Каляка-маляка

Часть первая

Серёжа был влюблен в море. Да и как, скажите на милость, можно не любить моря, если ты живешь в легендарном городе-герое - Севастополе?
Сережин отец Горшков-старший служил на флоте. Он командовал подводной лодкой. Сергей мечтал, закончив школу, пойти по стопам отца: поступить в мореходку и стать морским офицером.
Пока же он учился во втором классе Первой Севастопольской гимназии.
У Николая Николаевича, Сережиного отца была обширная библиотека. Кроме книг и журналов специального назначения в ней было много литературы приключенческого жанра: книги об отважных мореходах, отчаянных флибустьерах, путешественниках-первопроходцах, морских чудовищах.
Часто представлял он себя, то юнгой на каравелле «Санта-Мария», которая отправилась для поиска кратчайшего пути в неведомую Индию, где капитаном – сам Христофор Колумб, то английским матросом на флагманском фрегате, который гонится за «грозой Карибских морей» пиратом Генри Морганом, то Робинзоном Крузо, то кем-то там еще. Фантазии и воображения нашему герою было не занимать.
И всё бы ничего, если бы не одно «но». Слишком впечатлительному ребенку воображение не помогало, а наоборот подчас только мешало в учебе. Судите сами.
Как-то на уроке русского языка учительница Валентина Александровна объясняла правила правописания некоторых слов. Заметив, что Сергей снова витает где-то в облаках (на самом деле воображение перенесло его в район Галапагосских островов, где он катался на огромной морской черепахе), Валентина Александровна, прервав урок, обратилась к Сергею: «Горшков, повтори, пожалуйста, о чём я только что сейчас говорила».
Сергей совершенно потерялся, и беспомощно озираясь по сторонам, ожидал подсказки товарищей. С задней парты ему предательски зашептали: «Вы говорили о вреде колорадских жуков». Сергею ничего не оставалось делать, как повторить услышанную нелепицу.
- Валентина Александровна, - тяжело вздохнув, пролепетал Сергей – Вы говорили о колорадских жуках и какой огромный вред они наносят сельскому хозяйству.
Весь класс просто взорвался от смеха. Валентину Александровну, однако, такой ответ ни капельки не рассмешил. Напротив. Она потребовала сережин дневник, для того чтобы написать замечание о невнимательном поведении на уроке.
 
Часть вторая

Но хуже всего было то, что почерк у Сергея был никудышный. Прямо скажем – плохой был почерк. Про таких говорят: «пишет, как курица лапой». Сергей и сам часто не мог разобраться в собственных каракулях. Буквы его походили на «морские медленные волны».
Проверять тетради Сергея Горшкова для Валентины Александровны было ежедневной головной болью. Это был её крест. Она поняла, что изменить, исправить, как-нибудь улучшить почерк Горшкова не в состоянии и смирилась с этим. За скверный почерк учительница всегда снижала ему на балл оценку. Так что Серёжа Горшков «катался на тройках», не испытывая при этом особого восторга.
В один прекрасный день за одну парту с Сережей Горшковым посадили новую ученицу Зину Копёнкину. С появлением этой Копёнкиной всё и началось.

Часть третья

Точнее, всё началось с контрольной по математике.
Задача Копёнкиной никак не давалась и она решила одним глазком, да что греха таить, Зинаида скосила оба глаза в тетрадку Горшкова, чуть шею себе не свернула в надежде списать правильный ответ. Занесло, что называется в чужой огород.
Но то что она увидела в тетради у Сергея озадачило ее еще больше: вместо букв и цифр  какие-то загогулины, сплошная абракадабра. Копёнкина не удержалась и прыснула от смеха.
На большой перемене Зина отправилась в школьный буфет, чтобы подкрепиться. И, прихлебывая компот, разоткровенничалась с подругами.
- Ой, девочки, что я вам сейчас скажу - и перешла на полушепот: заглянула я сегодня случайно к Горшкову в тетрадь, а  у него – частокол вместо букв! Представляете! Не почерк, а каляка-маляка! Девчонки захихикали.
- Прикольно! – рассмеялась Рита Гущина.
Шутка понравилась всем. Занятия окончились. Выходя из школы, Сергей услышал, как в след ему кто-то тоненько, ехидно пропищал: «Каляка-маляка…» Он обернулся, но никого не заметил. «Первоклашки резвятся» – подумал Сережа и зашагал домой.

