Послушник. Люди и события

     В 90-е годы прошлого века, в тяжёлые ельцинские времена, особенно трудно было выживать пенсионерам. Мизерные пенсии нормальную жизнь не обеспечивали, к тому же их часто надолго задерживали. На хорошо оплачиваемые работы пенсионеров не брали. Вот, и приходилось ещё дееспособным пенсионерам подрабатывать сторожами на городских стройках или вахтёрами в различных учреждениях. Работали там пенсионеры самых разных профессий, начиная от бывших рабочих и служащих, и кончая работниками умственного труда - инженерами, учёными, профессорами и заслуженными специалистами. Рядом с нашим домом, в котором находилась моя квартира, одна коммерческая организация возводила многоэтажный жилой дом. Прораб этой стройки предложил мне поработать сторожем, и я согласился. Внутри строительной площадки располагался строительный вагончик, оборудованный всем необходимым для несения сторожевой службы. Сторожей было трое, и каждый должен был дежурить ночь, потом две ночи быть дома.
     На строительстве дома, кроме постоянных квалифицированных рабочих, работало несколько временных, подсобных рабочих, которых брали, в зависимости от их надобности. Это, обычно, были люди, не имвшие в городе своего жилья и прописки: бродяги, пьяницы, случайные приезжие и тому подобные. Платили им жалкие гроши, и они всё время менялись, потому что опаздывали на работу, иличасто вовсе не являлись, пьянствовали и дебоширили. Иногда были и исключения из этого правила – попадались порядочные люди, которых обстоятельства жизни вынуждали идти на такие заработки. Я обратил внимание на молодого мужчину, лет около 30-ти, интеллигентного вида, аккуратно одетого в слегка поношенную одежду, который держался всегда в стороне от этой «весёлой компании». Он был дисциплинированным и добросовестно выполнял все порученные ему прорабом работы. Видно было, что в городе у него нет знакомых, и он, с разрешения прораба, оставался ночевать на стройке в полуотстроенных комнатах первого этажа. Я пригласил его в сторожевой вагончик и предложил ночевать на свободном топчане в одном из отделений. Здесь мы с ним и познакомились. Звали его Константином, был он родом из станицы Богаевской, являлся послушником  Свято-Донского Старочеркасского мужского моностыря. Через некоторое время в доверительной беседе он рассказал мне историю своей короткой, но насыщенной интересными событиями, жизни. Привожу его рассказ в своём изложении.
     Родился он и жил с матерью и младшим братом в станице до окончания средней школы. Отец рано умер, и семья с трудом выживала. Мать и Константин работали в совхозе, младший брат Владимир учился в школе. Потом Константин был призван в армию. Службу он проходил в Восточной Сибири в городе Чите. После демобилизации, он домой решил сразу не возвращаться. Наступили тяжёлые перестроичные времена, и он, чтобы заработать денег для помощи матери с братом, завербовался в артель золотодобытчиков. Артель золотодобытчиков «Южная» располагалась в посёлке Северном на реке Яне, в 220 километрах от её впадения в Янский залив моря Лаптевых, где располагался городок Нижнеянск. В коллективе золотодобытчиков Константин прижился, с работой освоился, и проработал там уже больше года.
