Глава первая. Отец и сын

 

Город Кирстен расположился на холме.  Стоит себе на возвышенности, вокруг леса, поля и деревеньки. Воздух в Кирстене чистый, горожане не бедствуют, поэтому приветливы и веселы. Есть в городе и знать и беднота, и ремесленники и поэты, и лекари и даже подозревали,что есть чародей, который,  на самом деле, просто Мастер - механик, изобретатель Манишей.  Сделал для Правителя часы,  которые играли вальсы, мазурки и менуэты, а в окошечке картинки,  одна другой забавней, сменялись. Но Правитель недолго этой игрушке радовался -  Небесная стража усмотрела в диковинке происки дьявола, и Манишея чуть не казнили, потом отпустили, неизвестно почему. К счастью, гостили тогда у правителя послы с Востока. Они и получили нежданный подарок для своего короля.

   Именно с того момента открылся сыну Манишея - Шавве какой то тайный смысл и связь событий, происходящих с людьми, с тем, что происходит на небе. Вот тогда-то и начал Шавва искать ответы на тревожащие вопросы, обращая свой взор на небесные светила.  И свой путь он видел теперь в постижении тайного смысла движения звезд и планет, их влияниии на судьбу человечества и отдельных людей.

    Достигнув тринадцати лет Шавва пошел учится к старому астрологу, который, совсем казалось, выжил из ума. Манишей не препятствовал желаниям сына - астрология наука почетная - даже царственные особы прибегали к помощи астрологов. Да и занимало Манишея тогда совсем другое.

   Маятник - самое первое, что помнил Шавва с детских лет, потому, что едва научившись ходить,  он ковылял, полз или бежал к отцу в мастерскую. А отец - рыжий Манишей, хоть и ворчал, что мол  - под ногами путается и гайку съест еще ненароком, но улыбался счастливо в рыжую бороду - сын, мальчишка - продолжение...

   Много воды утекло с тех пор, маятник жизни Манишея, дойдя до высшей точки, замер и начал обратное  движение. Заказов стало меньше,  руки предательски дрожали по утрам, и куда-то пропала пьянящая одержимость от работы, от заказов, от сложных задач, которые решить мог только он - Манишей.  Все больше  тянуло поразмышлять над прочитанными философскими трактатами, поспорить с учеными мужами, послушать заезжих купцов о дальних и неизведанных странах, и выпить под это дело холодного винца.
   Торопиться уже было некуда - жена  Кассия тихо угасла от сердечной немочи, дочки жили с мужьями, а сын Шавва - выучился и составлял гороскопы  самым богатым и знатным. Он жил в отцовском доме, всячески проявлял заботу и уважение , но Манишей чувствовал себя обманутым -  он очень надеялся, что Шавва тоже будет механиком. Жена Шаввы  - кроткая Дира,  тоже проявляла и заботу и уважение, не знала, как угодить свекру, но в своем доме стало Манишею неуютно.
 
   Огромный маятник опять дошел до самой крайней точки и замер.   Так, почти под старость, почтенный Манишей в одно прекрасное весеннее утро отправился в путь с купцами в восточные земли. Шавва, чуть не на коленях молил отца одуматься, не покидать родной дом, но бесполезно! Манишей отправился в путь. Шавва ничего не сказал никому, но ощущение, что отец потерял рассудок не покидало его.  Постоянно изучая звезды,  составляя гороскопы, Шавва уже мог улавливать закономерности человеческих жизней. У мужчин после пятидесяти такое часто случается. Из дому мало кто убегает, но другие безумства  ничем не лучше. Да и Дира ждала первого ребенка, очень тяжело переносила беременность, и Шавва от волнения за жену про отца вспоминал не так часто.

   Через полгода, когда Дира родила глазастую и горластую девочку, которую назвали в честь покойной бабушки,  Кассия, перед праздником урожая , пожаловал Манишей. Был он худ, но крепок и весел, привез воз всякого добра и увесистый мешок монет. Оказывается в восточных землях умели щедро благодарить грамотных людей. Манишей хвастался, как мальчишка,  как молодой петушок задирал голову и косил глазом - все ли прониклись, все ли поняли - он вернулся, он попробовал новую жизнь с приключениями и она - эта жизнь вкусна и ароматна и, казалось,что счастье тёплой кошкой опять замурлыкало ему на ухо.

