Бродячий оркестрик. Фрактальный роман. 2014

Иллюстрация автора

Сергей Николаев

 
;; Бродячий оркестрик   
Фрактальный роман
Кн. №17
2014;

От редактора

;    В романе, который мне принёс на редактуру П.Патрикеев** главный персонаж – учитель географии Д.Дикой***, прообразом которого является учитель географии Д.Дикой. Он тут везде. И повсюду его жена, бывшие жёны, будущие жёны и т.п., а также все или почти все дамы сердца Патрикеева, выступающие тут, как и все только что упомянутые жёны географа, под разными масками. И все это, не считая чёртова колеса обозрения всех их дядюшек-перекатикайфушек, тётушек-перешмотушек, бабушек – в ушах камушек, дедушек – без колёс велосипедушек, нянюшек-барабаньтарабанюшек, братьев-сватьев-кумовьёв-муравьедов-муравьёв, сестричек-лисичек с парашютом спичек, детишек с ноутбуком фишек, внучат напрокат и внучек – тех ещё штучек. Вся эта бесконечная эскадрилья-камарилья-гамадрилья с бандеролью-бандерильей и учителем географии Д.Диким была отпущена мною из этого романа в другой с согласия автора.
 
;    Из главок главная и вбирающая в себя все остальные будет для каждого читателя своя. А каждая «птица» - фрактал-рассказ ориентируется на 7 других, благодаря чему и происходит полёт всей фрактальной «стаи». В каком бы порядке не производилось прочтение всех главок, оно всякий раз будет производиться должным образом. После чего неожиданно понимаешь: если происходит постоянное накопление безысходных ситуаций, то рано или поздно появится такая их комбинация, которая позволит найти выход из них во всех созвездиях единомоментно…

; Новый главный герой романа (вместо старого – учителя географии, подвергнутому мною остракизму) неожиданно выявился сам. Это некий странник по 88 созвездьям-рассказам романа, всякий раз ведущий диалог с очередным персонажем. Для Вашего удобства, Любезный читатель, будем считать, что это агент Космопоиска по прозвищу Ах. Он пытается понять смысл происходящего в каждом фрактале, во всём фрактальном романе, а заодно и во всём Космосе нашего существования. И мы не сомневаемся, что это ему рано или поздно удастся, так же, как и Вам, Любезный Читатель!
Х.Кулихин****
** Человек без определённых занятий, сочинитель рассказов. Вымышленный персонаж.
*** Вымышленный персонаж.
**** Поэт и военный переводчик с языков людей и иных существ. Вымышленный персонаж.
;


Фрактал №1. Ноты, вышедшие из-под контроля

         Из временных пластов с записанными на них космогоническими событиями земли времени мы построили карточный домик, но он выстоял перед катастрофами и катаклизмами, перед смертью, перед смертью смерти и чёрным квадратом смерти, но разлетелся легко в разные стороны от нашёптываний зрителей этого концерта о твоей и моей изменах. Наушники, нашёптыватели победили нас. И сразу же эпоха разлетелась вдребезги на 1 000 000 осколков, повисла на ветках 1 000 000 фантиками и лопнувшими шариками, замерла биосоединениями между человеческим мозгом и различными искусственными системами. Лишь выращивание нервных клеток для неё как-то её встряхивало и активизировало, когда я пытался понять смысл наших свиданий, о которых начертано на псевдонаучных табличках, но кукиши из ходиков моей головы всё больше и больше напоминали мне противоснайперские устройства.
   
        - А в разные ли стороны тикали ходики твоей головы?
- Конечно, ведь мы справляем нашу с ней свадьбу в инопланетном храме (как это и принято сообразно науке), где с мозаичных изображений смотрят на нас инопланетянки, и у каждой из них её глаза. А я создал эти мозаики или же не я, теперь было уже понять трудно, но ощущение того, что тайна этого будет постигнута, не оставляла нас. И пустота храма постепенно наполнялась событиями настолько простыми и обыкновенными, что мудрость их не могла не поразить нас.
- Но разве вы же понимали, что при вскрытии захоронения ваших душ и душ ваших свиданий возле храма может быть совершён страшных грех?
- Да, такой же, как и грех спилов деревьев ценных пород для прослушивания их в качестве CD и DVD-дисков годовых колец и записи с содержимым этих захоронений на наши мозги.
- А куда же при этом девались ваши голоса?
- А наши голоса остались в океанах и джунглях возле найденных или же созданных нами этих артефактов, и очень настораживало полное согласие со всем происходящим сил Природы.

        Вот такие ноты «Вариаций Созвездия Компаса», созданные машиной искусственного интеллекта для бродячего оркестрика вручил мне некто возле станции метро «Петроградская» и исчез. Я не запомнил его лица, в памяти только отпечатался контрольный хруст контрастного панциря и гулкие шаги железных подошв по булыжной мостовой. Я исчез в ночи, а он стал мною для того, чтобы я продвигал его идиотские или гениальные (не знаю, как вернее сказать) идеи среди масс, адаптируя их и популяризируя, как это только возможно. А это было совсем невозможно. Но ноты игрались сами собой, выйдя из-под контроля машины искусственного интеллекта…
;

Фрактал №2. Маски выцветших фотографий

        - Какое было небо?
- Небо было цвета научно зафиксированных случаев странного осветления радужных оболочек глаз в Русской армии времён Северной войны со Швецией. И сейчас светлоглазые охотники клацали карабинами, крутили прокуренными усами, пытаясь ими дотянуться сквозь километры погони за мной. Вот о чём повествовал «Концерт Созвездия Южной Мухи», исполняемый бродячим оркестриком возле метро «Лиговский проспект».
- А вы?
- Я уходил от погони, растворяясь в осенних озёрцах и в быстрых весёлых облаках земли времени, превращаясь в сосновые извилистые, как мысли на рогах оленя, ветки, а потом и в самих охотников, стреляющих расчётливо и умело, экономя патроны. Я бежал туда, где веером змеились по воздуху маски выцветших любовных фотографий.

        Я переставал быть чьим-то замыслом, моделью какого-то устройства и становился самим собой, лишаясь какого-то древнего смысла, нужного или не нужного, Бог весть. Но нужно помнить, что здесь я только лишь пришелец, которому не понятны формулы танцев, цветов и пожелтевших фамильных фотографий из альбомов этой странной планеты, всё более и более становящейся родной, но словно бы уже другому существу, а не мне. А всё предыдущее всегда в моём походном ноутбуке, где космическая навигация продолжалась, где таяли льды и сгорали Солнца, и исчезала средняя t° и ваккуумная t°. Но что придёт им взамен? t° поисков неизвестно чего? Томления неизвестно по чему? Осмысления неизвестно чего ради Всего? То есть ради t° Всего и стоит пользоваться счётчиками, ЭВМ и временными порталами? Но t° собственной души уже ни для кого не секрет, как не для кого уже давно не секрет, что рано или поздно мы встретимся там, где встретятся все, кто забыл о предыдущих встречах. Там, где каждому судьба стать тележечником, приобретя за бесплатные деньги тележку, великолепную как карета тележку для вывоза бессмысленных в этом мире вещей со свалки-помойки несбывшихся надежд. Но эти бессмысленные вещи и есть  самый что ни на есть осмысленный фундамент нашего Нового мира, потому что Старого мира отныне не существует.

       А построение Новой цивилизации – вот что есть единственно важное для достойного человека, будь то изготовитель тележек для вывоза драгоценных мыслей со свалок или помоек, или же тот, кто умеет их выискивать на первый взгляд нехитрыми приспособлениями: железным крюком, медной цапфой, пружинными щипцами на шурупцах. А Старой цивилизации больше нет по определению, по факту, по чёрт знает чему! Лишь остались от неё её бывалые цивилизаторы с крюками да цапфами, с пружинными щипцами да пружинными щипчиками на шурупцах. В масках выцветших любовных фотографий…
;

Фрактал №3. Рефлексии вокруг газетной статьи

        - Я купила ещё не напечатанную газету трёхвековой давности со статьёй о «Большом канкане Созвездия Гидры», играемую бродячим оркестриком на станции метро «Маяковская».
- Ну и как тебе газета?
- Я увлеклась чтением, о музпроисшествии, напоминающем массовую галлюцинацию, так, что опоздала на свидание с ним, которого явственно увидела среди зрителей этого канкана, в то время, как сама танцевала на сцене, освещённой мыслями великих пролетарских поэтов.
- А он?
- А он приехал на встречу вовремя и уже поджидал меня возле сцены, даже и не ведая о существовании газетной статьи, которую я читала.

   В этой, напечатанной три века спустя на земле времени газетной статье сообщалось о том, что у каждого из нас много личностей. И мы пытались хоть как-то их систематизировать, идентифицировать, каталогизировать и складировать.  Отказавшись от компьютеров, от ЭВМ, от арифмометров, мы считали на счётах, как архаичные бухгалтеры, и костяшки счёт с объёмными рунами были надёжнее и точнее новых новшеств, и вот Великий Каталог был составлен. Оставалось только лишь перерезать праздничную ленточку и разбить об головы друг друга по бутылке шампанского. Зрители, приглашённые на этот праздник, радостными аплодисментами приветствовали нас. Но зрители были из биокаучука. А из каждой разбитой бутылки вылетали наши каким-то образом оказавшиеся там души и заполняли биокаучуковых зрителей, в которых мы всё больше и больше узнавали самих себя, растворяясь при этом медленно в старинных зеркалах прошлого и будущего миров.

   А тема упомянутой трёхвековой газетной статьи, которую она читала, плавно переходила к другой (но такой ли уж другой) теме и была обрамлена вот такой концепцией о Ермаке Тимофеевиче, присоединившим навсегда Сибирь: «Но и Сибирь присоединила нас всех к себе, и Сибирство полно таёжными видениями и снежными снами. И новые технологии лишь увеличивают их галлюцинаторность, овеществлённую в документах, свежеотпечатанных в типографиях научно-географического общества на картографических картонах с квинтовыми кругами речных сибирских скал». Дочитав статью уже вдвоём, мы поняли, что, пытаясь склеить несклеиваемое, соединить несоединимое, мы стали теми, которыми и являемся, и, может быть, вовсе и не надо стремиться к какоё-то несбыточной гармонии, потому что наши полярные элементы являются движителями наших иррациональных поступков, которыми только лишь и можно оправдать наше существование на разных планетах, в том числе и на тех, где даже и не ведают о существовании не только ещё не напечатанных газетных статей трёхвековой давности или же будущих, но и вообще о газетных статьях как таковых…
;

Фрактал №4. Игра в фанты

        - Что сделать этому фанту?
- Оказаться на станции метро «Спасская» возле эскалатора, где бродячим оркестриком исполняется «Мазурка Созвездия Живописца».
- И что же там ему наблюдать?
- Наблюдать, как те, кто успел пристегнуть к спинам кресла с архивариусными крыльями, танцевали эту мазурку, а те, кто не успел, уезжали наверх в город, провожая завистливыми взглядами представителей новой мебельнокрылатой коллекции неизвестных ещё науке метрополитенных горожанок и горожан.    

  Этому фанту войти в систему кривошипношатунных механизмов и зубчатых передач, оживших и, не взирая на нанотехнологии, телепортации, клонирования, задвигавшихся и начавших свою, проверенную временем, изрядно подзабытую песню не только о литовско-польской оккупации и польских уланах Бонапарта (а в его армии каждый шестой был поляком), об убиении 80 тыс. русских военнопленных после похода на Варшаву, но и о I Мировой, где поляки сражались в составе Российской Империи.

  Этому фанту стать членом коллектива муравьёв, отравленных муравьедными идеями, с головами, приникающими к ветвям деревьев с целью узнать, вырастают ли из голов таинственные цветы, полные реальных дум о том времени, когда муравьи были во фраках и бальных платьях, словом, были прежними, ещё теми людьми, и мысль о муравьедах даже не сверкала на кончиках их пальцев с привязанными к ним бенгальскими огнями.

   Этому фанту узнать, что «другие мы» есть господа наших существ вот этих, то есть нас, рабов. И рабы подчиняются их странным приказаниям, но лишь до поры, пока не зацветут Ивано-Купальские цветы земли времени, и трижды не пропоёт петух, и тогда рабы становятся хозяевами господ. И те исполняют их законные требования и на серебряных нитях в ночи плывут за ними, привязанные к ним веками.

