Солнце в банке

- Если женщина на четвертом десятке хотя бы раз не сходила замуж – это неприлично! – Подруга на другом конце провода была непреклонна. Немного помолчала и припечатала. – А если прожила с одним мужем двадцать лет – подозрительно.
Ежедневный разговор, словно бы написанный по одному сценарию, выходил на финальный этап.
- Так, все, Наталка, не кисни! Давно пора увидеться: в январе теперь уже обязательно! Целую, пока!
Наталья Петровна Стрельцова, а для подруги до сих пор: Наталка, не успев вставить и слова, согласно кивнула головой и положила телефон на стол.
Это была ее первая зима в новой квартире. Собственно, квартира была новой исключительно для хозяйки. На самом деле старенькая хрущевка  доживала свой век в окружении более молодых и наглых многоэтажек. С высоты своего роста они презрительно смотрели большими окнами на латаную-перелатаную крышу, на разномастные балконы, на изувеченные временем водосточные трубы. Но Наталья Петровна, владелица угловой однушки, свои хоромы ни на что бы не променяла, потому что эти тридцать семь метров стали для нее тридцатью семью шагами к светлому будущему.
Знала ли тогда, двадцать лет назад, юная Наталка каким будет этот новый год? Да что она тогда вообще знала? Только и думала, что в сорок лет жизнь уже заканчивается, что мама – навсегда, и что лучше ее Сережки нет на свете никого.
Они познакомились на свадьбе: Наташа была свидетельницей, а Сергей – в числе приглашенных. Невеста в перерывах между криками: «Горько» шептала ей, что вон тот высокий парень – друг жениха Сережа Стрельцов, и, насколько известно, уже давно влюбленный в нее, виновницу нынешнего торжества.
- Вот видишь, как страдает: лица на нем нет – все-таки, за другого замуж выхожу.
Симпатичный Стрельцов и вправду не отводил глаз от столика, за которым сидели молодые и их свидетели. Когда он вдруг поднялся, подошел и пригласил Наталку на танец, невеста взглядом чуть не просверлила  ей дырку в спине.
Потом все было очень романтично: на лавочке у дома, в котором ночевали молодожены, чуть пьяный Сергей что-то рассказывал Наташе о созвездиях, о космосе, а девушка все гадала: поцелует или нет? Он – поцеловал. Это был ее первый поцелуй, и Наталка улетела к звездам, которые внимательно слушали о себе и даже качались в знак согласия, по крайней мере, так казалось влюбленной девушке.
Конечно, наутро она повела его знакомиться к маме. И, конечно, маме он очень понравился. Да и кому еще можно было доверить кровиночку, которую вырастила без мужа, как не этому широкоплечему красавцу: такому надежному, такому основательному.
Все как-то быстро закрутилось, завертелось, и через три месяца Наталья Петровна Кропоткина уже стала Натальей Петровной Стрельцовой. Наталка при случае непременно обращалась к Сереже: «Муж» и млела, слыша в ответ: «Жена».
Жить решили с Наташиной мамой. Больше было просто негде: Сергей, как не местный, обитал в общежитии, а мама с Наталкой – в трехкомнатной квартире. Молодые поселились в самой большой комнате, мама переехала в маленькую: все устроилось как нельзя лучше. Не ссорились – было не из-за чего. Женой Наташа оказалась идеальной: предугадывала Сережины желания, а из-за безденежья не скандалила. Главное – с ним, главное – рядом. Да и мама помогала как могла.
 Молодая женщина растворилась в муже как ложка сахара в стакане кипятка. Иногда ночью не в силах заснуть от чувств, слушая его размеренное дыхание, Наталка сладко плакала и потихоньку целовала мужнины руки.
С работой у супругов получалось по разному: у Наташи карьера шла в гору, Сергею же, напротив, не везло: надолго он нигде не задерживался. Когда Наталка встречала его, еле держащегося на ногах то ли от обиды, то ли от количества выпитого горячительного, она ни словом, ни взглядом не попрекала, а только терпеливо раздевала и укладывала, слушала его бессвязные речи и гладила, гладила по голове, пока не успокоится.
Потом, чтобы помочь свекрови, к которой было не наездиться в область, супруги забрали ее к себе. Чуть позже, ненадолго, чтобы перекантоваться на безденежье, приехал младший Сережин брат, да так и остался навсегда.
В квартире было уже не так покойно: свекровь, раньше жившая в селе своим домом, быстро и здесь стала главной: просыпалась рано, говорила громко, могла и с матерком, завела две кошки, по старинному укладу невестку человеком не считала.
Сергей перестал ходить по барам, денег на это, все равно, не было – теперь пил дома, на кухне с братом. Пьяный, ругался на жену, что, дескать, под раковиной у него были припрятаны две поллитрушки, а теперь осталась одна, и что это все она, Наташка, падла бессердечная, но не на того напала: он, все равно, пойдет и купит еще.
Наутро, почти буквально приползал к ней, как побитая собака, извинялся, плакал. Она – прощала, и в эти минуты ей даже бывало ненадолго хорошо, почти так, как раньше. Только на этих мгновениях и держалась.
С детьми у Стрельцовых не складывалось: сначала хотели пожить для себя, а потом Наташа не могла оставить работу, как единственная кормилица в семье.
С такой жизнью она упустила маму. Спохватилась, только когда мама потеряла сознание у себя в комнате, страшно разбилась, и из больницы, куда ее увезла скорая, уже не вышла.
