Глава четвертая ч 1

               
   Мои родители были людьми среднего достатка. Отец был клерком, а мать была дочерью фермера и работала в  фирме по заготовке шерсти. В семье я была единственным ребёнком, и поэтому меня все любили и  баловали, и больше всех отец. На праздники он дарил мне богатые подарки, целовал  в щёку и говорил:
   — Это самой дорогой и любимой маленькой дочурке.
   Все каникулы я проводила у дедушки с бабушкой на ферме, там мне нравилась природа и ещё мне нравилось лечить бездомных кошек и со-бак, и очень переживала, когда мои подопечные погибали.
   После окончания школы я поступила  в медицинский институт. Там я и встретила Фреда, когда училась на третьем курсе, вернее, он сам подошёл ко мне и предложил сотрудичество.
   Он тогда был поглощён идеей создания роботов, похожих на человека. В своей мастерской из металла Фред выточил человеческий скелет и, применяя гидравлику, заставлял его двигаться.
   Потом бросил эту затею, заявив, что самый лучший робот - это человеческое тело. В детстве Фреду  пришлось очень много трудиться физически на ферме своего отца, и поэтому он поставил себе цель - создать робота человека, который бы полностью мог взять на себя функции производителя. Его всегда возмущало, когда хоронили молодых людей, он говорил:
   — Какое кощунство, такой ценный механизм и в землю закапывают гнить, ведь наверняка можно найти способ хотя бы частично оживить их и заставить трудиться.
   Идя к своей цели, он закончил институт по специальности компьютеры и программирование, также здорово разбирается в электронике и многих других вещах.
   Человека, как робота, он мысленно разбирал на части, и для этого присутствовал на наших лекциях в анатомичке, наблюдая за операциями на трупах.
   Как-то после лекции он предложил вместе пообедать. Я согласилась, и мы провели с ним замечательный вечер. Фред меня очаровал, и я в первый же вечер влюбилась в него по уши
   У него много различных талантов: он умеет красиво одеваться, обладает изящным вкусом, хорошо танцует, может петь под гитару, он хороший рассказчик. Но самый главный его талант - это умение очаровывать людей, что мужчин, что женщин. Люди, немного пообщавшись с ним, готовы боготворить его. Были очарованы им и мои родители, особенно мать, которой он в первый вечер преподнёс большущий букет алых роз. Поначалу мы с ним проводили всё свободное время, хотя свободного времяни у него ни-когда не было. Фред был фанатиком своей идеи. Меня он тоже увлёк этим и водил по электронным лабораториям и медицинским учреждениям, где своими идеями заражал всё больше и больше медиков и электронщиков. А выбирал он самых лучших и постепенно создал коллектив лаборатории. Потом нашёл спонсоров и помещение. Работа закипела.
   Вначале мы экспериментировали на собаках, отделяя им головы и подавая в спинной мозг различные комбинации импульсов, пытались оживить их безголовые тела. Долгое время у нас ничего не получалось, собаки дохли одна за другой, и я, жалея их, приходила домой вся изрёванная. Фреда тогда я жутко ненавидела из-за этих собак.
   После многих экспериментов все пришли в отчаяние и даже хотели прекратить опыты, но тут Фред предложил сесть и думать до тех пор, пока что-нибудь не придумаем.
   Просидели мы так до двух часов ночи, но ничего путёвого на ум не приходило.
   — Неужели мы такие бестолковые, — злился Фред.
   Тут кому-то пришла идея использовать записанные на плёнку биоимпульсы живой собаки и подавать их в спинной мозг обезглавленной. Тут все сразу как обалдели и забыли про время: электронщики начали рисовать схемы усилителя, медики соображать, что из этого получится. По домам мы разошлись только в семь часов утра, уставшие, но довольные.
   Через неделю усилитель был готов, и мы приступили к эксперименту. Вначале вживили электрод в спинной мозг собаке и через усилитель на магнитофон записали её биотоки. Затем ампутировали ей голову и, эти импульсы с магнитофона подали обратно на этот электрод. Ты представить себе не можешь, как мы тогда все обрадовались, когда увидели, что наша собака задышала.
   Эта собака без головы прожила три дня и скончалась. Потом ещё 5 собак умерли. Мы не могли понять, в чём дело? Фред собрал консилиум, и медики, сделав вскрытие, обнаружили, что собаки скончались от несваривания пищи. Мы поняли, что меняя пищу, надо менять и биокоманды, для перестройки пищеварительных органов. Теперь мы, прежде чем давать пищу экспериментальной собаке, кормили такой же пищей нормальную собаку и вели запись её биоимпульсов до тех пор, пока пища полностью не переварится. Затем вводили такую же пищу экспериментальной и транслировали в её спинной мозг, записанные от другой собаки биоимпульсы. У нас получилось и собака отлично переварила пищу.