          P.S.
   Вот такие вот она примеряла на себя фанты из её коробочки прежних лет, и на каждом были стихи её бывших возлюбленных. Она играла в факты, и указание каждого факта предсказывало ей её будущих кавалеров. Она читала стансы наугад, и признавала в каждых прочитанных намёки на её теперешних мужей (неофициальных или гипотетических). Но когда воздух замерзал вместе с идеями фантов, его наполняющими, таких, как она, у нас было несть числа, но она была такая только одна…
;

Фрактал №5. Степень присутствия Логоса

   Достаточно было отщёлкнуть шпингалет – и в форточку летел дым превращений уличных обыкновений в деревянные смыслы и железные формулы, стоило лишь отзвякнуть связкой ключей поворотные механизмы замка – и смыслы вращались колейдоскопами – выбирай любой! Кто-то хватал первый попавшийся и небрежно архивировал его, кто-то долго выбирал и, расщепив,  аккуратно складывал его в файловые карманы интерпретаций смысла происходящего. Но нашему персонажу не нужно было ни того, ни другого. Ему надо было всего лишь притушить папироску о подошву башмака, снятого с экспоната этнографического музея земли времени, и когда, наконец, удалось это сделать, он поймал на себе взгляд экскурсовода, который тушил папироску о его, экспонатскую подошву. Он хотел закричать, что курить в музеях не положено, но пластмассовый вакуум словно бы залил пружины его челюстей.

   - Что он вспоминал, оцепенев?
- Оцепенев, он вспоминал «Канон Созвездия Телескопа» исполняющийся бродячим оркестриком на станции метро «Садовая» неоднократно.
- С какой скоростью крутились его мысли?
- Со страшной скоростью. Постоянные мысли о том, что если ты король без королевства или фельдмаршал без армии, то ты будешь слушать эту музыку снова и снова, но никогда не покинет она тебя, и при помощи этого «Телескопа» ты увидишь времена палеоконтактов и виманов, когда аборигены собирали застывшие слёзы инопланетян и, храня их в вещмешках, поклонялись им превелико. И эта энергия пригодилась потом при осаде Царьграда, битвах с фракийцами, половцами и хазарами, не говоря уже о войнах антов с аварами.

   Но мысли его мчались дальше, он вспоминал, как мы играли в атеистические кости в музеях и разрушенных храмах, но выигравшие отправлялись прямо в ад, а проигравшие в рай, атеистические ад и рай, потому что здесь было принято не задавать лишних вопросов, а гармоничность существования и его иррациональность были возведены в степень Логоса. А коты со всего района, не мудрствуя лукаво о Логосе, собирались вечерами возле его дома и неподвижно сидели неизвестно для чего, и убегали в полночь, чтобы завтра собраться снова. Неизвестно, для чего они это делали; но так же неизвестно, для чего мы ходим без цели в толпе, и толпа обтекает нас; и мы, и толпа всё словно ищем кого-то или что-то, и завтра это повторяется снова, и, словно цепенев, мы все чувствуем, что отравлены ядом отсутствия не только великих идей, но и вообще каких-либо мыслей. И всё становится теперь уже возведённым в степень отсутствия Логоса, т.е. в степень надежды на скорейшее появление степени его присутствия…
;

Фрактал №6. Адепты Вычурного Ордена

   Только лишь мы приближались к этой или какой-то другой тайне смысла существования нас на Земле, как появлялись люди из Вычурного Ордена и не давали достичь конечного результата. Хорошие они были или плохие? Ведь, с одной стороны, очередная конечная правда могла бы нас привести к гибели, но, с другой стороны, стать ступенью для постижения замаскированной Истины. Однако, мы сами, между тем, надевали ледяные прозрачные скафандры или же хвойные фраки и платья и отправлялись в океаны и горы, в библиотеки и музеи для того, чтобы уберечь постигающих Истину от неправильного её толкования, и, тем самым превращались в людей Вычурного Ордена, и горькие думы бороздили морщинами наши выписанные по спецзаказу чешуйчатые маски и эфирные крылья.
 
       - Нужно же как-то было положить этому конец! Уж здесь-то, на земле времени, вы же должны были это понимать!
- Да, и, сидя на карнизах, на пожарных наружных лестницах и на крышах электропоездов, мы всё чаще помышляли о переходе в иные статусы, где мы не будем влиять на происходящее, но и не будем зависеть от адептов Вычурного Ордена и даже сможем приобрести ледяное спокойствие прессованных напластаваний эпох.
- Но можно ли сказать уже теперь: «И вот, наконец, свершилось!»
- Да, несомненно, ведь в ледяных снежных вершинах остались  наши замёрзшие сущности, между тем, как их мясные отражения ходили по Земле. Спокойствие Вечного Океана расцвело в наших головах, и плоды ещё более жутких сомнений принесли эти цветы, плоды, которые вы, не ведая ни о чём, приобретаете себе спокойно в овощных магазинах. И спокойно кушаете эти овощи, как когда-то тогда: перед Фессалониками, Немигой, Ирпенью, Каспийскими походами, Стугной и Угрой…

P.S.

        В мозгу человека около 100 миллиардов нервных клеток. Как излечить их от воздействия адептов Вычурного Ордена или же от их отсутствия? Но регенерация истинного знания наступает при помощи вспомогательных глиальных звёздообразных клеток – вот о чём повествовал «Кэк-уок Созвездия Близнецов» в исполнении нищего бродячего оркестрика возле станции метро «Девяткино». И у тех, кто бросал оркестрантам медяки в прокусанную крысами шляпу, восстанавливалось что-то в мозгу, но что, они не могли понять, и уходили, пожимая плечами…
;

Фрактал №7. Танцы под стук яблок

        На земле времени мы стремились к нашим настоящим сущностям. Но если кто-то хотел остаться, мы не смели его брать насильно с собой, и они в деревянных ботинках, в деревянных пальто, с деревянным лицом пополняли  ряды работающих в сфере древесно-мебельного производства. И выточенные ими физические упражнения (флирт, секс, танцы) для исполнения на свежем воздухе среди проросших из шкафов деревьев и кустарников, разросшихся до размеров деревьев, не могли не удивлять прохожих – странно как оказавшихся здесь служителей музеев, артистов цирков и ИТР засекреченных лабораторий по производству специального гуммиарабика для несклеивемых идей и музыкальных тем. И только благодаря им наш медно-духовой музыкальный праздник продолжался и чудо как удался!
 
       Медные наши трубы выдували диковинные фантасмагории Англо-русской, Крымской, I Мировой… И лопались они, словно пузыри, и голая страшная правда войны апофеозом черепов сверкала на солнце. А мы танцевали во фронтовых шинелях возле госпиталей и никак не могли разжать объятий осеннего танца войны. И выбивался кириллицей локон сестры милосердия из-под пилотки или же обрывок бинта с мефодьицей крови из-под фуражки… Но из общего ритма танца не выбивался никто, потому что, когда падали яблоки, стукаясь о наши головы, яблоки величиной с бульдожью голову, то этот стук напоминал стук метронома. И рассыпанные по осенней траве «Золотой ранет №487» и «Крымское яблоко №359» были нашими невысказанными словами о встрече, разлуке и судьбе (если быть последовательно романтичным).

        - Но если от романтики перейти к фактографии?
- В этом случае Минералогия Античности и Схоластика Средневековья, последовательно переходящие во Флору Барокко и Фауну Ренессанса, а затем плавно – в Музицирование Роккоко и Классификаторство Классицизма в жидком, твёрдом, газообразном и плазменном военном времени – какие только мелодии не составляли медно-духовую «Фантазию Созвездия Лиры», которую мы исполняли сообразно принципам бродячего оркестрика возле метро «Рыбацкое». И уносились по дыму мелодий к нашим настоящим сущностям!..
;

Фрактал №8. F 63,9

        На земле времени согласно циркулярам нас ожидали в пути любовные приключения с  красавицами в оранжерейных платьях и с асимметричными опознавательными мушками на снежных щеках, словом, всё то, что уже давно описано миллионами беллетристов-гениев и так просто беллетристов. Но каково же было наше удивление, когда всё ожидаемое нами сбылось, как и должно было сбыться, на 100%. Но с той лишь разницей… Как бы это сказать поточнее, с другими намёками, недомолвками, четвертьтонами, мелизмами, метафорами, метаметафорами, и поэтому всё было другим, в конечном итоге, на 100%. А что же касательно некоего костяка, схемы происходящего, так же, как и задуманного (описанного миллионами беллетристов), так вот, этой схемы просто-напросто не существовало, она была не менее эфемерна и сомнительна, чем интеллект вышеупомянутых щёлкопёров. Что же касается военного сюжета, столь необходимого для писаний такого типа (пусть даже и не вышеупомянутыми щёлкопёрами), то он мог быть любым – будь то русско-персидские войны или же советско-китайские конфликты (КВЖД, Даманский, Жалоншань, или же Казанские походы, или же Невская битва А.Невского). Но хотелось всё же синтезировать их с любовными сюжетами и с космогоническими и теософскими построениями, рассматривая всё это, как некий заповедник или же аквариум с морскими медузами.

         - Итак, аквариум?      
- Аквариум – не аквариум, но вот что: словно бы морских крылатых медуз извозчики пристёгивают к своими фуфайкам фуфайные крылья, к тем участникам происходящего – муниципальные механические, к этим участникам происходящего – жужжащие картонно-макаронные, а к нам – маршрутные.
- А километраж пути?
- Но никто никогда не скажет друг другу о километраже пути, который придётся преодолеть, чтобы приехать туда, где место Бога свободно, и каждый стремится занять эту вакансию, каждый, со свежепристёгнутыми крыльями или же археоотстёгнутыми.
 
        И вот мы, музыкальные оборванцы, возле метро «Приморская» играем «Галоп Созвездия Стрельца» добравшимся сюда, к месту вакансий. И любовники с любовницами вокруг, откорректировав пристёжку крыльев, пускаются в бешеный пляс, в процессе которого громкоговоритель напоминает всем, что 12.10.2011 во Всемирную классификацию болезней 10 пересмотра любовь внесена в реестр заболеваний Всемирной организацией здравоохранения под номером F 63.9. Любовь отнесли к психическим отклонениям, к пункту «Расстройство привычек и влечений», после алкоголизма, игромании, токсикомании, клептомании. Общие симптомы: навязчивые мысли о другом; резкие перепады настроения; завышенное чувство собственного достоинства; жалость к себе;  бессонница, прерывистый сон; необдуманные, импульсивные поступки; перепады артериального давления; головные боли; аллергические реакции; синдром навязчивой идеи. По мнению ряда ученых, любовь можно сравнить с обсессивно-компульсивным расстройством. Кто-то после этого известия предложил реализовать неожиданное, но мудрое решение – носить вместо масок заповедника метро – морских медуз этого заповедника, кто-то простенько заметил, что ужасней F 63,9 только болезнь отсутствия F 63,9…
;

Фрактал №9. Бритвомеч телефонных разговоров

         - Так что же музицировал бродячий оркестрик?
- «Шимми Созвездия Сетки».
- Где?
- Возле метро «Проспект Большевиков».
- А весело ли было?
- Вовсе даже нет. Становилось понятным, что скучно стремиться к звёздам, как и к ним не стремиться, скучно быть умным или же глупым, скучно быть счастливым или же несчастным, скучно знать всё или же не знать ничего, но скучнее этого всего и мысли об этом была только одна Всепобеждающая Скука…

        И уже потом, мы поняли, что для того, чтобы преодолеть Скуку, целесообразно курить двуствольные сигареты, и, дабы не терять попусту времени, в перерывах между дымосеансами целесообразно вставлять тщательно окуренные фильтры в ноздри в качестве тампонов. Впрочем, о выращивании мозговых сотовых телефонов на земле времени также не следует забывать, потому что табачный дым, на котором настоены табачные звонки, действует агрессивно, но полностью меняет устройство нашего ума или разума, если таковыми можно назвать следование неукоснительно правилам курения во время телефонных бесед. Сквозь кольца табачного дыма новоиспечённым Одиссеем пускаешь кольца табачного дыма, преумножая тем самым количество женихов Пенелопы. Но они всё равно растают сами собой словно бы пузырями в трюме затонувшего корабля. Главное, это, чтобы не исчез ты сам, Одиссей, и ты – Пенелопа, пусть даже и лишённые навсегда своих Итак (потому что у каждого своя Итака или отсутствие её).

