Глава последняя, а может быть первая

 Эта книга была задумана мною, уже в достаточно зрелом возрасте. Я долго думал, стоит ли браться за такой материал, который как бы является жизнеописанием только одного конкретного человека. Я раздумывал, сомневался, нужна ли эта книга, кто ей заинтересуется, кому она может быть полезна, ведь столько литературы появляется в настоящее время в различных жанрах.

Но время шло, и по мере того, что мне удалось узнать из современных книг по истории, по многочисленным мемуарам, я понял, что обязательно надо дать возможность современному читателю взглянуть на нашу еще вчерашнюю историю с другой точки зрения. На примере одного человека показать, какой трудный и страшно тяжелый путь прошла наша страна.

Меня долго одолевали сомнения, а к какому жанру литературы можно отнести книгу. К исторической ; слишком амбициозно, к мемуарам ; некорректно, потому что ; в основе ее, записки, письма моего деда Вальтера М.А. Это только история одного бывшего циркового артиста, волею судьбы успевшего и поучаствовать в коммунистической революции, побыть солдатом царской и советской армий, поработать советским чиновником и побыть заключенным в сталинском лагере. И все это уместилось в судьбе одного человека.

Мы любим повторять: «Такое было время», но не стоит забывать, что за этой избитой фразой стоят судьбы сотен, тысяч, миллионов людей, которым пришлось жить в это время, вместе со своей, такой великой и такой многострадальной родиной. Надо было радоваться и плакать, сопереживать и быть равнодушными, убивать и быть убитыми, быть отверженным и снова стать героем.

Чтобы писать книги о прошлом, если, конечно, это не чисто художественная литература, в основе которой преобладает воображение автора, мало изучать архивы, рыться в справочниках, энциклопедиях, необходимо иметь свое, выработанное на основе жизненного опыта, мировоззрение, которое нельзя получить, выучив урок или узнав от старших.

Здесь путь только один ; время, постепенный процесс познания, обобщение узнанного и выработка своего индивидуального мироощущения. Чем шире жизненный кругозор, тем богаче и многокрасочнее восприятие окружающего мира, тем больше радости приносит каждый прожитый день и тем лучше понимаешь происходящее вокруг тебя.

Происходящее вокруг заставляет нас реагировать на окружающее. Например, бороться против несправедливости или быть равнодушным. Но бороться можно по-разному. Можно на баррикадах. Эффективно? Да, но опасно, ведь лагеря, ссылки, депортации никто не отменял.  Можно словесно. На митингах, демонстрациях, в статьях. Это тоже эффективно и менее опасно и… более цивилизованно.

Можно на тесном «междуусобчике», за накрытым, на скорую руку, кухонным столом, за рюмкой водки, клеймя несправедливость и объясняя свое равнодушие: «Мол, не знал, искренне заблуждался». Наконец, можно выражать свою непримиримую позицию и современным способом, в интернете. Здесь, хорошо просматривается непередаваемая индивидуальность борца-оппозиционера, а главное, его анонимность. Выбирай дорогой читатель, что по вкусу?

А вот равнодушие ; однолико, и на Руси оно хорошо выражается, не переводимым, на другие языки, словом «По-фи-гизм!», но тогда не надо удивляться, почему мы живем хуже, чем могли бы жить.

В наше переломное время все громче раздаются жалобы на утрату веры. Отнестись к ним нужно серьезно. Но надо спешить с сочувствием. Вера ; это способность непосредственно воспринимать Истину, Добро и Красоту. Но чаще верой называют приверженность ходячим или санкционированным  мнениям, тому, что дает успокоительную возможность не прислушиваться к потоку жизни и голосу совести. Разрушаются одни эталоны, хочется тут же найти другие, чтобы создать новые утопии или подлатать старые.

Каждый для себя когда-нибудь делает выбор «Принципы или правда». Советчиков здесь быть не может. Каждый решает эту дилемму сам. Принципы полезны и удобны, а правда болезненна и дискомфортна.

Попытки обрести историческое самосознание сопряжены с многочисленными личными трагедиями. Однако было бы упрощением считать, что основной источник наших бед в неразумии, в неспособности накопить и использовать нужные знания о происходящем вокруг нас. Скорее ; это несоответствие предложенной идеи и ее реальных воплощений  в жизнь.

Такие «истинные» заблуждения приводят к трагедиям не только отдельных людей, но и целых исторических эпох в развитии различных стран. Нравственной проверкой таких заблуждений отчасти можно считать совесть, которая присуще только личности. Ведь совесть ; это то, что существует совместно со знанием, сверяет его с реальностью.

