Встреча. Остров 1

Праздничные дни летели быстро и беззаботно.  Встреча Нового года с друзьями, поездка с детьми в кинотеатр, прогулки по степи к лиману забирали у Арсеньева уйму времени. Поэтому, писать в праздничные дни было некогда. Да и, он сам не хотел оставаться дома один наедине с осиротелым, молчаливым ноутбуком. Никаких вестей от Ярославы не поступало. Зато погода радовала – новогодней слякоти, и грязи в этом году не было и в помине. Наступила настоящая южная зима, то с потеплением, то с резкими похолоданиями. Из года в год повторялось одно и то же: вначале снег, крепкие морозы, а затем резкое повышение температуры – и дожди. Снег превращался в *кашу-малашу*, и через несколько дней вместо него проступала грязная жижа слегка промерзшей земли. Выглядывало солнышко, начинали петь молоденькие птички, а веточки сирени могли вот-вот стрельнуть набухшими почками. Казалось, наступала настоящая весна.

В этом же году, на удивление, стояла отличная погода. Как не прогуляться по степи, по балочкам, подбираясь все ближе к лиману. Утренний морозец перехватывал дыхание, щипал щеки и пальцы рук. Тонкий нежный слой снега поскрипывал под ногами. Александр размашисто отмеривал шаги в сторону маленькой балки. Он еще весной здесь заприметил с десяток маленьких кустарников дикой маслины. За лето и осень они должны были вымахать в его рост, а то и стать рослыми деревцами. Ему было любопытно это увидеть. А еще здесь обитали степные синички, целое семейство шустрых маленьких птичек, которые тогда заботливо облагораживали свое жилище.  Саша с нетерпением хотел их увидеть живыми и здоровыми, поэтому торопился и ускорял свой шаг. Вот и показалась балочка, забитая по самые края поля ослепительно белым снегом.  Деревца подросли, окрепли. Их утолщенные почти в два раза веточки выглядывали из-под снега. Никаких следов обитания, ни одного живого существа здесь не было видно. Скорее всего, синички перебрались ближе к поселку к кормушкам и деревянным домикам, которые смастерили им добрые люди. Там тепло и уютно, а что еще важнее для проживания – сытно. Саша радовался своим мыслям, вытаптывая в глубоком снегу дорожку, погладил холодные веточки, коснулся их щекой. Был бы у них с Ярославой такой островок и проблемы были бы исчерпаны. Зажили бы в свое удовольствие, и не нужно было бы никуда писать и ждать ответа. Заботились бы друг о друге. Он построил бы жилище, занимался бы промыслом, а она стала бы хорошей хозяйкой, растила бы деток на радость им обоим. Какой смысл в этой жизни еще искать? Возраст? А что возраст. Она сама ответила на этот вопрос. Ответила просто и правильно. Когда любишь, нет никаких преград.
Арсеньев запомнил их разговор на всю свою оставшуюся жизнь.


- Слава! Мой милый, дорогой, золотой человек! Моя любимая, девочка!
Ты ушла, а я прилег. И заговорила моя совесть… упрямая, дерзкая. Да, не вся, правда, между нами. А я так не могу. Остался маленький кусочек правды – это то, что касается моего возраста. Да, я спортивный, хорошо выгляжу. Но возраст, мой возраст!  Помнишь, я тебе говорил, что это моя тайна, а теперь и мой грех.  Это мое горе. Настоящее. Я влюбился. И морочу голову девочке. Меня ничего более не пугает. Ни странности твоей души, ни ее свойства. Только твое здоровье. Оно меня беспокоит более всего. А насчет меня, решай сама. Я все сказал, и совесть моя успокоилась. А может, бумаге не стоит верить? Может, я затерялся во времени?..
- Меня ничего более не пугает - ни возраст ваш, ни все остальное, что так важно на Земле, ибо я люблю… Трудно поверить?..
-  А то, что у меня остается, не так уж много времени? Каких-то 15 -20 лет.
- Не говорите такого! Мне больно и горько это слышать. Я вас убью сейчас!
- Убивай…
Я больше не буду. Один мой дедушка прожил 92 года, другой 78. Все же надежда есть быть с тобой рядом дольше.
- Я буду вашим эликсиром молодости. Люблю!
- Я знал, что ты сверхъестественная девушка! Но поразила, поразила! Тебя же родственники прибьют за твой такой выбор…
- Поцелуйте. Слышите… и молчите. Во мне еще присутствует такое, как осознанность…
- Славушка! По-мужски целую тебя очень крепко-крепко…
- Знаете, что это?
- Что?
— Это глаза, глаза зрячие, глаза чувствующие. Неограниченные, каким-либо полем зрения. Вот что!
- Теперь ты знаешь, что меня угнетало.
- Надеюсь, это больше не гнетет вас. Я в душ. Подождете? Ступаю громко и не слышно.
- Жду…. Я не могу понять, откуда мне это счастье! С космоса?  На бедной Земле не обитают такие, как ты, девушки...
- Милый…

