Телевизор

                Телевизор

- Ты, только, посмотри, что я купила! Красавец! Очередь такую выстояла…
Чуть не задавили. Что творилось, что творилось… Представление века.
Анка хлопотала возле своей покупки, как квочка над цыплятами. Она, то протирала корпус подолом фартука, только что распакованного телевизора, то отскакивала  в сторону и наклонив маленькую голову на бок щёлкала языком, при этом она не забывала  говорить, хлопать в ладоши, громко смеяться и даже пританцовывать.
Нет, ты уж зайди, зайди,- тянула Анна рукав моего пальто  и от переполнявшей её  радости нарочито, громко смеялась. – Что ты на пороге-то стоишь? Заходи.
 В центре комнаты, на двух табуретах стоял большой телевизор. Его огромный корпус
матово поблескивал тёмной лакировкой.
 – Хорош, а!? Цветной! У-у-у, как я рада! Давай включим,- предложила вдруг Анна,- и тут же стала искать шнур от телевизора. Её возбуждение передалось и мне.  – Можно, осторожно согласился я.
- Ой, это же надо. Даже не нагревается. Сразу, раз и готово,- всплеснула ладошками Анна,- показывает. Вот, зараза! Она залилась счастливым смехом. Затем горделиво посмотрела в мою сторону и спросила: «Ну, как»?
Не ожидая ответа, плюнула на фартук и стала усердно тереть выпуклое стекло экрана.
- Хорош! Цвета яркие, сочные.  В левом углу экрана я заметил мерцающую полоску. – А, что это?
– Где?- всполошилась хозяйка.
– Да, вот же,- я указал  на чуть заметную полоску.
–Вот, зараза-то… и радость, только что искрившая, как новогодний серпантин, тут же исчезла. Прищурившись, она приставила  ладошку лодочкой ко лбу и стала вглядываться в экран, при этом губы её кривились, как у ребёнка, готового вот-вот зарыдать, но по неизвестной причине сдерживавшего свои вопли. Видимо Анка стеснялась меня. Она тихо начала причитать, ещё не осознавая всей трагедии свершившегося. – Что же это, а? Купила, называется! А ещё знак качества. Говорили ведь мне, говорили, не покупай Анка. Намаешься. Нет… ой, дура я, дура,- она с силой стукнула себя в лоб. Деньги-то я заняла.
Хотела подарок к празднику сделать. Сделала.
Она резко встала и заметалась по комнате, временами останавливаясь и разглядывая телевизор со всех сторон, как будто искала подвох. Она посмотрела на меня и чуть слышно произнесла, - Ты, мужику моему… ну, сам понимаешь… про эту полосу не говори. Это было сказано так, будто это я ей подсунул этот злосчастный телевизор. И я уже пожалел, что показал это полоску.
На следующий день Колька узнал о полоске от самой же Анки. Обвинив жену во всех смертных грехах, он категорично заявил, чтобы полоса к утру исчезла.
- Я, что, её замажу, что ли? – кричала Анка.
 –А это не моё дело, - спокойно, даже с усмешкой, парировал Колька. – Я деньги не занимал. Я не покупал. Что хошь делай, а барахло в доме я не потерплю.
– Сам ты барахло,- защищалась жена,- подумаешь, полоска ему мешает. Ты на себя глянь. Нет, ты глянь. Я ему от всего сердца, а он… к утру… Ты от водки своей весь в полосах, как зебра та…
Колька сделал вид, что оскорблён,- Позорить моё имя  я не позволю никому, и стукнул кулаком по раме.
- Ты, что стёкла бьёшь, пьянь синтетическая. Зараза малахольная. Я те стукну по бестолковке-то,- Анка наступала на мужа, - ишь какая цаца. Полоска ему мешает.