     Однажды в октябре 1994 года там с ним произошёл интересный случай, изменивший всю его дальнейщую жизнь. Пять его товарищей по работе ушли на подлёдную рыбалку, вниз по реке Яне, и там задержались. Константин понёс им дополнительную провизию. В путь его проводила хозяйка дома, где они жили, добрая, пожилая женщина Трофимовна, которая его ещё и снабдила, испечёнными ею, пирожками для товарищей. В этих краях уже наступила зима, и тундра была сильно заснеженной. Константин стал на лыжи, перешёл из посёлка через Яну на правый возвышенный берег, и пошёл вниз по течению реки. Через 7 километров он дошёл до протоки, отходящей от реки вправо, и пошёл по её берегу. Ещё через несколько километров, он подошёл к небольшой зимовке, называемой по-местному «тардах». Зимовка располагалась на берегу небольшого, застывшего, озера. В ней никого не было, но следы недавнего присутствия здесь людей остались. Константин развёл огонь, и переночевал в зимовке. Утром он снова на лыжах отправился вниз по протоке, в поиск товарищей. Погода стояла пасмурная, но ничего плохого не предвещала. Он прошёл еще километра три, пересёк какую-то старую заброшенную дорогу, и через несколько километров пришёл ко второй зимовке. В этой зимовке тоже никого не оказалось, но следы от недавнего пребывания людей были наяву – в домике было тепло, вокруг были вещи товарищей и оставленные на столе продукты. Константин оставил в домике принесенную провизию, и решил пойти дальше, чтобы найти находящихся поблизости товарищей. Он надеялся найти рыбаков в устье протоки у реки Яны. Это было совсем близко, не более двух километров. Когда он пришёл туда, то рыбаков там не обнаружил. Поискав их тчательно в окрестности, и не найдя, он решил возвращаться назад. И тут неожиданно началась пурга. Повалил обильный снег и подул встречный колючий, восточный ветер. И хотя стоял ещё в тундре полярный день, вокруг ничего не было видно. Пройдя около километра навстречу ветру и снегу, Константин понял, что он потерял ориентир, и сбился с правильного пути. Одежда на нём была лёгкой, не рассчитанной на такие погодные условия, и он стал замерзать. А пурга вокруг свирепствовала и усиливалась. Помощи было ждать неоткуда. Ему оставалось надеяться только на Бога. Он стал на колени и обратился с молитвой к Богородице и Ивану Крестителю о помощи и оказании ему спасения. Он чувствовал, что замерзает, но продолжал непрерывно читать молитву «Отче наш…». И тут Константину, то ли померещилось, то ли показалось на самом деле, что к нему навстречу из сплошной снежной пелены идёт человек на лыжах. Человек этот, как ему показалось, был огромного роста, одетый в тёплую местную якутскую одежду. Он приблизился к нему и с удивлением спросил: «И откуда ты здесь в такую непогоду оказался? Замёрзнешь, однако!» Константин был в нсостоянии, даже говорить. Этим человеком оказался местный якут-оленевод, возвращавшийся на свою зимовку с близлежащего большого озера, где у него были расставлены подлёдные сети. Встреча с неожиданным спасителем ободрила Константина, и придала ему сил и уверенности на спасение. Оленевод сообщил Константину, что в километре отсюда расположено большое озеро, где он видел, вероятно, его товарищей, которые тоже внезапно были застигнуты пургой. Эти люди укрылись у подветренного обрыва озера, развели там костёр и пережидают пургу. Оленевода звали, с его слов, Николаем. Он  повернул свои лыжи обратно, приказал Константину двигаться вслед за ним, и повёл его сквозь непросветную пургу к озеру. Константин почувствовал, что к нему возвращаются силы, в быстром беге за Николаем он стал согреваться. Вскоре они подошли к озеру, почувствовали сначала запах дыма от костра, а потом увидели под высокой кручей пылающий костёр и сидевших там рыбаков. Дальше Николай не пошёл, сказав: «Прощай, теперь ты до своих товарищей и сам доберёшься! Мне, однако, надо торопиться домой!». Константин попытался поблагодарить своего спасителя, но тот быстро развернул свои лыжи и исчез в снежной пелене. Константин спустился на лёд озера, и пошёл по льду мимо многочисленных деревянных «крестов», расставленных рыбаками с сетями, в проделанных прорубях. До товарищей он дошёл легко и быстро.
