Светляки

Когда Сергей вошел в спортивный зал, где жил Иван, на улице уже зажглись фонари, которые излучали свой теплый желтоватый свет в сумеречное пространство. Из-за этого еще совсем не густая темнота казалась темнее, чем она есть на самом деле. Фонарей было не много. Издали они напоминали крупных светляков, которые повисли в воздухе и, кроме мягкого свечения, транслировали в пространство саму вечернюю тишь. Хлопья снега бесшумно оседали к земле. Попадая в свет этих золотистых светляков, снежинки становились похожими на чаинки в стакане.

Глядя на это явление, стоило немного расфокусировать зрение, как перед глазами проявлялась картина из памяти, знакомая каждому, кто хоть однажды проделывал ночное путешествие в вагоне поезда. Стакан чая, принесенный проводницей. В вагоне так же полутемно, как и сейчас на улице. На стакан падает слабый свет лампы. Вы только что размешали ложечкой сахар и чаинки все еще кружатся, словно в каком-то странном возбуждении. То ли радостные от возможности парить в остывающем кипятке, то ли раздосадованные тем, что деваться не куда, и их звездный час, такой мимолетный, уже близится к концу.

И вот они почти потеряли запал, притяжение оказывается сильнее. Они покорно ложатся на дно. А у вас в ушах все еще остался звучать звон стальной ложечки о стекло граненого стакана. Этот звон в вашей голове сначала звучит все слабее и слабее, он тонет в монотонной музыке стука колес. Но постепенно он возвращается, уже в виде колокольного звона, усиливаемого каким-то сверхъестественным эхо. И когда этот звук достигает определенного критического предела, вы вздрагиваете. Это сон. Он всегда рядом, когда вы вечером в вагоне поезда.

Но это описание улицы и сонных вагонов меня увлекло. Тем временем, Сергей, зайдя в зал, обнаружил там темноту более густую, чем на улице. А где-то в центре зала горел светлячок, маленький собрат тех, что повисли снаружи. Это свеча. Перед этой свечой сидел Иван в позе "лотоса", и ножичком обстругивал что-то похожее на сухую ветку.

- Что это делаешь ты? – по обыкновению путая слова, сказал Сергей, который, не дойдя семь метров до Ивана, стал на одно колено.

- Я собираюсь воткнуть себе в живот этот кол, - сосредоточенно сообщил Иван.

- Как-как? – спросил Сергей, прищурив глаз. Он вдруг вспомнил, что забыл положить денег на свой телефонный счет. Это его расстроило, и он наскоро посквернословил про себя.

- Заточу поострее и гудбай. Провались оно всё… Я бесполезен! – Иван обрабатывал ветку, уставившись в темное пространство. В его глазах блестел огонек свечи.

Сергей уныло вздохнул, смекнув, что назревает что-то жутко скучное. Он стал прокручивать в голове варианты с пополнением телефонного счета. Сегодня ему нужен будет мобильный интернет. Но между тем он терпеливо продолжал диалог:

- Прекрати, Ванюша. Как это бесполезен? Что случилось уже?

Иван потрогал острие деревянного клинка, остался недоволен, и продолжил свое занятие.

- Существуют вещи, которые я не могу изменить. Это страшные вещи. Зло торжествует. Видеть это выше моих сил.

«Просто восхитительно, - протянул мысленно Сергей, - Он похоже серьезно не в себе. Как можно быть таким нудным? Надо Игорю позвонить потом, приколоть его. А, блин… Телефон!»

- Слушай, ты не переведешь мне денег на телефон со своего счета? – нетерпеливо сказал он.

- Нет, - буркнул Иван. – Я свой телефон сегодня какому-то старику отдал. Бродяге…
Сергей начал раздражаться. Он встал и принялся махать в воздухе кулаками, как профессиональный боксер. То ли бил воображаемого противника, то ли просто движения отрабатывал.

- Фух! Фух! Фух-фух!.. – выдыхал он.

- Ты, короче, не чуди, - заговорил Сергей сквозь отдышку. – Ты ж только и делаешь, что кому-то помогаешь. Работаешь, чтобы деньги отдавать каким-то, блин, детям. Которых ты даже не знаешь! Ходишь, как дворник, мусор подбираешь. Собак вон всех кормишь бесконечно.

- Я вижу, что это все не имеет смысла. Это только капля в океане. Да еще… Те, кому я помогаю часто не хотят помогать друг другу. Вырывают друг у друга. А сегодня в одном городе на юге умерло несколько детей. От голода.
Сергей устал от своего инсценированного боя. Он в три прыжка обогнул круг, в центре которого сидел его приятель, и, оказавшись за его спиной, вознесся в воздух на несколько метров. Зависнув на этой высоте, Сергей сложил ноги, приняв позу лотоса.

