Виноватая навсегда Гл. 1

Гл.1


На бескрайнем лугу, раскинувшемуся между глубоководной рекой, с названием Пичуга, и до самых крайних дворов деревеньки, в зарослях пахучей полевой ромашки лежала на спине девушка. Она отрешённо смотрела на небо, при этом совершенно не замечая ни его синевы, ни пушистых облаков. Запрокинутая голова её была занята совсем другим, а точнее, отнюдь невесёлыми мыслями.

"Вот глупая, всё-таки попалась! Ведь говорила себе, лишь только познакомлюсь, посвиданничаю с ним пару вечерков, а потом: от ворот поворот."

Но случилось не так, как она хотела. Буквально на первом свидании приезжий студент сделал невероятное, он влюбил в себя местную красавицу да ни кого-нибудь, а саму Ульку Скворцову.

Подружки недоумевали несколько дней, сначала поддёргивали товарку незлобными шутками, а после поняли -  Улька не в себе, оттого что по уши втрескалась в этого долговязого Витьку. Ну надо же такому! Да к Ульке не такие подбирались, но та их и близко не подпускала, и чем же это нескладный очкарик смог завоевать сердце гордой девицы?
Подруженьки шептались между собой, пытаясь разобраться в истине, ну вы только гляньте на него: - ни кожи, ни рожи! И как в такого можно влюбиться, поди, у себя в городе на нём девчата и взгляд не останавливали, а тут, смотри, как расхорохорился!

Молодицы злились на чужака, что довёл их односельчанку до такого состояния, а после, когда Улька стала с ними огрызаться и даже не удосужилась удовлетворить их любопытство о случившемся, то стали её ругать и носить по всем кочкам.
Мол, столько парней по ней вздыхало, а она нашла себе чудо в перьях, вот уж непутёвая! Один Родион чего стоил, любо-дорого оценить. Весь статный, волос кудрявый, а работящий какой, как что надумал сотворить, так сутки будет возиться, но не бросит начатое. И муж бы пришёлся, как раз к стати, так Ульке разве угодишь? Всё не люб да не люб он мне, отвечала.
Родька походил за нею следом, походил да и умчал в дальние края, чтобы из сердца выкинуть эту заразу, что совсем не разбирается в людях, а особенно в женихах.

Они дружили вчетвером: Уля, которую назвали в честь отважной комсомолки, героя Советского Союза, Ульяны Матвеевны Громовой, затем, лучшая её подруга, можно сказать, молочная сестра, Даша Пахомова, и Светик Линькова с Верочкой Трут.
Девочки учились в одном классе, закончили восьмилетку, а дальше надо было добираться почти десять километров до райцентра, в среднюю школу. Далековато. Это во сколько предстоит подхватываться, чтобы в положенный час успеть к занятиям? А если зима, или ещё какая непогода? Транспорт так и не выделили для перевозки учеников. Бездорожье, во-первых да и не густо их было, желающих продолжить учёбу дальше, а ради пяти человек никто автобус не пожертвовал.

Председатель всё обещал асфальт проложить, между их селом и райцентром, но никак руки не доходили, а потом в стране началось не пойми разберёшь, поэтому посулы так и остались посулами.
У кого в районе жили родственники, то те определяли детей к ним на квартиры и некоторые всё же заканчивали десятилетку. Но родители четверых девочек решили, что их дочери и так много отучились, целых восемь лет, и чтобы не переживать, как они там одни "на чужбине", оставили их возле себя, под крылышком, ну а школьницы и не возражали.

Гуртом ходили с матерями на ферму, помогали доить коров, а когда достигли совершеннолетия, то уже самостоятельно приступили к работе. Что удивительно, им нравилось и если случалось, кто спросит:

-  Деточки, а где вы трудитесь? 

То они гордо отвечали: 

-  На ферме, коров доим.  -  и звонко смеялись, счастливые, что есть любимое занятие.

Принимались им подражать ещё две одноклассницы, соблазнённые хорошим заработком и думая, что это вечная романтика. Тогда и молодёжную бригаду наскоро организовали, устроили, так называемые, соцсоревнования: между комсомолками и видавшими виды доярками.
Но эти двое быстро "сдулись", почти и не начав. Тяжко подниматься ночами на утреннюю дойку, а с вечера не погуляй, не потанцуй, по этой же самой причине. А наша четвёрка везде успевала: и в сумерки с парнями позубоскалить, и в корпус прибыть вовремя.

Парни не обходили их стороной и никто не дразнил, мол, от них навозом воняет, а наоборот присматривались и выбирали себе в жёны. Ну а чем не партия? Трудолюбивые, всё у них в руках горит, ещё и получку весомую в дом принесут. Трое из подруг уже выскочили замуж, кроме Ульки. Та всё перебирала, всё фыркала да злилась, что не идёт любовь, и вот пришла, на её голову.

