Династия

Только в творчестве – жизнь.
С.Цвейг

Немало славных династий знал наш край в различные периоды исторического развития. Это и купеческие, и дворянские династии дореволюционного времени; династии рабочих, врачей, ученых и представителей других уважаемых профессий советского периода. Есть династии и на современном этапе продажно-рыночных отношений общества потребления. Например, династии предпринимателей и банкиров. Однако наша речь не о них, а о писательской династии Корнеевых.
Да, она не единственная. В Курской области имелись и имеются и другие писательские династии. Например, журналистско-писательская династия Харитановских в Курске, писательская династия с поэтическим уклоном Саранских в Рыльске, династия писателей-прозаиков Шадриных вновь в областном центре. Все они представляют интерес, но ныне поговорим именно о династии Корнеевых. Ибо в этом году исполняется сто лет со дня рождения Николая Юрьевича, и эта юбилейная дата накладывается на Год литературы в России.
Писательская династия Корнеевых, поэтов – отца Николая Юрьевича и сына Вадима Николаевича – одна из первых в нашем крае, если вообще не самая первая. Основание династии было, естественно, заложено Николаем Юрьевичем еще в далеком уже 1935 году, когда в Курске, в книгоиздательстве «Курская правда» (типография имени К. Маркса находилась на улице Золотой в доме № 15) вышла первая (совместная с поэтом М. Дорошиным) книга стихов двадцатилетнего автора «Перекресток счастливых дорог». Впрочем, все по порядку.
Николай Юрьевич Корнеев, как отмечается во всех справочниках советского периода, родился 17 августа 1915 года в селе Коренском Рыльского уезда Курской губернии в семье учителя. Семья эта, как рассказывают люди, хорошо знавшие Корнеевых, была очень русской, с очень интересной историей. В разные годы (поочередно) в нее вошли представители крестьянства, духовенства, дворянства, университетской интеллигенции. Достаточно сказать, что дед и отец будущего поэта имели высшее образование. 
В советское время ни сам Николай Юрьевич, ни его сын Вадим Николаевич своей родословной по мужской линии не бравировали и не кичились, хотя отлично ее знали на несколько колен вглубь. Даже во времена перестройки, когда об этом можно было говорить открыто, без оглядки на общественное мнение и органы власти, предпочитали публично данную тему не поднимать. К чему бередить прошлое, когда советскую державу не только любили, но и защищали словом и оружием. А ведь в эти годы, если вспомним, нашлось немало персон, в том числе и в среде творческой интеллигенции, кто, «выползши из грязи», понося недавнее советское прошлое, давшее ему образование и достаток, пытался записаться в «князи», приписывая себе несуществующие титулы. Только как бы новоявленные «дворяне» не рядились в титулярные шубы и наспех сочиненные геральдические гербы, но ослиные уши лжи не спрячешь – непременно торчали, выдавая с головой и гнилым нутром обладателей титулов. Впрочем, вернемся к Николаю Корнееву.
Как пишет в очерке, посвященном 85-летию Николая Юрьевича, известный в России курский поэт А.Ф. Шитиков, дальнейший «учебно-образовательный его путь таков: семилетка, училище связистов, уход со второго курса Харьковского химико-технологического института в практическую газетно-журналистскую работу…». (Курск: «Толока», 2000). Алексей Федосеевич, конечно, хорошо знал биографию старшего товарища-поэта, так как был лично с ним знаком и даже дружил, но по какой-то причине об окончании Николаем Юрьевичем Краснопольской средней школы на Украине, не написал. Этот факт из биографии Корнеева старшего имеется в очерке, помещенном в биобиблиографическом справочнике «Писатели Курского края» (Курск, 2007). А Евгения Дмитриевна Спасская в статье о поэте, помещенной в «Краеведческом словаре-справочнике «Курск» (Курск, 1997), уточняет, что среднюю школу он закончил в 1932 году.
В чем все биографы Николая Юрьевича единодушны, так это в том, что оставив институт, «всерьез и на всю жизнь увлекся поэзией». Впрочем, первые шаги на поэтической стезе были сделаны еще в школьные годы. Видимо, сказывались не только гены нескольких поколений русских интеллигентов (дед Капитон Яковлевич был высокообразованным человеком, известным в России юристом), но и пример отца, ставшего в советские годы директором школы. Последний, конечно же, знал и пропагандировал не только в школе, но и в семье поэтическое слово отечественных авторов, в том числе  представителей «Золотого» и «Серебряного» веков поэзии.
Находясь в Харькове (1932-1935 гг.), юный Николай Корнеев вступил в литературное объединение, руководимое уже известным в советской Украине поэтом Владимиром Сосюрой. В этот период, хоть и нет в справочниках указаний, он, надо полагать, начинал печататься в харьковских газетах – неизбежный путь каждого начинающего поэта. Достоверным же фактом является то, что в 1935 году он, будучи уже вновь в Курске, двадцатилетним юношей, вместе с поэтом Михаилом Федоровичем Дорошиным (1910-1996), заместителем редактора газеты «Пионер», с которым, по-видимому, был очень дружен, выпустил первую книгу стихов «Перекресток счастливых дорог», о чем говорилось выше.
В книжке около полусотни страниц и 13 стихотворений Николая Корнеева. Стихи разноплановые. Есть среди них стихи о природе, о дружбе, о любви и о преобразованиях в стране Советов – «Весна», «Метро», «Письмо», «О моем друге», «Опять про это», «О бессоннице». Но в любом юношеском стихотворении уже чувствуется «собственный» почерк автора, а главное, «непредсказуемая» поэтическая образность. Вот первая строфа из стихотворения «Весна»:
Нежный ветер
Мохнатою лапою
Треплет щеки, спеша на Иртыш.
Золотая, законная капает
Оттепель с розовых крыш.
Или вот начало стихотворения с длинным названием, начинающимся словами «О бессоннице»:
Летели длинные, растянутые звезды
Над августом,
Над ночью,
Надо мной,
Но ласточки в каракулевых гнездах
Все спали поголовно, до одной.
Самые крупные по количеству строк (и страниц) стихотворения «О моем друге» и «Опять про это». Впрочем, и стихотворение «О бессоннице…», посвященное М. Дорошину, в этом плане им мало чем уступает. А все в совокупности указывает на то, что в Николае Корнееве зарождается и зреет тяга к большим стихотворным формам – поэмам.  Сейчас трудно судить, каким успехом у читателей пользовалась эта книга. Однако, исходя из того, что в СССР в эти годы был невиданный подъем энтузиазма, стремлений к знаниям, к образованию, к чтению, к литературе в целом, особенно среди молодежи, книга могла быть встречена если не на «ура!», то тепло и доброжелательно. И такой успех, естественно, окрылил автора.
Впрочем, не только в стране был подъем, но и в курском крае тоже. Только что была образована Курская область, и Курск из окружного центра ЦЧО, значительно утерявшего свои прежние культурные традиции и позиции,  стал столицей области и быстро начал наверстывать упущенное. С 1934 года в нем действует педагогический институт, а с 1935 – медицинский институт и областная универсальная научная библиотека. Открыта картинная галерея и учреждена областная организация Союза художников СССР. Новый импульс в творческой деятельности с приходом главного режиссера А.И. Канина (1934 г.) получил театр, вот-вот должна была открыться филармония. Как отмечалось выше, действовало Курское областное книжное издательство. Словом, жизнь, в том числе и творческая, кипела.
Где жил и чем занимался Николай Юрьевич с 1935 по 1941 год, во всех статьях о нем сказано скупо и обобщенно: «Работал корреспондентом в Курском радиокомитете, отделении ТАСС, республиканских газетах «Советская Киргизия» (Фрунзе), «Социалистическая Кабарда» (Нальчик), областных – «Курская правда» и «Коммунар» (Тула)». Однако некоторый свет на развитие творчества и местонахождение Николая Юрьевича проливает известный курский краевед, ученый и писатель Юрий Александрович Бугров. В книге «Литературные хроники Курского края» в разделе о развитии литературы в Курске в предвоенные годы он указывает, что в 1934 году в Курске литературным объединением руководил член Союза писателей СССР М.М. Киреев. А в литературное объединение входили Михаил Горбовцев, Михаил Козловский, Михаил Дорошин, Николай Корнеев и Петр Бульбанюк. Надо думать, кроме названных поэтов, были и другие, менее заметные и известные. Это как на плодоносящем дереве: есть плоды крупные и налившиеся соком, а есть помельче и позеленее. Тем не менее, курское литературное объединение известно не только в области, но и в Москве. И уже в 1935 году с курскими прозаиками и поэтами встречается Ф.И. Панферов – весьма известная личность в писательском сообществе страны. И не просто встречается, а проводит большое творческое совещание. По-видимому, на этой встрече присутствовал и Николай Юрьевич. В справочной литературе указаний на это нет, но зная любовь Николая Корнеева к литературе и творчеству, такое предположение вполне допустимо. Впрочем, при условии, если он был в городе Курске.
В 1937 году в Курск приехали Лидия Шелест (Соловьева) и ее муж Борис Юркевич, которые также вошли в литобъединение. И, возможно, как всякая новая струя в жизни, своим появлением активизировали поэтическую деятельность. Ведь уже в 1938 году  издан сборник четырех поэтов – Ф. Белкина, Н. Истомина, Н. Корнеева и Л. Шелест. Подборка стихов Николая Корнеева в этом коллективном сборнике довольно обширная и разнотематическая.
В 1939 году в Курск прибыл еще один член Союза писателей СССР – Владимир Павлович Аристов (1898 -1941), который заменил уехавшего из Курска Киреева и организовал издание курских «Литературных альманахов».
