Байка про то, как попадья чуть замуж за козла не в

Байка про то, как попадья чуть замуж за козла не вышла


Милая наивность не иссякла в русском человеке. Упрямству, нетерпимости, жестокости живётся неуютно рядом с добротой и смехом.
Думаю, забавная история деревенской девушки, которая ищет внезапно пропавшего жениха, а позже злоключения самого молодого человека, добавят читателю настроения, пополнят копилку его душевности.

=
 

Ой дяденьки, ой тётеньки! До чего ж вас много сегодня собралось! Милости прошу, тусуйтесь - не бойтесь. Никак пришли байки про наше житьё-бытьё послушать? Так я всё, что знал, ещё вчера расписал. И про то, как охотник Степан дружбу с медведем водил. И о том, как наш пастух Макар, испив не поймёшь чего, телёночком стал.
Вот посижу, домашнего кваску хлебну - может, ещё чего вспомню.
Друзей, соседей в следующий раз не забывайте, ведите с собой. Только детишек не надобно. А то наши пострелы после таких посиделок страсть как любопытны: с самого порога как начнут вопросики метать-подкидывать - только успевай отбивайся.
- Отчего Санька-сорви голова после знакомства с чужим садом уже три дня на стул не садится?
- Какие слова говорит девчонкам тракторист Ванюша, когда увозит их кататься за околицу?
- Почему тройняшки Вертихвостовы и соседский председатель Скоролюбов как две капли воды похожи на хряка Кузьку?
- И кто ночью дышал в комнате бабы Нюры, как раз перед пасхой, когда пекли блины?
Деревня наша близко ли, далеко ли - и не разберёшь, потому что когда в город едешь, всю дорогу от «неча делать» спишь. Водитель Матвей в пути и сам подремать не промах. А чего тут удивляться - лошадь ведь умная, сама дорогу знает.
Скука в наших краях не живёт - место тут для неё заказанное, заповедное, так как в любое время года у нас весело. Зимой наезжают охотники. Конечно, зверья они выслеживают мало, так ведь на то своя причина имеется. Вот заяц, к примеру, у нас так быстро бегает, что сколь в него из ружья ни целься, нипочём не попадёшь. Те, которые с ружьишками на постой просятся, дюже говорливые - как начнут про свои трофеи рассказывать, так за край родной душа радуется. А о рыбаках и говорить нечего: таких карпов с сомами из нашей Камышовки вылавливали, что вам не снилось.
Да что зима - летом здесь сущая благодать. Особенно когда ребятишки под ногами не болтаются. Чтоб они взрослого человека от высоких мыслей не отвлекали, с утра назначаешь над ними верховода и отправляешь в лес или на речку. Ничего, пущай старшой покомандует: ему такую трудовую лямочку тянуть только в радость.
А пока детишек нет, можно соснуть, закусить, в баньку сходить. Летняя баня у нас «с секретом» - топить не надо, шагай прямиком в теплицу, там и парься. Правда, если кто из соседей увидит тебя через парниковую плёнку не в привычном виде, а в каком-то особенном, не обращай на них внимания, потому как сами они точь-в-точь так же моются. Особенно Авдотья Антоновна…
Ну, да ладно. Про своё житьё распрекрасное долго хвастать не могу: от стыда язык немеет. Все ли расселись? Ну, раз пустых мест нет, поведаю вам о том, о чём вы ещё не слыхали: про то, как наша попадья чуть замуж за козла не вышла. Расскажу не как от людей слышал, а как всё на самом деле было, ничего не утаю. Разве только чуть-чуть.
Но чур уговор: пока мой рот будет занят делом, вам свои «говорилки» держать на замке и меня не перебивать. А кто перебьёт, с того рубль юбилейный.

=

…Жила в нашей слободе Афродита. Это по паспорту. А в народе просто Фроська. Не подумайте, что вру, но богине красоты она сродственницей ни с какой стороны не приходилась, хотя лицом была кругла и свежа, как осеннее яблочко.
Известно, когда одинокий плод на дереве висит, мужик становится хуже дикаря: и не нужен фрукт, а всё норовит сорвать. Однако «богиня» наша «держалась» крепко, и наслаждаться её наливом позволяла лишь на расстоянии.