        Мы возвращались в эту свою Итаку (точнее сказать, в свои Итаки) в разное время дня и ночи, в 2:00, в 16:00, в 22:00 и т.д., но не могли никак застать дома итаковладельцев. Опрошенные нами швейцар (мажордом) гнал туфту, консьерж лепил горбатого, дворник даже за три бутылки водки слова путного вымолвить не мог. Похоже на то, что нас никогда не было дома. Где же мы были, чёрт возьми? Кто на Кавказской войне, кто в заграничном походе русской армии во времена русско-французских войн, кто в старых крымских походах. А причина этого заключалась в том,  что некий обоюдоострый бритвомеч телефонных разговорных табакокурений рассёк наши сущности и памяти надвое у каждого, и вот, каждый из нас уже похоронен одновременно на двух псевдокладбищах для биоидентификатов: Огненном и Ледяном, расположенных хоть и далеко друг от друга, но синтезированных в одно, имя которому Жизнь…
;

Фрактал №10. Финал эксперимента

    - Так о чём всё же здесь, у станции метро «Комендантский проспект» играл бродячий оркестрик?
- Он играл «Ричеркер Созвездия Рыси» о марширующих в казённых сапогах по дальней дороге в казённый дом без пиковых хлопот и бубновых интересов.
- А что же вы?
- Мы маршировали ходко, как в том далёком всемирно-монархическом венгерском походе, но неожиданно обнаруживали, что маршируем стоя на месте, а №№ на стельках не соответствуют №№ бирок, привязанных бечёвками к щиколоткам, а уж тем более №№, тщательно выведенным химическим карандашом на ступнях ног.
- А когда марш начинал исчезать?
- Тогда его уносили с собой в музыкальный шкатулках те, кто умело выдавал себя за уличных музыкантов.

        Кто же были эти уличные музыканты на самом деле? Но так ли уж это важно для эксперимента, если эта мелодия трансформировалась в пьесу для восьмиструнного виолончельного велосипеда, повествующая о группе обезьян, которая (при обучении новым навыкам) посылает телепатическую обучающую информацию о своих достижениях другой группе, разделённой с нею территорией на земле времени, а потом и всем обезьянам тех далёких островов, на которых мы бегали, наряженные в медицинские халаты, издавая научно-бабуиновые возгласы радости от полученных знаний эксперимента. И с этими знаниями мы хотели возвратиться домой в лаборатории как бы с небес, но тот, кто выдавал себя за пьяного сторожа, с идиотской улыбкой говорил нам, позвякивая связкой именных идентификационных ключей: «Зоопарк закрыт, господа хорошие, да и клетки вследствие чрезмерного переполнения забиты до предела и не отвечают санитарно-эпидемиологическим нормам, так что, извините».

        Я осознал всё это только лишь уже в самом финале эксперимента, когда этот, выдающий себя за пьяного сторожа явился передо мной в своём естественном виде и попытался испугать меня, сказав, что всегда наблюдал за мной: и когда я был в своих (и не своих) супружеских кроватях, во чёрных квадратях и на корабельных полатях. И при двойном нельсоне, и при тройном книксене. Всегда он ходил вокруг меня кругами, наблюдая из-за оконного стекла и отражения в зеркале, будучи сам: то в камуфляжном комбинезоне, то в архалуке, армяке, лакейской ливрее; или в полинялом фраке, или в новеньком траншейном пальто, или во френче средней поношенности; в цветных татуировках и в бинтах цвета цветущей груши. (Да уж, конечно, был я такой дурак, что не мог раскумекать, кто же это мог быть такой!) Ну вот мы снова и встретились. И пора мне идти его путём, а ему моей дорогой: кому во Вселенную, а кому в Никуда, обменявшись перстнями Зодиака и рунами судьбы. И слава Богу, что уже никогда не встретимся мы, почти никогда, только лишь за игорным столом мелькнёт странный жест или же что-то словно бы уже давно виденное отразится в бокале с пурпурным глинтвейном...
;

Фрактал №11. Аттракцион Псевдожизни и Псевдосмерти

        Трубы выдувают нервнопаралитические шары, смычки высекают из струн фейерверки, баобабово-бабуиново барабахают барабаны. Взвизгивает в тебе что-то, что раньше ты называл абсолютным слухом. Но в какофонии происходящего иногда видится больше здравого смысла, нежели чем в упорядоченном течении того, чего и жизнью-то вряд ли можно назвать, даже если хорошенько подумать, а если плохо подумать, то и тем паче. И словно бы для иллюстрации к этим словам мы катались на чёртовом колесе обозрения всего, чего ни попадя, и при выходе каждому была вручёна в подарок брошюрка под названием «Аттракцион Псевдосмерти и Псевдожизни земли времени». Кто-то выбросил её, а кто-то оставил, мол, пригодится на следующих аттракционах.

       В качестве следующего аттракциона был для нас инсектарий, однако, не всё благополучно в инсектариях: у разрубленного надвое австралийского бульдога одна половина кусает другую, а вторая жалит первую (впрочем, это, скорее, нормально). Что же касается бестиариев, то, как говорится, – не думай о белой обезьяне, а не то она начнёт думать о тебе, и где бы ты не появился, всегда она будет рядом с тобой: даже и в образе зоодаймона. Набив руку на изучении инсектариев и бестиариев мы купили лицензии на право охоты в заповедниках «Псевдосмерть» и «Псевдожизнь», но заинтересовали-залюбовались их ландшафтами и жителями – одни, а другие прокляли их. И мы побросали наши лицензии в цветы и грязь этого мира, а кто-то разорвал в клочья. И потом уже с превеликим трудом удалось нам отмыть их или же склеить, потому что без них не было официально зафиксировано наше пребывание в них в качестве живых мишеней для последующих купивших лицензии.

       А музыкантам, как купившим, так и продавшим свои лицензии, возле станции метро «Автово» было на всё на это наплевать, развесёлые музыканты бродячего оркестрика исполняли «Балет Созвездия Льва» как две капли воды похожую на музыку среднеазиатских владений Империи, с поправкой на особенность исполнения её при помощи интеллектуальных спецэффектов и квазиэффектов. Слушатели оцепенели, им чудилось, что они животные и растения не Псевдожизни и не Псевдосмерти, а третьей территории, что не с золотыми граммофонами на спинах дельфиноулитками плывут-ползут они по поверхности воды, а богами океанариумов, зоопарков и самомыслящих парков. И лишь тщательное штудирование данной в подарок и, как выяснилось, весьма и весьма непростой брошюрки с подробным описанием сути вышеописанных аттракционов помогло осмыслить всем изучившим её произошедшие с ними события в полном объёме…
;

Фрактал №12. Опасные эксперименты

        Здесь, возле ст. метро «Новокрестовская», бродячий оркестрик абсолютно не похожих друг на друга существ исполнял «Секвенцию Созвездия Волка». В незамысловатой, в принципе, полифонии рассказывалось о том, что фараонов, писцов, жрецов и рабов клонировали, а души предыдущих незаметно от окружающих монтировались в новые тела. Жили до 1000 лет, а то и дольше. Правда, некоторым, то ли для эксперимента, то ли забавы ради, приделывались ещё и дополнительные имплантанты, благодаря которым они незаметно проживали ещё и чужие жизни.      

        - Как же они их проживали?
- В этих жизнях каждый хотел завернуться в обои чужих свадеб, в ковры свиданий и разводов, в портьеры верности и адюльтеров, однако завоз гобеленов, штор, обоев затягивался. 
- Но что-то же они предпринимали для самоосознания?
- И только перед фактом угрозы собственному существованию как таковому участники этого странного шоу делали неловкие попытки к эгоцентрации и последующей активации. Как и потом, на земле времени, кто-то застывал манекеном, кто-то растворялся без осадка в воздухе, а у кого-то что-то даже получалось, да так, что им устанавливались памятники из скрытой пластмассы, и эти памятники под видом бронзовых, мраморных и т.п. в противогазах, респираторах, кислородных масках, марлевых повязках, накомарниках и москитных сетках украшают отныне наши города, а утраченные памятники – наши зверофермы.

        Но те, кому удавалось выбежать из душной и тайной пластмассы, явной и видимой бронзы и мрамора, убегали в леса, в горы, в степи и жили там привольной жизнью научных экспонатов с вырванным с мясом инвентарными номерами из алюминия, игральных жестяных карт (а порой и изготовленных из шоколадной фольги). Они проживали и наши жизни, и преджизни друг друга, и дошло даже до того, что послежизни тех, кто экспериментировал с ними, так что к финалу эксперимента никто уже ничего, видимо, не должен был толком понимать, однако финал никак не мог наступить, в чём вы можете непосредственно удостовериться, если выгляните в окно или же посмотрите на себя в зеркало...
;

Фрактал №13. Чаеконфектус +

       - О чём же была эта история?
- Эта, написанная музыкальными образами история была о том, кто знай себе попивал чаёк-с с конфектами-конфетцами, ведя светские сладенькие беседочки с несуществующими дамочками (к слову сказать, до первоначала энтих беседочек ефти дамочки не существовали ешё в большей едрени-степени-с).
- Ну, а как чаёк-с?
- Что же касается чая, то кому-то, может быть, он и как дёготь-с, но кому-то он как амброзия стародавняя-с, а кому-то и квас – вырви глаз (или – пиши пропало враз!)

        И к этому чаеконфектусу приходили разные агроакробатки-красаватки, арифмометрочелюстночерепные гимнасты и так просто всякие, и каждый учил о Боге, и страшно было не согласиться с ним хотя бы в чём-то (хотя бы и в рамках земли времени). Но вся эта информация в синтезе давала сбои, потому что была противоречивой, хотя в этой противоречивости была своя жизненная правда, и было нужно её переиначить. И поэтому выдавались пришедшим юбилейные билеты с несуществующими, точнее сказать, с незанесёнными в реестр номерами. И когда вострубил архангел в золотой раструб граммофона, все вещающие о Боге сошлись на Страшный Суд с этими билетами, которые были признаны недействительными, и Суд не состоялся, потому что не было ни одного существа не вещающего о Боге. За исключением Самого Бога, которого в том мире не существовало. Тут ещё хочется добавить, что все, кому были выданы билеты с несуществующими в реестре номерами, должны были умереть, однако же не сделали этого, кто по глупости, кто по безалаберности, а кто просто потому, что не знал, как это делается…

       Это было тогда, когда ничего не было, а может быть и раньше, но скорее всего позже того, когда всё как бы кончилось. Впрочем, вся Вселенная это одно сплошное «Как бы». Но не будем отвлекаться. Микросимфонический бродячий оркестрик возле станции метро «Пролетарская» играл «Инвенцию Созвездия Столовой».  И слушателям очень хотелось есть, а поскольку есть было нечего, они вынуждены были слушать эту написанную музыкальными образами историю, вкушая тем самым духовную пищу, в отличие от пищи описанного нами выше чаеконфектуса…
;

Фрактал №14. Чтение газет на живой коже

        Достаточно было увеличить количество заклёпок на моей голове до 200, как я начинал приближаться к пониманию смысла времени; как только я перетягивал голову ремнём 31 раз, я расширял своё сознание до заастральных пределов, но, к своему удивлению, меня не покидало ощущение того, что где-то я уже всё это видел, что это уже было со мной. И вот тут-то и появились они, эти странные искоренители общепринятых норм, которые когда-то искореняли предыдущих искоренителей общепринятых предыдущих норм, и я не знал, чьей стороны держаться. Поэтому число бутылок на моей кухне увеличивалось с катастрофической скоростью, приближаясь к числу волос на моей голове.

        - Расскажите поподробней об этих бутылках.
- В этих бутылках мерцали таинственные огни недопитых временем судеб, которые при ближайшем рассмотрении были в своей совокупности прототипом не кого иного, как меня самого, ведь я так же, как и они, был никем, и так же жил в бутылке, имя которой наша жизнь – жизнь за семью печатями, за семью морями, за семью замками, жизнь, чтобы выжить, жизнь ради жизни.
- Но что надо было сделать, чтобы выжить?
- Для этого мы шли как бы по скользкой крыше, не боясь упасть вниз, потому что давно упали, не боясь посмотреть в глаза воздушным чудовищам, потому что это не страшней, чем заклеивать цифрами из лейкопластыря ледяные зеркала наших судеб на фабрике по производству расколотой природы стекольных пауков мороза земли времени.
 