По стране во всю шагали девяностые, но как ни странно, на жизнь этой деревеньки это почти не отразилось. Только товары подорожали да некоторые в список дефицитных попали, отсюда и очередь образовалась в их единственном сельповском магазине. Досужие старухи, которым делать нечего, с пяти утра уже ошивались возле Сельпо и за ними никогда не поспеешь. Да ничего, на всех хватало, а потому существовать и дальше можно было. Селяне держали всякую живность, отвозили на базар мясо, молоко, яйца и фрукты с овощами, но самое главное то, что в колхозе получку не задерживали, всегда давали вовремя, ну и чего не жить?

Правда, один раз перетряслась вся деревня. Некие заезжие дельцы хотели выкупить почти все колхозные земли для строительства какого-то комплекса, но председатель отстоял, не дал самовольничать на народной землице.
С городов, табуном назад повалили те, кто уезжал недавно, потому что там жизнь совсем невыносимой стала, и рассказывали землякам такие страсти, замешанные на убийствах и перестрелках, что набожные старухи крестились и про себя читали молитвы, дабы Господь вразумил детей своих заблудших.
А когда вернулась в деревню и Пашка Самсонова, что не позже, чем на Пасху хвасталась, как у неё отлично торговля складывается и что скоро она квартиру купит в центре города, то теперь поникшая, с появившейся сеточкой новых морщин на лице, она вытащила два чемодана из багажника нанятого такси и, опустив голову, поплелась к родительскому дому. Вот тогда все и ахнули. Коли Пашка, бедовая и кому угодно рыло набок свернёт, и та воротилась, видать не врут люди вокруг и на самом деле страшновато стало в стране.

Пашка ездила в Турцию за вещами, а после выгодно их сбывала на отечественных рынках. Дела шли в гору и с размахом. Но вскоре и до неё добрались: как-то пришли братки и поставили Пашку на счётчик, требуя огромную сумму денег. Селянка несколько месяцев работала себе в убыток, а потом плюнула на всё и укатила на родину.
Но дояркой не пошла, определилась в районе на курсы, медиком, вдруг захотела стать.

Этим событиям, уже год как минул, а нынче Улька каталась по измятой ею же траве, давя молодым телом нежные лепестки ромашек, пахнущие яблоками, и совсем отключилась от мира сего, утопая в своём девичьем горе, поэтому и не заметила, как к ней подошла лучшая подруга.

-   Ну наконец-то, я тебя отыскала!  -  Даша присела рядом, прежде внимательно осмотревшись, нету ли колючек поблизости.  -  Уль, ну что ты творишь, хоть мне откройся! Мы извелись от неизвестности. Что у тебя с этим студентом, серьёзно?

Но Уля молчала, нарочно отводя взгляд в сторону. Ей неудобно было признаться во всём, что её гложет изнутри. Выждав минутку, Даша продолжила:

-   Уль, ну когда было, чтобы ты так безответственно относилась к работе? Почему сегодня на обедешник не явилась? Ладно, мы выдоили твою группу сообща, но каждый раз это не может повторяться, у нас семьи, ты забыла? Ну что с тобой, голуба? Это чему надо приключиться, чтобы ты на своих коровушек наплевала? Помнишь, как зимой ты открыла два окна в корпусе, для проветривания да и запамятовала перед уходом их закрыть? А потом ночью бежала на ферму, вся в слезах, боялась, что бурёнки твои уже помёрзли. А теперь прохлаждаешься в лугах, а мы за тебя пупки рвём.

-   Боже, а что уже обеденная дойка закончилась? Даш, я не нарочно, клянусь!  -  Уля подскочила, одёргивая помятую юбку.  -  Вот пришла сюда сразу после утрешника да и потеряла ход времени. Ну простите меня, такое больше не повторится! А хотите, я отработаю? Берите по очереди выходные, а я за вас подою, а?

-   Сиди уже, доильщица. Лучше расскажи, что тебя беспокоит, а остальное всё обойдётся. Ничего, мы не сахарные, не растаяли, а ты вот, день ото дня всё больше и больше в себя уходишь, на лице одни глаза остались и те, с нехорошим блеском. Уль, не пора ли душу открыть?

Девушка вздохнула и пересилив себя, заговорила:

-   Даш, я беременная.

Та вскрикнула, но опомнившись, взяла себя в руки. Подруге и так не до чего, а тут ещё она начнёт нюни распускать.

-   Почему ты так думаешь?  -  Дашка руководствовалась тем, что Улька ещё не настолько сведуща в интимной жизни, потому что пока не замужем.