 Даже из городу к ней приезжали, предлагали в конкурсе «Мисс - красавица райцентра» поучаствовать. Не поехала. По данному поводу в деревне шутили: нашей Фросе этот титул можно присваивать сразу; только наполовину. Потому что мисс. Незамужняя, значит.
И вдруг в один прекрасный день как будто речка вспять пошла: влюбилась Фрося. Только вы не пугайтесь за неё. Это я о речке. Если верить старикам, наша Камышёвка аж сто лет назад была, и в том месте, откуда она вытекает, воды, наверное, ещё много. А вот любовь девичья всех взволновала не на шутку. Как же так: столько парней холостых вокруг - хоть по реке сплавляй. Целых три человека! А она выбрала себе не местного!
Да и невеста новорожденная едва с ухажёром познакомилась, на радостях ненароком в людские умы внесла разлад: дескать недалёки местные женишки, соображают туго. Осерчал народ на Фросю (ну, не весь, конечно, а его холостая часть), но потом, правда, успокоился, вспомнив, что у настоящего мужика в голове должно быть наготове другое «соображение». На троих. И беречь такую возможность надо  пуще золота, пока здоровье да холостая жизнь позволяют.
Странный тот ухажёр выдался. У нас молодёжь по улицам без музыки не ходит; парни - с бутылкой пива, девчонки - с сигаретой. А этот смирный такой, мотоциклом не трещит, мимо кого пройдёт - здоровается. Подозрительно.
Только недолго народ тешил себя слухами да домыслами, быстро тайна раскрылась: оказался тот новенький попом Тимофеем из церкви, что в двух часах ходьбы от нашего бывшего сельсовета, а ныне какого-то «шопа». Ростом невысокий, но лицо выразительное, тёмный волос, бородка аккуратная такая. Одним словом, видный мужчина, серьёзный, чего в наших шалопаях и под микроскопом не сыщешь.
Кое-кто из деревенских меж собой Фросю раньше времени стал называть попадьёй. Известно, кто: Санька-сорви голова их надоумил. Ну, дети это от зависти делают. Им ведь, мальцам, как ни расписывай про их счастливое детство, а повзрослеть-то хочется - вот они и играются, взрослую жизнь, как тятькины штаны, на себя примеряют. И когда домой приходят да меж собой перешёптываются, то и родителям от их секретов немного перепадает.
Месяц прошёл, другой минул, а молодые всё друг к дружке приглядывались, под венец не торопились. Оно и верно: торопиться надо, когда бык Митяй в спину дышит; а в остальном степенность нужна, поседливость. Любил, как оказалось, Тимоша две вещи: умные книжки да яблоки. Книги он носил из дому; а что до яблок, то дарить их хозяйке не было никакой нужды: в огороде невестиной росла яблоня, так гость никогда не упускал возможность закусить наливным. А не любил поп, когда вокруг его Афродиты мужчины крутятся: как кого увидит, сразу выпроваживает. Словом, вскоре о том, кто с Фросей женихается, вся деревня знала лучше самой невесты.
Придут Фрося с Тимошей, на скамеечку сядут; он свою голову ей положит на плечико - так и сидят, молчат. Спросите, откуда известен сей факт? Да всё просто: детки здешние любопытные, за молодыми присматривали, чтоб те раньше времени рукам волю не давали.
Так гуляли наши голубки до самой осени, пока погода не стала портиться. При чём тут погода? А при том, что в тёплую пору влюблённые у всех на виду и на слуху. А вот когда от дальнего берега речного, куда иной раз ходили те, кто купальника стеснялся и оттого лез в воду голышом, веет холодом, а в низинах туман стелется, да такой, что от прохлады и целая скирда соломы в поле не спасает, только одно остаётся - за четырьмя стенами сидеть и сквозь оконное стекло от закатов и скуки вздыхать. Не знаю, как у других, а у нас такой порядок: если житель деревенский про кого-нибудь что-нибудь не знает, значит тот скрытный товарищ - не кто иной как шпион. Ибо даже самому маленькому деревенскому карапузу известно, что кузнец Семён в доме держит браконьерские сети, бабка Степанида на огороде растит мак, а у конюха Матвея прыщ вскочил на, не приведи господи сказать, каком месте.