Следовательно, все эти годы Николай Юрьевич большее время все же проживал в Курске, раз общался с близкими по поэтическому духу людьми. А еще участвовал в литературных дискуссиях, писал стихи, принимал деятельное участие в издании поэтических сборников и «Литературных альманахов». Возможно, готовился к изданию авторской книги стихов. Но началась война…
Как следует из биографических данных Николая Юрьевича, основанных на его личных воспоминаниях, в 1941 году дважды письменно обращался к военному комиссару республики с просьбой об отправке на фронт. Его патриотическое стремление было удовлетворено – и вот уже доброволец Николай Корнеев зачислен в гвардейский стрелковый полк рядовым бойцом-пулеметчиком. В боях под Таганрогом в марте 1942 года был тяжело ранен и контужен, лишился левого глаза. Позже, через много-много лет, эти события и связанные с ними переживания выльются в чеканные по форме и глубочайшие по мысли строки стихотворения «Дорога в Таганрог»:
Обломилась моя дорога.
Указатель один: назад.
Не дошел я до Таганрога:
Увезли меня в медсанбат.
Погощу я тут. Но в дороге
Боль меня обожжет опять:
В том несбывшемся Таганроге
Никогда мне не побывать.
А пока предстояло долгое лечение в госпиталях Ростова, Сталинграда, Кисловодска и Еревана. Незадолго до начала сражений на Курской дуге военные врачи, как смогли, «подштопали», поставили на ноги. Но о дальнейшей службе в армии даже и речи быть не могло – комиссовали вчистую. Но не таков был Николай Юрьевич, чтобы отлеживаться в тылу. Всеми правдами и неправдами добился того, чтобы вновь добровольцем попасть на фронт. Правда, на этот раз вольнонаемным сотрудником фронтовой газеты «За Победу!», издаваемой при штабе 9-го танкового корпуса. Редактором этой газеты был М.И. Козловский, с 1928 года работавший в редакции газеты «Курская правда». Надо полагать, что во второй половине 30-х годов жизненные и творческие пути Николая Корнеева и Михаила Козловского не раз пересекались, так как газета «Курская правда» и курское литературное объединение являлись в их судьбах связующими звеньями. Как бы там ни было, но Николай Юрьевич около года трудился в газете «За Победу!», в составе которой воевал на Курской дуге.
В 1944 году он, дойдя вместе с танкистами прославленного 9-го корпуса до границ  Отчизны, до Днестра, возвратился в Курск, где стал трудиться литературным секретарем в газете «Курская правда», а потом Курского областного книжного издательства. (Удивительное дело: идет война, а в Курске, с год как освобожденном от фашистских войск, уже работает книжное издательство! Вот бы нынешним отцам города и области поучиться у прежних руководителей расторопности да любви к литературе…)
К прежним поэтическим накоплениям, имевшимся у Николая Юрьевича после выхода его первой книги, добавились новые стихи. В основе их воинский и трудовой героизм соотечественников, торжество сил добра над черными силами зла, духовный подвиг простого советского человека, человека-воина и человека-созидателя. Под впечатлениями от реальных событий, имевших место в Курске во время его восстановления из разрухи, оставленной войной, выкристаллизовалась поэма «Мать», героиней которой стала курянка Е. Погребная, организовавшая добровольную бригаду по восстановлению школы, в которой учился ее погибший сын.
И вот, буквально через год после Победы, Николай Юрьевич публикует свои произведения в сборнике «Стихи о войне», изданном Курским книжным издательством. Как отмечают А.Шитиков, Ю. Бугров, Е. Спасская и другие исследователи творчества Николая Юрьевича Корнеева, особое и пристальное внимание читателей привлекла к себе поэма «Мать». За годы страшной войны люди соскучились по поэтическому слову – и сборник, несмотря на материально-финансовые трудности курян, моментально исчез с полок книжных магазинов.
Конец 40-х годов в Курске ознаменовался не только активным восстановлением промышленных предприятий, школ, институтов, но и тем, что в областном центре, как сообщает Ю. Бугров, начала активно действовать литературное объединение. Ядром этой творческой организации стали писатели Валентин Овечкин, Елена Василевич, Николай Алексеев, а также литераторы Н.Ю. Корнеев, П.И. Бульбанюк, М.М. Горбовцев, М.И. Козловский, Ю.А. Липкинг, И.И. Юрченко, И.З. Баскевич и ряд других.
1948 год для семьи Корнеевых стал знаковым. Во-первых, в этом году, 17 сентября, в Туле родился сын Вадим – продолжатель поэтической династии, а во-вторых,  в Курском книжном издательстве тиражом около 5,5 тысяч экземпляров выходит в свет книга стихов Николая Юрьевича под символическим названием «Дорога». Среди стихотворений, как и следовало ожидать, многие посвящены горьким и героическим фронтовым годам: «Смерть связиста», «Высота», «Ворон», «Воздух мужества», «Мать-земля» «Весной после боя»  и другие. А как поэту-фронтовику обойти эту животрепещущую тему? Да никак. Собственные воспоминания, собственные ноющие и днем и ночью раны, вид разрушенного фашистами и еще не восстановленного Куска постоянно напоминают и о жарких боях, и о твердых людских характерах,  и, как ни странно, о некой обыденности фронтовой жизни. Потому и представил Николай Юрьевич на суд читателей эти произведения.
Первые строчки стихотворения «Высота» раскрывают психологический настрой советских солдат и их внутренний мир перед боем:
На рассвете – в бой.
Так будь мужчиной:
Лед пробей, умойся из ручья.
Меж двумя высотками – лощина.
Узкая. Глубокая. Ничья.
А стихотворение «Ворон» начинается с вполне мирной картины, если бы не тревожно-рокочущие перекаты звука «р» в словах, схожие с недалеким орудийным раскатистым грохотом и не упоминание самой птицы, в славянской мифологии довольно часто – вестника беды:
На суку восседает ворон
Вороненый, как пистолет.
До солдатского разговора,
Видно, ворону дела нет.
В этой книге широко преподнесена и вознесена тема образа Матери, которая напрямую выражается в стихотворении «Мама» и поэме «Мать». Вот всего лишь строфа из стихотворения «Мама», но сколько здесь чувств и глубинной жизненной философии:
Ей мало надо, старой маме:
Рукой коснись ее волос,
Ее морщин коснись губами —
И мама счастлива до слез.
Кстати, впоследствии Николай Юрьевич не раз будет возвращаться к этой теме. И с сыновней нежностью, а то и с обостренным чувством вины, что не уберег ни собственную мать, ни других матерей от ужасов войны и прочих бед, не уделил достойного внимания за суматохой и быстротечностью дней, выплеснет строки стихов на страницы книг. Назовем хотя бы некоторые произведения или их первые строки – «Себя в раскаянье ввергаю», «Не успели», «Возле корней», «Я вымериваю шагами…».
В «Дороге» первые напечатаны стихи о родном Курском крае – это «Наш город» и «О курских соловьях». В стихотворении «Наш город» Николай Юрьевич с большой любовью и откровенным философским подтекстом пишет о Курске:
Мы к переменам привыкаем скоро
И многие мы любим города.
Но лишь один у каждого есть город,
Что солнцем детства озарен всегда.
Кроме поэмы «Мать», в книге представлена и другая поэма – «Полет», посвященная Герою Советского Союза, депутату Верховного Совета РСФСР Н.З. Ульяненко. Эта поэма под другим названием («В полете») будет напечатана в последующих изданиях.
Как отмечают многие исследователи творческой деятельности поэта, именно эта книга и эти произведения принесли автору «известность и любовь читателей». О нем заговорили не только в литературной среде областного центра, но и в литературном сообществе страны.
В биографических справочниках о причинах, заставивших Николая Корнеева с супругой переехать из Курска в Тулу, ничего не говорится. Но среди людей, близко знавших поэта, есть мнение, что данному обстоятельству способствовал конфликт Николая Юрьевича с редакторским советом то ли Курского книжного издательства, то ли газеты «Курская правда». Насколько это верно, теперь, спустя столько лет, судить трудно. Но, учитывая, что Николай Юрьевич не отличался восковой пластичностью характера, наоборот, был ершист, прямолинеен, нетерпим к фальши и хамству, подобное вполне могло быть.
К этому стоит добавить, что «тульское затворничество» поэта продолжалось недолго. Вскоре он с женой Марией Петровной и сыном Вадимом возвратился в Курск. Произошло это в 1950 году.
Начало 50-х годов в Курской области ознаменовалось не только взрывным расширением литературного объединения, когда в него влились Ф.М. Голубев, Н.А. Григорьева, Л.А. Жуховицкий, М.М. Обухов, М. М. Колосов, М.Е. Приваленко, Е.И. Полянский  и ряд других литераторов, но и тем, что начиная с 1950 года, стали регулярно издаваться «Курские альманахи». Это событие было с воодушевлением воспринято в кругах творческой общественности, так как культурные горизонты области значительно расширились. И уже в 1951 году во втором выпуске этого альманаха были опубликованы стихи Н.Ю. Корнеева, а в 1952 году в Курском книжном издательстве тиражом 30 тысяч экземпляров вышла его книжечка стихов для детей младшего школьного возраста «Лесная полоса». Это стало очередной вехой в развитии его творческого потенциала. Однако наибольший успех в творческой жизни Николаю Юрьевичу принес 1953 год, когда в Курском книжном издательстве увидела свет книга «Передний край», а столичные журналы «Новый мир», «Октябрь», «Огонек», «Литературная газета», «Литературная Россия», газета «Правда» и другие стали публиковать стихи и стихотворные подборки.
В 1956 году в Курском книжном издательстве выходит небольшая книжка стихотворений «Так начинается лето», название которой дала одноименная поэма, а в следующем, 1957 году, уже в Воронеже Центрально-Черноземным книжным издательством публикуется тиражом 10 тысяч экземпляров книга стихов и поэм с символическим названием «Проникновение». И в этот же год Николая Юрьевича принимают в Союз писателей СССР.