Арсеньев очнулся от забытья, еще раз окинул взглядом место своего пребывания. Сегодня здесь уже ничего не напоминало о когда-то шумной беззаботной жизни. Эта степь, эти деревца переместились в зимнюю сказку, и продолжают досматривать ее волшебные сны. Может, точно так, и его Слава пребывает в своих снах, в своем, только ей одной понятном неземном духовном космическом мире.
Александр резко повернулся на сто восемьдесят градусов и, улыбаясь, зашагал обратно в поселок, к людям. Вечером он уже увлеченно писал об их острове, больше не надеясь на скорое возвращение Ярославы.
               
                Остров1.

"Итак, двое уставших, но счастливых молодых людей сладко спали на широком просторном ложе из тонких веток и мягких шероховатых листьев. Обстановка в новом жилище была совсем скудная. Зей, мы так назовем нашего героя, все предметы, что находилось здесь, смастерил сам, своими руками, используя богатства местной флоры и фауны. Мы с вами преднамеренно не станем останавливаться на описаниях быта двух смелых людей, покинувших свои теплые городские квартиры. Тем более что подобные рассказы о необитаемых островах часто встречаются в литературе, авторы которых детально описывают каждую мелочь из жизни своих героев. Наша задача иная – осветить духовный мир, дать возможность читателю ощутить на себе его сложности и тонкости.  Теперь, давайте ближе познакомимся с нашими героями.  Зей, мужчина 37 лет, голубоглазый, с широкой доброй улыбкой, которая никогда не сходила с его лица, был неплохо сложен физически. С юности увлекаясь спортом, он довел свое тело до совершенства. Зей хорошо бегал и метал спортивные снаряды. Стоило ему начать тренировки в другом виде спорта, как результаты не заставляли себя долго ждать. С него получился бы отличный десятиборец, но травма, полученная на соревнованиях, поставила точку в его спортивной карьере. И даже сейчас на острове, невзирая на неблагоприятные погодные условия, вдалеке от цивилизации и хорошо оборудованных спортивных залов, он выглядел бодрым и подтянутым. Тонны переброшенного на тренировках металла до сих пор таили в его мышцах силу и выносливость. Любая работа, где требовалась большая физическая нагрузка, ему была в радость. Даже в дождь, в сильный ветер, раздетый до пояса, играя точеными рельефными мышцами, он широко улыбался, заражая окружающий его мир оптимизмом.
Большой противоположностью в характере отличалась от стойкого Зея наша героиня, семнадцатилетняя девушка с большими выразительными глазами. Худенькая, но с хорошо развитой женственной фигуркой, она не казалась худенькой. Темно-русые густые волосы волнами скатывались на ее округлые плечи. Взгляд серьезный, задумчивый, даже строгий скрашивали бархатные брови с полумесяцами и губы – верхняя слегка тонкая ласковая, нижняя полная чувственная. Спорт для нее был также далек, как кузнечику прыжки в воду. Прогулки в библиотеку, в горы, к местному водоему — вот те занятия, которые позволяли сформироваться ее организму в условиях дефицита физических нагрузок. Грусть и строгость, даже какая-то затаенная боль ложились легкой дымкой на одухотворенное юное лицо этой девушки. Звали ее Зита. В настоящее время она увлекалась индийской культурой и была увлечена чтением «Тайной доктрины» Е.