Притомились люди от нашей парочки: ждут - не дождутся, чем у них всё кончится, слухами только и питаются. И вдруг разнеслась по деревне весть быстрее молнии: в воскресенье у молодых свадьба! Видно, и у Бога терпение кончилось.
Свадьба у нас - событие, надо сказать, не рядовое, а общее, семейное: кто с кем в родстве не состоит, ещё поискать надо. К тому же и начинается она не как в городе: лишь только о ней узнают, в тот же день и начинается. И по такому поводу всё взрослое население, которое носит брюки, лезет в погреба - проверяет, на месте ли заветный бидон с бражкой. Ведь если свадьба за два дня пройдёт, это и не свадьба вовсе - пьянка да и только.
Остальные тоже готовятся: по сундукам, по полкам на свет божий вытаскивают наряды и в душе ругают своих благоверных, что те за всю жизнь не сподобились подарить колечко золотое, даже самое маленькое (а лучше бы побольше да с камушком рубиновым).
Пока слобода до венчанья, как до дембеля, считала оставшиеся дни, Фрося время даром не теряла и по старой девичьей традиции пошла к гадалке. Хоть и страшно, но нельзя же такое дело пускать на самотёк, надо про суженого всё наперёд знать. А то в соседней деревне Настя, доярка, к гадалке не сходила как ни упрашивали - вот жених и сбежал. Правда, потом ходили слухи, что накануне свадьбы он в доме невесты зачем-то поменял пол, и что-то ей в этом полу не понравилось - вот они и рассорились. Хотя, если подумать, при чём тут пол?
Гадалка наша, баба Глафира, женщина добрая - много денег не берёт. И понимающая - гадает на любом предмете, хоть на берёзовом венике. А самое главное, верить ей можно. Вот годика три назад пришла к ней местная училка. Вся такая скромная, интеллигентная и просит:
- Помогите мужчину приворожить, ведь я его люблю, а он на меня ноль внимания.
Даёт ей Глафира мешочек с каким-то порошком и напутствует:
- Порошок этот обладает большой силой, но только при этом надо соблюсти несколько условий. Приворот будет действовать особенно хорошо, когда твой любимый тебя видит. Перед встречей оденься не так, как обычно, а чтобы плечи и колени были открыты, ибо чары из мешочка сначала должны войти в эти места, а уж только потом в самого суженого. И ещё принеси ему какую-нибудь сломанную вещь из дома; пусть чинит, чтобы таким способом сила приворотная в его доме поселилась и там околдовала.
И что вы думаете? Через месяц нашу училку-то с тем мужчиной уже в загсе видели. Намедни соседка ходила к ним пять рублёв занять, а заодно - выведать, что и как. И подтвердила - в семье тишь да покой. Если, конечно, не брать в расчёт трёх детей - непосед.
С раннего утра, когда петухи только-только выспались, Фрося уже собралась к  Глафире. Со своего двора выходила бодро; по дороге шла уже не спеша, с оглядкой; а когда дом гадальный увидала - ноги не слушаются, подкашиваются, будто неродные.
Но гадалка её из окна приметила и уйти не дала. Поманила к себе, успокоила, усадила за стол, разложила карточный пасьянс. Картинки-то не простые: не с трефами-крестями - а со всякой животиной, хвостатой, рогатой. Глафира со стола карты соберёт, что-то им пошепчет, потом примется с места на место перекладывать… А потом говорит:
- Всё у тебя, Афродита, будет хорошо. Но береги Тимофея, присматривай за ним. А то перед свадьбой у мужчин в животе чёртова лапка вырастает. И все они становятся на себя не похожи, всё норовят почудачить да попридуряться. И ради мира да покоя вот тебе карта заговорная; положи её незаметно от своего жениха ему в кармашек. Как только это сделаешь, сердце твоё всегда будет на месте, и все страхи попрячутся.
И даёт Фросе карту, завёрнутую в чёрную бумагу.
Никогда, кажется, так не ждала Фрося своего суженого, как в воскресный день, в окно глядела, не идёт ли. А от суженого, как назло, ни слуху - ни духу. И на следующий день тоже.