Характерно, что для эпохи «просветительства», культа разума возникает стремление вывести разум из-под контроля совести «...самое важное, по-моему, ; это человека от угрызений совести». Это высказывание одного из видных французских философов-просветителей XVIII века (Ламетри) явно смыкается с обещанием Гитлера освободить немцев от «химеры совести». Совесть оберегает свободу человека от посягательств внешних авторитетов, будь то авторитетные рекомендации разума или влиятельной идеологии.

Человеку, занятому реальным трудом, сам опыт повседневной жизни помогает отличать осмысленные действия от дурных и бессмысленных. Ему достаточно обыденного сознания, чтобы ясно ориентироваться в происходящем. Здравый смысл и впитанные традиционные моральные устои ; достаточно прочная опора в привычной деятельности. Однако в ситуациях смены жизненного уклада при совершении поступка, определяющего свои и чужие судьбы, проявляется то, что уместно назвать «замутненностью» обыденного сознания.

Человек ведь не просто разумное существо. Разумно ведут себя и собаки, и крысы, и вороны. Но только человек стремится сознавать себя, смысл своих поступков и своего существования. Человек ; единственное живое существо, отделившееся от Природы, обитающее не только в Природе, но и в духовном мире, где действуют категории добра и зла, красоты и уродства, истины и лжи, которых в Природе нет.
 
Природное существование обходится без этих категорий. Нормальное поведение определяется необходимостью достигнуть ясно очерченной цели: получить пищу, избежать гибели, осуществить спаривание для получения потомства. В последнем примере Природа-матушка сумела сделать так, чтобы индивидуум ощущал цель, необходимую для воспроизводства вида как свою собственную цель получения удовольствия (sex).

Только человек, в отличие от животного, не относится к своим целям как к чему-то естественному и безусловному, но соразмеряет свои цели со своими моральными ориентирами. Человек способен не только разумно действовать, но и осознавать смысл своих действий, ставить под сомнение непререкаемость естественных целей. Казалось бы, тогда человека как биологический вид сле¬довало бы и называть не человек разумный (homo sapiens), а человек сознающий (homo consciens), что имеет еще один важный перевод: человек совестливый.

Однако такого переименования мы явно не заслужили. Способность к сознанию проявляется далеко не всегда и не в каждом из нас. Для его прояснения нужны личные усилия. А на них трудно отважиться, тем более что наша эпоха требует от каждого не только не отклоняться от провозглашенных принципов, но не показывать и тени сомнения. Эти принципы оказываются эффективным средством манипулирования людьми, отчуждения нашей совести.

Нам внушают, что опасен сам «запах сомнения», способность к личной точке зрения на происходящее. Эти сомнения, например, в прошлом веке в большинстве случаев приводили человека к гибели. Безопаснее было не сознавать подлинную суть происходящего вокруг. Важнее зыбкого деления на преследователей и жертв было деление на горсточку пытающихся осознать происходящее безумие и большинство боящихся сознавать.

Дело здесь не в том, чтобы не высказать известную тебе правду публично, почти все вынуждены были от этого отказаться, а в том, чтобы утаить беспокоящую правду от самого себя.

Для обретения исторического сознания отнюдь не достаточно выяснения конкретной вины очередного Сталина. Исторический процесс есть равнодействующая многих причин, уходящих беспредельно далеко в прошлое по цепочке влияния друг на друга. Знать их все практически невозможно. Но даже если и допустить, что мы знаем некоторую решающую причину, воздействовавшую как курок на лавину последующих исторических событий, это будет только знание истории, но не историческое сознание. История не повторяется, и то, что было спусковым крючком минувших событий, может не иметь решающего значения сегодня.

Нелепым выглядят сегодня наши потуги сравнивать отдельных исторических личностей недавнего прошлого с конкретными людьми сегодня. Это как бы мундир генералиссимуса примеривать на полковника. Исторический масштаб личности не тот. Размер имеет значение!

Знание ошибок не предохраняет от новых ошибок. Моральная же оценка укрепляет совесть и помогает не совершить еще одного плохого поступка. Библейская мудрость, говорящая о том, что за грехи отцов страдают их потомки до седьмого колена, выражает не «мстительность Ветхозаветного Бога», но исторически первый опыт исторического сознания: зло порождает зло, карающее не только носителей этого зла, но и их потомков, не оценивших старое зло как зло. Историческое преступление не остается безнаказанным для потомков, если их совесть о нем молчит.

Гражданская война была одним из таких преступлений. Тем самым она как бы узаконила образцы того, как можно и должно поступать с врагами, а как образец вседозволенности, снятия любых нравственных запретов на убийство без судебного разбирательства были расстрелы по решению ОСО. Этот пример вседозволенности стал одним из наиболее ярких и потому губительным для общества. Не удивительно, что в этом обществе стали возможными репрессии по отношению к детям раскулаченных и детям «врагов народа».