     Шавва чувствовал себя немного не в своей тарелке. Хотел сына - родилась дочь, скучал по отцу, но этого - такого родного и такого чужого Манишея он знал и не знал одновременно. И что еще папаша учудит через минуту было непонятно. Было еще одно ощущение - за те пол года, что отца не было , Шавве стало казаться,  что он хозяин дома. А тут отец опять возник и как бы отдвинул Шавву на второй план. Но это были недостойные мысли и Шавва гнал их от себя.
    Манишей мастерил для внучки игрушки, брал заказы попроще, чтоб не бездельничать, ходил в трактир,вел там долгие беседы с приятелями,но ничем долговременным себя не связывал. И Шавва понимал, что отец скоро опять пойдет странствовать.

     Дира , едва оправившись от родов , опять забеременела. Шавва был полон надежд, что в этот раз уж точно будет мальчик. Манишей ушел с купцами на восток почти незаметно. Дира плакала , провожая  свекра, за что получила нагоняй и от Манишея и от мужа. К своему стыду,  Шавва  вздохнул с облегчением,  после ухода отца. Но к каждодневной молитве добавил ещё  одну - за путников и воинов. Так полагалось , если кто-то близкий и родной был  далеко от дома.

   Так пролетел год. В положенный срок Дира благополучно разрешилась девочкой, которую после долгих раздумий назвали Игринга. От Манишея нечасто прилетали весточки - восточные земли богаты чудесами - письма приносили белые хохлатые птицы, причем можно было написать ответ и, привязав к птичьей лапке, отправить его. Манишей был здоров,но ему пришлось задержаться в восточных землях - он проектировал какой то небывалый сад с множеством фантанов и забав. Однако он обещал немедля направиться домой,как только закончит свою работу.

   Дом Манишея и Шаввы богател. Шавва зарабатывал прилично, составляя гороскопы и делая предсказания для богатых горожан и городской власти. Он заказал новую мебель и дом стал ещё красивей. Таким образом сын стремился порадовать отца, которого уже очень хотелось обнять и, как в детстве услышать отцовское одобрение и похвалу. Новая мебель прекрасно сочеталась с коврами и огромными вазами, которые Манишей привез с востока. Но не только мебель и безделушки наполняли этот дом.Огромная библиотека, которую теперь, вслед за дедом и отцом, пополнял Шавва была одной из интереснейших в городе. Больше книг было,  разве что, во дворце  городского правителя.

  Дира снова была беременна.. Шавва безумно хотел сына, но все знаки - Дира подурнела, лицо покрылось темными пятнами и нос увеличился, говорили за то, что будет у Шаввы ещё одна дочь.