На следующее утро Анка вызвала мастера на дом. После обеда пришёл мастер. Молодой парень с чемоданчиком  сразу вошёл в комнату и принялся осматривать телевизор. Анка не успела и глазом моргнуть, как парень распотрошил телевизор. Она с тоской смотрела на свою покупку и что с ней делает этот мастер.
– Ну, что вы так-то? Зачем курочить весь телевизор? Здесь ведь видно. Вот. Полоска. А вы зачем всё разобрали? Тут дела на копейку.
 – Вы разбираетесь в технике? – пробурчал парень, - Сами бы и ремонтировали. Ловко орудуя отвёрткой он продолжал снимать панель за панелью.
 –Разбиралась бы, вас бы не тревожила. И часа не успели посмотреть, а вот, уже ремонт.
–Это бывает, опять буркнул парень, - техника, она дама серьёзная.
 Анка тяжело вздохнула, - Ой, а это зачем вы крутите? Господи! Что за наказание. Может и доставать эти детали не надо…
- Хозяйка. Я в таких условиях работать не могу.
- Не может он, - Анка отошла в сторону,- Брак делать все мастаки. Руки бы оторвать. А ещё знак качества. Тьфу.
- Ну, это уже слишком. Я что ли виноват! Вызвали мастера, а сами…
-Ой, прости. Извини. И всё такое. Станешь разве молчать, когда такое творится. Анка скрестила руки на груди и встала посреди комнаты, как изваяние. Парень собирал телевизор, судорожно впихивая панели в корпус телевизора. Он явно нервничал под взглядом хозяйки.
- Ты не торопись, милый, - сквозь зубы произнесла Анка,- Делай на совесть. Я не обижу.
- Всё. Настроил по прибору. Посмотрим, что получилось,- и мастер включил телевизор. Полоса будто приклеенная оставалась на своём месте. Анка подозрительно посмотрела на парня и с ехидцей спросила, - Ну, что? Посмотрели!
 И тут же громко заголосила,- Да за что мне это наказание. Телевизор сломанный. Мастер и тот не умеха. Ой, да чем я виновата, Господи?
Парень, прикусив нижнюю губу, заворачивал заднюю панель телевизора. Анка перестала голосить, посмотрела на экран и всплеснула ладонями.
– Что это? Посмотри сюда,- Анка села на пол у экрана,- Что же ты, мастер липовый, крутишь и крутишь. Смотри, смотри. Лица у всех сине-бордовые, как у висельников. Парень подошёл к экрану. – Нормальные лица, как у всех людей. Вот здесь регулируется цвет…
-Какой цвет? Какой регулировщик?- Анну, как будто кто-то подбросил. – Я ещё не алкоголик, чтобы иметь такой нос.
- Так я ведь не о вашем носе, - возразил было парень, но спохватился,- Полоску эту не убрать. В мастерскую надо вести.
Он быстро собрал инструмент и мигом удалился. На следующий день телевизор увезли в мастерскую. – Будь спокойна, мать,- крякнул мужик, унося тяжёлый телевизор, вернётся, как новенький.
Неделю Анка ходила, как не своя. Во вторник телевизор вернулся в дом.
- Слава тебе, Господи,- воскликнула она, и на лице её просияла надежда.   
Уже давно ушли рабочие, которые привезли телевизор, а Анка не включала его. Боялась злополучно полосы на экране. Наконец осмелилась. Включила. Полосы не было. Она почувствовала, как будто гора свалилась с её плеч. Она легко  вздохнула и подумала: « Вот теперь порядок. Зря  обидела парнишку. Надо будет отблагодарить». И первый раз за всё это время она улыбнулась.
Вечером полоса появилась снова.
- Какая гарантия?- кричала она в телефонную трубку,- издеватели вы, а не гарантия. Что? Фирма? Да вам на ферме надо работать, а не в этой… самой фирме…  Да опять  вызов. А, я что? Виноватая?
