Россия и исторический материализм

Сейчас много пишут о странностях современного российского «капитализма» вкупе с «демократией», которые похожи на настоящие как телефончик старика Хоттабыча. При этом пишущие во всех грехах обвиняют Путина.

Однако, не отрицая роли личности в истории, все же в исторических процессах первичны не люди и идеи, а материальное производство, что блестяще доказал в свое время К. Маркс. Вот что об этом сказано в Википедии:

«Исторический материализм — направление философии истории, разработанное К. Марксом и Ф. Энгельсом как единство теории развития общества и методологии его познания. Основой материалистического понимания истории, формулируемого марксизмом, является признание факторов уровня развития производительных сил и, в частности, материального производства ведущими по отношению к процессам развития и изменения общественного сознания.

Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание
— К. Маркс. «К критике политической экономии». Предисловие.

В этом ракурсе исторический процесс развёртывается как последовательная и закономерная смена общественно-экономических формаций, обусловленная ростом уровня производительных сил и, соответственно, совершенствованием способа производства».

Чтобы понять нынешнюю Россию, надо вспомнить историю. Непохожей на Европу наша страна стала давно, но особенно это стало заметно тогда, когда просвещенная и европейски ориентированная царская власть отменила крепостное право, а фактически рабство. Европа в это время семимильными шагами маршировала к капитализму, а Россия встала как вкопанная, и через какие-то полвека кошмара терроризма грянула большевистская революция, восстановившая рабство и уничтожившая все хилые потуги даже следов капитализма.

Материализм победил идеалистические мудрствования. Была вновь обретена гармония между общественными отношениями и уровнем развития производительных сил. Феодализм был реставрирован, и далее 70 лет на него никто не покушался, пока ревнивая зависть к Западу не заставила уже новую, подросшую вместо расстрелянной царской, образованщину попытаться вновь пробить лбом стенку, отделяющую нас от капитализма.

Это была опять идеалистическая истерика, поскольку производительные силы как замерли где-то во времена Ивана Грозного, так и остались в том же виде, несмотря на успехи в космосе, а также в области балета. Чем кончилась очередная попытка пробить лбом стену, известно всем.

Вот из великолепной, но, увы, идеалистической работы «Моя страна – дауншифтер» Андрей Пионтковский. Опубликовано 21.01.2016 10:20 http://www.svoboda.org/content/article/27498419.html

«16 лет назад лучшие люди России – Абрамович, Березовский, Волошин, Дьяченко, Юмашев, Чубайс – привели за руку в Кремль неприметного воспитанника Лени-самбиста, чтобы он защитил и продолжил заложенный ими курс либеральных рыночных реформ.
.
Смертный грех всех реформаторов последней четверти века вовсе не в том, что в начале 1990-х годов они кому-то не тем и как-то не так раздали собственность. Чубайс во многом был прав в своем давнем интервью об истории российских реформ: «В чем главная претензия российского народа к приватизации? Она описывается одним словом: несправедливая. Абсолютно правильная претензия. Наша приватизация была совсем не справедливая… Мы отдали собственность тем, кто был к ней ближе. Бандиты, секретари обкомов, директора заводов. Они ее и получили. Именно это предотвратило кровь. Потому что если мы попытались бы не отдать им эту собственность, то они бы ее все равно взяли. Только они бы ее взяли вообще без каких-либо легитимных процедур».

Я заменил бы здесь только слова «они бы ее взяли…» на «они уже ее взяли…» Первые миллиардные состояния членов ЦК КПСС начали формироваться уже в 1989-м, когда явилось на свет наше «национальное достояние», концерн «Газпром», когда почти никому в СССР еще не были известны имена Гайдара и Чубайса. Вся перестройка была масштабной спецоперацией номенклатуры по конвертации абсолютной коллективной политической власти в огромную индивидуальную экономическую власть наиболее выдающихся представителей этой номенклатуры. Младореформаторам оставалось лишь легитимизировать во многом уже сложившееся уголовно-номенклатурное распределение крупной собственности.

В результате возникла формация мутант – ни социализм, ни капитализм, а «неведома зверушка», описание которой в традиционных научных терминах затруднительно и требует нетрадиционных языковых средств. Абрамовичи, Фридманы, Дерипаски, Потанины, Прохоровы, Тимченки, Чемезовы, Ротенберги, Ковальчуки – никакие не капиталисты в классическом смысле этого слова и никогда ими не были. По своей ролевой экономической функции, по характеру своей деятельности они – назначенные высшим руководством страны государственные чиновники, контролирующие бюджетные потоки и перераспределяющие сырьевую ренту. Эти фактические чиновники и виртуальные бизнесмены получили возможность совершенно легально отчуждать в возглавляемые ими и, как правило, хранящиеся за рубежом общаки огромную долю национального богатства. В то же время они освобождены от ответственности частного собственника.

