Плененное сердце. Глава III

   

   В послеполуденное время, когда солнце постепенно клонилось к закату, и воздух уже не казался таким раскаленным и сухим, на тенистую лужайку возле дома сеньора Переса вынесли раскладные столы и лавки, которые быстро заполнились фруктами, винами, изысканными блюдами и различными яствами, способными усладить даже самый утонченный вкус. А чуть в стороне, на вертелах, распространяя аппетитные ароматы, медленно зажаривались тушки сочных молодых бычков и барашков. 
         
   Под сенью голубых кипарисов расслабленные и слегка утомленные жарким, продолжительным днем гости прогуливались между клумбами с благоухающими розами и хризантемами, геранью, астрами и аккуратно подстриженными кустами самшита, обмениваясь впечатлениями по поводу прошедшей церемонии. Дети беспечно бегали по зеленому ухоженному газону, играя в большой каучуковый мяч, и с громким смехом и шутками ловили его на лету, поколение же постарше коротало время в тени, наслаждаясь вином и пустыми разговорами.

   - Браво, дон Педро, устроенная вами свадьба, прошла на славу! Вы удивили многих, - с легким оттенком сарказма в голосе произнесла почтенная матрона в траурных одеждах. – Но признайтесь, как вам удалось заманить в сети такую крупную рыбу?

   Сеньор Перес невысокий, довольно упитанный мужчина, с седеющими висками и густыми черными усами, лихо закрученными вверх, ни мало не смутившись, со смехом произнес:

   - Донья Луиса, благодарю вас за вашу искренность. Я тронут… И отвечая на ваш вопрос, скажу, все произошло по воле случая.

   Маленькие глазки вдовы сеньора Вальехо хитро прищурились:

   - Так уж и по воле?   

   - По совершенно нелепому случаю, - с присущей ему шутливостью подтвердил дон Педро и охотно добавил: – Дело в том, что мы с графом д’Альваресом пользуемся услугами одного и того же поверенного – Хосе Лусиано Дуке-и-Норьега. До сих пор не понимаю, как это произошло, - благородный сеньор растерянно развел руками, - но, по-видимому, в конторе мэтра Хосе что-то напутали и мои бумаги как-то оказались в Мадриде, у графа дома, а его – у меня.
   
   Импозантный господин в темно-синем камзоле с тростью в руках заметно оживился. До этого момента он со скучающим видом наблюдал за беспрерывным порханием бабочек с цветка на цветок, и время от времени стряхивал с себя воображаемую пыль. Он прибыл на торжество по приглашению дона Педро, своего ближайшего соседа, с которым, к слову сказать, виделся крайне редко в силу расхожести во взглядах и интересах, хотя в действительности он находился здесь по наущению своей дражайшей супруги Кармелиты и единственной дочери Помплоны, которые сгорали от неуемного любопытства и зависти. Но в этом обществе все разговоры велись вокруг высокородного графа, его знатности, богатстве и, разумеется, о его бессмысленной женитьбе на дочери мелкопоместного сеньора, тогда как страна претерпевала глубокие изменения, связанные с кризисом власти, и как следствие вероятной потерей приобретенных с таким трудом колониальных владений и собственно даже самой государственной самостоятельности. Габсбургам недолго оставалось править Испанией, французские Бурбоны стремительно наступали на пятки дряхлеющей, погрязшей в скандалах и коррупции династии, оставшейся без прямых наследников… Но теперь тема разговора заслуживала внимания, так как непосредственно затрагивала интересы самого сеньора Элизео Алфонсо Ибарра де Контрерас и он охотно включился в беседу:

   - Вы сказали Хосе Лусиано Дуке-и-Норьега? Но ведь он является и моим доверенным лицом. Как странно, мэтр Хосе всегда отличался завидной скрупулезностью. Я полагался на его ответственность, поэтому полностью вверял ему свои дела.

   - Но, Элизео, дорогой, - прогнусавила сидящая рядом с ним женщина средних лет с множественными родинками на шее и плечах, – такой конфуз может случиться и в самых лучших конторах.