П.Блаватской. Имя этой девушки, как ничто другое, подходило ей, к ее образу жизни и мировоззрению. Работая над очередной своей выдумкой, чтобы хоть как-то облегчить трудности их быта Зей постоянно находил ее читающей возле маленького оконца, в которое с трудом проникал свет. Солнца на острове было мало, да и почти не было. Он беспокоился за ее здоровье. Постоянное ночное покашливание и ее слабые еще не окрепшие после болезни легкие тревожили Зея. Его сноровка, знание лечебных трав дали положительный результат - болезнь отступила от девушки. И теперь нужны были только ее усилия к окончательному выздоровлению. Зей силком тащил ее на свежий воздух, показывая занимательные растения, новых насекомых и зверьков. В глубину острова водить Зиту он не решался. Это был бы слишком тяжелый и изнурительный путь для нее. Склоны, поросшие густо переплетенной травой, в которых прятались корни давно отживших деревьев, всегда таили в себе опасность. Да и обувь Зиты никак не годилась для подобных путешествий. Сам Зей был израненный, исцарапанный с ног до головы. Он не предавал этому большого значения - травы и крепкий организм лечили его. Но как расшевелить эту девушку! Как разбудить ее, остановить ее внимание на окружающем их мире. Он этого еще не знал. Зита настолько глубоко уходила в себя, что не всегда с первого разу откликалась на свое имя. Казалось, ее душа летала так далеко, что громкий голос Зея не в силах был вернуть назад к хозяйке. А как хотелось взять Зиту за руку и побежать по теплой росистой траве к водоему, где всегда плескались маленькие утята с доброй серой уткой, которая их выводила из-за стоящего рядом сплошной стеной камыша. Они выплывали на середину пруда к небесно-голубым кувшинкам – тут же ныряли, ловили насекомых, смешно запрокидывая головы с клювиками, точь-в-точь подражая своей маме. Как ему, Зею, этого хотелось!
Сам по себе остров был небольшим кусочком суши среди огромного океана, даже, если подняться на высоту птичьего полета, будет не видно ничего, кроме голубых просторов воды, тянущихся со всех сторон до горизонта. Рыбная ловля, ягоды и фрукты – это все то, что составляло рацион их ежедневного питания. Чистый свежий воздух, полная свобода в выборе желаний и в выполнении действий давали возможность Зею, не только успешно трудится, чтобы здесь выжить, но и начать писать совершено новый роман, который с легкостью страница к странице обрастал сюжетами и героями. Такого, там, среди городского шума и людского гама, с автором Зеем не происходило. Он с упоением в ночной тишине писал и писал, слушая ровное дыхание своей любимой девочки.
Жизнь на острове шла размерено и без приключений".