     Появление Константина из сплошной снежной стены у костра товарищей, было столь неожиданным, что они, потрясённые, повскакивали с нагретых ими мест, и, не веря своим глазам, повели себя поразному – одни в страхе стали пятиться назад, другие начали машинально креститься, хотя в жизни были безбожниками. Осмелев и оправившись от шока, они стали подходить к нему, здороваться и ощупывать, чтобы удостовериться, что это не сон и не мираж.   Константин тоже некоторое время стоял неподвижно у костра, от радости потеряв дар речи, не веря в своё спасение. Потом ему пришлось, долго и подробно рассказывать товарищам о своём походе из посёлка золотодобытчиков с провизией к ним, и о столь невероятном спасении. Самым интересным во всём этом было то, что рыбаки во время своего пребывания на озере никаких рыбаков из местного населения не видели. Это можно было объяснить только тем, что озеро было обширным и разделялось на много более мелких озерков, соединяющихся между собой ериками. Все так и решили.
     Товарищи помогли Константину согреться у костра, дали ему выпить спирта и хорошо покормили. Он отогрелся, избавился от пропитавшего всею его одежду холода, а душу страха, повеселел. Примерно через сутки пурга также неожиданно закончилась, как и началась. Рыбаки проверили свои подлёдные сети, собрали хороший улов местной рыбы, называемой «баранахкой». Довольные удачным уловом, все отправились на ближайшую зимовку, где Константин оставил провизию и остывшие пирожки Тимофеевны.
     На следующий день, если можно так сказать в запалярье, отдохнув и выспавшись в зимовке, вся компания возвращалась на лыжах, с богатым уловом рыбы в свой посёлок. Вокруг была заснеженная тундра, с торчащей из-под снега подсохшей травой и с небольшими участками мелкорослого березнякового леса. На горизонте иногда виднелись небольшие оленьи стада. Олени уходили на юг, поближе к тайге. Голодный вой волков доносился из тундры.
     В посёлке, за время своего дальнейшего пребывания, Константин не один раз вспоминал, анализировал и переосмысливал своё невероятное спасение от гибели в снежную пургу у злополучного озера. Не мог он понять – что это было? Случайность или Божья помощь!? Навязчивая мысль, найти и отблагодарить своего спасителя, всё время не покидала его. Встречаясь в посёлке с местными оленеводами и старожилами, он спрашивал у них о Николае, но никто толком ему о таком человеке рассказать не мог. Он даже, уговорил своего хорошего товарища по артели Валентина, поехать с ним в предполагаемое стойбище оленеводов, чтобы найти там Николая. Но и там они ничего о таком оленеводе не узнали. Так и осталась эта тайна в душе Константина непонятной и до конца неосознанной. Эта тайна перевернула всё в его душе, заставила по-другому взглянуть на свою жизнь, многое в ней изменить и обратиться к Богу. Константин стал глубоко верующим человеком.
     Летом следующего года Константин уволился из артели золотодобытчиков, и уехал на свою малую родину в Ростовскую область. Заработанные им деньги обесценились, но он всё-таки сумел помочь матери в её нехитром хозяйстве. Брат Владимир окончил сельскую школу и теперь учился в Ростовском-на-Дону мореходном училище имени Г. Я. Седова. Через некоторое время Константин ушёл в Свято-Донской Старочеркасский мужской монастырь и стал послушником у отца Ануфрия, готовясь, стать монахом этого моностыря. Дальнейшая жизнь для Константина была ясной – это служить Богу. Вот, только одна загвоздка ещё осталась у него в мирской жизни – это помочь брату Владимиру, окончить мореходное училище, найти хорошую работу и стать на ноги. С разрешения отца Ануфрия, он иногда уходит из моностыря, чтобы заработать небольшие деньги, и отдать их брату.
     Обо всём этом поведал мне Константин в мои ночные смены при дежурстве на стройке. Поработав ещё некоторое время подсобным рабочим, он опять ушёл в монастырь и больше на нашей стройке не появился. Через год дом был сдан в эксплуатацию, и я тоже уволился. Как сложилась дальнейшая судьба Константина, мне неизвестно. Но я твёрдо уверен, что он нашёл свой правильный путь в жизни – это служение Богу. И с этого пути он никогда уже не свернёт!