   - Метр Хосе деловой, респектабельный человек, он не допускает просчетов…

   Донья Кармелита нетерпеливо перебила мужа:

   - Ну, как видишь, это все же произошло. Всегда что-то случается в первый раз. Успокойся, дорогой, не нужно более возвращаться к этому вопросу, - она пригубила малагу и, не скрывая чрезмерного любопытства, заерзала на лавке. - Но давайте же послушаем дона Педро. Что же было потом? 
 
   Сеньор Перес, задорно подкрутив усы, как заправский генерал перед строем необученных солдат, сделал несколько глотков доброго выдержанного вина: 

   - Что ж, друзья мои, я с удовольствием поведаю вам о нашем знакомстве с графом, - оказавшись в центре внимания нескольких десятков сгоравших от любопытства пар глаз и ушей, он деловито прокашлялся. – Так вот. Как только я понял, что доставленные курьером бумаги не мои, я, конечно же, уведомил мэтра Хосе об этой досадной оплошности, но, как честный человек, я написал также и графу, заверив его, что его документы не утеряны, а находятся у меня в том виде, в котором они ко мне попали. Как ни странно, но первым, кто ответил на мою записку, был сам молодой граф д’Альварес. Как оказалось, мэтр Хосе был в тот момент в Севилье по срочным делам компании и за себя оставил малоопытного клерка, ставшего причиной исключительного инцидента.
             
   - Действительно, это так неприятно, - посетовал Аарон дель Рей граф Креспо, высокий и тонкий, как жердь, сеньор с копной густых давно побелевших волос и хищным взглядом голодного грифа, известного всей Гранаде тем, что не упускал ни единой выгодной сделки, не гнушаясь вести дела даже с отнюдь не всегда чистоплотными партнерами. 

   - Ну, а что же сам граф д’Альварес? Как он повел себя? – настойчиво вопрошала старая вдова сеньора Вальехо.

   - Хм, графа немало позабавил сей нелепый курьез, ведь, его семья на протяжении многих лет пользовалась услугами конторы мэтра Дуке-и-Норьега. Он написал мне, что сам заедет за бумагами и заодно завезет мои документы, которые я надеялся получить еще раньше. Бесспорно, я был ему благодарен. Он, как раз, собирался навестить своих родственников, живущих поблизости от Гранады, - при этих словах дон Педро любезно поклонился пожилой супружеской паре, все это время молчаливо сидевшей чуть в сторонке от основной компании, созерцая захватывающие виды, расстилающиеся перед их глазами.

   Маркиз и маркиза Бальестерос, казалось, были отстраненными слушателями, предпочитая праздной болтовне вдосталь любоваться бурно цветущей всеми красками уходящего лета окружающей их природой. Широкие луга, лишь недавно скошенные и подготовленные к озимым, перехваченные цепью невысоких холмов с оливковыми рощицами, теснясь и выглядывая друг из-за друга, сливались в каменистую горную возвышенность, откуда с самой вершины по крутым скалистым склонам сбегала речушка, расширяясь у основания и обильно орошая плодородные поля живописной долины. Заботливо выращенные фруктовые сады, утопая в зелени, клонили к земле под тяжестью сладких созревающих плодов свои изогнутые ветви. Живая цепь из старых раскидистых дубов, спокойных в своем величии, выступала естественным заграждением между плантацией сеньора и уделами его арендаторов. Алое солнце, медленно близившееся к закату, освещало бескрайние дали этого благодатного края, созданного для жизни и земных радостей. 

   - Ну, и после того, - сеньор Перес, не дождавшись ответного кивка престарелого маркиза, поглощенного полетом стаи серых буревестников, парящих в воздухе в поисках пищи, продолжал свое занимательное повествование, - как граф прибыл в мою скромную обитель, и мы обменялись бумагами, я, как гостеприимный хозяин, пригласил его отобедать вместе с моей семьей.

   - Ах, - шутливо погрозила коротким пухлым пальчиком донна Луиса, - а вы, дон Педро, оказывается тот еще хитрец. Заманили графа на обед под видом светской учтивости.

   - Я всего лишь был вежлив, - с широкой улыбкой ответил хозяин дома.

