Фокусник

Вы готовы раскрыть профессиональные тайны другим людям? Лично я ни за какие деньги. К тому же мои фокусы невозможно объяснить кому-либо на пальцах: возьмите монету и заранее приклейте ее ко дну стакана. Обман зрителей – не моя слабость. А если все происходит по-честному, то обоснование таким вещам нужно искать в горних сферах.
Никаких сверхъестественных манипуляций с картами, шариками или платками я не совершаю. По большому счету, мой коронный номер сложно назвать фокусом, скорее это вид некой интеллектуальной игры, доступной только автору-исполнителю. Присутствие зрителей в момент выступления обязательно, ведь кто-то должен указать книгу, чтобы я затем на память воспроизвел ее текст – с любого места. Можно проверить меня хоть сейчас, и пусть тестовым заданием послужит роман американского писателя Сола Стейна, с одноименным названием «Фокусник». Я специально упомянул это произведение, чтобы лишить выбор преднамеренности и доказать воочию: домашней заготовки здесь нет, вас никто не обманывает. Допустим, мне нужно прочитать наизусть первый абзац романа, я охотно демонстрирую уникальные способности и начинаю:

«Снег шел с самого Рождества. Почти месяц, каждый день после школы, мальчишки выходили с лопатами и чистили дорожки. По ночам оранжевые снегоочистительные машины, освещая фарами падающие белые хлопья, старательно скребли асфальт улиц Оссининга».
 
Зрители не сразу оценивают сложность номера, видя в моих действиях подвох: должно быть, я специально выучил этот отрывок и теперь дурачу их, отнимая время. Тогда я развиваю тему и предлагаю для цитирования еще одно произведение. Французский писатель Жан-Марк Сувира также написал книгу под названием «Фокусник». Читаю начало шестой главы, о чем меня попросили заинтригованные слушатели. Разумеется, самой книги перед моими глазами сейчас нет:

«Мистраль торопливо поднимается по ступенькам, направляясь к проходной; дежурный, завидев его, открывает раздвижные стеклянные двери. Как всегда, до начала работы он заглядывает в оперативный отдел, расположенный сразу за проходной».

А вот заключительные слова первой части романа, которые заказала почтенная дама в сиреневом костюме, с третьего ряда:

«Фокусник бродит и бродит вокруг стола, не находя себе покоя. Потом вдруг останавливается: у него кружится голова, он падает в кресло. Через несколько секунд он добирается до постели и засыпает – на сей раз без сновидений».