Часть четвертая

Дома он застал отца, который укладывал вещи, готовясь к дальнему переходу. Его субмарина считалась лучшей на флоте, экипаж был готов выполнить любую поставленную Родиной задачу.
Перед походом Николай Николаевич решил побеседовать с сыном.
- Сережа – сказал отец – ты остаешься за мужчину в доме. Помогай маме во всем. Ей сейчас очень нелегко с маленьким ребенком на руках (недавно у Сережи появился на свет крошечный братишка). Малыша надо кормить по часам, за ним нужен особенный уход. Ты уже взрослый, возможно мама какое-то время будет уделять тебе меньше внимания, так что бери штурвал в свои руки. Если понадобится – сходи в магазин. Вымой посуду. Не огорчай мать. Во всем ее слушайся, ну и учёбу не запускай. Чтобы мне не пришлось за тебя краснеть. Ты понял, сынок?
- Понял, папа.
- Обещаешь быть молодчиной?
- Обещаю.
- Вот и отлично – подвел итог Николай Николаевич – значит мы с тобой обо всем договорились, да?
Сережа утвердительно кивнул головой.

Часть пятая

На следующий день, поднимаясь по школьной лестнице, Сергей услышал как с верхнего этажа кто-то громко крикнул: «Девочки, Каляка-маляка идет!» И тут его словно током ударило, значит вчера ему не послышалось: «Каляка-маляка – это он. Такой обидной до слёз дразнилкой окрестили его девочки 2 «Б».
Надо сказать – это прозвище зацепило Горшкова. «Теперь проходу не дадут» - подумал Сергей с досадой. Как отделаться от привязчивых, как репей, девчонок – вопрос?
Сережа лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации: пожаловаться Валентине Александровне – от этой мысли он отказался сразу, рассказать обо всём матери – у неё с маленьким братишкой забот полон рот.
«Нет, - надо, как говорит отец «брать штурвал на себя» - решил он и, вплотную приблизившись к беспечным хохотушкам из 2 «Б», произнёс сквозь зубы: «коровы тупые!». И пошёл не оглядываясь.
И тут началось…
Девочки побежали в класс и наперебой стали жаловаться учительнице. Громче всех кричала Зина Копёнкина:
- Валентина Александровна, Горшков нас тупыми коровами обозвал!
 Ну-ка успокоились все! – повысила голос Валентина Александровна.
- Что же это получается: Горшков ни с того ни с сего вдруг взял да и обозвал? Мне кажется, что вы, дорогуши мои, что-то не договариваете. Я абсолютно уверена: была причина из-за которой Сергей так поступил. Он же не баши-базук какой-нибудь. Ну что, так и будем невинными овечками прикидываться?
Но девчонки притихли и не проронили больше ни слова.
- Хорошо, идите, я сама во всём разберусь – сказала учительница.
После уроков Валентина Александровна попросила Горшкова задержаться в классе.
- Сергей, поправив очки, начала классная руководительница – объясни мне пожалуйста – за что ты так грубо оскорбил девочек? Ты сам-то понимаешь, что поступил плохо?
Но Сережа молчал, понуря голову, помня отцовский наказ: «ябеднику – первый кнут!»
- В таком случае, я вызываю в школу твоего отца.
Учительница взяла дневник Сергея и вывела красными чернилами: «Уважаемый Николай Николаевич! Сережа совершил неблаговидный поступок. Я прошу Вас придти в школу, мы вместе обсудим создавшееся положение».
 - Отец не придет – предупредил Сергей. Он сейчас в море на стрельбах.
- Ничего, я подожду его возвращения, а пока советую тебе, голубь, помириться с девочками и хорошенько подумать над своим поведением. Сережа ничего не отвечал и только хлюпал носом, по его щекам невольно текли слёзы.