   Эта собака прожила 3 месяца и умерла от того, что как обычная собака, заразилась чумкой. Тогда мы поняли, что для проведения наших опытов нужна изолированная от всего мира атмосфера, иначе смерть могла наступить от самой незначительной инфекции, ведь информация для борьбы с различными инфекциями хранилась в голове, которая, увы, отсутствовала.
   В это время наши спонсоры, а спонсорами были два крупных Нью-Йоркских банка, потребовали, чтобы мы продолжили свои опыты на лю-дях. Они также потребовали, чтобы наши опыты не подлежали огласке, и с каждого из нас взяли расписки о неразглашении, а к дверям лаборатории была поставлена охрана. Затем лабораторию перевели далеко за город, в горы, и окружили эту местность забором. Вначале там нам было ещё лучше, потому что никто не мешал, а мы все были молоды, неженаты и одержимы одной идеей.
   Вскоре к нам начали поступать первые пациенты. Это были в основном бомжи и бродяги с пробитыми головами, у которых не было родственников. Работа у нас пошла сразу успешно, первый же пациент после ампутации головы ожил и не собирался умирать, затем второй, третий... За месяц работы у нас было уже 15 оживших людей с ампутированными головами. Но было одно неудобство, так как каждый раз приходилось для записи биокоманд вживлять электроды живым людям. Наконец, и эта проблема была решена, когда наши электронщики изобрели, - она лукаво заулыбалась и достала знакомый мне браслет, - более чуствительный приёмник биосигналов. Это изобретение открыло перед нами большие возможности. Записывая биотоки с живых людей, занимавшихся той или иной деятельностью, и вводя эти биоимпульсы нашим безголовым, мы могли заставить их делать всё, что угодно: плясать, танцевать, делать различные упражнения и даже играть на пианино. Надев браслет на концерте какому-нибудь знаменитому пианисту и, записав его биокоманды, мы могли, подавая эти команды нашему пациенту, наслаждаться изумительной музыкой, которую он исполнял на нашем пианино.
   Увидев наши достижения, спонсоры опять засуетились и в страхе, что кто-то пронюхает про наши результаты, поставили более сильную охрану, запретили писать письма и пользоваться телефоном. Мы начали возмущаться. Тогда они пригрозили, что если не подчинимся, всех отправят в различные психолечебницы, и тогда нас никто и никогда не найдёт.Так эти люди из друзей превратились в наших жандармов и тюремщиков, а причина вся в том, что в воздухе запахло огромными деньгами.
   Организовав мощную корпорацию, они начали привозить уже не бродяг и бомжей, а богатых толстосумов, обещая их родственникам в дальнейшем вновь пришить головы, как только это будет возможно, и в качестве рекламы показывали видеофильм про нашу лабораторию. Естественно, сильным мира сего не выгодно разглашать, что их родственники не умерли, а находятся в таком интересном положении, поэтому и появилась идея отправлять прооперированных на необитаемый остров.
   Исходя из соображений, что движение это жизнь, было решено по-строить конвейер для сборки автомобилей. Выбор упал на зтот остров. Кстати, я до сих пор не знаю, где мы находимся, а Фред не говорит.
   Строительные работы велись здесь около трёх лет. За это время мы многого добились. Электронщики изготовили смонтированный в шлеме компьютер, и теперь наши пациенты были более жизнеспособны, так как каждый вид деятельности в виде файла записывался в память компьютора и в автоматическом режиме под руководством той или иной программы эти файлы извлекались из памяти, и пациенты получали больше возможностей.
   Теперь они могли самостоятельно умываться, ходить в туалет, вы-полнять определённые виды работ.
   Когда строительство на острове закончилось, нас собрали наши хозяева, бывшие спонсоры. Они потребовали, чтобы кто-то из нас переселился на этот остров. Ехать к чёрту на кулички никому не хотелось, и поэтому решили бросить жребий.
   Фреду всю жизнь везло, он всегда был любимчиком фортуны, а тут, как нарочно, вытянул именно ту самую бумажку. Видел бы ты, как он взбесился:
   — Не поеду, хоть стреляйте, не поеду! — Ведь он всегда любил свободу и всю предыдущую жизнь контролировал ситуацию.
   Перебесившись, он потребовал от мистера Хрума - руководителя корпорации, чтобы ему дали напарника. Посовещавшись, тот нехотя согласился.
   После этого Фред подошёл ко мне и предложил руку и сердце. Я в то время очень любила его и, нисколько не раздумывая, согласилась.