Нашим обществом было надолго утрачено представление о чудовищности любых действий, направленных на манипулирование судьбами других людей.
У нас долгое время считалось и продолжается считаться (хотя чиновники, олицетворяющие власть, утверждают обратное), что для эффективного функционирования государства сознание личности менее полезно, чем его идеологизированная имитация, превра¬щающая людей в бессловесные винтики государственной машины.

И тогда оказывается, что наш действительный историче¬ский опыт был вполне разумен и не имел практических альтернатив, так что нечего искать в своем прошлом иной воз-можной дороги «к храму».
Действительно, движение такого общества предопределено, ибо застраховано от серьезных новаций прочными заслонами стереотипов. Оно способно осуществлять лишь заранее разрешенное новое, т.е. осуждено, непрестанно догонять более активные и свободные общества.

Человек становится более управляемым, но соответственно менее способным к осмысленному поведению, когда надо осознавать требования реальности, а не просто слушаться блюстителей идеологии. Однако, несмотря на изоляцию людей, обладающих сознанием, в решительные моменты такие люди всегда находились. Так, «идеологически неуправляемый» академик Сахаров внес свой незаменимый вклад не только в разработку атомного оружия для защиты страны, но и в развитие национальных демократических основ.

Важнейшим фактором становится появление независимо мыслящих борцов, людей, способных видеть проблемы в нестандартных ракурсах. Науку (как и современную «наукоемкую» технику) не могут создавать рабы, не способные к самостоятельным усилиям. Подлинная (фундаментальная) наука не может управляться с помощью директив, пусть даже и талантливых менеджеров, так как нуждается в идее истины, на достижение которой она нацелена.

Настоящие ученые ощущают присутствие некоей тайны в том, что с помощью очень ограниченных средств наука способна добывать знания, в которых обязательно присутствует истина. Когда наука отвергает истину, как высший ориентир и превращается в «игру по правилам» (откаты чиновникам, непрозрачная система распределения грантов и т.п.), то она деградирует. Отношение же к идее как идеалу, находящемуся вне досягаемости повседневной практики, толкает к тому, чтобы самому подниматься выше своих повседневных возможностей.

С истиной стало возможно обращаться как с инструментом. А отсюда уже есть не столь непосредственный, но ясно видимый ход к использованию науки для обоснования предпочтительных данному сообществу или лицу мнений.
Но именно здесь видно, что низведение идеи на управленческий уровень, совершаемое якобы во имя практических нужд, очень больно ударяет именно по этим нуждам.

Но наиболее болезненно отчуждение истины, со¬вести в общественной жизни, ибо здесь оно связано с мыслью о вседозволенности средств ради великой цели. Мысль эта подкрепляется преступлениями и порождает лавину последующих. Открытые фальсифицированные процессы ведут к многочисленным закрытым. Процессы над «идеологически выдержанными» оказались возможны, поскольку преследование «идеологически невыдержанных» стало общественно принятой нормой.

Судебные и административные преследования определенных категорий населения, оправдываемые классовой борьбой, стали возможны, ибо образцы были заданы гражданской войной с массовыми расстрелами участников с обеих сторон.

Несвободное сознание ищет виновников обнаруживаемых бед вне себя и даже вне своего общества. Так, в сталинские годы все неудачи списывались на «вредителей» или «врагов народа». Многое списывалось и на трудности международной обстановки. Можно было жить со «спокойной совестью», пока сам не попадешь в жёрнова карательного механизма.

Поиски внешних агентов избавляют от переживаний, связанных с осознанием внутренних причин, с неизбежностью духовной перестройки. Но в эпидемиях духовных болезней важны не столько носители заразы (в их числе может оказаться любой), сколько по¬теря иммунитета.

Самый радикальный способ сопротивляться и нормально жить, а не выживать ; это укреплять иммунитет организма, в данном случае ; уровень осознания себя, как личности. Прагматизм ; это важно, но недостаточно. Необходима защита сознания личности от идеологизации, навязываемой правящей элитой.

Сегодня спасение каждого возможно только через попытку спастись каждой душе, имеющей на это хоть какой-то шанс и как минимум желание. Все остальное ; приложится.

Неисчерпаемость людских ресурсов приучила административно-управ-ляющую систему с ресурсами не считаться, уничтожая крестьянство, бросая бессчетные армии в топку войны, выжигая образованный слой. Богатство России исторически обернулось трагедией русского общества, утерявшего естественное представление о человеческой жизни.

Люди умирают, дело их остается. Хочется верить, что пусть и маленький  вклад каждого из нас в дело, которому он посвятил жизнь, будет жить вечно.

Тула. 2005-2012 гг.