С этого времени, как отмечает А. Шитиков», «областной горизонт начал раздвигаться до региональных и столичных журналов и издательств». И действительно, активное «проникновение» в литературную жизнь страны пошло полным ходом. В 1958 году издательство «Советский писатель» выпустило в свет книгу стихов Н. Корнеева «Окоем» тиражом в 5000 экземпляров. (Ныне такие тиражи провинциальным поэтам и прозаикам даже присниться не могут). А Курское книжное издательство, словно соревнуясь со столичным, уже в следующем выпускает книжку в твердом переплете и с суперобложкой «Стихи», а в 1960-м – «Ян¬тарь и гранит». И  далее, в 60-е годы, чуть ли не ежегодно, стали выходить книги стихов и поэм Николая Юрьевича в различных изданиях. Это «Ветер века» (Курск, 1961), «Моя подорожная» (М:, «Молодая гвардия», 1963), «Свет дня» (Курск, 1964), «Проникновение» (Воронеж, 1967).
Сколь ни лестно для него было общесоюзное признание и печатание произведений в столичных журналах и изданиях, но и курские коллективные сборники он не игнорирует. В 1960 году его стихи печатаются в литературном альманахе, начавшем выходить под названием «На родной земле». Кстати, в этом выпуске были прозаические произведения Ф. Голубева, З. Грека и Г. Чащина, а также стихи Е. Полянского, М. Сушкова, Н. Истомина, В. Трошина и других курских авторов – подопечных Николая Юрьевича.
Пятидесятые и шестидесятые годы двадцатого века – золотая пора литературной жизни Курского края. В пятидесятые годы в Курске, кроме вышеперечисленных поборников художественного слова, живут и трудятся такие личности как Евгений Иванович Носов, Ф.А. Искандер, Ф.П. Певнев, Н.Г. Овчарова, С.М. Филиппов, А. Александров. Вокруг них группируются и публикуются в «Курских альманахах» М.И. Приваленко, В. Москаленко, Н. Истомин, Е Маслов, И. Чемиков, Б. Найговин, Н. Белых, А. Киселев и еще с десяток курских поэтов и прозаиков.
И в этом большом литературном оркестре одну из первых скрипок играет Николай Юрьевич Корнеев, получивший писательский билет в начале 1957 года. (Особенно горячо рекомендовал его в Союз писателей известный столичный поэт С. Щипачев). Николай Юрьевич не только пишет и издает свои стихи, но и редактирует книги товарищей, в том числе многие книги М.И. Козловского, которому, кстати, оказывает большую помощь в профессиональном становлении на поприще писательства. В 1957 году В.В. Овечкин загорается идеей создания в Курске писательской организации. Идею подхватывают Н. Корнеев, М. Колосов, только что приехавший в Курск после окончания юридического института и издавший здесь первую книгу прозы «Мальчишка», а также Е. Полянский, закончивший к этому времени литературный институт имени М. Горького, и ряд их сторонников из числа курских писателей, которых уже семь. Они же помогают Овечкину осуществить задумку. И в июле 1958 года решение о создании Курской областной писательской организации (КОПО) воплотилось в жизнь. В организацию вошли писатели из Брянска, Калуги, Орла, Тулы и  Белгорода. Ответственным секретарем КОПО избирается М.М. Колосов, а Николай Юрьевич – членом бюро. И вот уже блистательная «семерка» зазвучала дружными аккордами, слышными не только в Курске, но и далеко за его пределами.
В эти годы завязывается дружба между Николаем Корнеевым и Евгением Носовым, принятым в 1958 году в Союз писателей СССР (по рекомендации Л. Соболева). Оба – фронтовики, оба – имели тяжкие ранения, оба – талантливы. О том, что дружба между этими творческими личностями была настоящей, а не формальной, говорят не только люди, их хорошо знавшие, но и их собственные дела. Так, обложку для детской книжки стихов Н. Корнеева «В выходной» придумал и подготовил к печати Евгений Иванович, работавший в тот период художником в газете «Молодая гвардия». А спустя годы, в очерке о творчестве Николая Юрьевича Евгений Иванович прямо назовет его «моим другом» и отметит, что «вся поэзия Николая Корнеева – это борьба за человека, за возвышение его над самим собой». Кстати, как отмечает поэт Юрий Першин в своей книге «Измерение друзьями», на фоне остальных доброжелательных отзывов о творчестве Николая Юрьевича, статья Е.И. Носова – «самая лучшая». И далее, говоря о дружбе между этими замечательными людьми, Першин пишет: «Дружба их, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, была продолжительной и теплой». Не остался в долгу и Николай Юрьевич, посвятивший Евгению Ивановичу несколько стихотворений, в том числе «К портрету однополчанина» и «Шумит луговая овсяница». Приведем хотя бы одну строфу из первого стихотворения:
Был он мал, но не был мил и тих,
Мир артиллерийской панорамы.
Я за блеском орденов твоих
Резкие угадываю шрамы.
Как отмечают исследователи творческой деятельности Николая Юрьевича, кроме книг для взрослых, он продолжает писать и издавать книжки стихотворений для детей. Их перечень тоже немал: «В выходной» (Курск,1955), «Коля Кубышкин на катке», «Лесная полоса» (Курск, 1952), «О девочке Тане» (Курск, 1955), «Разведчик Митя» (Курск, 1958), «Зорянка» (Курск, 1961). При этом тираж детских книг куда «круче», чем тираж книг для взрослых. Например, тираж книжки «Разведчик Митя», изданной Курским книжным издательством в 1958 году, составил 35 тысяч экземпляров. Для нашего времени, когда книги даже самых известных и знаменитых курских писателей, издаются тиражом в 1000 экземпляров, цифра неслыханная.
В начале 60-х годов в Курскую областную писательскую организацию проторили дорожку и начинающие литераторы – прозаик Михаил Николаевич Еськов и поэт Юрий Петрович Першин. Были, конечно же, и другие юные соискатели писательской славы. Среди них, вслед за Юрием Бугровым можно назвать Ю. Авдеева, И. Демьянова, М. Левашова, К. Высоковского, В. Абрамова, Н. Немцева, П. Шиянова, М. Полковникова, П. Савельева. А также Владимира Трошина, Евгения Коршунова, Валерия Файтельсона и других. Однако из всего этого потока знаковыми фигурами на литературном поле края, по крайней мере, для автора этих строк, остались и остаются Михаил Еськов и Юрий Першин, с которыми автор – спасибо судьбе за это! – лично знаком. Но возвратимся к Николаю Корнееву. 
О том, какое внимание проявлял к начинающим поэтам Николай Юрьевич, говорят многие его биографы, отмечая разумное сочетание доброжелательности и требовательности настоящего наставника. Но наиболее ярко это выражено в очерке Ю. Першина «Корнеев». Всего лишь несколько строк о том, как встретил и какое участие в его творческой судьбе принял Николай Юрьевич, Першин пишет: «…так случилось, что мои стихи произвели на Николая Юрьевича большее впечатление, чем его подопечного (В. Файтельсона), и вскоре он меня совсем «переял» у Егора Ивановича (Полянского – Н.П.). Случилось это просто: Николай Юрьевич сам пришел ко мне в общежитие. <…> С того самого дня и на долгие годы, до самой смерти, стал он для меня главным учителем и старшим товарищем».
Стоит заметить, что случилось это в 1961 году, когда Корнееву было около 46 лет, а Першину – 22 года… Разница в возрасте более чем на поколение. Но дружба, как и любовь, помех в возрасте не знает – важно родство душ.
А еще Юрий Першин, один из немногих авторов, если вообще не единственный, дает описание характера и внешности Николая Юрьевича: «Сухощавый, с цепким рукопожатием, он был стремителен в движениях, во всем чувствовалась его неукротимость. Говорил и читал стихи громко, отчетливо – я до сих пор слышу грассированное рокотание его голоса». Конечно, есть (и немало) фотографий поэта, по которым современники могут судить о внешнем облике Николая Юрьевича, но без строк Першина впечатления останутся весьма блеклыми, а с першинскими – мозаика образа поэта сложится в целостную картину.
 В 1965 году, к сожалению, было ликвидировано Курское книжное издательство, давшее печатное начало творчеству многих курских литераторов. И вектор литературной деятельности поэтов и прозаиков перенаправился в редакционные кабинеты газет «Курская правда» и «Молодая гвардия». «Молодая гвардия» в 1966 году организовала своеобразный литературный клуб, «душой которого» стал поэт Юрий Авдеев. Комсомольская молодежка стала регулярно выпускать литературную страничку «Зарницы», где печатались произведения как маститых авторов – Н. Корнеева, М. Козловского, Е. Полянского, А. Харитановского, А. Баевой, И.З. Баскевича, так и только встающих «на крыло» – Ю. Авдеева. А. Шитикова, В. Морозовой, И. Евсеенко, Ю. Першина, В. Трошина, В. Павленко, И. Зиборова, В. Воробьева, А. Селезнева, Л. Боченкова, Л. Мнушкина и других «курских шестидесятников». Над многими из них имел «отеческую» опеку Николай Юрьевич, по определению Першина, «внимательный и добросовестный критик». Впрочем, о внимательности и добросовестности Николая Корнеева – критика и наставника – не раз говорил, да и писал еще один замечательный курский поэт Алексей Федосеевич Шитиков. По-видимому, и для него Николай Юрьевич – старший друг и учитель… И не потому ли Алексей Шитиков в настоящее время так дружен с Вадимом Корнеевым, достойным продолжателем творческой династии Корнеевых?..