Даже соседка, баба Нюра, и та не выдержала:
- Ты сходи-ка в церковь, где Тимофей служит, выясни, где он. Я-то вся извелась, жениха твоего ожидая. Будто на старости лет сама под венец собралась. А в селе-то что творится! Народ уже два дня празднует. Если свадьба на несколько дней позже намеченного начнётся, так он, горемычный, у нас совсем сопьётся. Ступай на конюшню. Конюх Матвей с утра свою Зорьку распрячь не успел, так как после поездки там же, в конюшне, упал и заснул. Конюха не буди: он когда пьян, девичью косу от конского хвоста не отличает. Садись в телегу да езжай одна. А если конюх проснётся и тебя понукать начнёт, не обращай внимания. Что делать, сейчас, кроме нас с тобой, во всей слободе из трезвых только куры с лошадями.
Весь путь Фрося волновалась, как будто ехала по этой дороге впервые. А вот и село, и церковь желанная. Отыскала настоятеля, а тот лишь руками разводит:
- Бог ведает, где отец Тимофей. Три дня назад уехал - нет весточки. Мы его отправили новый дом освещать. Адрес не переписали, отдали в руки...
И засобиралась без пяти минут попадья обратно домой: ведь раз «Бог ведает» - значит - никто.
…Прошло ещё три дня, а жених всё не появлялся. Кое-кто из сельчан плюнул на праздник, вышел на работу - а вдруг этого попа будут ещё месяц искать. Афродита совсем заскучала и не хотела никого видеть. Пробовал к ней Ванька подступиться, предлагал покатать на тракторе, развеять в поле тоску; но не до катания ей было - всё окно просмотрела в ожидании Тимофея своего.
И вот однажды сидит как-то Фрося дома и слышит странный звук, будто кто в калитку стучит. Подбегает, глядит в окно - никого. Показалось. Только отошла - опять стучат. Выскакивает, калитку воротит - а через неё чей-то козёл во двор шасть. Худой, грязный, шерсть на нём клочьями висит, весь в репье, на шее верёвка болтается, и уходить не хочет - упирается, блеет. Пожалела Фрося козла, оставила у себя, пока не объявится хозяин.
Но для начала решила она его вымыть. Скотина ведь как иной мужик - саму её уговором мыться не заставишь. После помывки стал наш козёл белым и пушистым. И имя ему подобралось соответствующее, Мирон, за мирный и покладистый характер. За несколько дней гость освоился, от хозяйки не отходил ни на шаг, в огород за капустой не лазил, держал себя аристократом и даже с соседскими козами не знался.
И тут начала подмечать Фрося, что её Мирон странно ведёт себя. Зашёл как-то по старой памяти к ней Ванька-тракторист. Только рот раскрыл, чтоб хозяйку оболтать, да не тут-то было - козёл сзади подкрался, выскочил да со всего маху Ваньку рогами как боданёт. Не успел тракторист сообразить, кто чем-то твёрдым к его мягкому месту приложился, а козёл у входа в дом встал, копытом бьёт, рога опустил. В ответ Иван долго себя ждать не заставил, проявил решительность и … рванул к своему трактору так, как в своё время бегал, завидя отца с ремнём в руках. Дескать, нехай в телевизоре испанские мужики с быками управляются, а мы чай не в Испании живём, не до корриды нам.
На следующий  день погодка выдалась… Не погодка – конфетка. Солнышко светит, ветер поутих, тепло. Вышла Фрося во двор с книжкой в руках - дай, думает, отдохну, почитаю байки про жизнь красивую, заоблачную. И вдруг видит: козёл её передними копытами на яблоневый ствол опёрся и за яблоком тянется; плод сорвал и за огород унёс. А Мирон-то яблоки любит, успела подумать Фрося; хотела было посмотреть, куда козёл с яблоком пошёл, а тот уже обратно возвращается. Увидел раскрытую книжку на лавке, голову наклонил - будто читает. Хозяйка при виде такой учёности от удивления даже села. Козёл «читать» кончил, сзади подошёл и свою голову на плечо хозяйке кладёт. Тут нашу Фросю осенило: бросилась она в избу, нашла карту приворотную, что ей гадалка Глафира выдала, чёрную обёртку сорвала и только глянула - так и обмерла. На карте мужчина с козлиной головой нарисован. Поняла тут Афродита, что этот самый козёл и есть её суженый Тимоша, только злыми чарами да чёртовой лапкой околдованный.
