Мерзость

                Новостным лентам на русском языке, настоебендившим за двадцать лет рылам политиков, а также ни хрена не умеющим уродам ИТР, объединенных моей родной речью, любимой после Гоголя, но ненавидимой после изрыгания чепухи вышеупомянутыми гадами         
    Х...й через плечо, могучий, твердый, как старорежимная латунь благословенных времен чугуннолитейных и гвоздезаготовочных советских людей, конский ху...ще, мечта всех лошадников мира и его окрестностей, жилистый и неприподъемный, был положен и водружен. Факт водружения зафиксировали бесстрастные роботы интернета, кибернетические организмы, мастерски сооруженные в Силиконовой долине имени товарища Брина из торсов ветеранов и многобайтовых калькуляторов корейской сборки, зафиксировали и разъярились. Они шипели и плевались в подземных убежищах, размахивали руками, поднося сжатые гневно кулаки к носу собеседника и конкурента, взывали к свободной прессе и независимым журналистам, продающихся в киосках по сходной цене : один пражский грош в розницу и задаром оптом. Прохожие в изумлении останавливались перед толстым стеклом киосков, не веря своим глазам, растерянно улыбались и скорбно пришептывали слова-заговоры, а с той стороны лохматились волосы, развевались бороды, задирались юбки и демонстрировались жерла анусов, глубокие и страшные, как разношенный ствол " Тигра", что потеряв гусеницу, стоял перед рейхсканцелярией. В поисках информации люди бросались к радиоточкам, приникали покрытыми перхотью ушами к динамикам, яростно дрочили на инфернальные голоса диджеев и политологов, постепенно и неуклонно пропитываясь злобой. В качестве исключительной меры по токсическому уничтожению желающие применяли к себе телевидение, но тут я вынужден умолчать, придерживаясь абсолютной свободы слова и презирая трусливую самоцензуру, я все же не могу себе позволить обсуждать необсуждаемое, адские глубины радиоактивного излучения, шабаш поганых ублюдков, всех этих Эрнстов, Хазановых, Ярмольников, несть числа мерзости, отравляющей остатки населения, в количестве одной сотой процента пытающихся выжить среди толпы пустоглазых зомби, в кого и превратился русский народ на шестнадцатом году правления самого доброго царя Руси.
     Я блевал кровью и желчью, стоя посреди замерзшей страны, упыриными метастазами проникающую в соседние государства и земли, душащую все свободное и яркое в угоду тем самым зомби, легитимному большинству, забывшему, что у него есть мозг, даже инстинкты самосохранения, присущие любой живой твари, покинули тела шатающихся мертвецов, жующих говно, потчующих им друг друга, ненавидящих всех вокруг, но в первую очередь - себя.
     Холод метался под моей кожей, видения благословенного Освенцима преследовали и не давали заснуть, я возносил молитвы любому, кто придет и сотрет с лица земли эту страну со всем электоратом, наконец-то поняв молитвы грядущему хаму и ордам гуннов, вырывавшихся из туберкулезных поэтов серебряного века, бросившихся очертя голову в пламя большевистской революции. Да что большевики, при таком развитии ситуации начнешь задумываться о ваххабизме, нацизме, любой человеконенавистнический идее, что выкинет, как падаль, смердящие останки когда-то великой страны, вспомнить бы только когда, наверное, десять тысяч лет назад. Я посмотрел по сторонам и вой оборотня раздался во тьме. Вокруг творилось то же самое, везде, на всех континентах, морях и океанах происходило то же самое. Приступ русофобии отхлынул, уступив место человеконенавистничеству, всеобъемлющему, всеохватному, глобальному, истинно толерантному, баз различия вероисповеданий, рас, цвета кожи, половой самоидентификации. Я задрал голову к небу, может быть мне повезет и я увижу пришельцев, выжигающих своим супероружием Землю, тотально, под корень, выводящих ублюдочную породу неудавшихся приматов ? Пришельцев не было. Тусклые звезды мерцали в ледяном небе, и не было бога, не было дьявола, не было ангелов, не было людей. Пустота. Вечная, неизменная пустота.
     Я постоял немного, вглядываясь в пустоту, засмеялся и пошел спать. Может быть мне повезет и я не проснусь.