию. Я просто изменил к ней отношение, и получилось это у меня достаточно неплохо. Всего себя я посвятил дочери, которую без всяких задних мыслей давно уже считал именно своей. Никаких преград больше между нами не существовало. Я не боялся жить в девяностые, прошел через них, как мука сквозь сито, но временами ловил себя на мысли, что боюсь жить сейчас, в наше время, а что уж говорить о девочке, которая росла без матери и могла быть подвержена насмешкам своих сверстников только лишь за то, что рядом с ней нет мамы. А быть падчерицей современных женщин – не та роль, которую несказанно хотелось бы примерить к лицу, покрутиться в ней около большого зеркала в резной раме, с восторгом рассматривая все изменения и безгранично радуясь им.
     И время понеслось своим традиционным галопом...