Кстати, Вадим Николаевич Корнеев в середине 60-х годов уже «был своим среди своих», то есть, вполне естественно влился в курское литературное сообщество. Ведь, еще учась в школе и имея пример родителя-поэта перед глазами, он начал писать стихи. Затем продолжил это занятие и при поступлении в Курский педагогический институт на факультет русского языка и литературы. А в 1968 году, как сообщает Юрий Бугров, начал публиковаться в печати. Подборка его стихов, появившаяся в «Зарнице» (литературном спецпроекте газеты «Молодая гвардия»), уже тогда вызвала большой читательский интерес свежестью взгляда на жизнь и сопереживанием знакомым и абсолютно незнакомым.  И в этом, на мой взгляд, усматривается некоторое сходство в творческих биографиях отца и сына в начале их становления на поэтическую стезю – первые публикации в возрасте 18-20 лет.
В спокойные семидесятые Николай Юрьевич в Москве и Воронеже издает шесть сборников стихов и поэм, предназначенных для взрослого читателя. Это «Неспо¬койное солнце» (М:, «Советская Россия», 1970), «Равно¬денствие» (М:, «Советский писатель», 1970), «Память» (Воро¬неж, 1973), «Стихотворения» (Воронеж, 1975), «Звезда над до-мом» (Воронеж, 1979), «Стихотворения и поэмы» (М:, «Со¬ветская Россия», 1979).  При этом одно из самых престижных издательств страны  «Со¬ветская Россия» выпустило объемистую книгу тиражом в 20 (!) тысяч экземпляров. И тут стоит отметить еще один немаловажный факт: если раньше книги поэта выходили с небольшими аннотациями, но без предисловий, то книжка «Стихотворения», изданная в Воронеже, имела большое предисловие, написанное И.З. Баскевичем.
Книги Корнеева многотысячными тиражами расходятся по стране, наполняя ее корнеевской лирикой, корнеевской любовью к Родине, корнеевской философией. Об авторе стихов и поэм пишут газеты и журналы, о его творчестве говорят на радио. В разные годы с положительной оценкой творчества Николая Юрьевича к читателям обращались видные советские поэты и прозаики, литературоведы и деятели культуры. Среди них земляк-курянин Николай Асеев, автор знаменитого «Василия Теркина» Александр Твардовский, Ярослав Смоляков, Виктор Боков, Лев Озеров, Дмитрий Ковалев, Сергей Наровчатов, Михаил Дудин, Егор Исаев, Инна Ростовцева, Михаил Луконин, Степан Щипачев и ряд других известных стране писателей.
Круг знакомств с творческой средой столицы и других городов СССР расширился до таких количественных и качественных размеров, что его рекомендуют и избирают в редакционный совет Центрально-Черноземного книжного издательства (Воронеж). На него возлагают, и он в течение многих лет несет непростое бремя уполномоченного Литературного фонда Союза писателей России по Курской области.
Помимо литературной деятельности, а точнее, параллельно с ней, протекала большая общественная работа – выступления в трудовых коллективах на фабриках  и заводах города, перед тружениками села, в учреждениях культуры и образования, перед школьниками и студентами. Это также требовало немало сил и времени. 
И как бы сейчас не хаяли советское государство – СССР, но оно (в лице руководителей всех рангов) все же замечало и отмечало как ратный, так и иной созидательный труд своих граждан. Не был забыт и Николай Юрьевич. Он кавалер орденов «Отечественной войны» и «Знак почета» (1967). Награжден многими медалями и Грамотой Верховного Совета СССР. Ему присвоено звание «Заслуженный работник культуры РСФСР» (1985).
Последними книгами, изданными при жизни Николая Юрьевича, стали «Голос связного» (Воронеж, 1985) и «Избранные стихотворения и поэмы» (Курск, 1995). В этих книгах, наряду с гражданской лирикой, вновь стихи о войне, о стойкости и мужестве советских людей во времена лихолетья. Есть в них и поэмы, в том числе и исторического плана. Как уже отмечалось выше, тяга к стихотворным произведениям большого формата у Николая Юрьевича пробудилась рано. И потом он постоянно использовал эту форму в своем творчестве. Если книг им написано и издано около тридцати, то поэм написано также предостаточно – не менее пятнадцати. Выше уже назывались «Мать», «Полет» и «Так начинается лето». Затем, в разные годы, вышли в свет и порадовали читателей «Слово о русской пшенице», «Тридцатые скоростные», «Моя подорожная», давшая название книге, «Уроки политграмоты», «Одиннадцать», «Москва – Горки – Москва», «Готгорпский глобус»,  «Лекарь Даль», «Звезда над домом» – одноименная с названием книги (в других изданиях эта поэма называется «Книга ИОВа», «Реквием по человеку», «Дума о времени», «Середина века».
15 августа 2001 года курская писательская организация понесла невосполнимую утрату – не стало Николая Юрьевича. Похоронен на Никитском кладбище, недалеко от мемориального комплекса «Памяти павших в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Могила поэта, в отличие от многих других, всегда ухожена и убрана. С весны и до поздней осени на ней живые цветы. Не только близкие родственники, но и простые куряне чтут память одного из самых талантливых поэтов края.
В 2005 году, к 90-летию со дня рождения Н.Ю. Корнеева, на стене дома, где он жил долгие годы, по решению администрации города Курска была установлена бронзовая мемориальная доска. Его имя носит одна из библиотек областного центра (пос. КЗТЗ). А курские поэты и прозаики и в настоящее время с благодарностью говорят о Николае Юрьевиче и в честь него слагают стихи и пишут очерки. (Ю. Асмолов, Ю. Першин, Я. Солодкин, В. Шеховцов, А. Шитиков). В настоящее время издательским домом «Славянка» готовится выпуск книги стихотворений и поэм Н.Ю. Корнеева, приуроченный к столетию со дня его рождения. Над ее составлением и редактированием трудится, исполняя свой сыновний долг, Вадим Корнеев. Кстати, Вадим Николаевич также посвятил отцу-поэту несколько своих стихотворений. Приведем хотя бы одно, которое называется «Отцу».
Ты дал мне жизнь!
Основ основа
не только в этом, может быть.
Ты научил родное Слово –
меня – как Родину любить.
Как речку в дождевых накрапах,
как солнца утром торжество…
Почувствовать и вкус, и запах,
и цвет, и музыку его.
В нем – не в металле и не в камне
есть сила – времени сильней.
Ты дал мне жизнь, ты Слово дал мне! –
бессмертие души моей.
Таков жизненный, творческий и гражданский путь нашего земляка и замечательного поэта Николая Корнеева. Но его главное дело жизни – служение поэтическому слову –  было подхвачено и продолжено сыном Вадимом Николаевичем Корнеевым.
Как уже отмечалось выше, Вадим Николаевич родился в Туле в 1948 году. Полуторагодовалым ребенком был привезен в Курск – следовательно, коренной курянин. Однако место своего рождения он не забывает, о чем говорит его стихотворение под символическим названием «Тула», правда, с некоторой долей вины и раскаянья:
Непризнательностью виня,
Под ноябрьским простуженным небом,
Тула, Тула, простишь ли меня,
Что с рожденья на родине не был?
По достижении соответствующего возраста пошел в школу. Учась в школе, пристрастился к стихам и их сочинительству. А как не пристраститься, когда отец – поэт, а в их квартире довольно часто собираются друзья отца – поэты и прозаики. Причем не только курские, но и приезжавшие из Москвы, Ленинграда и других регионов страны – от морозной Якутии до жаркого юга. И если не читают стихи, то разговоры и споры о литературе ведут обязательно. Даже окружающая атмосфера состоит не только из воздуха, но и из поэзии и дум о ней. В неменьшей степени на пристрастия к стихам играли книги, стоявшие на полках стеллажей домашней библиотеки, а вскоре  и других библиотек города – от юношеской до «Асеевки». Поэтому после окончания школы вопрос: «Куда поступать?» – не стоял. Ясное дело – в Курский пединститут, на факультет русского языка и литературы. И к дому – близко, и институт – престижный, один из самых старейших в области.
Экзамены не пугали – школа в те годы давала крепкие знания. Благополучно сдал вступительные экзамены. Студент. Стал учиться и продолжал писать стихи. Затем душа потянулась к литобъединению при писательской организации – начал посещать творческие заседания литераторов и писателей.
Середина 60-х годов – один из пиков подъема писательской организации. У руля ее известный в стране прозаик Вячеслав Васильевич Тычинин, сменивший на этом посту в 1963 году Михаила Михайловича Обухова, автора тетралогии «Ястребовы». Кстати, редактором всех романов Обухова, по желанию самого автора, был опять же Николай Юрьевич.  Среди писателей и литераторов много участников Великой Отечественной войны – А. Харитановский, Е. Носов, Н. Корнеев, М Козловский, И. Баскевич, Н. Шитиков. А это народ тертый и твердый как в словах, так и в делах – жаркие диспуты затягиваются до полуночи, а то и до утра. Было чему учиться и на кого равняться…
Как отмечалось выше, первые публикации стихотворений Вадима Николаевича появились в 1968 году. И в этом же году он, оставив очное обучение, перешел на заочное и стал литературным сотрудником в газете «Молодая гвардия». Затем литературная дорожка повела в «Курскую правду». Стал печататься как в местной, так в региональной и столичной прессе (по нынешнему – СМИ). Его стихи, как отмечают многие современники, систематически появлялись на страницах таких известных в стране литературных журналов как «Наш современник», «Молодая гвардия», «Подъем», «Русское эхо», выходивших если не миллионными, то сотнетысячными тиражами. А еще были коллективные сборники, литературные альманахи, антологии, выходившие в Курске, Орле, Белгороде, Воронеже, Самаре и Москве.
