Евгеньич. Глава 9

     Со временем мы с Юлей переехали от моих родителей и стали жить отдельно. Это действительно может удивить многих, но, после продажи сети супермаркетов, имея на своем счету около ста миллионов долларов, я по-прежнему продолжал жить с родителями, не считая это зазорным. После смерти Ани я перестал смотреть на женский пол, полностью сосредоточив свое внимание на Юльке. Мне не очень-то хотелось делить все свои накопленные с таким трудом и риском для жизни денежные средства с какой-нибудь мадамой, которой только эти средства от меня и нужны. Вообще после всего случившегося я как-то иначе стал смотреть на девушек и женщин. Я прекрасно понимал, что есть три типа женщин: на которых женятся, с которыми спят и которых любят. И, как правило, это три разные девушки. Любил я Аню, хоть и боялся себе в этом признаться до тех самых пор, спал один, а жениться не торопился.
     Еще в женщинах меня всегда раздражала какая-то маниакальная избирательность. Казалось бы, есть в твоей жизни мужчина, так ты пробуй с ним отношения здесь и сейчас. Но нет – так просто никогда не бывает, легче сказать, что это не мой человек. Женщины всегда крутят носом, пытаясь подобрать более лучший вариант. В конечном счете они, как правило, проигрывают и вообще остаются принцессой без бобов и лишь с одной никому не нужной горошиной, но кого потом это волнует? Чем старше я становился, тем у женщин вокруг меня появлялось все больше проблем и гораздо меньше искренности, которая всегда ценилась, но которая в наше время обесценилась и вышла из оборота, как копейка, которая, как известно с детства, бережет целый рубль. И я понимал, что начинаю жить только чужими проблемами, совершенно забывая про себя и тем более про Юльку. Такой вариант развития событий мне не подходил.
     Женщины всегда так долго выбирают мужчин, ищут среди толпы одного-единственного, при этом в разговоре с подружками непременно жалуются, что все мужики одинаковые. Видимо, до такой степени все одинаковые, что и выбрать-то трудно.
     Всегда ведь хочется изменить партнера, поменять его, сделать лучше. Но взрослых людей безумно трудно изменить. Каждый взрослый человек – как сложенный годами puzzle в несколько тысяч кусочков. И если приходится менять какой-либо элемент цельного полотна, то только на точно такой же по четкости и изяществу линий, по яркости и содержанию. А лучше вовсе не менять. Лучше научиться принимать друг друга такими, какими мы стали по ходу жизни, какими нас сделала эта самая жизнь.
     В итоге у меня и вовсе развился комплекс Пигмалиона. Я слишком сильно со временем идеализировал у себя в голове образ Евгеньича, и даже абсурдно доходило до того, что я искал черты умершей девушки в каждой женщине, с которой хоть как-то пытался познакомиться и пообщаться. И разумеется не находил, несказанно мучаясь от этого.
     Ко мне больше относились как к богачу, как к местному олигарху, хотя я давно уже не показывался на публике в статусе бизнесмена. Все девушки с самой молодости мечтают об олигархе, о шикарной жизни, о дорогих машинах и яхтах, которые им обязательно подарит откуда ни возьмись появившийся в их жизни этот самый олигарх. Но они не понимают одного: вряд ли свой капитал такой вот обеспеченный мужчина подобрал на улице или получил по наследству. Он работал, он пахал, он рисковал своей жизнью для того, чтобы достичь своего нынешнего положения, а не играл в клубе в женский настольный бобслей. И у него как минимум достаточно мозгов, чтобы не купиться на эту старую как мир сказку о бедной девушке и принце на белом "Мерседесе", чтобы ни с того ни с сего стать меценатом и спонсором чьей-то чужой жизни.
     Несколько раз я все-таки начинал какие-то зачатки отношений, пытался, старался, открывал душу, и душу открывали в ответ мне. Но буквально на следующее утро эта чудесная волна влюбленности и эйфории сменялась полной апатией. Отношения превращались для меня в песни Курта Кобейна, которые с радостью слушаешь под настроение раз в год и потом еще на протяжении целого года о них вроде как и не вспоминаешь.
     Я боялся попасться на пути у женщины, которая носит в себе эмбриона от чужого мужчины, с которым по каким-то причинам разбежалась пару дней назад, а теперь чудесным образом встретила меня. Всегда будет легко впарить мне чужого ребенка, который вроде бы как по срокам зачатия не чужой, но по факту чужим останется на всю свою долгую жизнь. Но ведь в самом начале отношений всегда главенствует эйфория, мозги находятся где-то на курорте и только сердце само себе что-то придумывает. А надо всегда головой думать, даже в моменты влюбленности, и не прощелкать мимо себя тех мелочей, из которых, как известно, и состоит вся наша жизнь. На какие только хитрости женщины не могли пойти, чтобы стать женой обеспеченного человека, каким я считался в обществе, и надо было за этим следить.
     У меня складывалось впечатление, что эти мимолетные женщины, которые появлялись в моей жизни и быстро растворялись за окном судьбы, как будто бы что-то просили взамен. Но когда просишь что-то взамен, то не стоит называть свои чувства любовью, а самого себя – искренним человеком. Такие уж у меня сложились обстоятельства в жизни. Обстоятельства времени, места и действия, как писали в учебнике русского языка, а может быть, пишут и до сих пор. И мои обстоятельства не готова была принять ни одна из этих женщин, которые не пойми откуда появлялись и так же непонятно куда потом исчезали с такой скоростью, какой в далеком учебнике физики за восьмой класс можно противопоставить и время их исчезновения, и даже то расстояние, которое они успели прошагать к моему сердцу, по-прежнему истово желающему фейерверков. Но расстояние, как правило, всегда было равно нулю, и терялся весь смысл и в скорости, и даже во времени. Так уж получалось.