   - И великолепно воспользовались подвернувшейся ситуацией. Браво! – привлекательная брюнетка с черными искрящимися глазами повернулась к почтенной матроне и с ослепительной улыбкой на устах проворковала: - Донна Луиса Мария, не будьте излишне предвзяты в своих суждениях. Неужели вы сами отказались бы от такой чудесной возможности, будь вы на месте сеньора Переса? Не лукавьте ни нам, ни себе. Первым делом вы познакомили бы графа со своей дочерью Паломой и сделали все от вас зависящее, чтобы они встретились вновь. Разве ни так поступил бы каждый любящий родитель? 

   В застывших поросячьих глазках донны Луисы зажегся недобрый огонь. Все знали, насколько вдова сеньора Вальехо бывает вспыльчива. Одно время даже задавались вопросом, ни она ли сама была причиной преждевременной кончины своего мужа.

   - Замуж выйти не так уж и сложно, - недовольно пожала полными плечами почтенная матрона, - гораздо важнее сохранить интерес супруга и после того, как слетят первые лепестки молодости. Не правда ли, Адория? Где ваш супруг, сеньор Паласиос?

   Улыбающееся лицо Адории внезапно стало восковым, с него спала вся краска, и оно приобрело мертвенно-бледный оттенок. В обществе давно поговаривали о любовных похождениях жгучего красавца Рикардо, ее никудышного и неверного мужа, не делавшего из своих многочисленных, зачастую неразборчивых связей никакой тайны; его одинаково увлекали как молодые неопытные сеньориты, так и дамы постарше, замужние и особенно вдовы. 

   - Мой супруг навещает умирающую мать в Севилье, донна Луиса Мария, - ледяным тоном отрезала Адория, – поэтому его нет среди нас.

   - Это он вам так сказал? – насмешливо проронила донна Луиса, пожирая злобным взглядом молодую графиню Суарес. 

   - По крайней мере, мой супруг жив, в отличие от сеньора Вальехо, безвременно почившего.

   Нисколько не смутившись брошенному ей вызову, вдова сеньора Вальехо растянула рот в подобие улыбки:

   - Вот только надолго ли?

   Тут со стороны аллеи показались счастливые лица молодоженов и их друзей.

   - Ох, кажется, молодые нагуляли аппетит, - обрадовано воскликнула Вероника де Перес, едва завидев, как шумная веселая компания направляется к накрытым столам. Это дало возможность вовремя замять зарождающийся скандал, постепенно снимая напряжение среди гостей, и хозяйка дома, подбадриваемая красноречивыми взглядами мужа, поспешила пригласить всех занять свои места за праздничными столами.          

   Каталина же, порядком подустав от оказанных ей знаков внимания, настойчиво проявляемых назойливыми кавалерами, и ощущая себя половозрелой самкой среди самодовольных павлинов в период брачного сезона, решила провести последние предзакатные часы в блаженной тишине и покое среди душистых кустов желтых мирикарий. С сестрой и ее новоиспеченным мужем она попрощалась заранее, искренне пожелав им приятного путешествия и счастливого медового месяца. Молодожены собирались отбыть за час до заката, чтобы поспеть в Малагу на корабль, отплывающий на Майорику с первыми лучами солнца. Слуги уже упаковали вещи молодой графини д’Альварес и заблаговременно подготовили карету, предусмотрительно снабдив ее подушками и покрывалами. По словам самой Элены, едва прибыв «на сказочный остров, который точно бриллиант играет на солнце всеми цветами радуги, они отдадутся во власть любви и томной неги среди пальм и апельсиновых деревьев, будут купаться под бирюзовым небом в теплом синем море и вдыхать пьянящий горный воздух, пропитанный свежестью и морскими приключениями». Каталина улыбнулась, вспоминая задор, с которым говорила сестра, обнимая ее на прощание и клятвенно обещания заехать повидаться по возвращению на континент.
 
   - Вы очаровательны, когда улыбаетесь, - услышала девушка и, вздрогнув, подняла глаза.

