Я и ты

Ещё один абзац. Я бы и рад сказать, что уже заканчиваю, но, по правде говоря, я только вошёл во вкус. Поймал то самое трудноуловимое ощущение, которое принято называть вдохновением, и слова теперь льются легко и свободно, писать сейчас даже проще, чем говорить, почти так же просто, как думать. Я протираю сонные глаза и с удовольствием зеваю. Спать хочется сильно, но ещё сильнее хочется продолжать. Загоняющая в сон усталость - моё привычное состояние, и я уже научился не обращать на неё внимания. Я поворачиваю голову направо, несколько секунд смотрю на спящее на кровати счастье, а после возвращаюсь к клавиатуре, дописываю абзац и принимаюсь за следующий.

Спустя ещё пару строк очередной приступ зевоты отвлекает меня и сбивает с мысли. Несколько секунд я тупо пялюсь в монитор, пытаясь вспомнить, о чём же думал десяток мгновений назад, но мысль выскальзывает из головы, подобно только что пойманной рыбе, которую неумелый рыбак пытается удержать в руках. Я слегка отодвигаюсь от ноутбука, вздыхаю и снова протираю глаза. И снова зеваю. Взгляд снова невольно уходит вправо, я любуюсь таким родным лицом, мирно улыбающимся во сне, и моя душа наполняется нежностью и теплотой. Ты открываешь глаза. Я закрываю ноутбук. Встаю со стула и подхожу к тебе, чтобы поцеловать.

- Доброе утро, - я глажу тебя по волосам.

- Доброе утро, - ты притягиваешь меня к себе, и, когда короткий поцелуй разрывается, говоришь. - Хочу чаю.

- Я знаю, - я улыбаюсь, целую тебя ещё раз и выхожу из комнаты, медленно закрывая дверь, и гляжу на тебя вплоть до той секунды, пока щёлка не пропадёт. Я иду на кухню и привычно ставлю чайник. Уголок губы, видимо, треснувший на морозе, неприятно ощущается языком. Я подхожу к окну и встаю на одну ногу, другой опираясь на её колено - это удобно и приятно - балансировать в таком положении.

Утренний город, всё ещё погружённый во тьму, медленно просыпается. Вспыхивают жёлтым светом пока ещё редкие окошки, а где-то вдалеке, там, где я вижу красные огни уже сейчас стоящих в пробках машин и четыре высоких разноцветных дома огромными башнями возвышающиеся над нижней частью, поджигает горизонт розовым светом юный восход. Я очень люблю этот город, и не только потому, что прожил здесь большую часть своей жизни. Дело не в том, что я знаю каждую улочку родного района и даже не в потрясающем его свойстве несмотря на размер и масштабы сохранять ощущение уюта и дома, где бы ты ни находился. Просто именно в этом городе я, наконец, встретил тебя.

Я слышу как со скрипом открывается тяжёлая дверь, и жду, пока звук твоих тихих шагов по паркету не возвестит о том, что ты зашла на кухню. Смотрю в окно и вижу в отражении, как ты подходишь ко мне и обнимаешь за плечи.

- Цапелька, - ты говоришь это таким нежным и заботливо-умильным голосом, каким больше никто не может говорить. Я улыбаюсь и кладу свои ладони поверх твоих. Мне кажется, я могу стоять так вечно.

Но, к сожалению, нельзя. Свист чайника возвещает о том, что огонь и вода, две древнейшие стихии, достигли, наконец, единства друг с другом. Ты легко отпускаешь руки, и я разворачиваюсь и смотрю в твои глаза, так похожие на мои и всё же совсем другие. И, подобно моим, они постоянно меняют цвет - от небесно-голубого и серебристо-стального и до зелёного, как листва леса и глубокого серого, словно пасмурное небо после долгой засухи. Это уже стало нашей игрой - смотреть друг другу в глаза и пытаться подобрать название для их цвета в этот момент. Я смотрю и пытаюсь уловить верное сравнение для той чудесной гаммы, которую вижу перед собой, но нужные слова как назло ускользают, и я сдаюсь, целую тебя в нос и иду к истерично вопящему чайнику, который, кажется, вот-вот лопнет от бурлящей воды и обиды на то, что про него, похоже, забыли.

Я выключаю газ, а ты в это время достаёшь чашки из верхнего ящика и подставляешь одну из них под струю кипящей воды, которая вырывается из носика жестяного горбуна, всё ещё продолжая бурлить, и капля попадает мне на живот. Ай! Чёрт! Блин! Я непонятно зачем начинаю прыгать и шипеть на противный чайник, но одного твоего полного беспокойства взгляда хватает, чтобы успокоить меня.

