Молнии, бьющие вдали. 3

...Я шла навстречу солнцу, а оно поднималось все выше и уводило вдаль.
Все больше цветов попадалось мне навстречу, и их дивное цветение отзывалось такой лаской, что невольно замедляла шаг.  Многие  из них  были незнакомы, но их удивительное сочетание кружило голову и не выдержав просто упала на колени в их душистое изобилие. Аромат цветов был настолько хорош, что это вызывало досаду, как если бы поманили счастьем и развеяли его.
 Ошалевшая от запахов, я подняла, наконец, голову и увидела, как неподалеку в высокий холм били яркие, совершенно беззвучные молнии, и рядом с ними сияла радуга.  Удивление поразило меня ударом, и, в порыве неожиданного любопытства, огляделась по сторонам: а что еще не заметила, поглощенная цветами?
 И тут я увидела дом. Было такое ощущение, что он возник только что - из света и воздуха. Дом позвал-притянул  меня, и не колеблясь ни мгновения, побежала к нему прямо по цветам. Двери дома были открыты, и я влетела в прохладную полутьму просторного зала.
В его глубине стояло кресло, и в нем кто-то сидел.
- Простите, пожалуйста, - смутилась я, но извиняться перед спинкой было смешно, и  потому прошла вперед кресла, чуть дальше, как  вдруг оцепенение сковало меня. Такое простое, не замечаемое обычно нами, движение обернуться превратилось в неожиданно трудное дело.
Ломая себя,  обернулась и увидела мужчину, который спокойно и прямо, несмотря на возраст, сидел в кресле.
- Я ждал тебя, - внезапно сказал он, и его голос вошел в меня, подобно тому, как солнечный луч падает в темную комнату.
- Я ждал тебя тысячу лет - его голос прервался и зазвучал снова:
- Где ты была? Боже, где ты была?!
- Я?.. там…, - пролепетала я, имея в виду и эту тысячу лет, и тысячи мест, где могла быть за эти тысячу лет.
Он закрыл глаза, а я так и стояла перед ним, и щеки мои горели, сердце билось в горле пойманной птицей, а мысли кричали все сразу.
- Так не бывает, - подумала–прошептала я едва слышно, но он услышал.
- Бывает,  - отозвался он и открыл глаза.
Легкий свет, мягкая тишина, заглушаемая безумным стуком моего сердца,  и  его взгляд, пристальный взгляд  его глаз. Счастье, оглушительное счастье властно  толкнулось в душе.
Он вздохнул, и этот вздох, почти сразу подавленный, иглой вошел в сердце.
Я вдруг поняла, как он стар. Как тяжело и трудно стар. Непреодолимая сила бросила меня к нему,  и уже через мгновение я рыдала у него на коленях, и его руки гладили мою голову,  успокаивая. Но я не могла и не хотела успокаиваться, только сильнее  прижималась к нему,  пытаясь защититься от  ужаса своих же мыслей.
- Все хорошо, милая, -  поднял он мое зареванное лицо, и, целуя в лоб, тихо повторил, - все хорошо.
Рыдания еще сотрясали меня, но легкая эта ласка успокаивала против моей же воли. Я прерывисто вздохнула раз,  другой.  Саднило, невозможно саднило  сердце, но уже появлялись силы, и мужество собирало их, готовясь отразить и выдержать все. 
-Да, моя девочка, - негромко сказал он, понимая без слов, что творится внутри меня.
Мысли побежали, спасая, выстраивая защиту из всего хорошего и радостного, что могли найти.
- Ну и пусть - упрямо сказала я неведомо кому, наверное,  безжалостному  времени, - все равно ничего вечного нет.
Он улыбнулся неожиданно светло и прижал  меня к себе. Его руки были сильны и уверены, и я покорилась, положив на его плечо голову. Пусть один день продлится его жизнь, этого хватит, чтобы высокое счастье никогда не покидало меня. 
                4.
…  Он был со мной одиннадцать месяцев, каждый день из которых был, как последний, когда его сердце остановилось во сне. И только мысль, что он ушел счастливым,  дает силы жить дальше, жить по-настоящему…