Сам Вадим Николаевич о появлении в печати своих первых стихов много позже, когда ему было под шестьдесят, напишет с присущей ему самоиронией:
Мне восемнадцать. Радуясь, не знаю,
Газету с первою подборкой теребя,
Себя ли я России открываю,
Россию ль открываю для себя.
Надо думать, Николай Юрьевич, как и любой отец, следил за творческим ростом сына, но в сам процесс, как рассказывают писатели, хорошо знавшие семью Корнеевых, не вмешивался. Да и как вмешиваться, если сочинительство – это не ремесло, которому можно обучить. Этот божественный дар дается свыше. Конечно, можно подправить строку, подсказать более весомое и поэтичное слово, можно, наконец, научить человека технике письма, дать знания о теории стихосложения и даже о поэтике, но научить писать стихи, тем более искрометные, талантливые, завораживающие стихи – это невозможно.
А вот дух соревновательности, на мой взгляд, в определенной мере тут мог присутствовать. Ведь живем-то не в безвоздушном пространстве, а в социальной среде, где всегда есть место лидерству. Мало того – мог подстегивать и подвигать к творческому росту. Соревноваться же Вадиму Николаевичу, пусть и негласно, было с кем. Это не только общепризнанные маститые поэты, но и литераторы возрастом постарше, хотя бы Алексей Шитиков или Юрий Першин. А еще были, как отмечалось выше, Лев Боченков, Иван Зиборов, Лев Мнушкин, В. Морозова, В. Трошин, Ю. Бугров и ряд других. Несколько позднее появятся А. Нарыков, С. Бабкин, Ю. Асмолов, Л. Звягинцев, Л. Медведев.
В связи с тем, что собственного книжного издательства в Курске с 1965 года не стало, а встать на очередь в Центрально-Черноземном книжном издательстве Воронежа, «опекавшем» пять областей, было довольно сложно даже для известных писателей, то первая авторская книга Вадима Николаевича «Купание в сентябре» появилась только в 1988 году.
Примечательно то, что лирические стихи о природе непосредственно привязаны к родному городу:
Утро приходит как милость –
К Боевке путь недалек.
Каждая травка умылась,
Каждый ее стебелек.
Или в другом, непосредственно о Курске, в котором любовь автора к малой родине звучит особенно остро:
Утром, в ожидании разлуки,
Подчиняясь сердцу – не уму,
Так раскину на перроне руки,
Что весь город сразу обниму.
Обойму я, расставаясь с вами,
Будто не увижусь никогда,
Старый Курск с деревьями, домами,
С Тускарью и Сеймом – навсегда.
Тема Курска, как бы начатая в свое время Николаем Юрьевичем, незримой эстафетной палочкой передается Вадиму Николаевичу, и уже им продолжается и в других стихотворениях. Особенно полно она представлена в стихотворении «Курск родной!»
Курск родной! Под вечер ветер нежно
Крон коснется – и по листьям дрожь…
Ты и летом, и зимою снежной
Для меня пленительно хорош.
В этой книге нашлось место и другой, на мой взгляд, очень важной теме – обращение к собственным корням, к истокам. И в ней – хочешь, не хочешь – обязательно «вспомнишь» о маме, а это – желал, не желал – очередная перекличка со стихами отца-поэта. Но тут говорить о каком-либо соревновании между двумя поколениями Корнеевых даже не стоит – тема-то вечная, проходящая через всех нас. А потому используема едва ли не каждым поэтом и прозаиком. Однако, ближе к сути. Вот строфа из стихотворения «Быль»:
Временной не обманутый далью,
Той, в которой сегодня живу,
Бабок вижу – Матрену и Дарью,
Деда вижу – он косит траву.
Следующая строфа уже из стихотворения «Берегу!»:
Мать, жена…В мгновения бессилья
Чувствую в расплаве страшном дня
Женщин, поднимающих, как крылья,
Над бедой и мерзостью меня!
А это их стихотворения «Мама» со своеобразным извинением сыновей всех поколений за невнимательность, за черствость, за глупость:
Мать родившая, вскормившая меня,
Мать, не спавшая голодными ночами,
Согреваюсь и сейчас лучами
Материнства, стужу душ кляня.
На фоне многих светлых лиричных стихов о природе, о друзьях-товарищах, о быте и бытии вновь продолжение темы о матери, но уже с переходом к образу Родины. Причем с откровенной тревогой не только за мать, но и за страну. Ибо на дворе начало девяностых, когда предательскую политику лжекоммуниста Горбачева сменило, а вернее, продолжило откровенно разрушительное и также предательское правление Ельцина.
Приснилось мне: свою я встретил мать,
Да вот не сразу смог ее узнать –
Беспомощна так стала и стара…
Потом не спал до самого утра.
Увидел утром Родину свою,
Которую давно не узнаю,
Так страшно измененную во всем…
Кстати, перестроечный сквозняк и словесная трескотня генсека Горбачева, отсутствие реальных созидательных дел, тревожат не только Вадима Николаевича, беспокоят они и его отца, поэта-фронтовика, не раз отбивавшего вражеские атаки и ходившего с боевыми товарищами в контратаки под градом пуль, мин и снарядов. Николай Юрьевич не может спокойно смотреть на то, как пустобрехи под ехидные смешки и глумливые издевки так называемых либералов и демократов над всем советским разрушают великую страну, за которую он сражался не жалея сил и крови.
Не смейтесь же над цветом кумачовым,
Он чист и он останется в чести.
У Ленина, а не у Горбачевых,
Учиться нам, как Русь от бед спасти.
И еще одну важную, на мой взгляд, тему, присущую в творчестве многих курских поэтов, затрагивает Вадим Николаевич. Это тема «Слова о полку Игореве». К ней обращались Николай Асеев и Егор Полянский, Юрий Першин и Алексей Шитиков. Присутствовала она и в творчестве Николая Корнеева – стихотворение «Возвращение Игоря». Помните, как яростные взмахи меча, разящие строки?
За походом бесславным
Был постыдный полон.
Жив твой муж, Ярославна,
Возвращается он.
Не рыдай покаянно,
Знай, что ты не вдова.
Не придется в Каялу
Окунать рукава.
Вот и Вадим Николаевич в стихотворении «Урок» хоть и косвенно, хоть краешком и вскользь, но коснулся этой темы, причем, что важно, в сочетании с темой о маме:
О матери я думал – мне ее
(а вдруг зальюсь?) до жара было жалко.
И словно в «Слове о полку» в копье
Вцепился я в протянутую палку.
Если в 80-е вышла всего одна книга стихов, то в 90-х годах сразу три – «Одичалое время» (Курск, 1994), «Бег времени» (Москва, 1995) и «Все ближе небо и земля» (Курск, 1998). Весьма неплохой урожай. И это в «лихие девяностые», когда распалась великая страна – СССР, и Россия в который уже раз оказалась на изломе. Рушились привычные устои, убиралась государственная идеология, изругивались и оплевывались такие понятия как патриотизм, коллективизм, предавалось остракизму все советское – «совковое», поднималось на щит индивидуально-частное, восхвалялось «цивилизованное» западное. Происходила переполюсовка ценностей. И не только в общественно-политической жизни, но и в этике, и в эстетике. Что вчера воспринималось со знаком «плюс», то принимало знак «минус», и наоборот отрицательные явления возводились в ранг положительных. Героями нового времени становились проститутки, бандиты, мошенники, о которых взахлеб трубили СМИ.
От гайдаровской шоковой терапии народ пребывал в прострации, и только отдельные личности – лисовские, ходарковские, березовские и им подобные, не ведавшие что такое совесть и стыд, весело шагавшие по трупам сограждан – разворовывали, растаскивали казну и успешно ловили «золотую рыбку» в мутных водах криминальной рыночной перестройки. Параллельно с этим под лозунгом нерентабельности уничтожались промышленные предприятия, гробилось сельское хозяйство, разгонялась армия – основные столпы национальной безопасности и суверенитета. Выброшенный на обочину жизни народ обрекался на вымирание, и он вымирал в год по миллиону.
Мало того, в стране нашлось немало лиц с не очень-то русскими фамилиями, называвших себя интеллигентами, которые требовали от русского народа покаяния. Покаяния в чем? В том, что на алтарь победы над фашистами положили около 27 миллионов жизней? Или в том, что освободили народы Европы от фашистской чумы? Или в том, что, недоедая и недосыпая, в короткие сроки покончили с послевоенной разрухой, отстроили города и веси, начали осваивать космос? Или в том, что полмира кормили, одевали, обували, обучали, обустраивали, давали возможность жить по-человечески?..
Трудно приходилось простому российскому люду, но еще труднее, по крайней мере, в моральном плане, приходилось творческим натурам. Немало сломилось. Но Корнеевым повезло – выстояли, даже прежним идеалам не изменили. Мало того, Николай Юрьевич, как отмечалось выше, издал  в 1995 году книгу «Избранные стихотворения», а Вадим Николаевич – три книги. Но об этих книгах чуть ниже.
В 1995 году, после выхода в Москве книги «Бег времени», Вадим Николаевич был принят в Союз писателей России, а руководством ОООП «Литературного фонда России» назначен директором регионального отделения этого фонда по Курской области. Его авторитет как поэта и гражданина (в лучшем значении этого слова) растет. Он не только пишет и публикует свои стихи, но и редактирует стихи коллег. В этом году под его редакцией выходит сборник «Рыльское Присеймье», в котором помещены стихи и прозаические работы рыльских литераторов Вениамина и Олега Саранских, Виктора Погребцова, Надежды Жуковой, Александра Богданова и других. А еще часто выступает перед школьниками и студентами, в рабочих коллективах и перед сотрудниками УВД по Курской области. Имея блистательную память, ораторские способности, мастерски владея словом, он также выступал и в Колонном зале Дома Союзов перед соответствующей аудиторией, которой палец в рот не клади – с рукой отхватят.