        Всё рассказанное было вычитано мною из газет, от которых некуда деваться. От них не было возможности спрятаться и им: невзирая на мороз, обнажённым до газетных кож, возле метро «Новочеркасская» являющих собой бродячий оркестрик и играющих «Шансон Созвездия Единорога». Ведущей темой музыки было тема рассказанной мной темы, заключающаяся в том, что несколько неизвестных так долго оставались неизвестными, что о них все забыли, а когда они рассекретили себя, то на их рассекреченный секрет просто плюнули, потому что не до того было, ведь пришло время чтения газет на живой коже в нашем мире газет с нотными станами наших новых жизней… 
;

Фрактал №15. Муниципальные герои, сошедшие с пьедесталов

       Те, кто не верит в нас, на самом деле не так странны по сравнению с теми, кто верит. В самом деле. Это было на крыше, на земле времени. Мы бросали шляпы в воздух, и шляпы верящих в нас улетали под колёса таксомоторного и муниципального транспорта, а шляпы не верящих в нас аккуратно влетали одна в другую, складываясь в цирковую стопку. Впрочем, самое главное верить в шляпы как в таковые, а уж законы, по которым они начнут своё существование, не заставят себя долго ждать, ведь шляпы, в сущности, это наши фетровые души, а точнее, их материализации, передвигающиеся, как бы это сказать, в иносказательном смысле, как бы по железнодорожной магистрали. Ведь все мы, по большому счёту, железнодорожные стрелочники, которые виноваты даже не то, чтобы во всех бедах, а и в том, что эти беды так похожи на праздничные гулянья, танц-лечения вестибулярных аппаратов при отсутствии или же присутствии заикания и т.п. «новшеств».

        И вот такое праздничное гулянье (танц-лечение) происходило и сейчас. Возле станции метро «Чкаловская» бродячий оркестрик наяривал «Экосез Созвездия Малой Медведицы» - пьеску для вывиха тазобедренного сустава (точнее сказать, против вывиха). И перед взорами слушателей представали два тазобедренно-вывихнутых выступления: на первое был приглашён знаменитый академик, а на второе – прославленный клоун. Но всё перепуталось, и увидевшие академика смеялись, а – клоуна, поражались его научной мудрости, и конспектировали того и другого. И те, кто слушал оркестрик, хлопали в ладоши тапками, биобахилами, калошами, гамашами, мимикрийными псевдокултышками и имитационными культяпками пребольно, и отбивали, и оттаптывали себе их, весело смеясь. И лишь космонавты, оказавшиеся здесь незнамо почему, демонстративно заткнули себе умы берушами и не смеялись. Потому что в душах космонавтов, являющих собой хрустальные колбы, находится воспоминание о тех, кто привязал к ним хвойные крылья и балетные ласты на присосках для ползания в стороны, где нет компаса, потому что только при помощи поджигания этих ласт и крыльев (предварительно натёртых канифолью) можно защититься от злодейских ухмылок пожарных нового времени, цель которых – ловля и предание огню чудом уцелевших космонавтов (впрочем, также и отбившихся от общего стада пожарников).

        - Но, всё-таки, подводя итоги вышеизложенного, к какому выводу можно прийти?
- А вот к какому: «Космонавты, пожарники, стрелочники, клоуны и академики  – вот они, муниципальные, странные герои, сошедшие с плакатов и с пьедесталов телепередач внутренних миров заводов вестибулярных аппаратов, выпускающихся для таинственных таксомоторных путешествий вдоль и поперёк мегаполиса с целями, жёстко регламентированными в вышеприведённых примерах!»…
- Что ж, вывод маловразумителен, но несомненно убедителен.
;

Фрактал №16. Кто мы такие на самом деле?

       - Куда же они выходили?       
- Они (а среди них были и мы) выходили в пригородные поля и ходили там стаями, тыча пальцами в звёзды земли времени и в летающие механизмы, и на базе этих ночных путешествий ими составлялись или научные, или антинаучные, или научно-популярные лекции о необходимости выработки в себе ферментов как адекватного, так и неадекватного восприятия действительности с целью дальнейшего её умопостижения для таинственных целей.
- Одни ли были они?
- Нет, к ним примыкали бомжи-босяки и бомжи подкованные на все 100 и предлагали бесплатные проекты полётов на другие планеты (почти бесплатные).
- Соглашались ли наши герои на их предложения?
- Нет, наши герои понимали, что справятся сами с этим вопросом и без всяких проблем, связанных со спекуляциями, поэтому они гордо отказывались и вытряхивали из камзолов и сюртуков отягчающие их золотишко и серебришко, ибо час отлёта близился.

       Кто-то скажет, что эти самые «они» были лишь бледные тени великих путешественников во времени, и будет прав, другие скажут ещё что-нибудь похлеще, и тоже будут правы, но бледные тени зачастую могут поспорить с мощными хронометрическими пилотами и победить в этом споре благодаря своей остроте осмысления действительности и готовности отдать Всё за один лишь прыжок из Всего в Ничто. А это новое состояние имело место быть прямо вот здесь, где и предыдущие, только всё как-то сдвинулось, и один поцелуй стоит теперь не 5, а 25 форинтов, а один луидор, соответственно, – не 7, а 117 поцелуев, и это при всём при том, что одно соответствие их, как широко известно, друг другу не стоит и медного гроша в базарный день…

        Между тем, как выяснилось, это были азартные игроки, автогонщики, автопилотные алкоголики, которые не в курса’х о соответствиях, поскольку у них отсутствует ген, создающий в мозгу фермент дофапин при отсутствии другого фермента, тироменазы, влияющего на выработку чувства удовлетворения жизнью; и эти подозрительные личности собирались по средам ночью возле станции метро «Проспект Ветеранов» и слушали «Кадриль Созвездия Секстанта», и глаза их загорались телепатическим огнём, и мышцы сокращались телепортационно. Однако, каждый из них, тычущий пальцем в небо, попадал в свою звезду, и каждый из тычащих пальцем в них, попадал или в свой нос, или в неловкое положение, потому что, кто же такие они (а, соответственно и мы) на самом деле – тайна сия велика есть…
;

Фрактал №17. Цветы мыслей об отсутствии Страха

        Но в этом море слёз никто не ощущал несчастья. Под парусами неощущения горя совершались открытия материков новых земель и сект с жертвоприношениями. Что же касается смежного моря счастья, то радости особой в нём также никто не ощущал. Смеялись, хохотали, иронизировали. Но как-то всё не в тему, безвкусно. Потому что понимали, что Страх, который царил повсюду, есть лишь жалкое подобие Страха внутреннего перед отсутствием Страха. В этом-то и заключался великий Ужас отсутствия. И в честь него устанавливались памятники, чеканились монеты с его изображениями, его именем даже назывались новорожденные.

       - А что было с вставшими под его флаг?
- Все, кто уезжал в дальние края под его флагом, привозил оттуда морщинистые цветы деятельности своего же мозга, которые цвели там, на далёких островах.
- Для чего были эти цветы?
- Ими, привезёнными сквозь штормы обратно, словно костью в горле или кактусом в десерте, пугали тех, кто купил их для пустых развлечений легкомысленного ума, вовсе и не помышляющего о том, что где-то цветут не только цветы тех, кто их привёз, но его тайные мысли (какими бы прекрасными или ужасными они не были).
- А на что были похожи эти путешествия?
- Все эти морские путешествия за этими цветами напоминали гигантский барабан метаморфоз, где каждый играл свою роль, казалось бы и пустую в первом рассмотрении.

       Но при более внимательном рассмотрении… Вот об этом-то рассмотрении возле станции метро «Политехническая» бродячий оркестрик и играл «Трио Созвездия Тукана», о тех, чьи жизни сложились согласно схемам и инструкциям, вынутых из тщательно закупоренных бутылок 5 океанов. А эти схемы и инструкции составлялись согласно расшифровкам смысла светящегося Нечто – Кокона, выкупленного у космических бродяг на земле времени. И каждый по-своему жил им. Для кого-то это была мечта, для кого-то его нерождённый ребёнок, для кого-то музыка, а для кого-то цветы мыслей об отсутствии Страха как такового, цветы вовсе не ужасные, а прекрасные…
;

Фрактал №18. Второй банк данных

        - А бродячий оркестрик, что же он играл?       
- Он играл «Канцонетту Созвездия Октанта» на станции «Пионерская»
- И что же слушатели?
- Все слушавшие становились невольными участниками опытов В.П.Казначеева с зеркалами Н.А.Козырева.
- Каковы были опыты?
- Время поворачивалось вспять в зеркалах, скрученных улиткой. И различные сущности представали перед нами, участниками эксперимента, но большинство категорически отказывалось узнавать в некоторых из них самих себя. 

        В отличие от тех, которые тщательно следили за нами и тщательно анализировали наши поступки, создавая банк данных. И вот когда он был создан, они стали бросать в него старинные монеты, и те без грохота падали в бездну. Измена – вот что успели понять мы, но не успели понять того, что изменили сами себя вследствие закона Бездны – ржавого старинного агрегата непонятного назначения, но с бесконечностью, которая слышалась в скрипе, визге и скрежете его шестерёнок, зубчатых передач и в живой коже, обтягивающей его в режиме нашего общего дела на земле времени. И мы облили этот агрегат бензином и бросили горящую спичку с семью инопланетными иероглифами на черенке…

        Словно завороженные мы смотрели в огонь и одновременно шли по гигантскому гамаку сквозь джунгли наших страхов и надежд (и те и другие, впрочем, нас мало интересовали). При этом нам было бы небезынтересно узнать, кто сей паук, ткущий этот гигантский гамак из наших мыслей и чувств. Но мы подходили осторожно всё ближе и ближе к цели, мы слышали чавканье, чвяканье и чмоканье. И вдруг странный допотопный механизм привлёк наше внимание. На его экране была надпись: «Ищите и обрящете. Всё внутри вас, даже эта надпись». Но вместо того, чтобы последовать этому совету, мы вооружились кувалдометрами и ломоманометрами и принялись ломать аппарат, с каждым ударом ощущая всё увеличивающиеся острые боли в сердце и голове, и когда аппарат был разломан, в этой груде старого ржавого металла уже не было никакой загадки, также, впрочем, как и разгадки. Мы переключили тумблеры на наших униформенных скафандрах в режим ожидания второго происшествия, то есть прихода тех, кто найдёт смысл произошедшего в себе самих и в нас самих. Но поиски смысла происходящего уже стали не нужны. И в этом нас убедили те, кто пришли, а актуальность и авторитетность их были несомненны, хотя и не бесспорны. А пришли, как вы легко успели догадаться, оркестранты бродячего оркестрика с соответствующего их статусу музыкально-научными инструментами для создания банка данных на тех, кто создавал банк данных на нас…
;

Фрактал №19. Театр наших бездн

        - Что вы можете сказать о стоящих на кладбищенских безднах памятниках, крестах, плитах земли времени?
- По сути они были живыми существами, вновь рождёнными и охраняющими сны теперь уже неизвестно кого. Хотя, если разобраться, то надо бы было охранять сны этих неизвестно каких существ от неосторожного вмешательства, ведь достаточно было щёлкнуть пальцем, как всё хоть чуть-чуть, но изменялось: даты жизней, имена, фамилии, фотографии, цветы и венки.
- И как же вы реагировали на эти изменения?
- Мы пытались бежать из этого мира, напоминающего бесконечный изменяющийся музей, но экспонаты хватали нас за фалды, и казалось, что ещё совсем немного, и мы сами превратимся в эти экспонаты.

        А мы не хотели в них превратиться, хотя и понимали, что так устроен этот экспонатный мир: все режут и давят друг друга, являя собой одно жуткое существо. Но давайте не соглашаться с этим законом и выведем новый с формулой доброго и мудрого существа, являющего собой мир. Пусть в бездонных колодцах площадей отразятся его странные и волшебные атрибуты. И вот мы вывели формулу нового мира и живём по новым законам. Но мы здесь с фонарями, а нас принимают за богов света. Мы здесь с зажигалками, а нас принимают за богов огня. Ну что ж, пусть так и будет, не будем спорить, не будем мешать проходить сквозь наши материализованные мысли этих, изучающих нас несчастных существ (хотя и гордых), какими и мы были когда-то до употребления ненависти и зла для борьбы с ненавистью и злом.