Пришла Афродита к бабке Нюре поплакаться, всё рассказала. А бабка-то суеверная была.
- Правильно, - говорит, - сделала ты, Фросенька, что пришла: со мной приключилась такая же история. Я тогда в театре работала. Уборщицей. Но без меня труппа была как без рук: после праздников актёры имели привычку брать бюллетень, и приходилось мне вместо них на сцену выходить. Сама-то красивая была. Не веришь? Да из-за меня однажды два знаменитых русских баритона: Галадзе и Губерман - подрались; и их тогдашние синяки на лицах сейчас для меня как бальзам на сердце… Очень любила я артистов, даже в женихи выбрала себе театрального менеджера, Митьку Пирожкова. Мы с ним лично знакомы-то не были - только переписывались. Он по паспорту американец, звал за границу и по приезду обещал жениться. На фотографии, что он накануне свадьбы прислал - ну, чистый Аполлон, а когда сюда приехал - насилу узнала: старый, лысый да ещё негр. Но не его внешность помехой нам к свадьбе стала - всё равно бы за него вышла замуж; сам не захотел, как меня увидел... Обиделся, наверное. Ведь я тогда ему не свою фотографию выслала, а племянницы. Так что не думай, Фросенька о том, что с внешностью твоего жениха приключилось, после разберётесь. А сейчас жени Тимошу на себе, пока от него отказу нет.
После такого разговора воспрянула духом Афродита, взяла Мирона и снова в церковь отправилась. Пришла к настоятелю, просит:
-  Не прогневайся, батюшка, уважь: обвенчай меня с козлом. Не гляди, что он на мужчину не похож - это Тимофей Валерьянович, жених мой, только околдованный.
Видит поп: женщина от горя ума лишилась; только не ведает, какие слова надо сумасшедшим говорить. Решил лаской взять:
- Ты, никак, смеёшься надо мной, Афродита. Такого, что ты просишь, церковь святая сделать никак может.
(А девка-то не смотрит на попа, кошелёк свой достала и давай деньги считать.)
- Правда, в прошлом году, - продолжает поп, на кошелёк глядя, - был похожий случай: приезжий миллионщик задумал свою собаку окрестить. Только мы ему всё равно отказали.
(Фрося меж тем на настоятеля глаз не поднимает - всё деньгами шуршит.)
- Хотя, если честно, зря отказали - у любой животины душа есть. А что до нас, служителей божьих, то мы тоже люди, а не какие-нибудь идолы каменные. Нас убедить можно; главное - доводы, аргументы. Погоди-ка, у тебя аргументы ещё есть или уже кончились?
- Нет, батюшка, это денежки кончились, а аргументы я тебе ещё не выкладывала. Между прочим, в последнее время кое-кто прихожан грешит на тебя за пристрастие к церковному кагору. Но это я так, к слову пришлось. Так какой же ты мне ответ дашь на мою просьбу?
- Да вот думаю, никак не решу. И ведь доводы-то твои весомые. Но есть сомнение: вдруг народ наши добрые побуждения не поймёт?
- Неправда - наш народ добрый. Зачем за примером далеко ходить? Взять хотя бы сынка твоего. Зачем он в кустах прятался, когда наши девки ходили на дальний берег купаться? Если б народ у нас осердился, представь, чем всё могло кончиться. А девки-то никому ничего не сказали, разве что сорванца поймали, отругали и для памяти крапивы ему в штаны положили. Нежней мамаши наши люди.
- Убедила ты меня, Афродита: добрый у нас народ, сердечный. Веди козла своего.
Привела Фрося суженого. Дал настоятель невесте венчальный убор и свечку в руку. А над козлом венец велел держать хромому сторожу церковному, Никите.