Книга стихотворений «Одичалое время», изданная в Курске издательством «Крона» тиражом 3000 экземпляров (редактор Е.И. Полянский), несмотря на то чтобы было только начало смутного времени, уже наполнена остросоциальными стихами. Среди них «Устав, промерзнув на закате…», «Сирота», «Господень бич» и другие. Всего около двадцати стихотворений протестного плана и авторской боли за судьбу народа. Но все же в ней больше добротных лирических стихотворений, в том числе о жизни, о времени и о себе. Тут, на мой взгляд, две причины. Первая – редакторская установка «не дразнить гусей» социальной лирикой, и второе – ведь большинство стихов было написано задолго до наступления «одичалого времени». Вот содержание и смягчило название…
Зато вышедшая в 1998 году в Курске третья книга стихотворений Вадима Николаевича «Все ближе небо и земля», вопреки тихому названию, крепко заряжена остросоциальной поэзией. Уже с первых страниц:
Живем все непристойней, все бездарней…
Нужда съедает время без помех.
Сереет жизнь, сереет день базарный,
Подошвы пережевывают снег.
И следом в стихотворении «Вымираем!»:
Адом ожидаемы, не раем,
на последнем века вираже
не живем, а тихо вымираем
без сопротивления уже.
Да, в этой книге нет надрыва, той непреходящей боли души и сердца, которые появятся в других стихотворениях, но зачин уже сделан. Тема обозначена, и она найдет свое дальнейшее развитие.
В 1999 году Вадим Корнеев становится лауреатом первой премии областного литературного конкурса, посвященного 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Позже будут и другие литературные премии областного масштаба – обе за участие в конкурсе «Любимый город»; одна – в номинации «Лучшее стихотворение о Курске», вторая – в номинации «Лучшая песня о городе Курске».
В новом тысячелетии, а точнее, в 2003 году, в Курске выходит очередная книга стихов Вадима Николаевича – «Неополимая купина». Книга с большим воодушевлением принята не только читателями, но и поэтами, и прозаиками, в том числе в столице. Так, лауреат Государственной премии России Сергей Викулов в статье «Стихи с Курской дуги» весьма лестно отозвался как о книге, так и творчестве автора, назвав его «большим поэтом». Есть в этой статье и более значительное определение творческих способностей Вадима Николаевича – талантливость. И так как это определение связано с расшифровкой человеческой среды, то цитату из статьи следует привести полностью.
«Бесспорно талантливому от рождения, судьба подарила ему прекрасных учителей – знаменитых на всю страну писателей-фронтовиков Валентина Овечкина, Евгения Носова и – хочу отметить особо – отца-поэта, широко известного в ту пору не только на Курщине, но и в Москве, –  пишет Викулов. – У В. Овечкина молодой Вадим учился гражданственности, глубокому проникновению в жизнь; у Е. Носова – любви к родному краю, сыновнему преклонению перед отцами и дедами, добывшими победу в небывало жестокой войне; у отца – поэтическому мастерству…»
Замечательно сказано. А еще Викуловым предсказано получение премии – любой! – за эту книгу. И в 2005 году решением Правления СПР Вадим Николаевич удостоен Всероссийской литературной премии «Прохоровское поле». Премией престижа можно считать и тот факт, что стихотворение В. Корнеева (музыка Ю. Пятковского) в 2007 году стала гимном города Курска. А конкурс-то был огромный…
В 2008 году стараниями ответственного секретаря писательской организации Союза писателей России Владимира Павловича Деткова (1937-2009) в Издательском доме «Славянка», к шестидесятилетию поэта, выпущена в свет новая, более чем четерехсотсорокастраничная,  книга стихотворений Вадима Николаевича Корнеева «Избранное». В твердом переплете она прекрасно оформлена полиграфически. В ней около 600 стихотворений, написанных автором в разные годы, разделены на пять разделов. Разделы названы по ранее изданным книгам: «Купанье в сентябре», «Одичалое время», «Все ближе небо и земля», «Неопалимая купина»  и «Исторические сюжеты». Тираж по новым рыночно-демократическим меркам для провинции немалый – 1100 экземпляров.
Редактировал эту книгу известный курский поэт Юрий Александрович Асмолов. А вступительную статью «Служение Родине» подготовил киновед и публицист Сергей Дмитриевич Малютин (ныне он член Союза писателей России).
Отмечая, что Вадим Николаевич в разные годы участвовал в областных, межобластных и региональных семинарах молодых авторов сначала в качестве обсуждаемого, а вскоре – в роли руководителя, даже еще не будучи членом Союза писателей, С. Малютин делает акцент на том, что поэт «никогда не замыкался в узком круге тем». Очень справедливо. Справедливо и то, что Вадим Николаевич – «тонкий лирик, остро чувствующий как родную природу, так и душу человеческую…». А еще он остро реагирует, словно поэтический барометр, на социальную несправедливость, на перекосы и перегибы власть предержащих, на беды и страдания народа.
Говоря о творческой биографии поэта, С. Малютин не забыл упомянуть, что «произведения Вадима Николаевича и рассказ о его творчестве включены в учебное пособие по литературе для старших классов «Связь времен». Верно. Не многим курским поэтам, современникам В. Корнеева, оказана такая честь.
Возвращаясь к самой книге и стихам, помещенным автором в ней, стоит сказать, что содержание соответствует названию – «Избранное». В ней – все лучшие стихотворений из уже называемых выше книг. Однако много новых, которые своим содержанием значительно отличают разделы от книг с одноименными названиями. Возьмем для примера раздел «Одичалое время». Он отличается и от «Купание в сентябре», и от книги «Одичалое время». Как по тематической направленности, так и по содержанию. В нем нет изящных, невесомо-легких и солнечно-светлых стихотворений о природе, в нем нет продолжения темы матери и города Курска – малой родины. В нем постоянно, из стихотворения в стихотворение идет речь о большой Родине, преданной ее руководителями, разрушенной, растащенной по национальным закоулкам так называемыми лидерами, разворованной, униженной и оскорбленной, практически поставленной на колени. В нем обнажены до первородной наготы судьбы простых людей в дни новой великой смуты, в годины лихолетья. Здесь поэзия Вадима Николаевича из лирической и напевной стала резко социальной, обличительной, полной сердечного сопереживания своему современнику, народу.
Разгулялся бес –
Беспредельно лют.
Вырубают лес,
Вырубают люд.
Раздел «Одичалое время» – это непреходящая, бесконечная боль автора, это крик его израненной повсеместной несправедливостью, агрессивной бездуховностью и черной безнадегой  души. (К сожалению, крик, как и глас вопиющего в пустыне, мало кем услышанный и подхваченный). Стране, ведомой дерьмократами типа Ельцина, Гайдара и Чубайса по пути, прочерченном по лекалам Госдепа США и ЦРУ, торгующей вся и всем, забывающей свою историю и культуру, было ни до народа, ни до поэтов.
Страна-калека, ты на нас – калеках
Плетешься, как на хрупких костылях.
О, родина! От края и до края
В цветенье городов твоих и сел –
Ты – сильная, веселая, большая,
Великая… Да где же это все?
Это строки из стихотворения «Дело – труба», а вот из стихотворения «По плану Даллеса», о котором либеральная общественность, завороженная американской поп-культурой и пропагандой, предпочитала даже не вспоминать:
Поэзия… куда мне с нею?
Свою суму, свою тюрьму
Я ощущаю все яснее:
По плану Даллеса живу.
Живу как раб и как вассал
Страны, которая зарвалась…
Не Нострадамус – Аллен Даллес
Нам будущее предсказал.
О том, что раздел «Одичалое время» – новое направление, новое слово в поэзии Вадима Корнеева – говорят названия стихотворений: «У барьера», «Холокост», «Черный цвет», «Вороны кружат», «Крушенье», «Волчий лог», «Отторженье», «Темная вода», «Яд». Поэтому так остро стоит перед автором вопрос роли и месте поэта-патриота в рыночной России, поставленный им в уже цитируемом выше стихотворении:
Мне скоро шестьдесят. И я не знаю,
Лишь спрашиваю, мучась и скорбя:
Себя ли от России отрываю,
Россию ль отрываю от себя?..
Не менее остро стоят вопросы и в стихотворении «Через века». В нем Вадим Николаевич не только возвращается к теме «Слова о полку Игореве», но и проводит параллель между далеким прошлым и малорадостной действительностью 90-х годов ХХ века. А как не возвратиться, когда и там и тут – разруха и отсутствие единства в князьях, когда и там и тут – боль автора по факту неустроенности Руси – России.
Над холодной степью ветер плещет,
Облаков торжественный полет,
Словно мне сейчас Бояне вещий,
Гуслей струны трогая, поет.
По стране раскол, разбой, разруха,
Рубежи непрочны тут и там.
И зову Олегова я внука
И Буй-Тура Всеволода к нам.
Следующей отличительной чертой этого раздела книги стало довольно частое обращение автора в стихотворениях к истории страны и историческим личностям  «Державин», «Блок», «Памятник», «Памяти Овечкина», «Стихи к юбилею Фета», «Есенин», «Маяковский» и другие. Надо полагать, прикосновение к знаковым фигурам разных исторических эпох на поэтическом небосклоне страны не только давало ответы, как выжить и остаться человеком, личностью, поэтом и Гражданином в непростое время, но и придавало силы жить, работать, творить.