Я никогда не говорю о достоинствах книг, которые цитирую, потому что суть моей работы состоит в другом. Плохие они или хорошие – решать читателям, моя задача – удачно исполнить трюк, повторить который у вас нет шансов. Способность воспроизводить объемные тексты на память во мне обнаружили родители, в раннем детстве. А вернее было бы сказать, что я сам нашел применение редкому дарованию – стал без остановки читать наизусть художественные произведения, включая те, с которыми не был знаком. Если хотите, в этом и состоит тайна моих фокусов. Повторяю: я не читал всех книг, которые штудировали мои любознательные поклонники или просто слушатели. Великое множество романов, повестей и рассказов, написанных авторами со всего мира, находилось в моей голове изначально, как в гигантской электронной библиотеке, созданной до моего рождения, и в любой момент я был готов раскрыть каждую книгу, если возникала такая необходимость. Вы можете не верить этому, но ведь дают потрясающие концерты слепые музыканты-виртуозы, чьи уникальные возможности не имеют логического объяснения. Да и способности прорицателей, умеющих заглядывать в будущее, никто не ставит под сомнение.
Благодаря родителям я рано начал демонстрировать свои блестящие возможности на сцене и почти сразу завоевал популярность. Конечно, были случаи, когда зрители не сразу могли оценить мой талант, им казалось, что все цитируемые произведения фокусник выучил заранее, или же в тайном месте размещен экран, позволяющий незаметно считывать нужные строки. Но я предлагал назвать книгу каждому человеку в зале, и сомнения быстро исчезли.
Чаще других произведений почему-то заказывали русскую классику. Из зала постоянно выкрикивали:
– «Идиот» Достоевского, прочитайте первый абзац четвертой части.
И я выполнял просьбу, отрабатывая гонорар:
– «Все три девицы Епанчины были барышни здоровые, цветущие, рослые, с удивительными плечами, с мощною грудью, с сильными, почти как у мужчин, руками, и конечно вследствие своей силы и здоровья, любили иногда хорошо покушать, чего вовсе не желали скрывать».
За Достоевским следовал Лев Толстой:
– «Анна Каренина», вторая часть, начало двадцать четвертой главы.
Как правило, зрители приносили на выступления книги, чтобы иметь возможность проверить точность цитат. Меня это совсем не смущало.
– «Уезжая из Петербурга, Вронский оставил свою большую квартиру на Морской приятелю и любимому товарищу Петрицкому».
Когда люди понимали, что русская литература не представляет для меня сложностей, они заказывали произведения, которые, на их взгляд, я выучить не мог, пусть даже в силу возраста. Логика их была понятна, ведь мало кто в пятнадцать лет читал Камю или Сартра, но и с этими текстами я справлялся легко, без запинки, так как не видел большой разницы между одной книгой и другой.
– Роман Камю «Чума», начало четвертой части.
Я всегда цитировал уверенно:
– «В течение сентября и октября чума по-прежнему подминала под себя город. Поскольку мы уже упоминали о топтании, следует заметить, что многие сотни тысяч людей топтались так в течение бесконечно долгих недель».
После нескольких безуспешных попыток загнать меня в угол зрители начинали выражать удивление и хаотично выкрикивали названия романов или рассказов, чтобы подловить меня на авторе более заковыристом, по их мнению. Но мой ответ звучал без промедления.
– Бруно Шульц, «Коричные лавки», самое начало.
– «В июле отец мой уезжал на воды, оставляя меня, мать и старшего брата на произвол белых от солнца, ошеломительных летних дней. Замороченные светом, листали мы огромную книгу каникул, все страницы которой полыхали сверканьем, сберегая на дне сладостную до обморока мякоть золотых груш».
–  Герман Гессе, «Последнее лето Клингзора», конец главы «Луи».
– «Клингзор грустно улыбнулся. Как он любил эту прелестную птицу! Он долго стоял в усыпанном гравием саду трактира, глядя вниз на пустую улицу».
– Дженет Уинтерсон, «Хозяйство света», глава «Новая планета», начало.
– «Это не история о любви, но любовь в ней есть. Вернее, любовь пока еще рядом, она только ищет способ вломиться внутрь».
И так до бесконечности, пока не заканчивалось выступление. Я любил свою работу, ведь цитирование давалось легче всего, даже при наличии невероятных усилий знатоков художественной литературы поставить меня в тупик. Люди не понимали особенностей моего таланта и старались найти подвох, которого не существовало. Зато в моем распоряжении находились книги, миллионы произведений, написанные в любые годы, и пользоваться ими я мог свободно, без усилий, не понимая до конца, как это работает.
Через год после начала выступлений я стал всемирной знаменитостью, чьи гастроли были расписаны на несколько месяцев вперед. Деньги больше не волновали меня, сохранился только азарт и потребность доказывать свое превосходство над другими фокусниками, потому что люди сами относили меня к представителям этого жанра. Если популярность литературных трюков начинала падать, я находил способ поддержать интерес публики к своим выступлениям и предлагал еще более сложные фокусы, исполнение которых было доступно только вашему покорному слуге. Спустя некоторое время, исполняя заявки требовательных слушателей, я начал цитировать литературные произведения на французском, итальянском или немецком языках. Для меня это было так же легко, как чтение на родном английском: нужные тексты вовремя всплывали перед глазами, словно на экране, и я мог неторопливо прочесть их целому залу, выбирая указанные страницы.   
– Флобер, «Мадам Бовари», первая глава, начните со слов, в которых идет речь о воспитании Шарля.
– «Charles ne pouvait en rester l;. Madame fut ;nergique. Honteux, ou fatigu; plut;t, Monsieur c;da sans r;sistance, et l'on attendit encore un an que le gamin e;t fait sa premi;re communion».
– Томас Манн, «Будденброки», начало пятой части.
– «Konsul Kr;ger umarmte sie zart und fl;chtig und sch;ttelte seiner ;ltesten Nichte die Hand, die gleichfalls im E;saale zugegen war. Er z;hlte nun ungef;hr f;nfundf;nfzig Jahre und hatte sich zu seinem kleinen Schnurrbart einen starken runden Backenbart wachsen lassen, der das Kinn frei lie; und ganz grau war».
– Умберто Эко «Имя розы», первого дня, после часа девятого.
– «Mentre salivamo vidi che il mio maestro osservava le finestre che davano luce alla scala. Stavo probabilmente diventando abile come lui, perch; mi avvidi subito che la loro disposizione difficilmente avrebbe consentito a qualcuno di raggiungerle».
Но со временем и этот трюк стал казаться слушателям банальным, тогда я в очередной раз усложнил сценическую задачу, решив чередовать строки из литературных произведений, написанных на разных языках. Выглядело это примерно так:
«Er erz;hlte bezwingend, hinrei;end, in m;helosem Flu;, mit leicht klagender und schleppender Aussprache, burlesk und harmlos wie ein englischer Humorist». («Будденброки»).
«E mi raccont; una strana storia. Disse che si poteva rendere qualsiasi cavallo, anche la bestia pi; vecchia e fiacca, altrettanto veloce di Brunello». («Имя розы»).
«Er erz;hlte die Geschichte eines Hundes, der in einer Schachtel von Valparaiso nach San Franzisko geschickt worden und obendrein r;udig war». («Будденброки»).
«Occorre mescolare nella sua avena un’erba che si chiama satirion, ben tritata, e poi ungere le cosce con grasso di cervo». («Имя розы»).
 