Часть шестая

На следующий день после уроков Валентина Александровна попросила девочек остаться, чтобы побеседовать с ними в более спокойной, непринужденной обстановке.
- Девочки, - как можно мягче, завела она разговор, - какая черная кошка пробежала между вами и Горшковым? Я знаю Сережу, он воспитанный мальчик из интеллигентной семьи, вел себя примерно и вдруг такое…
- Это я во всем виновата – смущаясь и краснея, выдавила из себя Зина Копёнкина. Я придумала «Каляку-маляку» и начала дразнить Горшкова.
- Я почему-то так и думала – укоризненно посмотрела на Зину Валентина Александровна. Собиралась списать у Горшкова, заглянула в его тетрадь, а там – китайская грамота. Ведь так все было, Зина? Или я не права? Молчание Зинаиды означало знак согласия.
- Надо же! – возмутилась Валентина Александровна – «Каляка-маляка! Детский сад какой-то! Ясельная группа! Мне стыдно, что у меня такой класс! А вам самим-то, разве не стыдно?
- Стыдно… загундосили девочки.
- Ну, вот что: перед Горшковым надо извиниться. Он, безусловно, тоже виноват и будет отвечать за свой поступок. А теперь  по домам – скомандовала учительница.
Девочки начали расходиться.

Часть седьмая

Через месяц после известных событий капитан второго ранга Николай Николаевич Горшков возвратился из дальнего плаванья. Радость долгожданной встречи с семьей не поддается описанию.
Пока мама готовила на кухне праздничный обед, отец решил заняться воспитанием отпрыска.
- Ученье свет, а неученье – тьма, неси-ка, брат, дневник, посмотрим, как обстоят дела на твоем школьном огороде, поглядим как ты «грызешь гранит науки» - сыпал поговорками Николай Николаевич.
Сергей, тяжело вздохнув, достал из портфеля дневник и передал отцу.
Николай Николаевич начал листать страницы и брови его поползли вверх, в глазах блеснул недобрый огонек. От благодушного настроения не осталось и следа. В дневнике у сына красовались одни тройки, притом, что двоек в последнее время, учителя старались ставить меньше. Перевернув очередную страницу, он увидел запись красными чернилами, которую сделала Валентина Александровна.
- Докатился, сын - воскликнул Николай Николаевич. Ты что мне обещал перед походом? Одни трояки, да вдобавок меня вызывают в школу! Это как прикажешь понимать, Сергей?
Сережа молчал, понурив голову, тупо глядя в пол. Говорить было нечего. Оправдываться бесполезно.
- Морским офицером он хочет стать! Да с такой успеваемостью тебя в такелажники не возьмут – распекал он сына.
- А кто такие такелажники? – промямлил Сергей.
- Такелажники, мой милый, это портовые грузчики. «Сила есть – ума не надо». Ты позоришь нашу морскую фамилию! – упрекнул Сережу отец.
- Горшков  - разве морская фамилия? – возразил Сергей. Если бы Нахимов или Корнилов  дело другое…
- Много ты понимаешь, умник, наш однофамилец – Сергей Георгиевич Горшков – адмирал Флота, дважды Герой Советского Союза был главнокомандующим Военно-морскими силами страны. Как же не морская фамилия – произнес отец – самая что ни на есть морская!
Учительница пишет, что у тебя плохой почерк – продолжил он. Я просмотрел твои тетрадки и действительно – почерк отвратительный! Существует такая наука – графология. Эта наука может определить характер человека по почерку. Так вот, если отдать на экспертизу твою тетрадку специалисту-графологу, то в заключении он напишет, что ты слабохарактерное существо, тряпка, рохля, а не будущий военный моряк.
- Тебе, Сергей, надо вырабатывать характер, тренировать волю к победе. Возьми прописи и занимайся написанием букв. Ты услышал меня, сынок? – спросил Николай Николаевич.
- Папа, - горячо заверил отца Сережа – даю честное слово моряка – больше тебе краснеть за меня не придется!
- Ну а зачем учительница вызывает меня в школу? – осведомился отец.
И Сергею пришлось подробно рассказать историю с «Каляка-малякой». Внимательно выслушав Сергея, Николай Николаевич подвёл черту: «Враждовать с девчонками – мелко и недостойно для будущего моряка, пойди на мировую. Ты же мужчина! Подумаешь – он на одноклассниц рассердился. На сердитых воду возят. А, кстати, - от кого ты набрался этой вульгарщины – «тупые коровы»? В нашей семье, вообще-то, не принято ругаться.
- Да это я от дяди Славы услыхал – признался Сережа.
«Дядя Слава» был мичманом в отставке, соседом Горшковых по лестничной клетке. Этот «дядя Слава» частенько прикладывался к бутылке и нередко скандалил со своей женой.
- Сынок, - обняв сына за плечи, - сказал Николай Николаевич – забудь это мерзкое ругательство и никогда его больше не произноси. Лады?
- Лады – обрадовался Сережа.
В комнату вошла Сережина мама, Наталья Николаевна. Она была в шелковом японском кимоно, которое привез ей из загранплаванья муж.
- Товарищи моряки, - сказала Наталья Николаевна, - вы сегодня обедать-то собираетесь?
- Я голоден, как тысяча тигровых акул – пошутил Николай Николаевич.
- А я, - в тон ему ответил Сережа, – как тысяча тигровых акул и один кит-полосатик!
- В таком случае, жду вас через минуту на камбузе. Форма одежды – парадная! – распорядилась Наталья Николаевна.