   В зарождающихся сумерках августовского вечера среди самшитовых аллей и густых зарослей можжевельника неспешным, скользящим шагом к ней приближался незнакомец. Он был одет в темно-бардовый камзол, плотно облегающий атлетическую фигуру и подчеркивающий его широкие плечи, словно вторая кожа, а белоснежная рубашка из тонкого льна, перехваченная на шее золотой булавкой, оттеняла бронзовую смуглость его кожи. Голова молодого человека была обнажена, его темные волосы, зачесанные назад, стягивались на затылке в тугой хвост. На вид ему было не больше двадцати четырех лет. 

   Каталина, разглядывая незнакомца, невольно покраснела, ловя себя на мысли, что бы она почувствовала, если он вдруг решился бы ее поцеловать. Внимательные черные глаза смотрели на нее, не отрываясь, и ей показалось, что он все прочитал по ее взгляду. Она в смущении отвернулась.    
 
   - Прошу прощения, но я вас не знаю, сеньор. Мы с вами не знакомы.

   - Простите за бестактность, сеньорита, - статный незнакомец уже стоял на расстоянии вытянутой руки, - но вы так прекрасны, что я не смог пройти мимо вас, не сказав этого.

   - Ну, что ж, сеньор, благодарю. Вы не первый, кто сегодня это замечает.

   - Я не удивлен, - его твердые, плотно сжатые губы растянулись в ироничной полуулыбке, обнажая ряд ровных ослепительно белых зубов. – Но почему же вы здесь одна и никто из тех напыщенных индюков, которые вертелись рядом с вами весь этот бесконечно длинный день, не последовал за вами, желая сорвать хотя бы один поцелуй?   

   - Вы забываетесь, сеньор, - рассерженно топнула ножкой Каталина. - Я не давала вам повода разговаривать со мной в подобном тоне. Либо говорите, кто вы и зачем пришли, либо отправляйтесь восвояси. Я не желаю иметь дело с грубияном!

   - Ничего не могу с собой поделать, - ни на мгновение не устыдившись справедливого упрека, молодой человек коротко поклонился и представился: - Родриго Эмилио де Сильва де Кабрера, к вашим услугам, сеньорита…

   - Каталина, - кивнула она в ответ.

   - Вот мы и познакомились. Вы младшая дочь сеньора де Переса, хозяина поместья. И как я не мог догадаться об этом раньше? О вашей красоте судачит вся округа, - он подвинулся к ней ближе, и она почувствовала его теплое дыхание на своей щеке. - Эта чистая молочно-сливочная кожа, наверное, такая бархатистая на ощупь, что может свести с ума любого мужчину, с куда меньшим темпераментом, чем у меня, маленький нос идеальной формы, которому позавидовала бы монаршая особа и чудесный пухлый ротик, обещающий наслаждения… Но самыми необыкновенными на вашем лице являются глаза, такие глубокие и бездонные, точно прозрачные горные озера ранней весной, что забывая обо всем на свете, хочется окунуться в них с головой.    

   Каталина сама не понимала, почему слушает все эти пылкие дерзновенные речи незнакомого ей человека, почему не воспрепятствует ему, не заткнет уши и не убежит куда подальше. Она не догадывалась, что всему виной был его низкий обволакивающий голос и горящий притягательный взгляд, вопреки всякому здравому смыслу, заставляющий оставаться на месте. Он протянул к ней руку и дотронулся до шелковистого локона, мирно покоящегося на ее тонкой длинной шее.

   Взволнованная странным возбуждением, наполнявшим ее грудь, и пытаясь бороться с магическим действием, которое оказывал на нее этот молодой мужчина, она, глубоко вздохнув, отступила на шаг назад:

   - Что вы делаете? Я не позволяла вам…

   - Вы слишком красивы, чтобы быть правдой, - пробормотал он охрипшим голосом и притянул ее к себе.

   Мгновение и Каталина ощутила, как его теплые твердые губы касаются ее щек, лица, медленно опускаясь к полураскрывшимся губам. Терпкий аромат мускуса ударил ей в нос. Она не успела остановить его, как он порывисто поцеловал ее и так же внезапно отстранился с виноватой улыбкой и выражением глубокого сожаления на привлекательном мужественном лице.

   - Прошу прощения, сеньорита Каталина, за мою несдержанность, но вы должны знать, - в его взгляде сквозило тоскливое отчаяние. - Вы способны искусить самого дьявола.