Нет ничего тайного. из записок бывалого моряка

 "Водолазом-то я стал случайно,- рассказывал мой самый опытный мичман-сверхсрочник Гришин,- Я с детства мечтал стать пожарником, увидев "Весёлых ребят", которые крутил наш механик в сельском клубе. Мне почему-то в этом фильме очень понравился эпизод с каской пожарника, на которую пастух Костя нечаянно выбросил бутылку водки, обнаружив её во второпях одетом чужом костюме. Помните, когда его ловили в театре эстрады? Может, полюбил я ту прочную каску потому, что как-то пацанами мы бросались друг в друга камнями и среднего размера голыш так угодил мне по кумполу, что от удара я потерял равновесие и упал. Попытки подняться на ноги были бесполезными: только я пытался встать, как меня заваливало набок от сильного головокружения. Будь я в каске, конечно, такого бы не произошло.               
 Со временем всё прошло, рана на голове зажила. Но, видно, стал я не пожарным, а водолазом всё же потому, что медный шлем на голове ещё прочнее каски. Вот он и запал мне в душу. Про водолазов я узнал после просмотра кинофильма "Гибель "Орла", в котором артист Столяров приворожил меня к водолазному делу. Тогда ведь я был не шибко образованным. Книжек не читал, а что-либо интересное узнавал в основном из кинофильмов. Короче, серый я был, как штаны пожарника. Ну, знаете, такие серые, серые, из брезента.                Когда пришла пора идти в армию, я попросился на флот, хотя поначалу хотели меня взять в артиллерию из-за крепости фигуры. Но я рассмешил призывную комиссию, заявив, что от громких звуков у меня ещё с детства болит голова. Поэтому, мол, её лучше спрятать под воду от всякого шума. Председатель комиссии поинтересовался, не с печки ли я падал на голову и не попал ли при этом в квашню? Я ответил, что нет, и что это Петька Сизов гвозданул меня камнем по черепу. Так я попал в водолазную школу, размещавшуюся на окраине Севастополя в Херсонесе.               
 Три месяца обучения в этом красивом приморском городе запомнились строевыми занятиями, благоустройством территории школы и тёплыми вечерами с пением цикад, которых я впервые услышал в том благодатном южном краю. И ещё. Нигде я не видел столько ежей, как на Херсонесе с наступлением темноты. Да, не сказал про водолазное дело. Обучили меня на водолаза, обучили. Поначалу, правда, страшно было оказаться даже на 5-метровой глубине, осознавая, что вся твоя жизнь зависит от такой фитюльки, как тонкий резиновый шланг, по которому тебе на дыхание подавали с поверхности воздух. Если этот воздух нагнетал воздушный компрессор, то я сначала всё время опасался, не сломается ли компрессор при нахождении меня под водой, как ломались наши деревенские трактора во время пахоты. если же воздух подавали от баллонов-хранилищ со сжатым воздухом, то голову посещала нездоровая мысль: вот сейчас он в баллоне закончится и тебя не успеют переключить на другой баллон, потому что того не окажется в запасе, как часто не хватало запчастей в колхозной рем.мастерской. А когда водолазные спуски проводили с подачей воздуха от ручной помпы, мне думалось: вдруг качальщики устанут качать помпу, остановятся передохнуть и перекурить, начнут байки друг другу рассказывать и забудут на время про меня. Так ты и останешься под водой со всеми надетыми водолазными грузами. А их вон сколько на мне: медный 3-х болтовый шлем весит около 20 кг, да водолазные галоши тянут почти столько же, да ещё нагрудные 2-х пудовые грузы, да нож с водолазной рубахой добавляют десяток килограммов. В общем, с водолазным шерстяным бельем набирается под 90 кг дополнительного веса.               
 Хорошо ещё, братцы, что Архимед придумал свой закон про воду, поэтому на дне я вешу всего лишь 3-4 кг. Зато, когда выйдешь на поверхность - опять все девяносто лишних. И что это Архимед не подумал о воздухе? Глядишь, придумал бы для нас, водолазов, ещё какое-нибудь облегчение. Вот Ньютон придумал закон. Но на него упало только яблоко. А вот если бы на него свалилось что-то потяжелее, например, водолазный шлем, он обязательно выдумал бы что-то полезное специально для водолазов.               
