Рыжая

Она выходит на поляну и слушает ветер. Вернувшись из дальних стран, он подносит к её лицу ароматы пряных трав, согретых теплом южного солнца; ссыпает в сомкнутые чашей ладони горсть нежных лепестков сакуры из Токийского парка Уэно; щепоткой специй с марокканских базаров пудрит ей нос…

Fukaku shizumari kaeru... tsutsumikomareta sora to karada wo kogasu taiyou, anata ga kieteiku

… Рядом шуршат хвойные лапы старого бора, любопытная лиса выглядывает из норы, где-то ухает сова, слепая и сонная днем.

Nani wo motome samayou no? Hitorikiri no boku wa...

Она слушает ветер. Ветер перебирает её рыжие языческие кудри так, словно кажется, что на голове у нее полыхает костер.

fukaku fukaku ima mo,
sou...aishiteiru

Голос Окинавы, Голос Гакта Камуи звучал у нее за грудной клеткой, эхом отдаваясь где-то в затылочной части головы…

 - Лёва!!! Я беременна! – радостно прыгала Лерка по кухне, пугая и Лёву, и старого персидского кота Шанхая.
Лерка с Лёвой, а точнее – Валерия и Лев были женаты четыре года, а ребенка у них так и не появилось. Они очень хотели стать родителями. После бесконечной череды походов по врачам и клиникам, анализов-консультаций-анкет, они сдались. «Что ж, наверное, нам не суждено родить ребенка», = вздыхала Лерка на работе за чаепитием. И тогда «эта рыжая ведьма», как ее называли сотрудницы (она пришла недавно, но уже показала свой характер – спину не гнула, сплетен не обсуждала, начальству ясно дала понять, что лишнюю работу на себя взваливать не собирается) оторвала взгляд от книги и посмотрела зелеными, как у лешего глазами. Лерку как будто кто-то обнял – стало так тепло и спокойно…

… - У нее привычка дурацкая – книги все время читать! Нет бы с нами поговорить! – за ужином Лерка грузила своего мужа, жалуясь на Рыжую.
 - Да ей неинтересно с вами! Ну о чем ей говорить?
 - Не знаю, тему можно найти. Ой, а ты видел? Алла Пугачева теперь уже не такая уж и молодая…
 - Вот видишь! А она, может, вообще российский шоу-бизнес не любит! Ей, может быть, Япония нравится! – засмеялся Лева. Как в воду глядел…