   В тот же вечер нам привезли священника, мы обвенчались и устроили весёлый банкет, хотя это было жалкое подобие свадьбы, но я была, как в раю, от счастья. Ведь я же была с Фредом, а кроме него, я никого не знала и он собой затмил весь мир. Я тогда в нем видела только хорошее, не замечая, как он был иногда груб и как всегда использовал людей в своих целях, а использовав, терял к ним всякий интерес. Но самое главное - он был подвержен, как оказалось, вредным привычкам, но это пришло потом, а в тот вечер я была самым счастливым человеком на земле.
   Наши коллеги шутили, что поездка будет нашим свадебным путешествием, а сами втихомолку ехидно улыбались и называли нас Робинзоном и Пятницей.
   Фред с корпорацией заключил контракт, по которому он обязывался заботится и беречь наших пациентов, ему же на счёт в банке ежегодно перечислялись деньги в размере 10 миллионов долларов в год, а также он получил в распоряжение яхту. По контракту он имел право один раз в год покидать остров, предварительно оговаривая, где он будет в это время находиться. Устно ему дали понять, что если он рассекретит существование острова или лаборатории, или же попытается сбежать, его ждёт смерть. Обо мне почему-то в контракте не было сказано ни слова, я так и оставалась их заложницей. Но тогда я об этом не думала, ведь меня впереди ждала счастливая жизнь с Фредом.
   На сборы у нас ушла целая неделя и, наконец, ночью мы сели на яхту Фреда. Яхта уже начала  отчаливать, когда мы увидели, что с берега нам машет какой-то пожилой мужчина. Как оказалось, его наши хозяева отправили вместе с нами в качестве прислуги. Он представился Томом и с первых же дней зарекомендовал себя хорошим работником, только был через чур молчалив и скрытен. До сих пор ни я, ни Фред о нём ничего не знаем.
   Сначала погода была хорошая, потом начался шторм, и я до сих пор удивляюсь, как я осталась жива после этого ада, который испытала тогда на яхте. А Фред только подсмеивался над бедной женщиной.
   Наконец, всё позади, и мы прибыли на место. Остров нам очень понравился, и мы здесь действительно были одиноки, как Робинзон и Пятница, так как Том ощущался только в виде убраных помещений и накрытых столов. Каждый день мы отправлялись на экскурсию по острову, загорели, как индейцы, купались в океане и ходили на яхте. А какая любовь у нас тогда была. Я до сих пор с блаженством вспоминаю о тех временах, ведь Фред ухаживал за мной, как Адам за Евой, и развлекал так,что я постоянно чувствовала себя на седьмом небе.
   Через месяц начали прибывать первые пациенты, и нам приходилось работать с утра до ночи, не разгибая спины. Это были работы по устройству наших пациентов. Хоть и были заложены в них программы, но все они требовали коррекции, и нам постоянно приходилось надевать браслеты и записывать с себя все те действия, которые должны потом выполнять наши подопечные. Мы пахали, как ломовые лошади и я удивляюсь, что бы делал здесь Фред без меня, ведь пациенты всё прибывали и прибывали.
   Вначале, когда их было мало, они,под руководством своих программ, просто бродили или занимались упражнениями, затем, когда их стало больше, мы потихоньку начали запускать конвейер по выпуску автомобилей. Программы для пациентов были ранее записаны с работников точно такого же конвейера на Фордовском заводе, но и эти программы требовали коррекции.



   — А сколько автомобилей в день выпускает завод? — поинтересовался я.
   — Ни одной, — с улыбкой проговорила Мери, — это всё бутафория для рекламы и для того, чтобы их чем-то занять, ведь им, как и всем людям, надо двигаться, иначе мышцы будут атрофироваться. Собранные же машины на другом конвейере, в том же порядке, разбираются и отправляются обратно для сборки на главный конвейер.
   Теперь расскажу о Фреде.
   Постепенно  наладив производство и, накопив большой опыт по приёму новых пациентов, мы уже тратили очень мало времени на корректировку их программ, и у нас начались серые будни.
   По вечерам мы читали книги и смотрели телевизор, хорошо хоть, наши хозяева не пожалели денег и через спутник мы можем принимать все телепередачи мира. Потом Фреду всё надоело, и он впал в депрессию. Ведь всё, о чём он мечтал, осуществилось, человек-робот жил и работал, хотя у этого робота были большие недостатки, для преодоления которых нужна была длительная кропотливая работа, но это не для его деятельной натуры.
   Депрессия продолжалась целый месяц, в течение которого он или впадал в запой, или злой слонялся по острову. Меня, как женщину, он совершенно забыл и на все мои упрёки отвечал грубой бранью. Я прекрасно понимала его состояние и старалась ему не досаждать.
   Неожиданно он преобразился, и я опять увидела прежднего Фреда. Оказалось, что ему пришла идея изготовить передающий браслет, наверняка он похвастался им?
   Я кивнул.