В разделе «Все ближе небо и земля» много стихотворений, которые не были опубликованы в книге с таким же названием. И хотя этот раздел по социальному накалу стихотворений более спокойный, чем раздел «Одичалое время», автор не перестает размышлять о предназначении поэта в больном обществе потребления, погрязшем в бездуховности, алчности, продажности, коррумпированности лжи и мистицизма. И, вспоминая о своих родословных корнях, в стихотворении «Не приемлю» говорит:
Был дьяконом прапрадед в сельской церкви.
От этого, наверное, родства
Не принимаю, просто не приемлю
Гаданья, ворожбы и колдовства.
Примечательно то, что в этом разделе книги в пику упадническому обществу потребления целый подраздел посвящен военной тематике, где вновь и вновь речь идет о подвиге простого русского солдата. Он так и называется «Отцам-фронтовикам». А по всему этому подразделу рефреном проходит Курская дуга – коренной перелом в войне.
Тема Курской битвы близка многим курским писателям и литераторам. К ней не раз обращались и поэты-фронтовики, и их потомки, не нюхавшие пороха и знавшие о войне лишь по рассказам отцов и матерей. Свою Курскую дугу увидел и донес до читателя в присущей ему манере и Вадим Николаевич.
Да, здесь в июле в русском поле чистом,
Где каждый миг рвал чьей-то жизни нить,
Красноармеец показал фашисту,
Как мы умеем Родину любить.
В стране уже несколько лет слова «патриот» и «патриотизм» стали ругательными. Из динамиков радиоприемником, с экранов телевизоров, с полос газет их с благословения лиц, власть предержащих,  поносят и оплевывают, но Корнеевы, и отец, и сын, откровенно гордятся своим патриотизмом, своей любовью к Родине. Потому и стихи у них такие – ни одного насмешливого или ругательного слова по отношению к советскому прошлому. В отличие от недалеких в умственном плане болтунов, дорвавшихся до СМИ, знают: кто выстрелит в прошлое из пистолета, тот в ответ получит гром пушек. Даже плевок обернется разрушительным водопадом. Верят, что общество, в конце концом, спохватится, очухается, выйдет из гипнотического состояния. Вопрос лишь в том – когда?..
Что же касается нового раздела – «Исторические сюжеты», то он, на мой взгляд, настоящая изюминка книги, показывающая нам автора не только как тонкого лирика, но и как человека, хорошо знающего историю Отечества. И вдобавок ко всему – это эстафетное продолжение дела, некогда начатого его отцом.
Стихотворения этого цикла можно спокойно относить к произведениям «больших» форм – историческим поэмам, но автор, проявляя скромность, называет их сказами. И точно – такая негромкая, доверительная напевно-сказительная словесная пластика, присущая гуслярному ряду, больше подходит сказу:
Я слушал время… Мерный стук часов,
Их бег вперед – мешали мне едва ли,
И открывался кованный засов
Во глубь веков, в отчаянные дали
Давно забытых обомшелых лет,
Оставивших в истории свой след… 
А еще в этой книге автор продолжал ранее начатые им стихотворные темы о матери, о городе Курске, о собственных корнях и истоках и, конечно же о «Слове о полку Игореве» – по-видимому, вещной теме для курских поэтов и прозаиков – истинных патриотов соловьиного края и Отечества.
Мне скажут, но сколько же буду
Из «Слова…» слова повторять…
Отвечу им просто: покуда
Такими не станем опять.
Очередная книга стихотворений Вадима Николаевича вышла в 2013 году в Курске, в издательстве «Славянка». Приурочена, как не трудно догадаться, к очередной юбилейной дате – 65-й годовщине со дня рождения поэта. Она также носит название «Избранное» и представляет второй том. Потому ее внешнее оформление – и по формату, и по дизайну обложки – полностью соответствует первой книге «Избранное», или первому тому, как во избежание путаницы, станем «первенца» называть. Во втором томе несколько меньше количество страниц и стихотворений. Редактором выступил сам автор, биографическая справка об авторе написана писателем Юрием Александровичем Бугровым, а в качестве предисловия взята статья поэта Сергея Викулова из книги «Неопалимая купина». Тираж, если верить исходным данным, небольшой – всего 150 экземпляров. Что и говорить – в полной мере сказывается продолжающееся развитие рыночной экономики, при которой духовность – на задворках.
Основой второго тома «Избранное» стали стихотворения, написанные в разные годы, но не вошедшие в первый том, а также стихотворения, ранее нигде не печатавшиеся, и, конечно, произведения, написанные автором после 2008 года. Все стихотворения «разбиты» на 4 раздела – «Ничто не забыто», «Это было недавно», «Встречая новый день» и «Исторические сюжеты». В качества приложения напечатан текст гимна города Курска. Это, так сказать, внешний антураж. А внутренний…
Раздел «Ничто не забыто», начинается с обращения автора к читателю и продолжается рядом стихотворений о детстве, юности и зрелом возрасте. Следовательно, по всей линейке жизненного и творческого пути, имеющем и свои стежки-дорожки, и свои вехи-ориентиры.
И когда вот также с влажных крыш
Мартовское потечет сиянье,
Ты меня, пожалуйста, услышь
Через весны, через расстоянья!
Стихи, помещенные автором в этот раздел, полностью оправдывают его название. Действительно, он помнит, как рос с Мойдадыром и Колобком, с Мухой Цокотухой и Айболитом, с храбрым Ильей Муромцем и благородным Пересветом. Не забыл, как творчески мужал при постоянном благословении и покровительстве Александра Пушкина и Антона Чехова. А потому наряду с прочими такие пронзительные строки о гибели великого русского поэта.
…И света высшего примета –
В салонах музыка и смех…
И прожигала кровь поэта
На Черной речке белый снег.
Не забыт автором и шахтер, оказавшийся в забое отрезанным от мира завалом, но с томиком стихов Сергея Есенина, спасшим его от безысходности и возможного сумасшествия, не забыт и радиоактивный Чернобыль, и Хатынь, и охапка ромашек, сорванных на поляне, и ворон – вестник беды. При этом стихи о белом вороне перекликаются со стихами о вороне Николая Юрьевича, да и посвящены они ему. Действительно незримая, но прочнейшая связь времен и поколений, где ничто не забыто и ничто не девальвировано и не уценено.
В слежавшийся наст загрубелый
Пусть ворон врезает следы.
Не верю ему, что он белый,
Он черный – он вестник беды.
В этом разделе поэт с присущей ему искрометной образностью, тонко настроенной философией восприятия бытия и передачей его читателю, со своим обостренным отношением к действительности рассказывает о всем том, что когда-то коснулось его ума и сердца. И при  этом рассказывает со всей откровенностью и правдивостью, на которую способен только человек с крепкой волей и открытой душой.
Впрочем, лирика лирикой, философия философией, но ассоциативные ряды, проводимые Вадимом Николаевичем, причем в тех областях, где им и быть не очень-то уместно, тоже не оставляют читателя равнодушным. Примером этому может стать стихотворение «На мясокомбинате». Казалось бы, что может быть лиричного в таком приземленном явлении как городской мясокомбинат… Но нет, имеются. И еще какие. Вид бездомной собаки, «перебивающейся» отходами производства, вызывает ассоциации с капитолийской волчицей, выкормившей основателей Рима – Ромула и Рема:
Кормились здесь и деды, и отцы
Вот этой суки, что за мной влачится
И, как капитолийская волчица,
Раскачивает мощные сосцы.
А далее, через пару строф, еще более тревожный ассоциативный ряд, замешанный на запахе крови:
Покой и мир приходят к нам все реже,
И страсти разгораются – темны,
Доносит ветер запах крови свежей
Из Карабаха к нам, из Ферганы.
И тут же, на одной странице с «мясокомбинатом» очень светлые стихи об аисте, с которым у нас возникают ассоциации о появлении в семье ребенка – носителя новой человеческой жизни.
Я душой уже не маюсь,
Хоть остался не у дел…
Словно это и не аист –
Ангел белый прилетел.
Есть в этом разделе стихи и о городе Курске, и о реке Тускари, и о любви, и о женщине. А как им не быть, когда все это имело место в жизни поэта. Однако перейдем ко второму разделу. «Это было недавно» – естественное продолжение первого раздела, в котором ничто не забыто. Просто все здесь приближено к нашему, мягко говоря, непростому времени, обжигающем всех нормальных людей  холодом бездуховности и рыночных отношений, когда даже любовь можно купить за деньги. А потому социальные мотивы все больше и больше присутствуют в поэзии Вадима Николаевича.
Стынут города и стонут сёла,
У бандюг житуха – высший класс…
Говорят, пишу о невесёлом,
Только где весёлое у нас?
Это строфа из стихотворения «Что завтра?», а следующая уже из «Долгой зимы» о бесконечно длящейся в стране стылости и постылости:
Какая долгая зима –
То дождь и слякоть, то морозы…
Политиков метаморфозы
И дурака сведут с ума.
Тема «долгой зимы», вымораживающей ростки духовности, вновь и вновь заставляет поэта размышлять о том, что было и о том, что осталось в современной России от великой национальной культуры.
Какая в России культура
Была! Только свет её мерк.
Всё больше при мне конъюнктура
Брала над культурою верх.
Эта же тема с нескрываемым сарказмом продолжается и в стихотворении о реформах, проводимых правителями-конъюнктурщиками:
Десять лет идут реформы,
И совсем не для проформы:
Реформируют народ –
Вот он гамбургер жуёт,
Побираться он идёт –
Реформируют народ.
Она продолжается и в стихотворении «Отцы и деды…», и в «Грязи», и в «Дороге в никуда», и во многих других стихотворениях, помещенных автором в этот раздел. Наиболее ярко, на мой взгляд, заданному разделу отвечает стихотворение с поэтическим названием «Заречье».
Выстужая сердца, а не грея,
Утверждая беды торжество,
Обмануло нас дикое время,
Не оставив душе ничего.