        И вот это всё, что с нами было когда-то, произошло и теперь, возле станции метро «Обухово», где бродячий оркестрик исполнял «Кончерто гроссо Созвездия Ориона», и нам снились сны без смертельных исходов, потому что никаких исходов и не надо было вовсе для нас, испытавших приключения: на скотобойне, на мебельном комбинате, в силосной башне, на мукомольном комбинате, на фабрике по изготовлению черепов гуманоидов, на заводе саморассасывающихся идей, на повторном кладбище аннунаков, на складе биомузыкальных инструментов, на заводе блокиратора гена Р-16,  и нашедших в этих приключениях не только истинных самих себя, но и тех, кто живёт в бездонных глубинах каждого из нас, где кто-то убегал: кто из заключения, кто в самоволку и т.д., но побеги эти были и со смертельным исходом, как и почему – мы потом узнали из газет, но объяснения не удовлетворили нас, а лишь заставили крепко задуматься, а не мы ли сами были непроизвольными режиссёрами, актёрами, зрителями и гардеробщиками в Театре наших бездн?..   
;

Фрактал №20. Просто смысл

        Мы били друг об друга бутылками (преимущественно по устройствам, которые здесь называют головами), не забывая молиться в разные стороны и размышлять о смысле мироздания, мы рвали друг другу в клочья пиджаки, обрывали ордена и медали, но не забывали формулировать при этом схоластические формулы. В зеркалах любви оставались наши объятья, в зеркалах ненависти – искажённые злобные гримасы, а в зеркалах, разбитых вдребезги – осколки всех наших Миров. Как же жить без зеркал? А никак. Просто пускать пузыри, играть в фантики, плевать в потолок, бить баклуши. Может быть, это и есть то, что искали мудрецы всех времён и народов – смысл, но не жизни, а так просто смысл!
 
       Благодаря этому смыслу тяжёлые плезиозавры и диплодоки как тяжёлая артиллерия разрывают в клочья кожу мокрых жёлтых осенних папирусов, и очень трудно потом попытаться их склеить и тем паче прочитать написанное. А написано лишь одно: раскрывайте парашюты и взлетайте над улыбающимися биомеханизмами и обретайте в полёте энергию жизни вне пространства и времени! Будьте птицами в фиолетовых фраках и сиреневых платьях, с пружинами от адских машинок в извилинах деревянных голов. Именно благодаря смыслу как таковому вы как они будете ходить-бродить по мостовым и клевать крошки воспоминаний о прожитых жизнях других птиц – аквариумно-прозрачных, эфирно-террариумных, дымно-океанариумных, полных искр и фейерверков иносказаний.

        - И как этот «просто смысл» был выражен в музыке?
- Благодаря ему у станции метро «Достоевская» оркестрик наигрывал «Фугу Созвездия Персея», и наши души шли тропою георезонатора с разветвителями проецирования энергии нервной системы земли времени во внешний мир.
- Уточните.
- Наши души шли по спирали, выложенной белыми кварцами, похожими на чьи-то идиоматические афоризмы, - к центру, в котором ждёт перерождение для целей, к сожалению или к счастью, до сих пор неизученных в полном объёме, но исполненных просто смысла как такового…   
;

Фрактал №21. Возле мраморной стены

        - Вы, наверное, вовсе не хотели стать сами собой, как тогда, на земле времени?
- Отнюдь, каждый из нас хотел стать самим собой, но ничего не получалось. Но если всё-таки, хоть ненадолго, но удавалось стать собой, хоть на треть, то мы тут же начинали мечтать о необходимости стать не собой. И так до бесконечности.
- Но ведь можно же было как-то попытаться прервать замкнутый круг?
- Конечно, и чтобы его прервать, мы наполняли бассейны коньяком, поджигали его, и на выросших у нас одномоментно огненных крыльях летали на другие планеты, где посредством огненных танцев изъяснялись с жителями этих небесных тел о том, о чём даже помыслить не могли в предыдущих состояниях, т.е. будучи витакаменными стату’ями или же биокаучуковыми статуя’ми.

        Набитые битком пустыми снами и галлюцинациями мы не были так пусты, как это могло показаться на первый взгляд, потому что в снах и галлюцинациях бывает больше смысла, чем в обыденном существовании. И, когда разом вспыхивали все огни других миров в нашем подсознании, то отрешённо, недоумевая, глядели мы друг на друга, всё более и более постигая запредельные смыслы в обыденных наших общечеловеческих гримасах, никому не нужных на первый взгляд, а на второй и подавно. И чтобы осознать эти состояния, нужно было неподвижно сидеть у мраморной стены с внутримраморными головами в ней, и ждать, чего – неизвестно, но нужно. И когда ожидание уже начинало превосходить все возможные варианты человеческого терпения, в этот самый момент мраморная стена как бы рассасывалась и чёткими буквами выстукивала спонтанно в наших омраморновевших от ожидания головах объяснение смысла ожидания у внутримраморноголовой стены.

        Вот о чём мраморно бродячий оркестрик играл «Жигу Созвездия Льва» возле мраморной стены станции метро «Адмиралтейская». И слушатели оказались в лабиринтной системе в форме извилин каменного мозга, усиливающих их мыслительные процессы в 1 млн. рыб, в 2 млн. лошадей и 3 млн. осьминогов, и выходили из него, и начинали жизнь, полную фотосинтеза с тем существом, которое до этого значилось в Энциклопедиях предыдущих мраморноожидающих под индексом «Природа №21537261»…
;

Фрактал №22. Непонятки

        У станции метро «Академическая» бродячий оркестрик тихонько наигрывал «Дивертисмент Созвездия Малого Льва». В нём речь шла о псе, который 9 лет ждал своего умершего хозяина. В честь его был сооружён памятник на земле времени, к которому стал наведываться хозяин пса, что не могло не вызвать удивления хозяина памятника, с которым посчитал нужным поделиться своими соображениями хозяин хозяина пса. И всё было бы здесь гладко и сладко, да вот только понять, при чём здесь «Дивертисмент Созвездия Малого Льва» не представлялось никакой возможности, особенно, если учесть, что лев это не пёс, хотя они и имеют немало общего.

        - Но это в музыке, а в литературе, всё ли в ней понятно?
- А в литературе такие же непонятки, что и в музыке, потому что в героях произведений одних писателей легко можно узнать героев произведений других писателей.
- Но если хорошенько покумекать?
- Хотя, если хорошенько покумекать, то в этом нет ничего удивительного, ведь давно уже доказано, что писатель-то во все времена был один и книга – одна! 
- А читатель?
- Вот только осмыслить то, что и читатель тогда должен быть единственным существом, не представляется возможным в силу слабой техники современного узнавания миросостояния. Но нельзя заблудиться в этом мире, пока не заблудишься в самом себе, а это проще пареной репы, потому что мы уже изначально заблудились в нём.
- А если просто щёлкнуть пальцами?
- Но стоит щёлкнуть пальцами, как картина меняется, и вот они – все пути-дороги из чащи как на ладони, потому что всё зависит лишь от нашей воли. И если мы хотим выйти из чащи, то даже сама чаща не может не выйти из нас.

       А при таком раскладе, что сейчас – зима или лето? День или ночь? Правда или ложь? Конец света или начало его? Во всяком случае, то, что можно знать наверняка, так это то, что сейчас время задавания таких вопросов. А когда-нибудь настанет время ответов на них, вот только не забыть бы к тому времени сами вопросы. И в это время ночь заискрится тайными замыслами и надеждами, и мы будем держать в руках по смолистой зажжённой свече, хотя кому-то может показаться, что это динамитные шашки или же цилиндры фараонов. Итак, свечи горят. И всё в этом ночном мире снова идёт своим чередом, потому что надо успеть привести в порядок искалеченный за день баланс этого, того и сего света, а до утра близко, об этом у любого кочета спросите…
;

Фрактал №23. Гадание по шахматам воспоминаний

        - Так что же с вами произошло?
- Мы осознали, что каждый из нас перестал быть самим собой, и мы словно бы срослись в единый бесформенный ком, и все наши потуги отсечь от себя друг друга холодным оружием приводили лишь к уплотнению этого кома; и тогда мы плюнули на всё, и с удивлением отметили, что постепенно стали отдаляться и отдаляться друг от друга, и каждый зажил в своём индивидуальном космоокеанариуме, где гулял по крышам домов, прыгал сверху на машины, руля крылом зонта, абажура или веера, а на антеннах оставлял зарубки для себе подобных.
- И какое при это было ощущение?
-  Было такое ощущение, что всё повторяется не только вспять, но и вглубь. И время как бы остановилось, но только в глубине, а не на поверхности.

         И вот в этом остановившемся времени мы путешествовали возле миров воспоминаний наших женщин, возле их предчувствий и мечты. И в этих мирах наблюдали и себя, но гиперэкзотическими и экстравагантными. Хотя мы-то знали, что мы не такие, но все усилия исправить этот странный механизм фантазий и инореалий не к чему не приводил. А между тем нашими женщинами, а точнее ими плюс их копиями заполнялись леса и чащи, троллейбусы и камеры хранения, и никуда не скрыться было от них, хотя это и не к чему, ведь это и есть счастье, но мы привыкли страшиться исполнения своих надежд.

        Но вовсе не об исполнении надежд у станции метро «Невский проспект» бродячий оркестрик исполнял «Квартет Созвездия Змееносца». Музыкальная речь шла о гадании на земле времени по змеиной перчатке, по носорожьему ботинку, по ремню, вырезанному из брандспойта, по кейсу из сброшенной кожи дипломата и ноутбуку, обтянутому апельсиново-казеиновой кожурой. В общем-то, гадать ведь можно и по футбольному мячу, и по лысине судьи, и по оправе черепаховых роговых очков. Вот только гадание по шахматам, выточенных из воспоминаний наших женщин из вышеописанных как бы иных измерений – гадание не всегда удачное, потому что трудно осмыслить его результаты, зато они восхищают своей скрупулёзной экстравагантностью… 
;

Фрактал №24. Наблюдения, не отягчённые излишним умствованием

        Я видел, как фланировали по улицам персонажные этногурманы, смакуя, точнее сказать, этносмакуя… Но стоило лишь существам, отвечающим за написание художественных произведений, прыгнуть в чернильницу к какому-нибудь худо-бедно великому писателю, как этногурманы начинали плясать несусветный танец-кавардак, разрывая на себе рубахи и бросая оземь шапки, тапки и куриные лапки. Но достаточно было совершить тайный вызов посредством нажатия пружинки с собачкой, словом, этакого тумблера, как появлялись те же этногурманы, но уже другие какие-то: онемелые, спокойные, молча о порядке танцевальной машины печалившиеся.

        Между тем, соединение происходило здесь посредством поцелуя сквозь стекло, и пары, образованные мужчиной и женщиной, не отрываясь часами стояли под кислотным дождём или радиоактивным солнцем, целуясь сквозь стекло. Но потом уже догадались разбить стеклянные стены, и начался вакхический Хаос с лёгким переходом в Космос под музыку бродячего оркестрика, который возле станции метро «Парнас» исполнял  «Прелюдии Созвездия Зайца». И все слушающие явственно видели расположенное под постоянно меняющимся углом зеркало Р.Моуди. И вели посредством его разговоры со своими родственниками, находящимися сейчас, скажем так, в иных мирах земли времени. И те рассказывали им ни за понюшку табаку почём фунт лиха, а почём изюма, если голод – не тётка, а сунешь палец – руку откусит по самый локоток. Впрочем, все участники бесед, как по ту, так и по эту сторону, питались таки плотненько воспоминаниями во время чаепитий с беседами со своими родственниками.

       - А для чего вы производили эти случайные наблюдения?
- А производя все эти разрозненные наблюдения, не отягчённые излишним умствованием, мы пытались понять, с каких мы планет.
- И?
- И лишь паутинки догадок, пепел предположений и пыль теорий вылетала из наших прокуренных цветочным табаком лёгких на волю и осыпала статуи даймонам, бесам и ангелам, но мы уже научились одеваться в музыку и звучали как свежеоткупоренные хоралы модных древних…
;

Фрактал №25. Драгоценные камни Севера

        Словно бы искусные неизвестные стеклодувы земли времени мы выдували из наших извилин невероятные застывшие формы танцев воспоминаний предыдущих и последующих поколений. В них наши друзья поднимали свои последние фужеры, а подруги примеряли свои первые свадебные украшения. Но всё скручивалось в единый морской узел незримой рулеткой, и не было выигравших в этом казино, но проигравших тоже не было. А ведь это кричал Север в нашей крови, звенел льдом, морозил сердца. Но и мы кричали на него, и он смирялся, умолкал, разрешал нам всё. Но нам и не надо было никаких разрешений, мы всё могли давно уже и без них. А вот разрешения не могли быть без нас, и это ожидание вносило диссонанс в сомнительную, но всё же удивительную гармонию Севера.

