Освобождение. Авраменко

   Дружная работа, доброе отношение прерывались лишь воспоминаниями о доме. Как в гостях ни хорошо, а домой хочется. И еще, при вполне сносной жизни, о какой Шурке и не мечталось, возникали некоторые казусы.
   В коровнике кошка привела котят. Те лезли на запах молока, а подрастали обласканные в заботливых руках. Как-то на обед подали замечательный суп, наваристый, вкусный. Все лопали взахлёб.
   Спустя какое-то время, Шурка заметила отсутствие кошачьего семейства. На вопрос о том, куда те подевались, хозяйка просто объяснила – essen. Была еще надежда, что Шурка неправильно поняла, ошиблась. Но, переспросив, услышала снова тоже самое. Котят съели. Шура оскорбилась до смерти. Как же можно людей котами кормить! Вышла большая драма. Хозяйка, чтобы как-то исправить положение, придумала целое щоу. Каждый готовил любимое блюдо.
   Француз сварил луковый суп, американец наделал отбивных на барбекю, наконец, очередь дошла до Шуры. Встав рано утром, она начистила картошки, замочила в воде, полудня бегала смотреть, что получилось. Затем, получив таким образом крахмал, поставила молоко и сделала, как она привыкла называть, «молошне». Все украдкой дивились приготовлению, а полученный продукт привел всех к разочарованию. Хозяйка повела Шурку на кухню, где в шкафу лежали пакетики, для приготовления киселей, молочных, фруктовых, овощных, каких угодно.
   Приближался фронт. Хозяева волновались, как к ним отнесутся русские. Все уговаривали никуда не бежать, вы, мол, ничего плохого не сделали никому, вам ничего не будет, не тронут. Подружка решила уйти с поляком, другая русская девчонка решила ехать с чехом. Уговаривали и Шурку, но та ни в какую не оглашалась. Дома ждали сестры и мать и, кто знает, как поступят с ними, если она не вернется.
   Бомбили ближайший городок, оттуда поднимались в небо длинные дымы пожарищ. Уже слышалось  грозное дыхание войны. Хозяева оставили фольварк и направились подальше от надвигающейся войны. Напоследок, они подарили много всякой всячины.  В свою очередь, работники на всякий случай написали письмо, в котором поясняли, что хозяева – хорошие люди, не обижали, кормили, защищали и так далее. Ушли подруги, кто, куда и  Шурка осталась на хозяйстве с Татьяной.
   Бои приближались, и однажды загрохотало совсем рядом. Хлопоча по хозяйству, девушки оказались вдали от фольварка, и когда спохватились, было уже поздно. Отовсюду гремело, земля летела от близких разрывов, глаза застилал дым. В панике они бегали в поисках укромного места, пока их не окликнул хриплый голос:
- Куда, убьют!
- А мы свои, мы тут работаем, мы из угнаных.
- Никто разбираться не будет! Солдаты злые, уставшие, разорвут на части! Хорошо, что мне на глаза попались.      Спрячу в блиндаже, только пригинайтесь, а завтра отведу на станцию, там ваших уже собирают, домой поедете.
   Шуре хотелось забрать свои чемоданы, или хотя бы какие-нибудь пожитки, но бой не утихал, а когда стало возможным выйти из укрытия, девушки помчались, как им казалось, на фольварк, но уже наступила ночь, и они заблудились. В темноте набрели на какую-то землянку, забрались в дальний угол и заснули.
   Рано утром Шура по привычке проснулась и оцепенела от ужаса. Вся землянка была полна немецкими солдатами, которые сладко храпели. Потихоньку девушки выскользнули наверх и помчались подальше.
- Ну, что, оглашенные, бегаете?- услышали они знакомый хриплый голос,- Я же сказал, что отведу вас на станцию.
   О подаренных вещах пришлось забыть. На станции было много народу, все из угнанных на работу, только с вещами, чемоданами, баулами. Девчат отвели к старшему военному, тот рассказал, где получить необходимое, и где находиться до отправки домой.
   Долго ли, коротко, погрузились в вагоны и поехали на восток. Дорога была мучительной и долгой. Всюду были взорваны мосты, и приходилось помногу стоять, ждать, пропускать воинские эшелоны.

   .