Номер приводил публику в экстаз, люди не понимали, как это удается обычному на вид человеку. Однако редкие способности могут вызывать не только восхищение, но и зависть, толкающую к неблагородным поступкам. Один зритель, часто посещавший выступления, вдруг подал на меня в суд, обвинив в мошенничестве. Зачем ему это понадобилось, ума не приложу, наверное, человеку привиделось в моих трюках действие мистических сил, но я-то знал, на чем они основаны. Судебное разбирательство не стало для меня ударом судьбы, потому что на процессе я сам предложил обвиняющей стороне способ, которым можно было стопроцентно подтвердить наличие у меня уникального дарования. Чтобы исключить возможность подтасовки, литературное произведение назвал судья, за что я был крайне благодарен ему. Оставалось только процитировать вслух небольшой абзац, взятый из романа Кафки «Замок» – именно его выбрали для проверки. Итак, первые два предложения главы «У старосты» должны были прозвучать на немецком языке: 

«Die Besprechung mit dem Vorsteher machte K. fast zu seiner eigenen Verwunderung wenig Sorgen. Er suchte es sich dadurch zu erkl;ren, da; nach seinen bisherigen Erfahrungen der amtliche Verkehr mit den gr;flichen Beh;rden f;r ihn sehr einfach gewesen war».
               