Часть восьмая

Не откладывая дел в долгий ящик, Николай Николаевич подошел к телефону и позвонил учительнице.
- Ввиду крайней занятости по службе – в ближайшее время, к сожалению, я не смогу придти в школу, но мы с Сережей обо всем договорились и в отношении учебы и насчет поведения. Он дал мне честное-пречестное слово моряка, что исправится. Валентина Александровна, я думаю Сергею надо дать шанс. Высокие Договаривающиеся стороны решили совместными усилиями наставлять Горшкова-младшего на путь истинный.
После разговора с отцом Сережу словно подменили. Он отыскал на антресолях старые прописи, по которым, наверное, учился еще его прадедушка – «Пособие для тех, кто стремится овладеть секретами красивого почерка».
Прописи служили ему эталоном, по которому он сверял полученный результат. Сергей переписывал алфавит вдоль и поперек, справа налево и слева направо, от А до Я и обратно, пока зеленые круги не начинали плавать у него перед глазами. И результат не замедлил сказаться: почерк у Горшкова стал почти каллиграфическим, кривая успеваемости резко поползла вверх.
Отныне оценки меньше четверки Сергей не получал. На уроках был предельно собран, а когда вызывали к доске отвечал уверенно и обстоятельно.
Учебный год подходил к концу. Теперь по успеваемости Сергей был твердым хорошистом. Ну и перед девочками – само-собой – извинился. А те, в свою очередь, попросили у него прощения. Выражаясь юридических языком, «произошло обоюдное примирение сторон» к неописуемой радости Валентины Александровны.

Глава девятая

Прошло несколько месяцев. Горшков-старший получил в штабе округа очередное назначении. Ему надлежало прибыть к новому месту службы.
Севастопольская страница жизни Горшкова-младшего была перевернута. Начиналась другая жизнь.
Николай Николаевич продолжил службу в закрытом военном городке под Мурманском. Его повысили в звании и должности.

Глава десятая

Неумолимо летело время. Валентина Александровна, отработав в школе сорок лет, жила на скромную пенсию, помогая дочери, воспитывала двоих внуков, изредка подрабатывая репетиторством.
Однажды, в начале сентября в её квартиру позвонили. Валентина Александровна сначала подумала, что это пришел Гриша Ухин, мальчик из многодетной семьи, которому старая учительница бескорыстно помогала подтянуть хвосты по математике.
- Кто там? – на всякий случай спросила учительница.
- Каляка-маляка! – услышала она в ответ.
Смутная догадка пронзила ее, как молния. Валентина Александровна, быстро повернула щеколду замка и распахнула дверь.
Перед ней стоял стройный морской офицер с большим букетом ее любимых гладиолусов в руках. На его черном кителе поблескивала звезда Героя России и Почетный знак «За дальний поход».