 Я и сам люблю иногда предаваться научным размышлениям. Сейчас работаю над идеей, как сделать, чтобы декомпрессию в барокамере после водолазных работ проходил не сам водолаз, а прорезиненная рубаха, в которой он работал. Я уже на полпути к успеху. Раз к нам на флот приезжали учёные из НИИ, что под Ленинградом-Санкт-Петербургом. Они испытывали новую водолазную технику. Так вот, один из них любил повторять, что правильно сформулированная задача - это уже половина успеха в решении любой проблемы. Так что постановкой идеи о декомпрессии рубахи я прошёл 50% своего успеха. Осталось немного - всего половина.               
 Это у меня уже вторая идея. А первую я разрешил полностью. Хотите узнать, о чём она? Пожалуйста! Скажите, кто у нас главный противник на Севере? Правильно, НАТО. А где корабли НАТО стоят? Правильно, разбросаны по норвежским фьордам. Вот я и придумал, как нам избавиться от их флота. Главную скрипку, конечно, играют наши водолазы. Они должны незаметно для противника подобраться под водой к неприятельским кораблям, когда те стоят у причалов или на якорных стоянках в своих шхерах, закрепить на валу каждого корабля рядом с винтом фрезу с помощью простой резинки. Когда корабль запустит движки и начнёт проворачивать свой вал, фреза под действием резинки будет глубже и глубже впиваться в металл, пока не перепилит вал. Винты отвалятся, а враг долго не поймёт, почему его корабль не движется. Как видите, никаких сложных механизмов и больших затрат для такой операции не требуется: только фреза и упругая резинка. А как только винты у них отвалились, приходит наш флот и берёт их тёпленькими, прямо в коечках, как филин ночью берёт птаху прямо из гнезда.               
 Ну, о науке подробней поговорим как-нибудь потом. А сейчас для молодёжи мне хотелось бы рассказать пару историй из своей практики.               
 Водолазы, как и любые другие специалисты, по натуре и мастерству бывают разные. Служил у нас на спасателе одно время водолаз Сомов. Здоровенный был бугай, но хитроват и трусоват. Зато умел на зависть всем нам засыпать прямо на ходу, в любую свободную минуту, ну, точно пожарник в театре во время спектакля. Как-то пришлось нам разгружать затонувший метрах на сорока американский транспорт типа "либерти". Во время 2-й Мировой войны американцы клепали их чуть ли не по штуке в день и отправляли с грузами по "ленд-лизу" в Советский Союз и другие страны. Говорят, по прочности такие суда были рассчитаны только на один переход через океан. Поэтому строили их быстро и они были дешёвыми в изготовлении. А наши, славяне, умудрились несколько "либерти" эксплуатировать ещё лет двадцать после войны. Каково? Вот на одном таком, не выдержавшем волновой нагрузки и разломившемся, мы и работали.               
 Обычно под воду спускали двух водолазов. Один работал в носовом трюме, другой - в кормовом. Все трудились нормально. Но вот Сомов каждый раз умудрялся запутываться в тросах и шлангах, правда, в конце-концов, распутываясь самостоятельно. Но на все эти процедуры у него уходило всё отведённое рабочее время пребывания на грунте. Поэтому ребята не любили работать с ним в паре: им постоянно приходилось ожидать команды прийти на помощь к Сомову, тем самым сокращая объём выполняемой работы и увеличивая её общую протяжённость. А всем хотелось быстрее вернуться в базу.               
 Однажды он всё же попал в мою смену. Рабочее время на грунте у нас было ограничено одним часом, чтобы не проходить длительной декомпрессии в холодной воде после тяжёлой работы.  Моя рабочая смена подходила к завершению, и я стал готовиться к подъёму, проверяя, не зацепились ли мои шланги за что-нибудь. И тут сверху мне дали команду посмотреть, что там с Сомовым. Подводного телевидения в ту пору не было, поэтому сверху невозможно увидеть, в каком положении водолаз и что делает. Мне сказали, что Сомов запутался и ему нужно помочь.               
 С маленьким ломиком в руке, которым двигал ящики в трюме перед их остропкой, я отправился со своей носовой части к корме. Вскоре я увидел потрясшее меня зрелище. Сомов сидел на верхней палубе на краю трюма, свесив в него ноги и давая команды наверх: "Потрави, потрави", во время которой выбирал руками слабину подаваемого ему сверху шланга. Затем он просил: "Подбери, подбери". По этой его команде наверх выбирали слабину шланга, которую перед тем Сомов набирал. И эти "подбери, потрави" занимали всё его рабочее время. Командир спуска думал, что такими обычными для запутавшегося под водой водолаза приёмами тот пытается распутаться. А Сомов и не собирался работать в трюме из опасения, что какой-нибудь ящик может упасть и придавить ему шланг. Подойдя к нему сзади, я со злостью ударил ломиком по шлему. В воде удар, конечно, не мог быть сильным, но от неожиданности и непонятности произошедшего Сомов со страха свалился в трюм.      