        И я нёс тебе в саквояже, настоянные на этой гармонии свои фантазии, дурацкие и нелепые, но великолепные (так, по крайней мере, казалось тогда мне, но не тебе). Тебе ничего не казалось, и ты выбрасывала их из саквояжа на траву и цветы и топтала их каблуками. И они увядали вместе с травой и цветами, и ты становилась сильней, а я слабей (так, по крайней мере нам казалось, хотя всё было с точностью до наоборот). И из моей горечи вырастали ещё более диковинные и яркие фантазии.

        - Это их исполнял бродячий оркестрик?
- Нет, не их, а духи’ теперь уже её реальных фэнтези, настоянных на сигарном дыме моих фантазмов-фактографий исполнял бродячий оркестрик возле станции метро «Театральная» в виде «Кабалетты Созвездия Тельца».
- Что же ощущали слушатели?
- И всем, кто продрог в этот осенний вечер, казалось, что он пьёт музыку пополам с коньяком, до того обжигающа и ароматна была мелодия. Но быстро наступало опьянение, буйство, хаос и тягостное похмелье, с которым расходились слушатели.
- А каков итог?
- И всё-таки в сердцевине каждого похмелья сверкал какой-то таинственный драгоценный камень Севера…   
;

Фрактал №26. Физионимия прироцателя

       - Каковы были соотношения патефонов и граммофонов в этих краях?
- Патефонная молодая поросль в этих полях-лесах постепенно вытесняла граммофонные заросли.
- А мелодии, исполняемые ими, какие они были?
- Мелодии свивались в цветы земли времени, а на ветках полифонии звери с интеллектом, превосходящим интеллект среднестатистического механизма пели молитвы неведомому Богу, молнии которого, свиваясь в клубок, искали вязальные остроотточенные спицы для того, чтобы, скрестившись, произвести вспышку, освящавщую ипостасями бытия странствующего индивидуума.

        В этих краях пассажиры напоминали латунных идолов – аллегорий философии и психологии с прикреплёнными ко лбу ассигнациями, облигациями, ваучерами и неиспользованными проездными билетами (неиспользованными потому, что движение по всем маршрутам не прекращалось, т.к. не было остановок). Они молчали до такой степени основательно, как будто бы стремились победить само Молчание в незримом соревновании. Но крылья из форменных курток кондукторов-контролёров, которые привязали к пассажирам водители, эти крылья хлопали пустыми рукавами в такт хлопанью ресниц вышеупомянутых рядом расположенных бессмысленных идолов, уже начиная свой перелёт по направлению всех маршрутов. Впрочем, авиарейсы и муниципальный транспорт не про нас. Ртутные лампы, керосиновые фонари, газовые горелки, вот, пожалуй, и всё, что мы взяли с собой для похода в ночь, которой не будет конца, и в которой специальными сетями мы отлавливали для специсследований ночных богов их механическим воплощениям. Но всё это было не так-то просто из-за бушевавших кругом неизвестной природы пожаров, закручивающих в тайфун пространство и время.

        Но, не взирая на пожары, возле станции метро «Александра Невского – 2» бродячий оркестрик исполнял «Сюиту Созвездия Летучей Рыбы». И все понимали, что на месте пожаров – будь то небоскрёбы или ветхие лягушки сельских бедняков, везде было найдено полуобгоревшее фото неизвестного существа, в котором кто-то узнавал себя самого на ветке, кто-то соседа по лестничной клетке, а кто-то – жителя цирковой сетки. Но когда, наконец, все впечатления свели воедино, то получился человек давно прошедшего будущего, предупреждающий нас о давно совершившейся катастрофе. Физиономию этого существа каждый может отчётливо разглядеть в своём или чужом камне, дереве или снеге. Да вот только вряд ли кто признается в этом…   
;
 
Фрактал №27. Кто во что горазд
 
       …И вследствие этого нам друг перед другом можно было лишь снять шляпы, что характерно для земли времени, однако шляпы снимались вместе с кожей. Но это было не совсем самоскальпирование, потому что вследствие почти мгновенной регенерации череп затягивался новой кожей по своим тактико-техническим данным превосходящей предыдущую в ;-число раз. Что же касается шляп, то они традиционно сохранялись на головах в первозданном виде, лишь меняя слегка оттенки ворса. Дабы не оскорбить аристократизм шляп мы не чавкали, мы аккуратно разгрызали хрящи и раскладывали их по карманам бархатных камзолов, потом эти хрящи шли на изготовление специального порошка, назначение которого было утрачено за давностью веков, но церемония его использования выполнялась всегда неукоснительно строго.

        - Однако, к какому же выводу вы пришли, не чавкая?       
- Даже и не чавкая, мы пришли к выводу, что местность, на которой мы теперь находились, перестала напоминать ад, а скорее походила на рай, с той лишь разницей, что наши взоры смущали повесившиеся на ветках, использовав для этого резиновые жгуты, а не верёвки, отчего их кидало как раскидаи в разные стороны.
- На что это было похоже?
- Напоминало всё это те давние демонстрации, и хотелось ещё подарить резиножгутовикам по глиняному свистку-петушку, чтоб веселей было, но, к сожалению, свистеть они вряд ли смогли вследствие их концентрации внимания на раскидайстве.

         А концентрация внимания в наши времена перемен в этой местности повсюду, например, возле станции метро «Волковская» музыканты бродячего оркестрика концентрированно исполняли «Этюд Созвездия Весов», посвящённый переплетенью двух тем: теме бога 82,365-го уровня, вживлённого в хитиновый панцирь бойца и теме слова hazard, попавшего во французский язык через испанское и португальское azar – «игра в кости» из арабского аль-захр – «игральная кость». И слушателей охватывал азарт. Кто-то приступал к игре, а кто-то под управлением номерных богов, вживлённых в их кожаные портфели, пальто, полупальто, пластмассовые черепа и получерепа, не на шутку перевоплощались кто во что горазд вплоть до желающих снять шляпы друг перед другом в знак искреннего изумления…
;

Фрактал №28. Гейгерный стук

        - Что играл бродячий оркестрик возле станции метро «Елизаровская»?
- Он играл «Скерцо Созвездия Южной Рыбы».
- Кому было оно посвящено?
- Потусторонним свадьбам Китая, когда ещё не вступившим в брак умершим юноше или девушке требовалась пара (тоже неживая), и за огромные деньги её находили, а деньги тоже были особенные. А на небесах таким образом образованная пара считалась укомплектованной. Всё это не лишено мрачности, но, если разобраться, и весёлости тоже.
- И как реагировали слушатели?
- И слушатели пытались основательно разобраться в этом, поправляя для этого свои умственные способности кой-каким винишком. 

       А оркестрик играл и играл также и о том времени, когда мы были белыми и пушистыми одуванчиками, и когда нам наступали на головы, наши парашютики разлетались кто куда по земле времени. И поэтому теперь мы осторожно ходим по траве. Но, как выяснилось, тогда на наши шаровые головы наступали не люди и не боги, и даже не гуманоиды, а некие существа тоже с горькой одуванчиковой кровью, но с неосторожностью в жизненных ситуациях по отношению к своим же принципам. А принципы потусторонней радиации, сопротивляющейся принципам вышеописанным китайским свадьбам, можно китайцам преодолеть, не думая о радиации, делая вид, что её не существует, однако, это ложь. Но как сладостна она! Ещё сладостней, чем песни поклоняющихся ей как некой богине, и так же как не поклоняющихся, которым, выходя из треснувших скорлуп, следует сообразно этикету вдребезги расхрустывать скорлупы подошвами с надеждой на то, что, может быть, не ложь, а традиционные церемонии, подобные вышеописанной, спасут мир от гаммаужаса!

         А у каждого борящегося с гаммаужасом или же поклоняющегося ему, будь то зверь или иное существо, - своя униформа, свой штандарт и энерговолна борьбы, в отличие от нас, легкомысленно вспоминающих об этом только в лесной чаще или же будучи приклеенными скотчем к монументам непонятных богов, целью которых были анонсы нерасшифрованных даже ими самими планов. И вот только сейчас, намертво приклеенные к статуям богов, мы слышим, как начинают счётчиком Гейгера выстукивать в их глубинах и в наших мозжечках, гипоталамусах, гипофизах, эпифизах и вестибулярных аппаратах хоть что-то объясняющие смыслы!..
;

Фрактал №29. Необходимость точки отсчёта

        Об осмыслении необходимости точки отсчёта в зеркалах Генриха Казимира повествовал оркестрик возле станции метро «Ладожская», играя серебрящуюся в осеннем воздухе «Серенаду Созвездия Стрелы». И важные персоны, случайно попавшие сюда, и кой-никакие людишки, регулярно посещающие подобные мероприятия, пританцовывали и танцевали, ясно видя разной степени выпуклости зеркала, расположенные одно напротив другого, в которых отражались они в многомерных и бесчисленных мирах в простом воплощении танца, характерного для земли времени.

         - О чём говорил этот танец?
- О необходимости осмысления точки отсчёта, которая в травах и овощах, во фруктах и камнях, где остались следы воспоминаний о тех самых кровавых боях брата с братом, сестры с сестрой, с учётом того, что эта борьба продолжается и сейчас уже только на других уровнях, и не видно ей ни конца, ни края, ни возможности хотя бы хоть как-то понять её смысл.
- А каково было продолжение?
- В мерзких бараках продолжались наши схватки: добрых со злыми, умных с глупыми, счастливых с несчастными.
- А что было с уцелевшими в этих схватках?
- Те, кто ещё не были добиты друг другом, уводились через определённые промежутки времени в раскрывшиеся ненадолго двери, уводились неизвестно куда и кем.

       И вот уже от вышеописанных героев, идентичным героям Флоры и Фауны, и от их биопоследователей в лице хомомагниумов, аэросапиенсов и аквасапиенсов остались плоды с подключёнными электродами, но не кричащие от боли, а молчаливые, с неизвестными мыслями и неизвестными немыслями, с непонятным отношением к самому процессу периодических подключений к ним токов высокой частоты. Что ж об этом печалиться, если и боги оставили нас? Но не мы ли сами оставили их, смотрящих печально нам вслед, машущих хвойными лапами и морскими брызгами вслед нашим геликоптерам, катерпиллерам, метеозондам  и авто? И мы искали новую веру, а находили лишь старую, а боги (которые всё-таки не навсегда оставили нас) искали прежних нас, а находили совсем новых, но в старых обличьях, напоминающих их обличья на заре их туманной юности. И точкой отсчёта как для них, так и для нас было остановившееся время, в котором произошло осмысление необходимости отсчёта…
;

Фрактал №30. Решающая встреча с бутылочником

       Песочные люди много ли ведают о жителях болот? И мало ли чего не говорят аборигенам Огненной Земли лесные кочевники о танцующих существах водной глади? Но так или иначе все сходятся на одном: ничего не бывает так ясно, как пересечение в этих байках и небылицах мыслей о весенних лучах Солнца в бутылке с водой из 5 океанов и вопросов королевского откупорщика бутылки к этой воде (теперь ведь уже всем известна эта официальная должность). Мы встречались с этим бутылочником в разных временах и никак не могли скрестить наши шпаги, потому что времена сами скрещивались шпагами, а мы оставались при этом неподвижны, словно истуканы с острова Пасхи, и лишь мозг каждого горел сквозь ночь нечеловеческим цифровым огнём.

        - И вы продолжали гореть?
- Нет, мы потухали, словно бы чащобный костерок на земле времени, но лишь для того, чтобы вспыхнуть вновь с ещё большей силой, потому что пластмасса, стекло и кварц нашей кожи только так и могут гореть, поскольку в диоптриях, киловатт-часах и гигобайтах измеряется сила их воздействия как на неискушённые, так и искушённые умы.
- Значит, вы и королевский откупорщик были открыты для решающей схватки?
- Нет, между дымом-коромыслом наших жизней, между нашими историями всегда оказывалось нечто, что выше и непостижимей их, и только сейчас, в конце пути, уже мы стали выше и непостижимей наших жизней, и историй, и того, что стояло между ними, а поэтому потребность в нашем решающем встрече отпала сама собой.
 