В это время в коридоре грюкнула входная дверь. Затем послышались шаги по кафельному полу за наполовину открытой дверью зала. Вдруг раздался щелчок включенных автоматов в щитке питания и зал заполнил яркий электрический свет. В дверном проеме появился пожилой татарин. Это был директор учреждения. Некоторое время он молча смотрел на представшую перед ним картину. Потом невнятно и взволнованно промямлил:

- А, нет-нет. Это… Занимайтесь. Занимайтесь…
После этого снова раздался щелчок и свет погас. Грюкнула входная дверь.

- Какой же это всё лепет! Ты так молод, Иван. Так еще глуп.
Иван вздрогнул. Голос был похож на голос Сергея, но это не мог говорить он. Так мог говорить разве только… Он обернулся.

- Ты где? Серый!

- Я здесь. Воспарил, как это у вас называется, над землей. Да, левитация, правильно? Так сказать, свобода передвижения. Почти никто из людей этим не пользуется по какой-то непостижимой причине! И, между прочим, я не Серый. Он решает задачу по пополнению своего мобильного счета.

- Что происходит?

- Да так, ничего особенного. Просто ты продырявил себе живот, поддавшись внезапному порыву отчаяния.

- Ах, да… Да, да! Всё, прошу прощения, я все вспомнил.

-А Серый этого даже не заметил, конечно. Его внимание полностью занято каким-то планом на ночь.  Зато заметил я. Да еще великан.
Иван тоже воспарил. Он расположился напротив собеседника и в той же позе.

- Вот так то лучше. На воздусях оно привычнее, - одобрительно заметил тот, кто был Сергеем.

Так они висели некоторое время друг против друга молча. Было очень тихо. Постепенно они оба начали светиться. Свет сгущался, делался все ярче. А сами силуэты источников растворялись в этом свете. Вдруг с улицы, со стороны высоких окон донесся раскатистый бас:

- Гуд афтенунг! Хау а ю!
Светящийся силуэт Ивана повернулся к окну, за которым, сквозь сетку с крупной ячейкой он увидел огромную фигуру великана. В окнах была видна только часть его обнаженного туловища и голова. Было видно, что он обхватил себя руками и вздрагивал.

- Я - Ша. Всё решайте быстрей. Ибо холодно здесь, - прогрохотал великан.

- Хэллоу! – проговорил светляк, в которого превращалось то, что несколько минут назад было Иваном. Его голос звучал с искажениями и больше напоминал электрические разряды. – Уай а ю спикин инглиш?

- Коз айм фром Флорида нау. Тепло где, - отвечал засыпаемый снегом исполин.

Светляк Иван снова что-то пытался произнести, но получилось только электрическое жужжание и шипение. Великан удовлетворенно покивал. Он пристально всматривался сквозь пыльное и треснувшее стекло на два парящих в зале светящихся кокона. Когда они по его мнению достигли нужной кондиции, Ша толкнул одновременно два высоких окна руками. Сквозь образовавшиеся проемы он протянул свои ручищи, подхватил светящиеся шары и вынул их на улицу.

Затем великан отнес и повесил одного светляка на улице Киевской, а другого на улице Московской. Это были самые темные улицы города. Каждый из этих светляков выглядел на первый взгляд сиротливо и довольно беспомощно в зимней вязкой и бескрайней темноте.

- У всего вокруг есть Солнце. Но здесь, ночью - только ты. Продолжай! – так сказал Ша каждому из оставленных Светляков. Он немного помедлил, словно ожидая ответа, а потом неслышно отступил в ночь.
Его уже не было видно, но я могу сказать вам еще кое-что. Потому что я все еще могу его видеть. Он оглянулся и тихо постоял еще пару наших старых добрых земных минут. Мастер Ша, не двигаясь и не дыша, тихо смотрел на своих светляков. Они светились ровным мягким желтоватым светом. Один на одной улице, другой на соседней, отделенной от первой мелкой дребезжащей речушкой. Картина поправилась и, как бы, настроилась. Не так уж часто приходится одинокому великану наблюдать такое хрупкое, но вместе с тем упрямое и бесстрашное, как росток, проросший сквозь толщу асфальта на автомобильной трассе, воплощение покоя. Такое гармоничное слияние безнадежной жутковатой и холодной тьмы с теплым спокойным оберегающим светом.