Дважды парни очень ценные

(Продолжение книги «Вечный студент...» Смотреть: «Отец крестный»)

Наверное, «поц» – слово бранное. В  толковом словаре русского языка мне не попадалось, или словари бестолковые были. Покупал я по возвращении из ССО на толчке галстук цветастый тряпичный – модные были. Бабенция, торговка галстуками, на мой вежливый вопрос: «Тётя, почём галстук?» – на меня хаем поперла: «Ты, поц!  Не хочешь у мине купить галстух?..» – и  примирительно пробасила: «Племянничек отыскался!..». Чем я её раздраконил?

Сведущие объяснили: «Поц – парень очень ценный», совмещающий и должность и специальность одновременно, такой себе ритуалщик, совершающий обряд с усопшей девственницей по лишению ее невинности для попадания в рай. По-другому ей не светит! Во как! Объяснил мне это институтский настоящий друг мой, Петро Ш. Учился он на курс моложе и на другом факультете. Отличнейший пацан был: улыбчивый, честный, преданный, безотказный, щырый украинец. «Надо? – Надо!».

Петька – член моей бригады.
Какой-то кол вбивали мы вдвоем с ним кувалдой. Махали с Петром по очереди. Бил Петро с понятием – слегка сгибал коленки в момент удара.
- Откуда ты, Петруха?
- Из Черкасской области.
- Может ещё и из Звенигородского района? – знал я единственный район по биографии Шевченко из школьного курса литературы.
- Да.
- Может ещё и из Моринцев?
- Да.
- Скажи ещё, что отец кузнецом работал! – подначил, судя по тому, как Петро машет умело кувалдой.
- Ты знаешь – да!
Так и подружились.

Единственный, кому доверял я ключ от каптёрки – Петя. Не менял он ящик гвоздей на бутылку без спроса, не норовил замылить рулон рубероида на обмен. Один раз попросил на ночь ключ, честно признавшись, для какой цели: «Набираться жизненного опыта» – это уже во второе лето…

В послехолерное начало октября сдыбались мы с Петькой в одну субботу на Дерибасовской, как «демобилизованные» бойцы ССО и, будучи ещё при деньгах, смекнули – отметим встречу в вечернем ресторане на Советской Армии, что правее «Пассажа». Скромно шикануть решили: «Кокур» – бутылка, ПО ЦЫ-плёнку табака, салатик из помидор с огурчиком, бутылка «Лимонада», пачка сигарет ТУ-134 и столик  для двоих в  дальнем уголке.  Официантка нас предупредила, что столик этот зарезервирован и времени у нас не густо: всего час. Голодному студенту на обед!

Официантка, наверняка, нас приняла за «лесбиянов». Дура с манящей попой.
Посетители выходили курить в холл и возвращались на свои места Мы с Петькой, справившись на три четверти с заказом, тоже вышли. Покурили. Решили посетить городской туалет, напротив, в сквере, где теперь собор воздвигли. Пересекли улицу Советской Армии туда и обратно, и честно возвратились рассчитаться. И рассчитались бы, если бы…

Эта дура с оттопыренной попой отбивалась от наседавшего на неё посетителя, зарезервировавшего столик. Нетерпеливый, он смел пришкандыбать раньше условленного времени. Но, как они сражались?!
- Эти два поцы, два лесбияна (?) пока не рассчитались, а вы на двадцать минут раньше явились! – держала оборону официантка.
- Я готов за поцов заплатить! Я – с девушкой! – наступал «резервуар».
Не оскорбительно ли для нас с Петром выслушивать это?!
«Кокур» дал о себе знать: «И на хер нам здесь платить… этой? Заплатим в другом месте! Раз мы такие…» – и посетили с Петром ресторан «Киев» – угостились там водочкой.

 Рассчитались  в «Киеве» и перебрались на Дерибасовскую в ресторан «Юбилейный» – добирать. И заказали водочки графин, и бутылку минеральной воды «Куяльник». Заказ наш официантка метёлкой принесла, и подсадила к нам за стол, с нашего позволения, пару отдыхающих из Магадана. Они заказали то же самое, что и мы. Но стал моргать свет – ресторан закрывается. Ход такой! Танцы в разгаре – деньги выкачиваются. Магаданский заказ официантка выполнила наполовину: водки принесла, воды для дамы – нет! Недогадливым или скупым был кавалер?
 Был пьян и одноглазый!

Петро любезно налил даме:
- Пожалуйста! Водичка!
Дама в два глотка выхлебтала и попросила ещё – палило. Даме не откажешь! И благородный рыцарь Одноглазый Магаданский возблагодарил нас с Петром из своей поллитровки при нашей, ещё не начатой. Началось братание. Нам с Петром захотелось в Магадан. Швейцар не пустил нас в «Асторию»…

Как оказались на Островидова  у общаги, где обитал Петька – загадка. Наверное, на автопилоте Петькины ноги приплелись, а я за ними.
Как Петька не уламывал вахтёршу: «Брат мой!» – не пустила меня: «Был бы ещё трезвый!».
- А как?
- Хочешь в вытрезвитель?
 Её идея заманчивой не показалась – отчислят из института.
- И я у вас ночевать не буду! – выразил  протест вахтёрше солидарный мне Петро.
- И катите! Я – добрая! Не настучу!..

Ушли.
Вышли!
А пожарная лестница во дворе зачем? До туалета по карнизу – четыре несчастных шага! Подумаешь – третий этаж! Подумаешь – внизу железная оградка. Вниз не смотреть!
В туалете разделись до трусов и друг за другом прошагали к Петьке в комнату. Наверное, вахтерша читала  в это время «Плейбой».

Из комнаты Петька вернулся в туалет за  нашей одеждой.
Утром вахтёрша, увидев наши жёваные вчерашним пойлом морды, искренне удивлялась:
- Поцы! Я ночью, вроде, вас не пустила!
- Приснилось! Али померещилось!

- Не много ли? И суток не прошло, а уже дважды – поцы! За что???!!!
- Не поцы, а побратимы! – мы с Петром удивлялись нашему спасению ещё больше, глядя на пожарную лестницу при божьем свете с улицы. – На миллион раз так фартит!.. Над преисподней!..

Петька был свидетелем у меня на свадьбе…
Пётр Ефимович! Ты был настоящим другом. Царство небесное тебе! Я пока ещё пишу эти строки. Ты их никогда не прочитаешь.

((Продолжение следует)

ОБДИРАЛОВКА