        Но возле станции метро «Спортивная» продолжал играть  бродячий оркестрик «Арию Созвездия Скорпиона» о необходимости обучения для контрольного поединка с тем, кому официально было разрешено доставать письма из запечатанных океанских бутылок и о неком зелёном-зелёном, крутящемся как смерч обучающем этому бутылочному делу, с расположенными вокруг него обучаемыми. Слушатели тоже начинали крутиться, кто в огненном смерче, а кто в ледяном, обучая друг друга. Но их обучал оркестрик с солистом, а он, в свою очередь, был обучаем слушателями. Правда, итог обучения был равен пшику, но это уже совсем другая история…
;

Фрактал №31. Ночные марши

        - Чем вы обладали?
- Мощью инопланетян земли времени и интеллектом волшебных насекомых этой же земли.
- Как вы распорядились ими?
- Мы вышли в ночные цветы для того, чтобы передать им информацию прошедшего дня и получить инструкции о последующем дне, но цветы были срезаны, ночь дымилась помойками и свалками и полагаться можно было только на самих себя.
- Но что было у вас, кроме мощи и интеллекта?
- У каждого была татуировка с ложным местонахождением базы для введения в заблуждение врага, если произошло бы пленение. Но со временем каждый так привык к своей татуировке, что всерьёз рассуждал о достоверности данных на ней.
- Но пошли ли вы по геоадресам этой базы?
- Да, но в процессе этого каждый пришёл пришёл к тому, о чём он мечтал в начале своей жизни и ни за что не смог бы даже помыслить в конце её.

      Однако, вот мы идём, отбросив рефлексию. И всё-таки, наши мрачно-весёлые ночные марши для кого, для чего и зачем? Их красота ужасней красоты космоса. И мы свыклись с ними, лишь с понятием космос не можем никак свыкнуться, и вычёркиваем его из наших диаграмм мозга, и вычёркиваем из уже вычеркнутого, и т.д. Но космос торжествует, хотя сам вычёркивает из себя это торжество. А пурга из его идей кажется нам праздником нашей собственной бессмысленности. Но самые бессмысленные вещи на свете, а точнее сказать, их комбинации, например: коробок спичек – трёхсторонне отточенный карандаш – наклейка на лбу телефонного аппарата вдруг как бы расшифровывают окружающий нас мрак.

        И в этом как бы расшифрованном мраке неумолимый, словно осознание факта отсутствия прививки клещевого энцефалита, да и не только, а и вообще всех болезней вместе взятых, бродячий оркестрик возле станции метро «Ленинский проспект» играл «Казачок Созвездия Скульптора». И всем казалось, что они сделали все необходимые прививки против всех болезней, и только какая-то страннная скрипка предостерегающе пела внутри души об ужасной гипотетике – прививке против всех прививок во время ночных маршей…   
;

Фрактал №32. Присяга Фортуне

        - Что вы можете сказать о юбилейных транквилизирующих выстрелах по невидимым целям в туманах земли времени?
- Они соответствовали своим трофеям: мутантам, манкуртам, монстриозам и пр., и, соответственно, циркулярам и реестрам на их счёт Казначейства Юриспруденции и Метеозависимости.
- Но кем и как каждый становился при этом?
- Надев медвежий френч или же козью шаль каждый становился собой, не переставая оставаться другим. И надев снежные погоны, словно игральные кости, каждый продолжал блеф где бы то ни было.

        И каждый, зная, что это блеф, не мог не верить в стабильность спокойствия и правильность большой игры без крупье, рулетки и игорного стола, с одним только игроком, причём не только что правила этой игры отсутствовали, но, по сути дела, не было игры как таковой, что в общем-то не мешало портретам, неподвижно взирающим на этот странный спектакль, криво усмехаться и становиться всё более и более скрюченными и зафиксированными в и так уже схваченном формидронном вакууме пространстве, где даже всякий намёк на смешок или же покашливание является оригинальной мыслью, развивающейся в инструкцию, а потом и в инструкцию для этой инструкции, и так до Логоса Вселенной. Но те, кто бросит потом эти портреты в печь, догадываются ли о том, что портретируемые уже всё предусмотрели и оригиналы портретов давно продали на аукционе для аутодафе, выдав их за автопортреты? И на стенах теперь висят их копии в лучшем случае, а в худшем – копии их копий?
 
        Но блеф продолжался, хотя его участникам было глубоко наплевать и на псевдопортреты, и на антипортреты и на непортреты. Его участники слушали бродячий оркестрик, который  возле станции метро «Звёздная» наигрывал «Босса нову Созвездия Треугольника» об авторитетносвидригайловых специалистах по транквилизирующим изделиям, пропагандирующих юбилейные выстрелы по невидимым целям в туманах. И, чтобы дать оценку музыке, в неподвижных авто крутились колёса большого Блефа, так же, как и в наших головах – колёса обманщицы Фортуны, обманувшей саму Себя, но только не нас, обманувших сам Блеф в момент присяге Фортуне…
;

Фрактал №33. 25 час

       В той веб-субстанции, что называют «Тишина 25 часа», если последовательно снять с неё все ахи, охи и вздохи-квохи, окажется вовсе даже не то, о чём вы подумали, и совсем не то, о чём помыслить просто-напросто не могли, а совсем другое, но будет ли оно соответствовать адекватно нашим представлениям о другом, вот, собственно, в чём главный вопрос, связанный с субстанцией, имя которой «25 час». И в общем-то для того, чтобы сказать что-либо главное по этому поводу, надо молчать, но надо ли кричать, если ничего не хочешь сказать? Этот философский вопрос очень плохо изучен, вообще, можно сказать, совсем не изучен, и поэтому нет смысла даже как-то акцентировать на нём внимание читателя, а лучше проскакать мимо него верхом на кенгуру или на другом быстро передвигающемся устройстве или биоустройстве.

       - А когда скачешь мимо, что приходит в голову?
- А разные всякие приходят в голову мыслишки, например: для чего хоронят музыкальные инструменты?
- Действительно, для чего?
- К тому есть разные причины, например, первая: чтобы выросло дерево с такими же инструментами на ветках, вторая: чтобы в подземной жизни инструмент нашёл себе в друзья разновидности его самого и третья: чтобы из находящегося в земле инструмента вырос новый, такой же, но пуще первого. А поскольку я сам когда-то был таким инструментом на земле времени, то всё вышеописанное испытал на собственной шкуре, а точнее, коже.
- Итак, на вопрос «Для чего хоронят музыкальные инструменты?» какой будет определённый ответ?
- Каждый найдёт свой ответ, потому что все мы разные, и кто-то заряжает карабин стеклянными сверхзоркими глазами, кто-то шестерёнками и пупками с биочипами гуманоидов, а кто-то разит наповал афоризмами-ухмылками уплывших в дальние страны моряков.

       И всё-таки есть то, что объединяет нас всех – это 25 час. В этот час, когда памятники сходят с пьедесталов, святые – с икон, бомжи – с чердаков, оллиггархи – с катафалков, а кто-то – с ума от любви или её отсутствия, в этот час маленький оркестрик  сходил с эскалатора станции метро «Сенная площадь» для того, чтобы начать своё выступление с «Рондо Созвездия Наугольника». Но, сойдя с эскалатора, обнаружил, что играть что-либо не имеет смысла, потому что всё уже давным-давно сыграно (по-большому счёту), а малый счёт не стоит принимать даже во внимание…
;

Фрактал №34. Запакованные в полиэтилен

        - Что вы можете поведать о снах в полиэтиленовых упаковках, изготовленных на земле времени?
- Ими теперь никого не удивишь. А раньше они приводили в трепет всех. Впрочем, тут следует вспомнить о том, что до сих пор никому ещё не удалось воспользоваться содержимым упаковки, поэтому вопрос о снах в полиэтилене не потерял свое актуальности до сих пор.
-  И к какому же выводу можно прийти вследствие этого?
- К такому, что, поскольку хотелось бы надеяться, что человечество будет жить бесконечно (а в науке и медицине сейчас и не такое возможно), то хотелось бы, чтобы эти чёртовы коробки-пакеты никогда никому не понадобились, а если и понадобились, то их когда-нибудь наконец-то открыли.

       Да и сам я напоминаю себе какую-то коробку, но только хвойно-каучуковую, потому что когда я лежу в хвойном лесу, надо мной в небе ходят мои хвойные сапоги, а когда – в цеху по изготовлению каучуковой обуви, - мои каучуковые штиблеты хвойно ходят надо мной по потолку.  Видно, так устроен свет. Да вот только я устроен по-другому, и не люблю, когда нарушаются законы физики школьного курса, и всеми фибрами своей души пытаюсь изменить существующее положение, и, в частности, своё.

        Так я размышлял о своём статус кво возле станции метро «Ломоносовская» где бродячий оркестрик наяривал «Рэггей Созвездия Щита» о том, кто отправился в кругосветное путешествие, имея с собой пару носков, коробку папирос и револьвер. Результатом этого путешествия стало то, что он сросся с велосипедом. Рама срослась с позвоночником, педали – с носками в ботинках, звонок – с револьвером, коробка от папирос – с управлением левым тормозом, а папиросы – с правым. Это был один из снов в полиэтиленовых упаковках, но непонятным образом он был похож на моё странное теперишнее состояние, а в общем-то и не странное, если учесть, что я был запакован в полиэтилен, изготовленный на земле времени … 
;

Фрактал №35. Каменный огонь

       Снег летит сквозь наши души, словно чьи-то ни весёлые, ни грустные слова. И мы летим сквозь снег. Ни хорошо, ни плохо. Но если летим, то это уже счастье. А трудности начинаются, когда мы летим друг сквозь друга. Но трудностям этим цена, если хорошенько подумать – гнутый пятак в базарный день, а если не думать, то и того меньше. И когда мы летим… Не так ли огонь пожара летит сквозь огонь ужаса погорельцев и поджигателей, сквозь огонь восхищения злорадствующих и сквозь холодный огонь души пожарных. Ибо всё есть огонь, кроме самого огня, который был неведомо чем ещё для наших предшественников.
 
        - Как вы сопоставимы с предшественниками и друг с другом в режимах «снег», «снег-огонь» и «огонь»?
- В первом, во втором и особенно в третьем режиме, чем больше мы становимся похожими на наших предшественников, тем больше они становятся похожими на нас.
- Но почему же?
- Им и нам одиноко на наших маяках между небом и землёй, и уже совсем нет возможности спускаться вниз в близлежашую лавочку за махоркой, спичками и вином, а те, кто должны обеспечивать нас всем необходимым, куда-то исчезли, и нам приходится смотреть друг на друга пустыми безоблачными глазами разошедшихся во времени существований и ждать долгожданной искры…

        А вот и искра - возле станции метро «Лиговский проспект» бродячий оркестрик наигрывал «Хорал Созвездия Змеи» о тровантах земли времени – живых камнях, передвигающихся, имеющих внутреннее строение и почкующихся. – Несомненно, это инопланетный разум, - подумал каждый из слушателей, и в этот момент разум каждого стал тровантом, то есть каменно-инопланетным огнём…
;

Фрактал №36. Академики, газетные дилетанты и деревенские продюсеры

        Деревенские продюсеры излечивают от ран, читают намокшие от времени, набухшие радостью и ссохшиеся от грусти газеты и склеивают гитары с баянами для получения новых, невиданных доселе миром инструментов, но если попытаться спросить их, что же они делают, то они лишь недоумённо пожмут плечами: так, мол, ничего, хронометры починяем., керосинки регулируем, топоры и вилы вострим. Да и, вообще, они могут как сомнамбулы ходить с часами с кукушкой, приклеенными скотчем к затылку,  по ночным сельским улицам, а также и с песочными часами в карманах фуфаек, и с хронометрами на босу ногу, но они не сомнамбулы, это, скорее, некий заговор прыгнувших в огонь избяных печурок и вышедших из них очистившимися от скверны страхов и подлости, в снежном инее и в медальном пламени, потому что всякому прыгнувшему в огонь по поводу и без повода выдаётся медаль за прыжок в огонь разной степени огня и энергетики прыжка.

        - Где и когда об этом можно было прочитать?
- Об этом всегда можно было прочитать в обрывках дореволюционных газет земли времени, сохранившихся в старых домах или же в их развалинах.
- Понятен ли был глубинный смысл прочитанного?
- Его не мог понять никто: ни дилетанты, прочитавшие километры газет и ничего за это не получившие, ни даже академики, прочитавшие километры диссертаций о чтении газет дилетантами и получившие за свои выводы научные звания весьма и весьма ощутимые.
- Был ли он понят хоть как-то, и если да, то как?
-  Неожиданно щёлкнув пальцами, все переглянулись, и глубинный смысл написанного в обрывках дореволюционных газет стал ясен каждому.