- Всё хорошо, на самом деле, просто испугался, - ты недоверчиво смотришь на меня, и моя физиономия принимает самое честное выражение, какое только возможно. Ты ставишь чашку на стол и подходишь ближе, явно не ожидая, что в этот самый момент мои руки, уже раскрытые для объятий, извернутся таким образом, чтобы я мог пощекотать тебя. Ты смеёшься и пытаешься защекотать меня в ответ. И у тебя это прекрасно получается. Я искренне смеюсь и забываю про стоящие на кухонной тумбе чашки и медленно остывающую в чайнике воду. Я счастлив.

Ты именно такая, какой представлялась мне в мечтах и сновидениях. И пусть по местному летоисчислению мы вместе ещё совсем недолго, я сердцем чувствую, что знаю тебя всю свою жизнь... а, может быть, и дольше. Каждый день, что мы проводим вместе, я замечаю в тебе что-то новое и, в то же время, совершенно знакомое, именно такое, каким оно и должно быть. Как бы я ни пытался подобрать нужное слово для того, чтобы выразить нашу с тобой связь, всё, что приходит мне в голову, эти прекрасные и сильные слова - родная, любимая, моя... - они всё же недостаточны. Мне вообще тяжело находить верные определения и фразы для того, что происходит между нами - всё-таки, я не писатель - я только учусь.

И всё же... Я смотрю в твои глаза и чувствую, что никогда уже не смогу жить без тебя. Я бы сказал, что мы созданы друг для друга, но мне гораздо больше нравятся слова о том, что мы родились, чтобы быть вместе. Кажется, разницы не так много, но именно эта формулировка, исключающая какое-либо стороннее вмешательство и только сильнее акцентирующая внимание на том, что мы сами выбрали друг друга, но при этом говорящая о неизбежности нашей встречи, подходит более всего. Мы родились друг для друга.

Мы допиваем чай и возвращаемся в комнату. Сегодня тебе не нужно так рано вставать. Ты ложишься на кровать и просишь рассказать тебе сказку, и я, конечно, рассказываю. Слова идут сами собой, сказка льётся медленно, я передаю скорее образы, чем действия, образы, которые должны окутать тебя и увести в сказочный мир сновидений, а не отвлекающие от него заставляющие задумываться события. Я сам не знаю, чем закончится очередная история, потому что я не придумываю её, а кто-то словно нашёптывает её мне на ухо.

Ты, кажется, заснула. Ну, или почти, но уже на грани состояния между сном и явью. Ты лежишь у меня на плече, а я думаю о том, что на ноутбуке меня ждёт очередная недописанная история. Я уже знаю, о чём напишу, в голове куча идей и, кажется, идеально подобранных слов, но я не могу подняться и сесть за них, потому что разбужу тебя, а этого я никак не могу допустить. Все плоды бессонной ночи, словно мои личные боги разрывают мою голову и требуют выплеска и жертвы в виде потраченных сил и времени на создание небольшого текста, который прочитает от силы человек двадцать, а поймут и вовсе единицы. Не хочу. Вместо этого я продолжаю рассказывать тебе сказку, даже не зная, слышишь ли ты меня или уже давно видишь собственные фантазии, посылаемые добрым Морфеем. И, вместе с тобой, я чувствую, что и меня, наконец, одолевает сонливость.

Закрывая глаза, я вижу странные образы, в которых мифологичность переплетается с реальностью, а фантазия с воспоминаниями. Я вижу пролетающих над пустыней мудрых птиц, чей возраст древнее мира, и это ты и я. Я вижу пылающего, словно пламя мужчину и нежную, как озёрная гладь женщину - и это тоже ты и я. Я вижу вернувшегося из мёртвых первого на земле еретика и вижу ту, благодаря которой он научился жить - и они - это мы с тобой. Я вижу русалку, всю свою жизнь ждущую одного человека, и того человека, который, наконец, преодолев огромные расстояния, всё же приходит к ней - и это тоже мы. Их лица и образы - наши. Их путь - наш путь, и их любовь друг к другу - это наша любовь, ничуть не исчерпавшаяся с годами и жизнями, а лишь ставшая ещё сильнее и крепче. Во сне это кажется таким очевидным, что мне становится смешно от того, как я мог раньше этого не знать.

Утром мы проснёмся, и я посмеюсь над глупыми сновидениями и мечтами, усмехнусь параллели с давно мёртвыми и, возможно, никогда не существовавшими богами, но пока... Пока мы спим, и в прозрении сновидения гуляем по забытым мирам нашего общего прошлого. Завтра мы откроем глаза и снова будем людьми - счастливыми и обычными, моющими посуду, ставящими чайник и опаздывающими в университет, а сейчас... Сейчас мы - мифы.