Только слово молвил, как вдруг распахивается дверь - и является перед светлыми очами героев наших … Тимофей! Живой и здоровый, только почему-то обритый наголо, без бороды, в странном одеянии: в потёртых джинсах и куртке с заклёпками. Как увидел он сие действо, дара речи лишился. Спасибо Мирону, разбежался козёл да рогами его встряхнул - дескать не путайся около моей  хозяйки.
Рассердился Тимофей, прикрикнул на козла:
- Ты что это задумал, сатана рогатая, с моей невестой сделать? Рога мне наставить? Да я тебе…
Выхватил он у Никитки палку, на козла замахнулся. Фроска-то думала, что это он на неё замахивается: как заверещит, да от Тимоши бегом. Козёл за ней. Тимофей за козлом. Никита - за отобранной палкой. Только настоятель ни за кем бегать не стал - на месте остался, ибо от увиденного ни рукой, ни ногой двинуть не мог. Так в изумлении и застыл перед иконостасом. Как идол каменный.
Какие «ласковые» слова наши влюблённые после этого переполоха друг дружке дарили, не скажу, не просите. Потому что не знаю: мы на одном берегу, они на другом.
Что? Где поп пропадал? Ишь чего захотели узнать. Ну да ладно, расскажу, только передышку дайте. Язык мой хоть и работяга великий, но и ему надо знать меру: оттого, что за троих работает, на пенсию раньше хозяина не выйдет.
…В один из сентябрьских дней, как я уже говорил, отправили нашего Тимошку, то бишь отца Тимофея, в город на важное задание: осветить дом. Конечно, можно было бы и другого послать, но в тот момент все высокие церковные чины работали в поте лица, так как за последнее время народ, как назло, стал одновременно рождаться, жениться и помирать в немерянном количестве.
К тому же дом освящать - большого опыта не нужно, главное святой воды не жалеть, лицо держать серьёзным и кой-какие слова не забывать. А если забудешь и что не так скажешь, тоже не беда - говори по-старославянски, никто ничего не поймёт.
Сами посудите: наши-то люди порой не то что от старославянского - от своего родного языка языки ломают. Вот, например, в городе на пересечении улиц Ленина и Колчака, мне вывеска на глаза попалась «Оториноларингологический медицинский центр». Я по неосторожности произнёс это название пять раз - хотел запомнить, так у меня в горле приключилась судорога. И от каких таких болезней лечит этот «логический центр»?
Ну, хватит о хвори, пора и деле вспомнить. Дом, на который пришёл заказ, оказался огромной двухэтажной загородной дачей. На первом этаже зал, рядом сауна с бассейном; в каждой комнате телевизор, иногда ванна круглой формы с фонтанчиком. И на каждом шагу отдельные туалеты с позолоченными писсуарами. Наверное, с такими же, что нашей бухгалтерше Фаине пришлось пользовать, когда она в гости к родне ездила. Родственники-то у бухгалтерши крутые, в большущую квартиру, как эта дача, завезли её. Фаина поначалу проситься «до туалету» стеснялась и из вежливости терпела, пока не приспичило. Вскоре, родственники Фаинино неудобство заприметили - куда надо, проводили и успокоились. Только рано успокоились. Как только оказалась Фаина в их супер-евро-биотуалете, у неё все желание пропало. Вышла и жалуется:
- Как хотите, голубы, только я такие музейные редкости пачкать не могу. Дайте что-нибудь попроще - пусть даже стены будут исписаны, а от запаха нос воротит.
Людей на даче обитало «всего ничего», но вызвали они у Тимофея смешанные чувства: ходят почему-то с золотыми цепями на шеях, в чёрных очках. Только одно у них хорошо смотрелось - аккуратная причёска. Почти под «ноль». Не то что молодёжь лохматая деревенская.
Хозяин дома гостя встретил радушно, попросил не торопиться - подождать, когда соберётся вся семья. Так и сказал:
- Братаны ещё в пути. И бабки с ними.
Но люди задерживались. За последние три часа Тимофей уже в двадцатый - «последний» - раз выглядывал из окна, выходил на крыльцо, но никто не появлялся. За окном уже смеркалось, зарядил косой осенний дождик. Машина, которая доставила на дачу, куда-то уехала. Тогда гость вздохнул и с благословения хозяина начал готовиться к обряду.