Их «компании» никогда не разорятся, не обанкротятся, как бы высок ни был уровень личного потребления их формальных владельцев и бенефициаров, и как бы низок ни был уровень эффективности их управления. Через приватизированное ими государство они поддерживаются бюджетом, либо вплоть до недавнего времени гарантированными зарубежными кредитами. Так они продолжают каждый день приватизировать страну вновь и вновь, вовсе не называя это приватизацией. Номенклатурная пуповина, связывавшая новорожденный российский «капитализм» с властью, не только осталась неперерезанной, но и выросла в огромную ненасытную кишку.

Путь «собственника» к успеху в России лежит не через эффективное производство и успешную конкуренцию, а через близость или прямую принадлежность к «властной вертикали». 

Реформаторы создали мафиозное государство, пожирающее собственную страну и лишающее ее всякой исторической перспективы. Криминальная путиномика, не способная соскочить с нефтяной иглы, могла при заоблачных ценах на сырье достаточно долго стагнировать, но никакое содержательное развитие, никакая инициатива бизнеса и никакие инновации невозможны в ней в принципе.

Экономика России не развивается не потому, что еще не все паразиты пенсионеры передохли и Прохорову так и не удалось ввести 60 часовую ё рабочую неделю, а потому, что не может быть никаких творческих импульсов в не имеющей ничего общего с рыночной мертвой среде, где вся вертикаль от альфа Цапка всея Руси до участкового полицая набухла воровскими общаками, закупорившими все социальные лифты.

Каждый день продолжающегося пребывания на высшем государственном посту политически неадекватного персонажа усугубляет переживаемую Россией катастрофу, делает более затруднительным выход из нее и становится опасным даже для его ближайшего окружения.

Михаил Дмитриев (долгие годы работавший в правительственных и околоправительственных структурах) пришел в своем совместном с С. Белановским докладе к следующему выводу:

«Наиболее реалистичным становится сценарий национального вымирания, характеризующегося усилением синдрома вымученной беспомощности, утратой трудовых навыков, алкоголизацией, падением рождаемости и массовым ввозом трудовых мигрантов, доля которых быстро возрастет до критического уровня. Этот сценарий – национальная смерть русского народа, и это тот курс, по которому ведет страну нынешняя российская власть».

Гарри Каспаров в предисловии к моей книге «Третий путь… к рабству» утверждал: «Только тщательно разобравшись в причинах, которые привели нашу страну из застойного советского прошлого в катастрофическое настоящее, и честно оценив роль системных либералов в создании путинского режима, можно понять, как нам выбраться из нынешнего тупика и вернуть надежду на достойное будущее».
Не разобрались, не оценили, не вернули». Конец цитаты.

Очень знаковая публикация. Эта вещь потрясает и убивает. Она отнимает у русских последние иллюзии. Четкий и выверенный приговор.

Но есть маленькое уточнение. Россия умирает не потому, что ею управляют плохие дяди, а потому, что у нее давно-давно остановились в развитии производительные силы. Пионтковского можно простить, он писатель, а не философ, но почему всё остальное мыслящее общество как один не видят этого?

Что толку осыпать филиппиками Путина, когда причина явления совсем другая? Выбраться из затягивающей нас все глубже и сильнее адской воронки можно только расчистив путь развитию производительных сил страны! Как я уже писал, пока Россия в плане экономического и общественного развития уже лет 500 топчется на месте, никакой «демократии» не будет. Демократия требует более развитого и более богатого общества.

Но как убрать преграды на пути развития производительных сил, задача не простая, потому что речь идет о банальном дефиците материальных ресурсов, которые так просто по щучьему велению не появятся. Если их не искать, то, боюсь, прогноз Михаила Дмитриева – единственно верный.

Кстати, это вовсе не противоречит другому прогнозу, согласно которому «будет ничего». В мире полно стран с остановившимся развитием производительных сил, и ничего, живут, хотя бы та же Северная Корея. Это только мы рефлексируем насчет своей инвалидности, поскольку нам хочется быть частью Европы.

Но бодливой корове Бог рогов не дает. Если так и не удастся подпиннуть производительные силы, есть вполне сносный вариант: стать частью Азии. Большой чучхэ. А что, мы в этой роли весьма симпатично смотримся. А что до того, что там кто-то нас «захватит», это, похоже, чушь. Пусть попробуют, и у них здесь тоже ничего кроме феодализма не получится, ресурсов-то нет, и не будет.

Исторический идеализм бесплоден, сколько ни меняй плохого «дядю» на хорошего в Кремле, ровным счетом ничего не изменится. Пусть царствует, в конце концов, от него тоже ничего не зависит.

Я вот в бытность всё любил в голове прокручивать «эксперимент с предельными значениями фактора», очень в процессе научного творчества помогает. Вот давайте вообразим такую ситуацию: лучшие мировые экономисты и политологи в каком-то там Давосе сядут на самолет и отправятся на экскурсию в Нарьян-Мар, а тут как раз весь остальной мир атомным облачком накроется, и станет непригоден для жизни. Что, если Бог заглянет в Нарьян-Мар лет через сто, то там супериндустриальное общество обнаружит? Нет, только оленеводов прибудет.

Валентин Спицин.