Такая вот жизнь. гл. 13

   По субботам все в деревне топили баню. Рита с братом трясли половики, мыли полы, Надежда стирала, Григорий следил за баней. Истопив, давали ей выстояться, чтобы перегорели угли и не было угару. Затем, забрав бельё и полотенце, шли мыться.
   После бани Григорий садился за стол и требовал, чтобы ему налили водки.
- А как же!- говорил он.- Это святое дело после баньки выпить.

   Если водки в доме не было, он сердился и требовал, чтобы Надя сходила в долг за бутылкой к соседям. Григорий мог пьянствовать всю ночь, разговаривая с воображаемым собеседником. Сначала это было мирно, но, захмелев, начинал ругаться, перемешивая русские и немецкие слова. Потом звал Надю, чтобы она посидела с ним.
   Наконец, ударяя кулаком по столу, грозился всех зарезать, а потом «порешить» себя. Схватив большой кованый нож, разорвав рубаху, он всем своим видом показывал, что вот-вот нащупает солнечное сплетение и ударит ножом. Дети в страхе начинали плакать, а Надя уговаривала мужа не делать этого. Наконец ему надоедало и, качаясь по сторонам, опираясь на жену, хозяин валился на кровать.

   И такая картина стала повторяться часто. Григорию нравилось пугать свою семью.

   Однажды он, схватив со стены ружьё, стал кричать, что перестреляет всех и наставил ствол на жену. Рита мгновенно вскочила, оттолкнула мать и встала перед ней, а брат в это время плакал и умолял отца никого не убивать. Но Григорий разозлился, что дочь закрыла собой мать и выгнал всех из дома. Ночевали они у соседки  - вдовы Маруси.

    На другой день, вернувшись домой, Надя увидела, что Гриша ножом разрезал на ленточки дочкины платья. Они лежали посреди комнаты, а Григорий, не совсем протрезвевший после ночи, приговаривал:
- Вот вам! Получайте свой наряд! Не будешь встревать поперёк батьки!

   Жизнь становилась невыносимой.

   Когда подходило время возвращения отца с работы, дети с замиранием сердца прислушивались к шагам в заулке. При появлении отца все сидели тихо-тихо. Это не нравилось Григорию, и он сердито говорил:
- Ну, что молчите? Не рады, что батька родной пришёл?
Надя тут же старалась смягчить обстановку, объясняя мужу, что дети учат уроки.

   Подруга Шурочка жалела Надю, но помочь ничем не могла. Совместные праздники становились редкостью.
   Первый ребёнок у Шуры с Александром родился уродцем и вскоре умер. Потом у них появился сын и дочь. Дети росли в любви, за шалости или плохие поступки их ремнем не наказывали. Григорий бил своих детей за всё.

   Однажды, когда он избил сына солдатским ремнём с пряжкой, а затем кинул его в подвал, Шурочкин муж не выдержал и вызвал его на мужской разговор. Вернувшись домой, Григорий отругал жену за то, что она рассказала своей подружке, и порядок в семье остался прежним.

   Рита при появлении отца бледнела от напряжения. Несколько раз она направлялась заявить на него в милицию, но соседские женщины перенимали и уговаривали не делать этого.

- Мамочка,- говорила Рита.- Почему мы не уйдём от него? Ведь он издевается над нами, как фашист.
- Куда же идти? Не к кому, да и кому мы нужны? – отвечала Надежда.- Люди осудят. У нас ведь в деревне не один он такой. Хорошо ещё, что не бьёт нас. А вот Дуня-то с Нюшкой часто с синяками ходят. Вот вырастишь, может, бог пошлёт тебе хорошего мужа, тогда я к вам и уйду.

   А Рита твёрдо решила, что лучше одна будет жить, но за пьяницу замуж не выйдет.