Комнат было много, и поначалу Тимофей в них немного запутался. Остановился в одной из них и почему-то взгрустнул. Вспомнилось ему детство беспечное, босоногое, как собравшись ватагой, пацаны и девчонки решали, чем сегодня займутся. И такого огромного дома им, наверное, когда-то не хватало, чтобы играть в прятки. Ведь разве можно нормально прятаться, когда на их «секретном» месте, куда стекалась вся окрестная детвора, стояла лишь полуразвалившаяся бревенчатая изба с русской печкой в центре и больше ничего? Водящий знал, что за печкой обязательно кто-то прячется, но место это всегда оставалось самым престижным. Настолько, что однажды они с приятелем не поделили его и подрались. В тот же день Тимоша решил стать милиционером, чтобы, когда вырастет, забрать своего обидчика в тюрьму, закрыть на замок; и чтоб тому задире не давалось сладостей, а по вечерам не разрешалось смотреть телевизор.
По первости гость ещё пытался разобраться, какую комнату он успел освятить, а какую ещё нет, но после небольших раздумий решил поступать просто: освящать вновь, не терзая себя сомнениями праведника. Какая разница, сколько раз - один или два - нечистой силе, что по углам прячется, кулаком грозить?
Так и обошёл все комнаты; под конец устал, присел в кресло. Хозяин тут как тут, слегка навеселе. Довольный. Какую-то бумажку от блокнотика отрывает, ставит на ней подпись, суёт в руки. А потом говорит попу:
- Может, останешься, святой отец, до завтра? Я уже и так все двери запер, дом на сигнализацию поставил. Машину по неотложным делам послал. Автобусы и попутки здесь никогда не ходили. И ещё дороги от дождя развезло. Так как: остаёшься или нет?
…Кровати в доме занимали по полкомнаты каждая - прямо как маковый огород у бабки Степаниды. Ложиться на такую было страшновато, будто она предназначалась не для одного, а для целой роты гостей. А в компании (сгинь - пропади мысль греховодная) Тимофею спать ещё не приходилось. Но кровати поменьше в доме отсутствовали - наверное, хозяевам очень нравилось чувствовать себя гостеприимными.
Помолившись на взятую с собой икону, Тимофей разделся, уснул. И виделось ему, будто вокруг поле бескрайнее, бабочки порхают, птички щебечут. Только одно портит вид: по полю бегает козёл, всё зверьё пугает; того и гляди тебя самого рогом зацепит. Подбежал козёл поближе и человеческим языком говорит:
- Хватит спать. В другом ме-е-сте поспишь.
Проснулся гость, глядит: точно, чьё-то лицо на него пялится. Только чьё, разобрать невозможно, потому что лицо то прикрыто чёрной маской - Тимофей такие по телевизору видел: их по-очереди то милиция, то бандиты надевали. Оглянулся, а из одежды только то, в чём спать лёг и осталось. На кресле валялись лишь потёртые джинсы и куртка с заклёпками. А рясу, должно быть, умыкнул хозяин.
…Так Тимофей оказался в милиции, о которой в детстве мечтал, только несколько в другом качестве. Следователь, старший лейтенант, как он представился перед допросом, попался вежливый, спокойный, ногами не топал, руки не заламывал и почти не кричал. Только всё допытывался, кто среди баньдюков главный, на что допрашиваемый отвечал лишь тем, что плечами жал да глазами моргал. Надоело это лейтенанту:
- Ты мне тут розыгрыши в кошки-мышки не устраивай. Тебя взяли в самом логове у местной криминальной группировки.
- Меня пригласили дом освещать.
- На том, кто дом освещал, была ряса - я его самолично до дверей проводил.
- Ничего не понимаю. Это ведь я поп.
- Так-так… Ещё скажешь, что ты крёстный отец?
- Не без этого. Можно сказать, почти для всей округи.
Следователь как услышал такие слова, так у него даже линзы в глазах вспотели. Встал, на Тимофея, не отрываясь, смотрит:
- Вот ты, оказывается, какой, Поп? Не отпирайся, кличка твоя нам давно знакома.
- Вы меня не так поняли: я настоящий поп.