Но я взял на себя смелость прочитать их с конца, называя каждую букву отдельно, чтобы присутствующие во время испытания люди смогли их записать и составить текст целиком:

«r», «a», «w», «n», «e», «s», «e», «w», «e», «g», «h», «c», «a», «f», «n», «I», «e», «r», «h», «e», «s», «n», «h», «I», «r», «;», «f» – и так далее…

Судья и другие участники забавной процедуры были ошеломлены, чего я и добивался. Наушников, с помощью которых могли передавать звуковую информацию, у меня не обнаружили, других технических приспособлений – тоже. Роман Кафки был выбран непроизвольно, оспаривать это никто бы не захотел. В результате обидчик отказался от всех претензий, извинился, и охотно был мною прощен. Впредь такие случаи не повторялись.
Какое-то время моя карьера складывалась самым успешным образом, но однажды произошло то, что не могло случиться в принципе. До сих пор я не могу смириться с униженным положением, хотя изменить что-либо не в силах. Дело в том, что у меня неожиданно появился двойник, но не в плане внешности, что было легче пережить, а равный по таланту. Молодой заносчивый артист начал копировать мои самые изобретательные трюки с цитированием, включая параллельное чтение текстов на разных языках и воспроизведение букв в обратном порядке. Услышав все, что я рассказал о себе, вы должны согласиться, что выполнить эти номера запросто, не имея уникальных способностей, вряд ли кто сможет. Но и поверить в рождение еще одного вундеркинда было немыслимо. Чтобы опровергнуть сомнения на этот счет, я стал посещать выступления молодого выскочки, на которых следил за каждым его жестом, слушал каждое слово. Можно сказать, что я попался на свою собственную удочку, отказываясь видеть в нем бескрайне одаренного человека, а не просто изобретательного фокусника. Однажды, в порыве творческой ревности я даже подкараулил его у дверей дома, чтобы уличить в нечестной игре: конкурента могло выдать наличие специального инвентаря, которым я не имел обыкновение пользоваться, но все тщетно.
Сомнений не было: двойник имел доступ к высшим сферам, которые я привык считать своей «собственностью». Незримая библиотека, вобравшая в себя миллионы томов, стала для него таким же виртуальным источником интеллектуальных сил, как и для меня. Разница между нами была в одном: к тому времени я успел завоевать мировую известность и обеспечил себя, а ему только предстоял путь на артистический Олимп. Надежды, что обидчик вдруг совершит грубую ошибку, заболеет и оставит сцену, не исполнились. Молодой человек упорно шел по моим стопам, добиваясь славы.      
Замечу, жизнь в итоге расставила все по своим местам. Неожиданное появление второго фокусника, владеющего уникальной техникой, уравняло шансы конкурентов. Более того, публика стала относиться к изощренным номерам, основанным на доскональном знании мировой литературы, как к чему-то заурядному, что ударило по бюджету артистов. Отличаться друг от друга было сложно, так как пользовались мы одним и тем же источником, воображаемым собранием книг, и превзойти коллегу в скрытом умении не могли.
Когда сборы от выступлений резко упали, продюсеры решили, что двух  похожих фокусников слишком много даже для мировой сцены, объединив нас в одну программу. И теперь я должен выступать вместе с двойником, стараясь в каждом номере не уступить его таланту. Я отвечаю на заявку слушателя каким-либо отчаянным трюком, а двойник с успехом повторяет его, обнаруживая редкие способности. В следующем номере парировать лихой выпад коллеги приходится мне, чтобы оправдать свое присутствие на сцене и лишний раз встряхнуть публику. Благодаря этой своеобразной дуэли, дающей шанс проявить изобретательность каждому фокуснику, мы существуем как творческий дуэт, в котором, при желании, вполне можно ужиться. Объявив друг другу бескровную войну, мы не можем расстаться, и мало кто знает, что по-настоящему скрепляет наш союз.    
А теперь представьте степень слаженности нашего немногочисленного коллектива, когда двойник называет по просьбе слушателя букву, идущую сто шестнадцатой от конца рассказа Конан Дойля «Желтое лицо». А я, еще не услышав ответ, привожу точное количество этих букв в первом абзаце рассказа «Скандал в Богемии», принадлежащего знаменитому английскому писателю, имея в виду оригинальную версию текста. Буква «о» встречается 68 раз. Чем ответит на это двойник?