Мамина смерть расколола Наташино существование надвое: в одной части она ходила на работу, автоматически готовила на всю семью, считая и покойницу, молча убирала после попоек родственников, а в другой – каждую ночь во сне разговаривала с мамой. Все спрашивала, как же так вышло: ведь жили бок о бок, и, ведь, видела же дочь, что мать в последнее время больше молчала, что как-то вся утончилась, уменьшилась, что любимый голубой халат  уже не обтягивал как раньше фигуру, а болтался колоколом. Мама не отвечала, и тогда Наташа вставала, в темноте наощупь находила в шкафу тот самый халат, обнимала его, нюхала, да так с ним в руках и засыпала.
На работе к ней уже давно обращались «Наталья Петровна» и на «вы», а дома звали «Наташкой», а иногда даже «эй, ты». Женщина брела по жизни, как выработанный вол под ярмом, которого, того и гляди, сведут на скотобойню.
Закончилось все в одну минуту. Внезапно заболев, Наталья отпросилась с работы пораньше. Свекровь уехала погостить к сестре, деверь был на работе, на овощной базе, и больная мечтала побыстрее лечь и уснуть.
Но в дверях спальни остолбенела: прямо на ее супружеском ложе, стоная, сплетались в экстазе любовники. Женщина Наташе знакома не была, а вот мужчина – даже очень. Давно ни на что не способный в постели, с этой дамой Стрельцов вел себя как заправский мачо. Сама того не желая, обманутая жена начала глупо хихикать, а потом захохотала в голос. Застигнутые врасплох любовники заметались по комнате, неловко натягивая на себя разбросанную одежду. Их пасы вызывали у Натальи все новые приступы смеха: слезы катились по щекам и, как ни странно, так хорошо она уже давно себя не чувствовала.
Развод был оперативным, как успешно проведенная ампутация. Поняв, что жена согласна на раздел квартиры, Сергей сам собрал необходимые документы и, важный как никогда, приходил к нотариусу в сопровождении родственников. Этим он очень веселил Наталью. Ей казалось, что бывший муж ее боится, и хотелось подойти и гавкнуть ему прямо в ухо, чтобы от страха он повалился со стула.
Конечно, иногда на нее «накатывало»: вспоминала Сережины глаза, его запах, их первые безумные ночи и тогда от бессилия она грызла подушку, чтобы не завыть, не закричать в голос.
Подруга, у которой разведенка временно поселилась, уговаривала Наташу не отдавать стяжателю ни метра, но она уже все решила. После раздела ей досталась однушка на окраине города.
Квартиру продавал сын умершей хозяйки, который специально для этого прилетел из Мурманска. Наталья не торговалась, и сделку оформили быстро. Продавец Михаил, у которого в запасе оставалось еще несколько дней, помог с переездом. Они сразу перешли на «ты» и после хлопот гуляли по городу как два хороших друга. Говорили и никак не могли наговориться. Миша рассказывал о том, как оказался на Севере, что полюбил его всем сердцем и уже врос корнями в эту холодную землю. Еще: о красоте северной природы и о том, как вкусна и полезна морошка – золотистая ягода, северяне едят ее даже зимой, замороженную.
Наталья все удивлялась: уж, каких только ягод в их краях не росло, а вот морошку она никогда не пробовала. Потом рассказывала ему про маму, про детство. Миша внимательно слушал и молчал.
В день перед отъездом Михаила новоиспеченная хозяйка накрыла стол, чтобы отметить новоселье. Они пили шампанское, много смеялись и незаметно для самих себя оказались в одной постели.  Наташа автоматически подумала, что теперь она не мужнина жена, что завтра Миша уедет навсегда, и пусть будет так, как будет. Изголодавшаяся по мужскому теплу, она разрешила себе взять то, что предлагала жизнь, пусть и на одну ночь. Утром, не в силах расстаться, они целовались в прихожей до умопомрачения, пока Наталья уже сама чуть ли не вытолкнула его из квартиры.
Она не хотела ни верить, ни ждать, и как только за Михаилом закрылась дверь – сразу вытащила из телефона сим-карту и выбросила с балкона, а потом до самого вечера срывала со стен обои и мыла окна.
Облетел желтой листвой сентябрь, октябрь умыл улицы дождями,  и вот уже ноябрьские туманы каждое утро обнимали город.
Нет, она не думала о Мише – он просто полностью впитался в нее. И было это так больно и так хорошо: никогда больше не увидеть его, а разделить одну ночь на минуты, на секунды, чтобы их живительной силы хватило до конца ее дней.
Наталья и словом не обмолвилась единственной подруге о том, что произошло. От встреч с ней она отказывалась под предлогом ремонта. Подружка звонила почти каждый день: все порывалась помочь. Но Наташе хотелось самой выбирать новые обои, краску. Конечно, она наняла мастеров, но по мере сил и сама – красила, клеила, мыла. Это оказалось не таким уж и легким делом, тем более, что Наташа в последнее время разболелась. Однажды утром, открыв глаза, она со всей ясностью поняла: почему так плохо себя чувствует и, положив руки на живот, счастливая, заплакала.
Ремонт был почти завершен, заканчивался и этот насыщенный событиями год. Встречу и разговор с подругой Наташа перенесла на январь, радостно предвкушая ее реакцию на свой тугой живот.
Наталья решила, что Новый год будет встречать дома, одна, а, вернее, вместе с маленьким комочком, который уверенно рос внутри нее. Она нарядила елку, развесила гирлянды и планировала провести праздник на диване перед телевизором в обнимку с миской салата. Когда праздничный стол был почти накрыт – в прихожей позвонили.
Первое, что она увидела, открыв дверь – большую банку в Мишиных руках до верха полную ягодами цвета солнца.