 Я ухватил его за шланг, чтобы при быстром погружении его не обжало окружающее давление воды и вытянул бессознательное тело на палубу "либерти". Сомов с выпученными от страха глазами смотрел на меня через иллюминатор, словно я был каким-то морским чудовищем. Я коротко объяснил наверх, что тут происходило на самом деле.               
 Когда нас подняли и поместили в декомпрессионную камеру водолазного бота, я пожалел о содеянном мною. Но не по той причине, о которой вы могли подумать. Нет: Сомов, стервец, со страха наделал в штаны, т.е. в водолазные рейтузы из верблюжьей шерсти, да и не только наложил. Короче, сделал всё по полной программе. И пока он снимал и переодевал это бельё в барокамере, запах заполнил всё её помещение. Так что мне пришлось три часа нюхать ту атмосферу. Хорошо ещё, что хоть один час нужно было дышать из кислородного аппарата для сокращения времени декомпрессии.  После этого случая Сомов был изгнан из водолазов и переведён в строевую команду на другое судно. А на нашем больше подобных случаев не наблюдалось               
 Теперь же, если у вас осталось терпение, расскажу, как наша водолазная команда чуть не сделалась богачами. Летел на Новую Землю небольшой самолёт и по какой-то причине, не дотянув немного до берега, упал в море, затонув на глубине около 20 м. Тогда я служил на спасательном буксире. Наше водолазное хозяйство размещалось под палубой в кормовой части судна. Вход к нам был отдельный, по трапу прямо с верхней палубы.               
 Пришли мы искать самолёт и довольно быстро обнаружили его. Когда водолазы забрались в пассажирский салон, то обнаружили у одного из пассажиров раскрывшийся при ударе самолёта о воду портфель, полностью набитый крупными денежными купюрами. Не долго думая, они незаметно для других членов экипажа подняли портфель наверх. А поскольку деньги были мокрые, мы решили просушить их, но так, чтобы никто из команды буксира об этом не знал. Обклеили теми деньгами все переборки и потолок нашего водолазного помещения.               
 Учитывая, что водолазная профессия сопряжена с повышенной опасностью, в наше заведование  обычно посторонних не пускали, а командование заглядывало туда крайне редко. Мы все довольно потирали руки и прикидывали, кто на что эти и впрямь свалившиеся с неба деньги потратит.  Я решил пустить их на покупку "Волги" и ещё чего-нибудь. Другие собирались купить себе дом и т.д. Но вскоре к нам доставили комиссию по расследованию обстоятельств гибели самолёта, среди которой оказался особист. Он поочерёдно опросил весь экипаж буксира, а затем всех вместе на предмет, не знает ли кто-нибудь про портфель из чёрной кожи, который вёз один из пассажиров. Особенно он допытывался о том у водолазов. Мы все пять водолазов стояли насмерть, другие же просто ничего не ведали.               
 На второй день настырный особист начал осматривать наш буксир. Когда он добрался до водолазного помещения, мы пытались увести его в сторону, ссылаясь, что посторонним вход туда строго запрещён. Но он ответил, что ему можно ходить везде и видеть всё. Затем спустился вниз.               
 Оказавшись в кубрике, особист замер в изумлении: все стены были как бы обклеены красивыми обоями в виде денежных знаков, а на палубе валялись купюры, отлипшие от потолка после высыхания. Мы тут же предупредили его высказывания на тему увиденного, заявив, что собирались преподнести сюрприз после просушки найденных ден.знаков. Он громко расхохотался то ли от радости, что потеря нашлась, то ли от наивности нашего заявления. А затем особист произнёс, растягивая слова, что если здесь окажется вся сумма, размер которой он знает точно, то нам ничего не будет. Но если выявится недостача, нам придётся докладывать свои кровные или идти под суд. Оказалось, что деньги предназначались для выплаты денежного довольствия военнослужащим на Новой Земле за очередной месяц. Пересчёт показал, что, к нашему счастью, вся наличность оказалась на месте. Тем дело и закончилось.             
 Так что ничего не скроешь, если заняться неправедным делом. Мы же хотели забрать себе деньги своих флотских сослуживцев по Северу, не зная об этом. Вот какие бывают в жизни моменты. Лови их, но думай: что ты ловишь и зачем это тебе. Так что нет ничего тайного, что не стало бы явным.