Арсеньев поставил точку и оторвался от монитора. Какой будет дальше жизнь на острове, он еще не знал. То, что его герои стали самостоятельными и обрели черты характера свойственные только им, давало ему возможность продолжать писать и, наконец, разобраться в их отношениях с Ярославой. Всплеск чувств, взрыв эмоций еще не давали право считать эти отношения серьезными. Юная девушка могла навыдумывать, нафантазировать такого, что ей самой стало страшно за свои поступки. Теперь, видно, сидит где-то в своей маленькой комнатке и не решается ему написать. За себя он был спокоен. Мир, построенный на виртуальном фундаменте, был прочен и владел всем его существом – телом, душой, мыслями и мечтами. Поэтому он взялся писать, чтобы хоть как-то облегчить тяжесть воспоминаний об их незабываемых встречах в Асе.
Ее же серьезные высказывания о любви терялись в омуте молчания и даже ей самой в странных непонятных размышлениях.

- Видите... вы не хотите меня понять. Не хотите ответить. Вопрос вас тронул? Или…вы даже и не знаете, в чем он… Я не хочу ссориться, уж слишком я хладнокровна для того, чтобы помириться сегодня. Я задала вопрос, и он теряет свои смысл, вы не хотите ответить, вы не понимаете. Вы говорите, говорите.  Все не то. Я чувствую, что растрачиваю себя. Вы меня не понимаете, от этого, я чувствую и ощущаю себя далекой от той, которую вы любите. Вы знаете лишь то, что вам удобно… и хочется воспринимать, на остальное… плавно закрываете глаза, это бессознательно… согласна…как в любви, но мое самоощущение от этого страдает. Да, возможно эгоистично, но и воспринимаете вы мои слова слишком, не знаю, и как сказать, вы пытаетесь сделать их понятней, логичней что ли, но от этого, теряется весь смысл. Вот видите, я ведь совсем не говорила о недостатках. Вам, нужна любовь, вы понимаете ее, но у меня множество других языков...
- Стоит тебе уйти на время, как потом возникают проблемы в понимании друг друга…
- Они были всегда, но я старалась не обращать на них внимания, вы не понимаете меня, большая часть меня для вас что-то определенное, что не стоит трогать. Мы далеко друг от друга. Вы все же… питаете ко мне чувства, как и я, а может та часть как раз и привлекала бы больше?.. Но я не могу чувствовать себя собой рядом с вами. Эгоистично, но это правда, так.

- Откуда ты знаешь, Слава? Ты о себе всегда так мало говорила…
- Знаю...
- А я не телепат...
- Дело не в моих рассказах и не в телепатии. И не способности чувствовать человека. Нет. Не понимаете. Не могу объяснить так, чтобы поняли. Для меня… любовь не может существовать, как отдельное государство. Не может так быть. Любовь… это всецелое, что заполняет твое существо. В данном случае я не могу найти ей составляющего целого. Любовь… она не может быть только "между мужчиной и женщиной" отдельно. Дружеской. Чтобы любить, нужно понимать и чувствовать во всех направлениях. Я не говорю, что этого нет, есть то, что живет во мне… и называете болезнью, но вы не питали к ней большого интереса, вы взяли то, что вам понятней и приятней. В данный момент, она – болезнь и я заполняют меня всецело, и как же мне вести себя с вами? Понимаете? Вы думаете, если переждать и не разлучаться, она испариться? Но…она исчезнет лишь тогда, когда исчезну я. Это не зависит от вас. Здесь мое поведение. Сейчас, оно будет иметь иной характер, а вы будете этим сдавлены. И я буду чувствовать свое нынешнее присутствие лишним, меня все время будет сдавливать напряженное ваше состояние, оно будет вызвано тем, что вам будет казаться, будто бы я, как куколка… должна с минуты на минуту превратиться в бабочку. Это ожидание болезненно для меня и для вас. Мне нужно больше тишины и покоя, одиночества. Я хотела бы сохранить наши дружеские отношения, иначе, на другие меня нет. Не планировать, вообще, ничего. И даже, ментально. Успокойтесь. Мы не можем быть друзьями, как не могли в самом начале нашего общения, помните? Я не могу быть для вас прежней. Почему? Для меня не существует среднего, я перехожу из крайности в крайность, такова моя психология. Я не могу…это невозможно стать прежней, поскольку в моей психике произошли изменения, поменялись координаты, это не значит, что я вас не люблю. Дружба для вас неприемлема. Вы сказали сами, а для меня не приемлемо мое прошлое не потому, что я разлюбила, не потому что я что-то поняла, нет. Это трудно понять. Даже мне. Мне нечего больше рассказывать, есть то, что невозможно передавать словами, вам должно быть это известно.
Обнимите меня. Забудьте.  Я не смогу вас покинуть. Я, как и вы… глупа, осознаю все в самом конце. Я буду по возможности заходить. Слышите?

Это неоднократно было ею сказано: «Я буду по возможности заходить». Александр это помнил и знал, что она придет. Но «какая она придет» – его девочка, или совсем чужой человек? Вот истинная причина его решения написать повесть. Остров нейтральная полоса их отношений. Зита и Зей – это они, но в другом измерении. Совсем недавно им были написаны стихи. Читала ли она их? Кто знает. Немыслимо, любить человека и не надеяться, что когда-нибудь между ним и тобой будет понимание, взаимная радость, восприятия чувств и мыслей. Очень хотелось бы этого.

Придет наша осень…
чистая, светлая, с дождем.
У бога мы счастья попросим.
Затем, ее милую подождем.

Она ласковая и очень тихая…
С прохладным, как лед, ветерком.
Творит чудеса с нами психами.
С ней выживая, мы дальше уйдем.

К своим рубежам и столетиям,
где снова друг друга найдем.
Удивляясь идеям бессмертия,
мы свою осень на трон возведем.

Придет наша осень…
чистая, светлая…