     Манишей возвращался домой. Восточные земли загадочные и пьянящие не отпускали.  Он, ещё не достигнув родного Кирстена, уже мечтал вернуться. В голове, одна сменяя другую, вертелись задумки как выполнить новый, обещанный ему заказ. Он планировал скоро вернуться к восточному королю. А тот задал непростую задачу. Обсерватория - такого в целом мире ещё не бывало. Караван, с которым Манишей возвращался домой, вдруг замедлил ход. Нищий калека упал перед проводником и взмолился взять его с собой. Но проводник был неумолим :"Или гони три монеты, или уйди с дороги." Манишей подошёл ближе и слышал весь разговор. Что-то в облике попрошайки, показалось ему смутно знакомым. И он отдал проводнику три монеты. Калека схватился за хвост лошади Манишея и караван тронулся дальше в путь. Через пару часов стемнеет, нужно успеть устроится на ночлег.
   Солнце почти скрылось за горизонтом. Караванщики распрягали повозки, кормили лошадей и разжигали огонь. Ужин и сон - конец дня, а завтра к вечеру путь закончится в Кирстене. Тёплый безветренный вечер, ясный огонь костра, запахи еды - караван отдыхал после долгого дня пути.
   Калека не отходил от своего благодеятеля и Манишей предложил ему поужинать.  Он разложил на холсте вяленное мясо, лепешки и сушеные фрукты в сахаре, достал кувшины с водой и вином и они приступили к трапезе. Калека протораторил молитву за секунду и набросился на еду. Манишей отхлебнул вина, потом вспомнил, что у него есть ещё головка лука и соленый сыр. Судя по всему , его случайный спутник  голодал уже давно. Он ел и плакал. Манишей решил отойти и не смущать калеку своими взглядами. "Куда же ты идёшь, мой благодетель? Скажи хоть своё имя. Я буду молится за тебя!" Манишей назвал своё имя. Нищий поперхнулся. " А я-  Гур."- глухо сказал он.  " Жил я в столице. Должность занимал высокую, всяк меня боялся и уважал. Дом у меня был, жена- первая красавица, от одного взгляда моего цепенела. Детей мне родила пятерых. Только все, как вода, утекло. По ложному доносу моего оруженосца меня разжаловали и судили. Когда разобрались - отпустили, но на следствие четыре года ушло. Жены уже в живых не было, дети дом продали, деньги поделили, а меня к себе никто не пустил. Стал я бродягой бездомным, ремесел я не знаю. Я  же - воин. Охранял у одного купца склады. Там меня и искалечили разбойники, что пришли купца этого грабить. Купец меня прогнал. Ни гроша не заплатил. Вот побираюсь, как жалкий пес. Слышал, что в Кирстене лекарь Могга калек исцеляет, вот иду к нему.
" Могга- мальчишка!"- воскликнул Манишей. " Эх, уважаемый мой спаситель,  тебе даже в голову не придет на что способен мальчишка!"  Гур закашлялся и Манишей налил ему вина.
   " Было это давно. Я тогда служил старшиной Небесной стражи. Проходили мы мимо Кирстена аккурат в день рождения городского правителя, ну и как было не сделать остановку?!  Во дворце пир горой, танцы, восточные гости, подарки всякие. Один мастер такую диковинку в дар принес - волосы на голове зашевелились - часы - сами играют и поют и картинки показывают! Я тогда многого не понимал, а оруженосец мой мне на все лады нашептывал - дьявольская штучка, гнездо колдунов здесь, всех сжечь! Я и приказал арестовать того мастера. Правитель сразу больным сказался - из покоев нос не высовывал. Суд над преступником был скорым - присудили отравить. А мне, веришь, так на душе муторно и гадко, что пошёл я в самый грязный кабак и пил там горькую почти до рассвета. И вот возвращаюсь я к себе  по спящим улицам. Ни души кругом, ни звука, ни шороха, вдруг слышу шажочки - как будто заяц или мышь за мной идет. Струхнул я. У Небесной стражи врагов много. И все - нечистая сила. Спрятался за угол дома и жду.
Шаги ближе - это мальчишка ковыляет - дрожит от холода и от страха, слезы из глаз, а ходил за мной как пришитый целый день. Взял я его за шкирку - Кто таков? Что бродишь , как вор? - я тряхнул его, так что косточки у него хрустнули. " Я не вор! Я прошу твоей милости! Мой отец в тюрьме! Завтра его казнят! Отпусти его! Отпусти!"- мальчишка вцепился в меня , как клоп. Я одним щелчком отшвырнул его и пошёл своей дорогой дальше. Но упрямый мышонок не отставал. Он схватил меня за ногу  и взмолился - " Постой, выслушай меня, отец мой - самый лучший на свете механик. Он хотел прославить город наш - сделал чудесные часы, а  ты обьявил его колдуном и  теперь его казнят. Но разве не Господь, руками смертных создаёт красивые вещи, вкусную еду, стихи, музыку и картины? И если Небесная стража во всем рукотворном прекрасном видит бесовский промысел, то может быть они больше, чем в Господа , верят в нечистого?"- мальчишка уже рыдал с подвывом.
- Кто научил тебя таким речам-  я был поражен его смелостью и не знал, что возразить.
-Горе. Завтра я останусь сиротой. Целый день я молился и думал. Я верю, что Господь не допустит смерти невинного, а если отца казнят, то я умру с ним вместе. Я так решил."-мальчишка развернулся и побрел своей дорогой, а я стоял, как соляной столп и не мог пошевелится. Не помню, как добрался до кровати и как уснул. Но снился мне Творец Небесный. Очень он на меня гневался. Проснулся я, и сразу освободил этого мастера.Ну не может у колдуна быть такой сын. Вытащили этого мастера из подземелья, дали пинка, чтоб помнил науку. А Небесная стража в тот же день спешно город покинула.
Так что при любом раскладе - я ставлю на мальчишек!"- закончил свой рассказ Гур.   Манишей слушал его внимательно, ни разу не перебил. Рассказ очень взволновал его. А ведь он так и не понял, почему тогда его не казнили, почему вытолкали из темницы и почему после той истории между ним и Шаввой, как будто стена прозрачная выросла.
    Тихое счастье и отцовская нежность переполняли его душу. Если бы не дремучие леса и ночь, помчался бы птицей домой к семье. Гур сыто храпел, а Манишей смотрел на белеющие звезды и думал. На душе у него было светло.
    Следующим вечером он вошёл в свой дом, обнял сына, невестку и внучек. Затем вся семья села за празднично накрытый стол. А после ужина Манишей попросил Шавву показать ему звезды. И наблюдая небесные светила, Манишей поведал сыну и о жизни  на Востоке, и о строительстве обсерватории, и о калеке и его рассказе. Ночь приближалась к рассвету. Манишей крепко обнял сына:"Ты - самая моя большая удача. Я горжусь, что у меня такой сын. И где бы я ни был, чтоб я не делал - знай - я очень тебя люблю"- сказал он Шавве и удалился в свои покои.