Врачебная этика

Арнольд Павлович был замечательным хирургом. У него было много друзей и знакомых, но крепко дружил он только с терапевтом Робертом Михайловичем. Кроме прочих уз единения, они могли без труда разобрать отвратительный почерк друг друга. Сам главврач Иваналексеич, их общий друг, славившийся феноменальной способностью разобрать любую шифровку от коллег, плакал над эпикризами своих любимых друзей -ведущих хирурга и терапевта, потому что был бессилен разгадать тайну их послания.
И тут Арнольд Павлович скончался. Прямо на операции, когда вырезал пациенту чирий в паху. Пациент под местным наркозом подумал, что дела совсем плохи, когда хирург упал лицом ему в пах и остался недвижим. Через полчаса наконец все поняли, что это никакое не ноу-хау, а смерть хирурга. Хоронили его всей больницей и очень утешали Настеньку, единственную любящую дочь хирурга. Настенька на поминках поведала, что боль утраты хоть немного приглушат папины дневники, которые Арнольд Павлович вёл не одно десятилетие. Он  бережно хранил огромные тетради и всегда говорил Настеньке, что после его смерти она сможет таки узнать всё, что когда-то не смог сказать ей отец.
 Через месяц измученная Настенька пришла к еще безутешному от потери друга  Роберту Михайловичу. Она выложила перед ним дневники отца и сказала, что за весь месяц она разобрала только два слова - "...ться?" и "Ого!" И  слёзно просит Роберта Михайловича, как лучшего и близкого друга отца, принять  в дар эти дневники, ибо " просто затрахалась читать нечитуемое ". Он с трепетом согласился, и Настенька, перекрестившись, ушла.
 На следующее утро Роберта Михайловича нашли повешенным в рабочем кабинете. Он оставил предсмертную записку :" Я разочарован в  жизни. Арнольд посвятил все свои дневники обсмеянию нашей дружбы и оскорблению меня. Он даже высмеял тот факт, что я спас ему жизнь, когда он тонул, он не поверил в искренность моего поступка. Не хочу жить." Но главврач реаниматолог Иваналексеич вытащил только что повешенного Роберта Михайловича из петли и смог вернуть друга к жизни.
 Через неделю терапевт смог прийти в себя от потрясения, сел за стол и начал писать дневник. Начал со слов :" Иван Алексеич спас мне жизнь. Увы , я не верю в этот показной "подвиг"! Есть в этом что-то... гадкое!"