- Олухи,- в сердцах бросила она стоящему возле телефонной будки мужчине и поплелась домой. На следующий день приехали уже два мастера. Посмотрели. Покрутили. – С нашей стороны, гражданочка всё нормалёк, -заявили оба в голос.
– А с чьей стороны ненормально,- повысила голос Аннка,- Я вас спрашиваю?
- Вы не шумите, мадамочка. Вызывайте антенщиков. Видите снег на экране? Это антенна не в порядке.
- А полоса,- кипятилась Анка,- полоса исчезнет когда-нибудь? А цвета? Что это? Нос или помидор?
– Причём здесь закуска?- пытался шутить один из мастеров. А какие должны быть носы? Синие, что ли?
- А по моему показывает что надо,- серьёзно так, говорит второй мастер. Анка просто задохнулась от возмущения. Её распирал изнутри благородный гнев.
 – И это вы считаете нормальным?- выдохнула она вместе с накопившееся горечью, но получилось какое-то рычание: р-р-но… Как будто заводили старый мотоцикл.
- У тебя какого цвета детишки,- обратилась она к молодому,- Синего, а может зеленоватого? – А у твоей супружницы,- обратилась она ко второму мужику,- багровые уши?
 – Моя жена здесь не причём. А у него детей пока нет,- спокойно заметил мастер, что постарше.
- Не беспокойся, родятся,- выдохнула Анка,- Вот такие же как эти несчастные, что по телевизору показывают сейчас. Сиреневые, а на лбу три красных полоски.
- Типун вам на язык, гражданочка,- обиделся молоденький.
- Да отстаньте вы от телевизора. Чего ручки крутить если толку нет. Анка  тщательно стала протирать корпус телевизора. –Толку нет, так хоть не марайте. Мастера-а-а-а… То же мне. Специалисты.
- Вам, гражданочка лечиться надо, -заявил мастер постарше. – Вызывайте комиссию. Они вышли из комнаты.
- Это вам лечиться надо,- кричала им во след Анка.
- И учиться, и тихо добавила: «Заразы неучёные».
На следующий день раздался звонок. В комнату ввалились три здоровых, подвыпивших лба.
– Ну, что у вас, мамаша?
- Что. А я знаю что? Говорят экран в снегу... Но самое главное – полоса. И ещё люди разноцветные… По всему экрану разгуливают. Говорят, вызывайте настройщиков. Вроде,антена…
- Посмотрим. Поглядим,- улыбнулся мордатый мужик. И все трое полезли на крышу. Посмотрели. 
– С нашей стороны у вас всё в порядке, - заявили все трое мрачно. – Скажите им, пусть не ерундят, а работают. Даже не заглянув в комнату, где сиротливо стоял телевизор, они выкатились из дверей.
Прошло ещё пять дней. Каждый вечер Колька донимал жену разговорами.
- Ну, что? Купила гроб с музыкой. Во! Стоит! Лучше бы пропили. Он всегда начинал разговор с этой темы. Анка поначалу молчала, потом стала огрызаться в ответ. – Тебе бы только зенки залить. Зараза. Ой, зараза,- выпевала она,- дам сейчас по безтолковке. Захлебнуться не можешь. Ты меня зачем нервируешь?
- Подумаешь. И не скажи ничего. Я молчать не буду,- заявил Колька. Заварила кашу, ты и расхлёбывай.
- Тьфу на тебя,- Анка встала перед мужем, руки в бока. – Глаза б мои тебя не видели.
– А ты не смотри,- парировал Колька.
- Смотреть тошно. Рожа, как… в телевизоре у Ракубовича: серо-буро-голубая.
И зачем я его только купила. Ноги свои оббивала в очередях?
- И я тебя спрашиваю – зачем?- ёрничал Колька. – Смотрела бы на меня и шабаш. И денежки целы были бы.
- Вот возьму и продам,- пригрозила Анка.