   — Примерно через месяц он изготовил его и начал испытывать на себе. Чтобы ослабить биокоманды своей головы, он глотал снотворное, надевал передающий браслет себе на шею и подключал к нему записи биотоков, которые мы применяли для пациентов. В таком состоянии с браслетом на шее он был то пианистом, то танцором, то исполнял арию Отелло и тянул руки к воображаемой Дездемонне. Но и это ему надоело.
   Тогда он сел на яхту и где-то пропадал целый месяц. Приехал со-вершенно не похожий на себя. Глаза сделались холодными, как у про-фессионального убийцы, он стал каким-то дёрганым, нервным. Оказывается, он побывал в притоне наркоманов и там, надевая браслет на этих людей во время их одурманенного наркотиком состояния, сделал много записей их ощущений. Теперь, подсоединившись к этим записям, балдел целыми днями, ловя кайф. Фред настолько к этому пристрастился, что без этого сейчас жить не может, а если старается преодолеть эту привычку, то у него, как у наркомана, начинается ломка.
   Привёз он также записи, сделанные в публичном доме, где надевал приёмный браслет мужикам во время полового акта. Сейчас, когда ему требуется женщина, он надевает свой браслет, подключает записи и начинает извиваться и орать в половом экстазе. Со стороны смотреть на всё это было очень противно, и я переехала от него на другую квартиру, благо их тут много, ведь как женщина я ему давно не нужна, браслет ему заменяет и жену, и любовницу. Иной раз я сомневаюсь и думаю, в своём ли он уме. Несколько раз я требовала прекратить пользоваться браслетом, но Фред даже ухом не повёл.
   Вот тогда я почувствовала, как тяжело жить на необитаемом острове. На большой земле я бы убежала от него подальше и проблема была бы решена, а тут я как проклятая. Я так стала его ненавидеть, что готова была убить. Спасала только работа, а работы у меня прибавилось, так как Фред теперь только развлекался.
   Прошёл ещё год, и он начал собираться плыть на большую землю. На поездку Фред возлагал большие надежды и хотел договориться с нашими хозяевами, чтобы его заменили другим сотрудником лаборатории.
   Он уехал, а я молилась, чтобы на место Фреда приехал кто-нибудь другой. Яхта вернулась через месяц - и с неё сошёл... Фред.
   Он был весь избитый, еле живой и у него были отбиты все органы. Как оказалось, шефы отказали ему, он решил бежать и с кем-то начал вести переговоры. Он не знал, что во время поездок за ним ведётся слежка и всюду ставятся подслушивающие микрофоны. В отель, где он жил, пришли трое крутых и долго-долго его пинали. Я удивляюсь, как он в таком состоянии проделал на яхте в штормовую погоду путь на-зад.
   Как врач, я, после обследования в нашей больнице, пришла к заключению, что Фред нуждается в длительном лечении и мне необходима аппаратура, которой у нас не было. Сначала я отчаялась, но потом мне пришла идея, и я решила попробовать.
   Нашла у Фреда передающий браслет, надела ему на шею и подключила к нему биоимпульсы здорового человека.
   Результаты превзошли все мои ожидания. Уже через три дня Фред почувствовал себя совершенно здоровым и категорически отказался от дальнейшего лечения.
   Мери надолго замолчала, собираясь с мыслями.
   — Дорогая моя, как же ты настрадалась, — ласково прошептал я ей на ухо и крепче прижал к себе.
Когда у нас с Фредом зане ладилось, я вначале переживала и плакала по ночам, потом смирилась, а теперь, когда появился ты, стало всё замечательно. Только люби меня, — и ещё крепче прижалась ко мне. — Скажи, что ты меня не разлюбишь?
   — Конечно, дорогая, я буду любить тебя всегда.
   Немного помолчав, наслаждаясь ласками Мери, я спросил:
   — Скажи мне, зачем я понадобился Фреду, и чем я здесь буду заниматься?
   — Не беспокойся, милый, это была моя идея. Фреду я поставила ультиматум: или он добивается от хозяев дать кого-нибудь в помощь, или я тоже отхожу от дел.
   — Неужели ты бы выполнила свою угрозу?
   — Конечно же, нет. За это время я очень привязалась к своей работе, да и полюбила своих пациентов. Это на вид они все одинаковые, на самом деле не так. Потом сам это увидишь.
   — Так в чём будет заключаться моя работа?
   — Не спеши. Сначала тебе необходимо пройти двухнедельный карантин и проштудировать кое-какую литературу, а там видно будет, без работы не останешься.
   Мы долго ещё проговорили. Никогда в жизни я не чувствовал себя так уютно, как теперь, находясь в её тёплых объятиях, и тут я понял, что здесь у меня мой дом. За разговорами и ласками мы не заметили, как уснули.

   продолжение см.:http://www.proza.ru/2016/01/24/2154