1

Тьму разогнали разноцветные вспышки и через несколько секунд раздались канонады салютов. Весь город слился в праздничном экстазе, забыв печали и проблемы. Ни кто не вспоминал о экономическом кризисе, угрозе войны, растущих ценах. Праздничное настроение охватило всех, кому-то для этого нужна была украшенная елка, кому-то улыбка любимых, а кому-то бутылка рома. В каждом окне новый год проходил по-своему, но все радовались и веселились, кто-то натужно, кто-то притворно, но большинство искренне. Для многих это был главный день в году. Человек, сидящий на куче тряпья, относил себя именно к таким людям. Он 4 года жил на улице и уже не помнил прошлой жизни, в тепле и сытости. Каждый новый год он пытался устроить себе праздник. В первый год, он, по возможности, привел себя в порядок и вышел на площадь, радовался и кричал вместе с празднующими людьми, которые не обращали внимание на его серое осунувшееся лицо и сгорбленную спину. В тот день, он снова почувствовал себя полноценным человеком, и тем тяжелее было просыпаться на следующее утро. Вновь окунаясь в быт бездомного — сбор бутылок, металла и попытки согреться.
Во второй год, он примкнул к группе таких же бездомных, как и он. Дешевая водка помогала заглушить боль существования и почувствовать что-то отдаленно напоминающее радость. Он подпевал нестройному хору пьянчуг, обнимая морщинистую женщину без верхних зубов. Немного отрезвев, он в отвращении убежал, дав себе зарок что больше никогда не падет так низко.
Следующий новый год он встретил в одиночестве. Потягивая Российский коньяк, он любовался на всполохи салютов. В искрах бенгальских огней, специально закупленных, ему виделась совсем другая жизнь, и пока горела одна свеча, а в желудке ощущалось приятное тепло алкоголя, он вырывался из осточертевшей реальности, находясь где-то между мирами. Ему приятно было думать, что люди, смотрящие в сияние бенгальских огней, ничем друг от друга не отличаются, пока свеча горит.
За прошедший год многое изменилось. Летом, возле реки, его избили пьяные отдыхающие, за то, что он попросил немного еды. Ему выбили 4 зуба, сломали руку в двух местах, и до сих пор ему трудно сфокусировать на чем-то взгляд. В больнице его лечить отказались, объяснив это тем, что обязательно принесет какую-нибудь заразу, и рука срослась криво и уродливо. Он заставил себя купить несколько мандаринов и пачку бенгальских огней. Но сейчас, держа свечу в руке, он будто посмотрел на себя со стороны. «Грязный бомж, - пронеслось в голове, возомнивший себя человеком. Думаешь что-то измениться, если ты опять посмотришь в искорки? Ты пропал, умер 4 года назад, а все, что есть сейчас, только продление агонии». Он издал звук, что-то среднее между рыком и воем, и со всей силы выкинул пачку бенгальских огней во тьму, потом отправил следом мандарины, отвернулся и краем глаза уловил какое-то движение. Он всмотрелся в темноту, но кроме пары деревьев ничего не увидел. Бояться он давно разучился, но какая-то неуловимая тревога овладела им. Ему казалось, что на периферии зрения, маячила тень. Он крутил головой, но тень ускользала. «Бред. Ночной бред» твердил он себе и быстрым шагом направился к многоэтажкам. Ему казалось, что теплый свет окон развеет наваждение и защитит от ночных кошмаров, и в очередной раз обернувшись, он увидел нечто. Тьму, тянувшее к нему десятки щупалец. Оно не было похоже на живое существо, это было ничто, темнота, поглощающее все. Пропали деревья, пропал снег, не осталось ничего кроме темноты, которая подступала все ближе, окружая с боков. Бездомный побежал прочь, замечая, как полночный кошмар разрастается все быстрее, отрезая пути бегства. Его охватил ужас, он понял, на сколько на самом деле хочет жить, как цепляется за бессмысленную и мучительную, но жизнь. Он бежал изо всех сил, зовя на помощь в сторону все уменьшающейся полоски света посреди вечной тьмы. Запнувшись за что-то, он кубарем покатился по снегу, не замечая снега забившегося в глаза, нос и рот, вскочил и не увидел ничего. Свет пропал, а вместе с ним, окна домов, следы на снегу, вспышки салютов и даже звезды.
Отче наш! - в отчаянии завопил он, - иже еси на небеси!
Пади в пустоту. - раздался громоподобный, неживой голос. И ничего не стало.