-Да кто у тебя его купит? Колька держал паузу. Куражился.  – Разве, что в милиции,- продолжал он,- Им всё равно. У них котируется два цвета: Синий, когда нашего брата под холодный душ суют, и красный – это, когда счёт выписывают.
- Уймись, окаянный. Без тебя тошно. Нет, что б утешить,- Анка обтёрла лицо фартуком.- Всё одна. Всю жизнь горбачусь. А тут хотела один раз нам с тобой подарок сделать. И тут обманули.
– И кто же это тебя обманул?- спросил Колька, хрустя солёным огурцом.
- Да все,- ответила, как-то буднично, Анка,- И родственники, и люди… и государство…
- Эк. Загнула. Государство ей помешало,- расплылся в улыбке Колька,- а боле никто? А?
- Верно, Аннушка,- поддакнул с порога дед Тимофей.
- Ты заходи, соседушка,- пригласила  Анка деда Тимофея,- Заходи и рассуди нас. – Зайду, коли пришёл, - промурлыкал дед. – А судить кого, не моя воля.
Я тут слыхал обновка у вас появилась? Так пришёл полюбопытствовать. Ну и принёс с собой. Дед достал из полиэтиленового кулька чекушку водки.
Колька тут оживился. - Присаживайся,Александрыч. Мать , где у нас тара?
Анка посмотрела на него, но возражать не стала.
- А как же, -дед стремительно откупорил бутылку и разлил по стаканам,- а то ведь работать не будет. Выпили. Вытирая губы Колька крякнул,- А он и так не работает. – Как так, удивился дед.
Колька посмотрел на деда и прошептал,- Не то купили. Ошиблись малость. Он работает только в одном месте.
-В каком месте?- дед тоже перешёл на шёпот.
-В сортире,- как конь заржал Колька, и продолжил,- Его к сливному бачку надо подключать.
- Не радость, а горе себе приобрела,- произнесла Анка. Она тоже выпила самую малость и захмелела, обмякла и даже, как показалось Кольке подобрела. – А телевизор, дед, сломался. Надо было раньше придти. Она встрепенулась,- Хочешь глянуть нашу обнову? Айда за мной, дед.
Анка включила телевизор, и отошла в сторону. Когда на экране проявилась полоса она беззлобно стала выговаривать куда-то в сторону,- Работала, работала, как лошадь. На двух работах. Как каторжная. Во всём себе отказывала. Копейки собирала.
 Я ведь думала как? И мы люди. И на нашей улице должен быть праздник.
Вот и устроила себе новый год. Дед слушал Анку, ерошил свои редкие волосы на голове и вздыхал.
Анка продолжала,- Да пропади бы оно всё пропадом! Ну хочется пожить, как людям… Вдруг он встала, выпрямилась и грозно кому-то погрозила в окно,- Отсохнут у тебя руки, милок, кто сотворил такое.Помолчала и тихо добавила,- Боженька он всё видит. Анка посмотрела на Мужа и притихшего деда. – Что ты всё время зубы то скалишь, - обратилась она к Кольке,- как полоумный, ей богу. Смешно, что наши денежки в тартарары улетели?
 Колька сидел на подоконнике с детским выражением лица, как будто нашёл три рубля и не знает, что с этим делать.
- Я тебя спрашиваю, зараза ты, египетская! Горе мне через тебя и этот ящик. Олухи,- воскликнула она, - И выбежала из комнаты.
- Во! Бабы дуры,- изрёк Колька, подняв палец к потолку.
- Аннушка,- позвал дед, и добавил,- Золотце ты моё. Не убивайся. В жизни и не такое случается. Дед подошёл к телевизору и ткнул корявым пальцем в стекло, как бы пробуя на прочность. Отошёл к окну и долго смотрел на экран.
- Ядрит их в корень,- дед наклонился вперёд, затем спросил. -  Это чего они голышом-то бегают?
 Колька загоготал, как гусь,- Смотри, смотри дед, да не ослепни.