Не жирную точку, подчеркивая окончание раздела, а вопросы ставят строфы стихотворения без названия:
Такая даль – широкая большая,
а день такой, что видно за версту.
Но мучусь я, всем сердцем ощущая
сосущую, как пропасть, пустоту.
Куда ведут дороги обходные,
тропинки узкие? – умолкли соловьи.
Куда идти? Что делать нам, родные?!
Соотчичи, сограждане мои…
Однако, справедливости ради, стоит отметить, что не только остросоциальные стихи составляют этот раздел. Здесь много стихотворений о природе, о любви, о родном крае. Есть в этом разделе и стихи, посвященные курским писателям Михаилу Еськову и Татьяне Горбулиной – местным столпам духовности. Но единым остается то, что в любом из стихотворений раздела присутствует автор со своими радостями и сомнениями, со своими надеждами и переживаниями, со своими оценками и выводами, со своим мироощущением. Ибо он не сторонний наблюдатель, парящий над бытием, а человек, живущий в гуще событий, пропускающий их через себя и несущий выстраданное сердцем на ладони читателю.
Третий раздел «Встречая новый день» является естественным продолжением второго. В нем блок совершенно новых стихотворений. Оно и понятно – жизнь на месте не стоит. После многих лет либеральных псевдореформ и падения в бездну антидуховности, в стране наметились некоторые изменения в лучшую сторону. А потому веяния обновлений и надежда на духовное возрождение присутствуют в стихах. Умение видеть в жизни светлое, возвышающее душу человеческую, несмотря на житейские беды, всегда присуще автору. Не зря же раздел начинается со стихотворения с символическим названием «Звание».
Умылось небо дождичком весенним,
Асфальт умыло, травы, тополя,
И греет сердце тихое веселье:
До чего же хороша земля,
По которой, чтобы ни бывало,
Как бы тьма ни закрывала свет,
Я хожу не много и не мало,
А уже седьмой десяток лет.
Мотивы обновления звучат и в стихотворении «Тихая радость».
Душе полегче, посвободней,
Простора больше и уму.
Я тихо радуюсь сегодня,
А коли так, то есть чему.
Но совсем уйти от социальных проблем, продолжающих мучить общество, поэт не может. Потому вновь и вновь возвращается к ним, ибо ощущает себя сыном народа, ибо чувствует на себе ответственность за каждое сказанное и написанное слово.
Народа сын, я сын родной природы,
И не к чему искать мне жизни смысл,
Ответственность накладывают годы
За слово каждое, поступок, даже мысль.
А потому снова и снова обжигающие то холодом, то жаром стихи о Родине и о родном крае, о народе и о друзьях-товарищах. Завершает же раздел не менее символическое стихотворение, чем его начало – «Молитва».
В душе привычной боли не тая,
Я говорю, не подводя итога,
Спасибо, что жива страна моя
От Мурманска и до Владивостока.
Теряли земли, воды, корабли –
За эти годы было столько горя…
Спасибо, что её мы сберегли
От Чёрного до Баренцева моря.
Завершающий раздел второго тома «Исторические сюжеты» на этот раз состоят из двух поэм – «Александр Невский» и «Сусанина мы не забыли!» – и  большого по объему стихотворения «Родословная». Названия поэм и стихотворения прямо говорят о сюжетных линиях и о содержании. И, конечно же, о поэтическом мастерстве и высоком патриотизме самого автора.
Два тома избранных стихотворений Вадима Николаевича – это, несомненно, существенный вклад курского поэта-патриота в литературную копилку Отечества.
Заканчивая очерк, стоит обратить внимание на то обстоятельство, что творчество Вадима Николаевича проходило параллельно с количественным и качественным ростом курской писательской организации. Рядом с ним жили и творили такие флагманы литературы, как Евгений Иванович Носов, Александр Александрович Харитановский (старший), Петр Георгиевич Сальников, Исаак Зельманович Баскевич, Егор Иванович Полянский. А к выходу первого тома «Избранное» в курской писательской организации находились Б. Агеев, Г. Александров, В. Алехин, Ю. Асмолов, С. Бабкин, А. Балашов, В. Бережнов, Л. Боченков, Н. Гребнев, В. Давыдков, В. Детков, О. Долина, М. Еськов, Л. Звягинцев, И. Зиборов, В. Золоторев, В. Кононов, В. Коркина, Н. Леверов, В. Мараков, Л. Наливайко, В. Нарыков, Ю. Першин, А. Селезнев, А. Трофимов, В. Чемальский, Н. Шадрин, Е. Шанин, А. Шитиков. Параллельно и обок с ними шли поэты и прозаики, членствовавшие в Союзе российских писателей Ю. Бугров, Н. Жукова, Н. Зыбкин, О. Климова, Л. Медведев, В. и О. Саранских, Н. Саталкин, А. Харитоновский (младший). Кроме того, литстудию, действовавшую при писательской организации, посещали А. Афанасьев, А. Грачев, С. Малютин, Б. Останков, А. Пехлецкая, Н. Прокофьева, В. Рябинин, А. Филимонов, В. Шеховцов, В. Шумаков и несколько десятков других любителей отечественной словесности. К выходу же второго тома только в писательской организации состояло 55 писателей, а был еще и Союз курских литераторов, в котором даже по самым скромным подсчетам насчитывалось до двух сотен собратьев по перу. Следовательно, кто-то из вышеперечисленных писателей был ориентиром в творческом развитии для Вадима Николаевича, но еще большему числу коллег он сам был ориентиром, по которому стоило сверять свой творческий курс и рост.
И последнее. Автор этого очерка, к сожалению, никогда не видел Николая Юрьевича. И с его творчеством знакомился заочно. Зато с Вадимом Николаевичем стал не только знаком (с 2010 года), но и получил возможность общения и обмена мнениями по многим насущным проблемам современной жизни и литературы. Видел и слышал его не только во время приватных бесед и разговоров, но и во время чтения им стихов и выступлений на собраниях писательской организации.
Подкупает то, что он никогда не хулит прошлое нашей страны – ни княжеской, ни царской, ни советской, – хотя весьма критичен в вопросах роли личностей в ее историческом развитии. Он не восторгается псевдодостижениями «демократической» России, чем грешат интеллигентствующие либералы (или все же либеральные интеллигенты?.. впрочем, хрен редьки не слаще), по неизвестным причинам люто ненавидящие собственную страну. Но при этом остро переживает за наш народ, на долю которого в разные исторические эпохи выпадали и продолжают выпадать неурядицы и невзгоды. Иметь собственное суждение по любым проблемам, в том числе в области литературы и поэзии, а не ползти в колее, пробитой другими, даже авторитетными «другими» – его кредо. В этом – целостность натуры и настоящая интеллигентность.
Он эмоционально порывист не только в движениях и крепок в рукопожатиях – по-видимому, семейно-родовая черта, – но и в спорах, и в публичных выступлениях. А еще принципиален и неуступчив до откровенного конфликта с оппонентом. В 2009 году (после смерти В.П. Деткова) во главе правления Курской региональной организации Союза писателей России (КРО СПР) встал Николай Иванович Гребнев, загоревшийся идеей создания Союза курских литераторов. Многие курские писатели поддержали руководителя. Но Вадим Николаевич, как и его ближайшие друзья А.Ф. Шитиков и Ю.Н. Асмолов, к данному новшеству отнесся, мягко говоря, довольно прохладно. Не видел пользы для развития литературы. Позже, правда, несколько смягчил свое отношение к детищу Н. Гребнева и даже согласился печатать свои стихи в издаваемом литераторами альманахе «Курские перекрестки», но коренного поворота во мнении не сделал. По-прежнему считает, что сила литературы не в количестве писателей и литераторов в организации, а в качестве…
Уже много лет Вадим Николаевич является директором регионального отделения «Литературного фонда России» по Курской области. Однако, в связи с раздраем в центральных писательских структурах Москвы, бесконечными войнами одних писательских кланов с другими из-за дележа остатков наследия Союза писателей СССР, данная должность дивидендов, в том числе и финансовых, не приносит. А кланяться и ходить с протянутой рукой к местным олигархам за деньгами на новую книгу стихотворений, как иногда делают это другие, гордость и человеческое достоинство не позволяют. Поэтому и тираж второго тома «Избранное» так отличается от тиража первого. Впрочем, для поэзии количество экземпляров не столь существенно, была бы сама поэзия... А поэзия, как видим, имеется настоящая – лирическая, гражданская, историко-героическая.
Как уже отмечалось выше, род Корнеевых имеет прямое касательство к Украине, что, кстати, прослеживается как в стихах Николая Юрьевича, так и в стихах Вадима Николаевича. Отсюда, события, происходящие на территории незалэжной – военный государственный переворот и приход с помощью США и стран Западной Европы к власти в Киеве националистов и последышей С. Бандеры, а также гражданская война, развязанная ими в Донбассе – непосредственно затрагивают Вадима Николаевича, вызывая боль и гнев. И хотя стихов на эту тему Вадим Николаевич публично не читал (по крайней мере, я не слышал), но его выступления среди коллег, как всегда эмоциональные и обличительные, указывают на то, что и стихи имеются – только ждут публикации – и сердечная боль не проходит.
Таков Вадим Николаевич – поэт, гражданин и патриот России, достойный представитель писательской династии Корнеевых.
Искренне считаю, что куряне должны как можно больше знать о своих земляках, с которыми они жили и живут рядышком и от которых, чего уж скромничать, при желании подпитываются поэтическими, культурными и эстетическими соками. Потому и пишу о поэтической династии Корнеевых – продолжателях лучших литературных традиций Курского края, некогда начатых нашими великими земляками Сильвестром Медведевым и Карионом Истоминым, Иваном Ивановичем Голиковым и Григорием Ивановичем Шелиховым.