- Ладно, Лерк, не переживай! Оно, может, и к лучшему, что детей нет. Вон я, мучаюсь с двумя оболтусами, - встала из-за стола Зинаида Степановна, пятидесятилетняя пергидрольная «блондинка в мармеладе». – Пойду, а то опять нагоняй получу.
И когда все разошлись по своим кабинетам, и осталась Лерка один на один с Рыжей, та вдруг спокойным низким, приятного тембра, голосом сказала:
 - Дура ты.
 - Чего? – Лерка поперхнулась чаем.
 - Ничего. Зачем всем такие вещи рассказываешь? Думаешь, они тебя жалеть начнут? Ха! Да они злорадствуют теперь!
 - А ты? Ты тоже рада моим проблемам?
 - Нет, - вздохнула Рыжая. – Мне тебя жалко.
С того дня Лера перестала рассказывать сослуживицам о своей жизни. Только Рыжей она доверяла. В кофейне, за чашкой кофе, она вываливала той все – скандалы, бессонницы, тревоги и страхи. И Рыжая слушала ее, успокаивала и заставляла съесть черничное парфе.
  А на рабочем столе по утрам Лерка то и дело находила приятные сюрпризы – то засушенный букетик шалфея, то свежеиспеченную булочку с корицей – рядом записка: «Съешь меня нежно!», то полную ягодами малины чашку, то горсть жареных лесных орехов. Потом стали появляться книги и музыкальные диски. Первой книгой была «Вино из одуванчиков», которую Лерка прочитала залпом, и Лева – тоже.
Спустя полгода осенью Рыжая пригласила их к себе в гости в свой дом – она жила за городом, ее участок был недалеко от соснового бора. Стояли те красочные осенние дни, когда невидимые художник ляпает алыми, охряными и лимонно-желтыми кляксами листву деревьев, небо над головой быстро темнеет – и вспыхивают в нем длинными хвостами падающие звезды…
На Новый год Рыжая попросила их присмотреть за домом, так как уезжала в командировку в Японию.
Молодые супруги обрадовались. Новый год за городом! Целую неделю! За бесплатно! Треск дров в камине, тихая мелодия снегопада за окном, уютно тепло деревянного огромного дома и близость хвойного леса. Это был поистине королевский жест со стороны Рыжей. Большая кладовка. В ней – мешки: с семечками для синичек, с зерном – для других птах, с лесными орехами – для любимого орехового пирога (молодые съедали его за присест, а Рыжая – только маленький кусочек: любила печь, а вот много есть не хотела) и иногда можно дать белочкам, для обожаемых дятлов в морозильной камере припасены куски сала, а для лиса Джоя, что приручила Рыжая – курятина. Под потолком были развешаны пучки трав – шалфея, мяты, мелиссы и еще каких-то очень пахучих и разных – Лерка с Левкой не запомнили. Мерцали на многочисленных полках в свете лампочки стеклянные баночки с вареньем – калиновым, ежевичным, кизиловым и из черной смородины, - и пузатые бутыли с домашним кетчупом. Целая армада заготовок выстроилась внизу вдоль стен, а вверху парили связки засушенных грибов и косы лука и чеснока. Над дверным косяком – бусы из жгучего перца разных сортов. Богатая кладовка.
В Японии Рыжая нашла другую работу – по специальности. Ведь она была переводчицей… А своим друзьями предложила переехать из съемной квартиры в ее дом – только за коммунально-бытовые расходы платить. Лерка с Левой согласились, чуть не грохнувшись в обморок от счастья. Жить за городом (все равно на работу оба на машинах добирались, в пробках стояли, а тут по кольцевой дороге еще быстрее до работы доедешь), в очень теплом просторном доме, да еще за бесплатно почти! И участок большой – сажай помидоры-огурцы и зелень, и ешь свое, без химии…
Через год у Валерии и Льва родилась дочь. Зеленоглазая и рыжая. Оба родителя – сероглазые нордические блондины поняли – это Дух Рыжей. Подарок от колдуньи. И вправду та была ведьмой. И дом у нее не простой, а волшебный. Назвали ее Варварой – в честь прабабушки Рыжей…
Недалеко от дома Рыжей Лева построил свой дом, и вот-вот они переедут туда жить, потому что спустя шесть лет Рыжая решила из Японии вернуться домой. Не одна. Вместе с сыном.

… По заснеженной дороге лунной ясной ночью шла женщина. Рыжие кудри ветер любовно расплетал, целуя холодными губами ее лицо. Она шла на поляну. Ее сына звали Юки – по-японски «снег», и теперь он и Варька после беготни по саду и предновогодней возни на кухне спали около камина под заботливым присмотром Левы…

 Tsuki-akari ni terasarete kuchizusanda kimi no na mo kaze ni sarawarete kieta

 - Лер, посмотри на них…
 - Что?
 - Юки и Варька… У нашей рыжие кудри, у него – черные с синим отливом густые  и прямые волосы… Красивый парень вырастет.
 - Дети-метисы всегда красивы. К ому же она как-то сказала, что его отец родом с Окинавы. А окинавцы не сильно похожи на японцев. Они и выше, и кожа у них светлей…
 - Лер, я понял. Просто он очень красив.
 - Так есть в кого, не забывай – чей он сын… Интересно, что она там слышит, на поляне?...

Yoake ni hohoemu kimi ga oshiete kureta ano uta wo utaitsuzuke
hoshizora ni kaeru namida wo kazoeteta

… Она выходит на поляну. Лунный свет обнимает ее. Она слушает ветер. Тот приносит ей горсть снега со склонов горы Фудзи, шелест бамбуковой рощи и аромат моря. За грудной клеткой, как и семь лет назад, у нее поет Голос Окинавы, Голос Гакта Камуи, эхом отдаваясь где-то в затылочной части головы…

nando mo nando mo tada kurikaeshiteita yoru
aa, fukaku fukaku ima mo
sou...aishiteiru

Она вернулась домой.