- И я про настоящего. Мы тебя Поп, уже целый год ищем, с ног сбились. Конвойный! Уведи-ка нашего «авторитета», куда следует, и глаз с него не спускай - такая удача только раз в жизни в руки падает. Заждались мои звёздочки на погонах сестрички своей, заждались!
Шёл Тимофей  в свою новое жилище с большой опаской: что за люди там сидят, что у них на уме. Но, оказалось, задержанных он опасался напрасно. Не люди ему хлопот подкинули, а другой, там же сидящий, контингент - вши. Так принялись кусать, что пришлось взяться за бритву. И стал наш святой отец круглым и гладким, как свежее пасхальное яичко.
Пока Тимофей «сидел», время зря не терял: помещение освятил, некрещеных окрестил, всем грехи отпустил. Только одной паре влюблённой в благословении отказал, потому как пара та состояла из мужчин.
Надзиратели  новеньким не нарадуются, стали называть по имени отчеству.
Прошло несколько дней. Однажды вызволили нашего героя из камеры, куда-то повели. Зашли в кабинет. За столом сидел мужчина и, судя по нехудой комплекции, тянул на большого начальника.
- Вы уж извините, отец Тимофей, что мои ребята вас за бандюгана приняли и неделю здесь продержали. Документы на освобождение пришли ещё вчера, но я, пользуясь служебным положением, тянул до последней возможности: ведь как только вы появились, дисциплина в нашем учреждении поднялась на небывалую высоту. Мы, отец Тимофей, вот как сделаем: проводим вас до ворот, откроем дверь, попрощаемся. Вы на улице погуляйте минут пять и идите обратно. Будете работать у нас; а с руководством вашим мы договоримся. Ну так как вы насчёт того, чтобы обратно в тюрьму идти?
Домой к своей Афродите Тимофей летел, как на крыльях, но по пути в церковь свою забежал. Наверное, настоятеля хотел обрадовать. А может, сердце подсказало, что в эту самую минуту суженая его как раз с ним, «Тимофеем», и венчается.

=

…Что, притихли, господа? За молодых волнуетесь? Да не переживайте вы: козёл их как поссорил, так и помирил, недаром его нарекли Мироном. К Тимофею ходил с яблочным гостинцем, всё обхаживал. А сейчас завёл подругу из местных коз - о своёй семье подумывает.
Тимофей да Афролита вскоре обвенчались по-новому, по-настоящему. Потом свадьбу справили, какой давно уже не видели… И я там был…
Если вы на свадьбу не успели, не серчайте - через недельку у нас новая намечается: дед Никифор надумал жениться. Торопитесь, не откладывайте: дедок ждать не будет, ему надобно со всеми семейными делами этой осенью управиться, пока сердчишко держит.
Да что я вас всё в гости подбиваю - сами приезжайте к нам в края Вятские, не поленитесь, сподобьтесь. По уголкам лесным, заповедным вас сводим. Ведь вы природу только на картинках и видели, а грибы-ягоды собирали в магазинах.
Коли ко мне ехать надумаете, сперва спросите, как добраться. Взрослых-то людей не беспокойте: они и знали, да забыли. Вы мальцов попросите, чтобы они на дерево слазили и дорогу к нашему селу сверху высмотрели. Сами знаете, кто на сосну аль берёзу забирается, порой такое рассказывает - только рот успевай-разевай. Всему, что сверху видится, верить надо; а если ты сомневающийся, сам на дерево слазь и проверь.
А для тех, кто с высотой не ладит, даю подсказку: дорога к моему дому лежит через большую мохнатую кочку. Через ту самую, на которой три лягушки сидят. И если все три «царевны» враз квакнут, значит избушка моя недалече.
Выйду к вам, гостям дорогим, обниму крепко-накрепко, приглашу в дом. И новые истории поведаю про то, отчего быка Митяя в партию записали, как Варька-недотрога с чертями клюкву брала, и о том, зачем Пашка Морозов стал скаутом.
Всю правду выложу - не бывать кудрям на моей голове, если совру.
Потому как волос на ней столько, что хоть в три извоза ври - всё равно не убудет.


2004г.


Рецензии