 – Мать-чесная, продолжал дед,- А чего телеса-то у них синющие. Ты посмотри! От ушей до пяток, как баклажаны. Неужто бывает такое? Надо же! Природа, ядрит их в корень. Дед смотрел на экран и удивлению его не было конца.
- На Гвинеях, это такие острова в океане,- продолжал дед,- Там, опять, люди махонького роста и цвета чёрного. А эти вроде на нас похожие, но синие. О! Сейчас с зеленоватым оттенком. Природа.
- Вычитал где, или сам видел? - ехидно спросил Колька.
- Может и видел. Не помню. Старый уж я стал. Всякое было.
- И, что всё у них чёрное? - не унимался Колька.
- Всё, как есть,- отрезал дед.
- А ты, так везде и заглядывал? Ха-ха-ха,- загоготал Колька.
Дед смешно округлил глаза и открыл рот. – Даже во рту у них черным черно.  Во как! Разинет рот, а там… ядрит их в корень.
Из другой комнаты раздался голос Анки,- Тьфу на вас. Срамно слушать.
Она вошла в комнату, встала возле косяка, прислонив голову. В глазах её была тоска, которую казалось, ни что уже не заглушит. Это шло из самого сердца.
- Видать, у меня на роду написано мучиться всю жизнь. С мужем-оглоедом.
Детьми своенравными. В голосе её не было уже ни отчаяния, ни слёз, но тупое безразличие и уверенность в свою дохлую судьбину. В комнате повисла гнетущая тишина. Мужики молчали. Анка снова скрылась за дверью.
Дед подошёл к двери, поцарапал краску. – Аннушка,- позвал он.
- Ну чего тебе, дед Тимофей?
-Ты, вот что девка… не переживай так, не убивайся.  Есть у меня знакомый мастер…
- И на дух мне не надо этих ломастеров. На порог никого не пущу!
- Да погоди ты, ядрит твою в корень. Горячку не пори.
- Ты мне зубы, дед не заговаривай, - голос за дверью окреп снова,- А то ведь я и тебя не пощажу. Не посмотрю на годы твои.
- Да, что с ней говорить, - вмешался Колька,- У бабы волос долгий, а ум короткий.
- А у тебя, оглоед, ни ума, ни волоса на голове,- огрызнулась Анка.
- Ты,погодь,Колька,-осадил того дед и снова к Анке,- Так вот я и говорю, что мастера хорошего тебе удружу. Толковый, чёрт. Только ты ему сразу не наливай, а то он тебе из телевизора пылесос сварганит.
Дверь распахнулась,- Что? Наливать!? – Анка снова была прежней Анкой. Её депрессию сдуло, как ветром. 
– Я этим мастерам руки отрывать стану с этого самого дня.
- Во, как. Так прямо и всем мастерам?- опять ехидно спросил Колька.
- Всем,- отрезала Анка. - И тебе, пьянь,  вместе с ними. Она хлопнула дверью,
Чуть не прищемив деду нос.
- Всё, иди дед Тимофей домой. Всю душу вымотали с этим телевизором. Иди, пока не попался под горячую руку.
- Я, конечно, Аннушка пойду, пожалуй, -дед засеменил ко входу.
- Вот и иди. Ишь, ты куда клонит. Наливать. Я смотрю, все вы одни лыком шиты. От вас полупьяных мастеров брак и расходится по всей стране.
- Ну, вот и договорились,- дед хмыкнул на прощание и тихо выскользнул за двери.
Рано утром Анку разбудил стук в двери.
"Кого несёт нелёгкая" - подумала она и посмотрела на часы.Часы показывали шесть утра. Стучали беспрестанно, настойчиво, и как показалось Анке даже нагло.
- Иду уже, иду. Натягивая на ходу халат, зевая. Шлёпая босыми ногами по полу, Анка подошла к двери.
- Кто там?