-   Меня тошнило вчера и сегодня, и груди налились, что твои дыни.

Даша невольно поёжилась, но сказала совсем другое, чтобы поддержать подругу.

-   Эка невидаль, сиськи у неё налились! Или не знаешь, как перед этими делами они всегда разбухают, что не дотронешься. А тошнило... Да всех может стошнить, даже мужиков. Вон, я на днях, выпила молока после салата с огурцами, так меня и рвало, и канудило, так что теперь, я залетела?

Увидев, что Улька повеселела и с надеждой уставилась на опытную замужнюю Дашку, та и вовсе не скупилась на нужную информацию.

-   Ещё ничего неизвестно, так чего раньше времени паниковать? Вот дурёха! -  и молодая женщина залилась звонким смехом, но Ульке почудилось, вроде Дашка не от души смеётся, а как вроде притворяется.

-  Даш, у меня задержка уже неделю. Ой, папка меня точно убьёт.  -  Уля закрыла лицо руками и впервые заплакала.

-   Ну и что, если задержка? Как будто никогда такого не было. Впервые, что ли? Да простыла может или ещё чего. В нашем женском организме сам чёрт ногу сломит, а ты пытаешься в одиночку в чём-то разобраться. Ну куда тебе? Ещё сопля зелёная.  -  товарка говорила, а у самой сердце сжималось.

"Вот так Улька! Это та, что никогда ни с кем даже не целовалась и вдруг, беременная. Новость, так новость. Господи, что же дальше будет?"

-   Уль,  -  как можно беззаботнее промолвила Дашка.  -  студентов отправили обратно.
Да ну их, что с них толку? Не везёт нам на эту братию. В прошлом году больше подавили помидоров, чем в корзины попало, болгарский перец вытоптали, а картоху, помнишь, как они собрали? Половина в земле оставили. А потом осенью, после дождика, она как проросла, что культиватор в поле посылали. Лучше бы они сюда вообще не приезжали, как-нибудь бы сами управились, а то и пенсионеры помогли бы.

-   Я знаю, что студентов уже нету, но не в этом дело. Витька ещё раньше убежал, как только узнал о моих подозрениях, вот уж третий день.

-   Вот сволочь, мы как чувствовали... Он нам сразу не понравился. Улечка, бедненькая моя.  -  Даша протянула руку и погладила подругу по волосам.

-   Даш, да всё нормально! По нём душа не болит, правда. Как узнала, что из себя представляет его гнилое нутро и будто отрезало. Просто перед родителями стыдно да и перед всем селом тоже, если что...

-   Ну погоди, не гони лошадей, может ещё пронесёт, всякое бывает.  -  помолчав, Дашка спросила:

-   Уль, а если и правда беременная, то что будешь делать?

-   Не знаю. Совсем. Представь, позорище? Мамка не перенесёт...  -  Уля снова всхлипнула.  -  Ну дура я, такая дура!

-   А может в город поедем и разыщем его там, а? Папе с мамой новость сообщим, а как он хотел? Ты, значит, в бороне, а он в стороне. Нечестно.

-   Ты что, Дашка, ополоумела? Никуда я не поеду и никого разыскивать не стану. Зачем он мне нужен теперь? Хорошо, что зараньше всё свершилось, а не тогда, как есть люди по несколько лет проживут. Вот тогда страшно предательство, а сейчас это мелочи, перебьюсь.  - девушка попыталась улыбнуться.

-   Иди ко мне.  -  Дашка прижала к себе худенькую Улю и поцеловала в макушку.

-   Уль, а ты хотела бы маленького?

Она слышала, как девушка вздрогнула, а потом медлила с ответом.

-   Нет. Не хочу, Даш. То есть, считаю, что ребёнок должен воспитываться в такой семье, где есть и мама, и папа. Знаю, случаев полно разных, поэтому и лежу здесь в траве, уж больно не нравится мне предстоящая перспектива.

-   Не дрейфь, Улька! Пашка на медсестру выучилась и небось всех врачей в районе знает. Случай чего, отвезём тебя и всё будет шито-крыто.  -  сказала и сама забоялась своих слов.  - Ой, Уленька, какая я глупая да скорая на расправу. Нельзя первенца убивать, потом может вообще детей не быть. Это мамка моя говорила.

-   Ладно, засиделись мы тут с тобой, пошли по домам.  -  Уля на ходу выбирала остюки из своей кофточки, Дашка шла рядом, а про себя думала: и зачем она её искала в лугах? То бы не знала ничего и душа была спокойнее, а теперь так и типает всё внутри. А с другой стороны, как не искать? Подруга ведь, с детства росли вместе. И Дашке стало совестно.