С противоположной стороны двери ответили,- Свои, открывайте.
Анка приоткрыла двери и увидела молодого парня.
- Ну? И чего стучим в двери? Барабан что ли?
Парень улыбался во весь рот и молчал.
– Чего молчишь? Чего надо? Чего пришел? Анку это стало заводить.
- Дед Тимофей меня послал,- продолжая улыбаться громко ответил парень,- Ферштейн? Парень бесцеремонно отодвинул хозяйку в сторону и прошёл в комнату.
 – Этот что ли?- спросил он и не ожидая от хозяйки ответа, подхватил телевизор.  -Всё будет зер гут, мамаша!  Он быстро вышел и ловко ногой захлопнул за собой двери. Анка осталась стоять с широко раскрытым ртом. Она не успела подойти к окну, как от дома с резким звуком отъехала грузовая машина.
– Обалдеть, - только и произнесла Анка,- Ну, дед Тимофей…
В этот день Колька устроил самый грандиозный скандал своей жене.
- Где теперь искать этого пройдоху,- кричал он,- Что ты молчишь?
- Виновата, Коленька,- пыталась оправдываться Анка,- Виновата. Я как в бреду была.
- Виновата она… Ты вечно, как бредовая, - не унимался Колька,- И вся жизнь твоя сплошной угар. Колька отводил душу. Сейчас он вспомнил Анке всё, чем она его укоряла всю жизнь. И даже слова подбирал те же самые. Обидные. «Пусть поймёт, каково мужику слушать нотации с похмелья» - думал он и продолжал с нарочитой строгостью,- Ты Анна совсем от рук отбилась. Слово мужа для тебя не закон. Ты подумала, когда такую дорогую вещь в чужие руки отдавала! Сколько она стоит?! Кикимора ты. А! Что с тобою говорить! Он ходил по комнате, а она бегала за ним по пятам и только повторяла: "Ой, Виновата. Ой, виновата, Коленька"
-Ответствуй за свои бездумные поступки, а не то я не ручаюсь за себя, - Колька явно вошёл в роль прокурора. И ему это нравилось.
День прошёл в тягостном молчании. Вечером они сидели на кухне и опять молчали. Колька искоса поглядывал на свою жену и был удивлён, что в его сердце не осталось ни гнева, ни злорадства, которое он испытывал ещё утром по отношению к жене. Сейчас она предстала перед ним такой жалкой и несчастной. Кажется он впервые увидел её лицо так близко. Что сжало его сердце. Перед ним сидела не та бойкая и острая на язык девчонка, какую он, балагур-Колька встретил её много лет назад. Пред ним сидела измождённая женщина. Резкие морщины у глаз и рта, бледная, увядшая кожа, распухшие от полиартрита пальцы рук. Кольке, вдруг захотелось подойти  и обнять её, приласкать, сказать нежные слова. Но, казалось это было не возможно, а чистые, ласковые слова со временем растворились,и куда-то исчезли. В груди осталась только пустота и тревога. Да и не молодой он уже, чтобы вот так говорить слова, которые она, возможно и не поймёт. А, скорее примет за издевку.
Так сидели они, каждый со своими мыслями, за одним столом, но в разных измерениях этой жизни.
Утром Анка подала заявление в милицию о краже телевизора. И уже к вечеру следующего дня в комнату вошли два милиционера и парень с дедом Тимофеем.
- Вот уже, мамаша, спасибо, - ей с порога парень, - В уголовниках я ещё не был.
Дед Тимофей хмыкнул и остановив парня, сказал,- Ты прости меня Аннушка. Забыл я тебе сказать, что это мой внук Алёша. Это он мастер на все руки. Вот так. Да, ядрит твою корень… Ошибочка вышла.
Анка сидела посреди комнаты и тихо плакала. О чём? Возможно о своей женской доле. О счастье, что заблудилось где-то и ни как не найдёт к ней дорогу.