        Этот глубинный смысл музыкально излагал возле станции метро «Старая Деревня» бродячий оркестрик, играя «Рэг-тайм Созвездия Павлина». И слушавшие его начинали понимать тайные смыслы арабских талисманов из Fe u Cu: Alhata – излечивает болезни, Aezarfa – приносит прибыль, Azobra – возвращает утраченную любовь. Но было такое ощущение, что каких-то главных талисманов здесь не хватает. И люди в задумчивости искали их в карманах пальто, в сумках и портфелях, и находили мелочь, расчёски, ненужные документы, и вдруг понимали, что это то и есть талисманы, потому что сама жизнь – это и есть главный талисман. А это не могли не знать ни газетные дилетанты, ни академики, ни деревенские продюсеры, хотя важно и таинственно надували щёки: дескать, видом такого не видывали, слыхом не слыхивали…
;

Фрактал №37. Обратноотсчётники

       Бродячий оркестрик начинающих музыкантов возле станции метро «Лесная» играл «Танец Созвездия Кормы». Темы здесь сливалсь в одну. Первая была о киллере, перепутавшем адреса и убившем заказчика, а вторая – о реальном прообразе Пинокио –   деревянном, ожившем человечке, похороненном рядом с тем, кто его создал, и из тела которого выросло дерево не добра и не зла, а создавшего его – древо предыдущей и последующей жизни, которое разрослось в целый лес с инструментами и незнамо чем. И люди обливали спиртом непонятные инструменты, поджигали их и измеряли в лесу «незнамо что». Такое ощущение, что это были не люди, и заведённые механизмы, а вот огонь был скорее творческой мыслью, а «незнамо что» (то, что измеряли и никак не могли измерить) смыслом существования. Вот только чего?  - Леса? Спирта, Огня?  Механических существ?

        - Каким же макаром это было можно всё осознать?
- Для этого приходилось сплетать корни и сочетать молекулы. Растворять друг в друге нерастворимые практически вещества. Можно было склеить крылья от напряжёнки или же закататься в паутину до упора, но мы лишь ощупывали усами происходящее и проверяли его на прочность кровельными клешнями, вскрывая, словно панцирные рыцарские консервные коробки.
- А вас, пытались ли вскрыть вас?
- Да, так вот пытались вскрыть и нас, находящихся как бы в режиме ожидания незнамо чего; но всё усиливающееся звяканье бритвенных комплектов, пульверизаторов с разъедающими жидкостями, токарно-винторезных и фрезерных станков проходило благодаря нашей воли мимо нас словно бы как во сне или в тумане.

        И всё тогда начинало крутиться в какой-то бешеной пляске: пуговицы, ботинки, бейсболки, и все пытались укусить друг друга хотя бы за шнурок. И казалось, что если прекратится эта пляска, то будет ещё ужасней, потому что великое безмолвие, лишённое даже холода и вообще всего, но подобно холоду и всему окутает нас и превратит в нас же, но с обратным отсчётом происходящего. А такие вот обратноотсчётники и так уже стоят миллионы в невидимом миру эфирном вакууме земли времени. Но при этом ужас стать снова тем же, кем уже являешься, хоть и с обратным отсчётом, (а так ли уж важно, в какую сторону отсчёт) был неописуем…
;

Фрактал №38. Новый БиоТеатр

        Все старые слова давно уже сказаны, но и новые, не сказанные, наверняка вряд ли будут отличаться от сказанных. И поэтому нужно было просто смотреть на них перпендикулярно и вглубь, и видеть, как иногда неким новым смыслом озаряется их обветшавший смысл. И мы собирали этот смысл в берёзовых рощах земли времени в корзины, и в полусгнивших посёлках – в полусгнившие чемоданы, а на барахолках - в модные саквояжи. И смысл их был даже не в том, что истинное величие вспоминалось нам при их употреблении, а в том, что ничего потустороннего отныне не существовало, и в этом была была грусть и радость новых законов и инструкций Нового БиоТеатра, построенного уже совсем на новых законах существования (но не на костях ли предыдущих?)

       - Но что и чем можно было зафиксировать вследствие этого?
- Нечто ужасное можно было зафиксировать даже самыми примитивными приборами и дегенеративными аппаратами.
- В гримасах? Ужимках? Трущобах? Злачных местах?
- Не в гримасах, ужимках, трущобах, злачных местах, а вот здесь, в спокойных светлых улыбках и уютных залах Нового БиоТеатра музеев, в неподвижности тишины прудов и лесов. И в этом было что-то, напоминающее адскую машинку, которая вот-вот должна была сработать.
- Но ведь что-то же можно было сделать, чтобы она не сработала?
- Чтобы она не сработала, главное, это не привезти из-за далёких морей мерзкую гадость, прячущуюся за новейшими технологиями и моднейшими разработками, этот новый синтез ГМО, СПИДа, нанобезумия и просто неизвестно чего.
- А как солнечное освещение реагировало на всё на это?
- Солнечная нить пронзала воздух и рассеивала заморский, да и отечественный ужас.

        И солнечная нить возле станции метро «Фрунзенская» пронизывала бродячий оркестрик, наигрывающий «Реквием Созвездия Жертвенника». И перед взором слушателей проходили клоуны в драконьих пальто, паяцы в сапогах из кожи марсиан и марсиане в перчатках из кожи паяцев, наизусть читающие цитаты лжепророчеств о Новом БиоТеатре, а именно: «Может быть, это кому-то покажется мрачным, а кому-то так и в самый раз, но соответствие Добра и Зла Вселенной меняется не чаще, чем 3 раза в 777 временных единиц, и уследить за этим обновлением нет никакой возможности даже в условиях Нового БиоТеатра существования миров…»
;

Фрактал №39. Игра в «Джаггернаут»

        Бродячий оркестрик возле станции метро «Площадь Александра Невского» наяривал «Румбу Созвездия Феникса». И реклама дикой игры в Джаггернаут (ничего общего не имеющая, впрочем, с истинным культом Вселенной) вкладывалась ласково и незаметно в души и, соответственно, в головы слушателей, процитируем же: «Игра Джаггернаут! Проявите себя на стезе палача. Ужасающие казни потрясают воображение, а совершенствуясь, вы будете постигать новые, ещё более изощрённые способы жестого убийства. Реки крови гарантированы!»

       - Может быть, вы процитируете все  инструкции этой игры?
- Мы не будем цитировать все регламентации и инструкции, аннотации и согласования, регистрации и предуведомления и т.п. этой игры, потому что и так - можно закрыть глаза и завязать уши скотчем, но никуда от них не денешься, а можно окунуться в этот огонь, трясину или же незамерзающую жидкость и ощутить себя свободным.
- И ещё поподробней об этой игре.
- Слёзы гуманоидов, заледенелые на века, нынче здесь ценились в разы выше слёз счастья аллигаторов. Эти слёзы шли на инкрустации дамских декольте и на украшения номеров трансформаторных будок, которые предлагались в качестве номерных жилых домов земли времени. Глядя на них, на эти слёзы, прояснялись великие цели подвальных и чердачных ночных бдений и существований во мгле алкоголя и табачного тумана.

       Но между гибелью, ещё более странной, чем смерть, и тобой всегда стояла она, с распущенными волосами и сверкающими очами, она, которая не давала свершиться предопределённому. Алхимики, некроманты, маги, хироманты отдыхали. Их усилия не приводили ни к чему. И кто здесь был в реальной, кто в сверхреальной, а кто в предреальной жизни? И под какими личинами? А летающие над нами палачи (после бутыли со снами) умильно и ласково глядели вниз на нас и на них, давая честное очередное слово, каясь и божась своими джаггернаутными богами. Но при выветривании снов утром, вновь примерив на себе калёное железо, они начинали весело пытать друг друга, уже выходя за пределы игры в наши умы…
;

Фрактал №40. Крутёж в идиотском барабане

        Были те, кто упаковывал это в музейные жестянки земли времени, и те, кто перепродавал это, и те, кто употреблял в пищу умеренно или же чрезмерно. но, сколько же их было – тех,  наверное, больше, чем самих музеев. И мы тоже стремились к тому, чтобы в качестве «этого» оказаться в кислородных банках, став музейными консервами. Но нас почему-то забраковывали, а почему – не объясняли, и снова на ненужной свободе мы, а зачем она нам? Вот о чём бродячий оркестрик у станции метро «Лесная» наигрывал в «Пасторали Созвездия Микроскопа». Тема корон корней деструкции, обструкции и аберрации – космическая, ужасная инопланетная тема, искривляла тела слушателей, кукожила их лица, заставляла выпучиваться глаза, а потом успокаивалась, но лишь для того, чтобы снова потом взбеленить или же заставить проливать жирафьи или гиппопотамьи слёзы о когда-то желанной свободе, а ныне крутеже в барабане случайных чисел с неслучайной скоростью в неслучайном (жёстко регламентированном) направлении.

        - Но что было, когда каждому при этом выдавали волшебное оружие?
- Слёзы высыхали, когда каждому при этом выдавали волшебное оружие, будь то сабли, выточенные из костей, или же бомбы черепномозговые, от воздействия которых мозги разлетались вместе с мыслями вдребезги.
- А ваше отношение к волшебству?
- Мы плюнули на это волшебство, таинственное не привлекало нас, мы предпочли ему обыденность, хотя некоторые и утверждали, что она более волшебна, чем волшебство.

       И вот, наши жизни обыденно крутились в неслучайном (жёстко регламентированном) направлении в этом идиотском барабане случайных чисел, билет на участие в котором купили в общем-то незадорого: кто за 1/10 своего земного муществования, кто за 1/20 загробных мероприятий, кто за клятву навсегда остаться несчастливым или же стать никем. Но, может быть, этот допотопный барабан был более честным и справедливым, чем тщательно запланированное в ту или иную сторону новейшее ускорение наших судеб? А в жёстко регламентированном направлении двигаться хотелось всем, и не просто хотелось, это было жадная, мучительная страсть, которую превосходила только страсть двигаться в произвольном направлении…
;

Фрактал №41 . Нечто

        Мы двигались вверх и одновременно вниз, мы ехали на войну и одновременно с войны. На небе ли мы уже были или на земле? Как знать. Мы бежали из плена, но не более ли в страшный плен попали? И только бутылка водки давала ответы на все вопросы, словно некая Сивилла в табачном дыму жарких споров о смысле происходящего на земле времени.

        - В каком году ваша осень? Зима? Весна? Жизнь? Смерть? В каком году всё это вместе взятое?
- Мы не знаем, мы просто идём рука об руку по старому парку с облетающими золотыми мыслями на ветках. Просто идём под зонтом. Прокляты проклятые дни, и забыты забытые песни…
- Но так ли это на самом деле?
- О, если бы это было бы так, мы наверное не отражались друг в друге как в зеркалах. Вот только что странно то, что отражения эти остаются где-то там, внутри самой глубины существования, и ничем не стереть их.
- Так что же это за отражения?
- Это отражения в несуществующих зеркалах.

       В несуществующие зеркала мы были втянуты наблюдателями этого эксперимента. Каждый из нас знал нечто такое, что позволит полностью изменить ход вещей, но даже и не пытался воспользоваться этим «нечто». А те, кто не знал этого «нечто», пыжились как могли, изображая осведомлённость о нём. Пытались взрастить его, украсть, отнять, но ничего не получалось. Потому что «нечто» существовало только для тех, кто верил в него, но и мы существовали лишь потому, что «нечто» верило в нас. И, отражаясь в несуществующих зеркалах, об отсутствии этого «нечто» бродячий оркестрик возле станции метро «Дыбенко» жарил «Котильон Созвездия Цефея». Тема была такая. Произвольно набранные студенты были поделены на две группы: заключённых и надзирателей. И так увлеклись, что одни стали жестокими палачами, а другие покорными рабами. Мало кто из тех или других не был сломлен. И всё время многие изгнанные из групп пытались любой ценой вернуться, а после эксперимента многие продолжали играть свои роли. Цель же эксперимента так ни для кого и не была открыта, хотя и дураку было понятно, что цель его – выявление этого самого «нечто». А нам было наплевать на этот эксперимент, мы ведали «нечто» и без всяких экспериментов и знали, что внутренне двигаемся в правильном направлении, теперь уже даже и не отражаясь в несуществующих зеркалах… 
;

Фрактал №42. Жизнь в ландшафтах душ

        В рощах, лесах, на полянах земли времени лежали драгоценные каменья слов уже ушедших отсюда путешественников, и выходили в чащи «грибники-каменники» с корзинками и рюкзаками, собирали их, продавали незадорого на рынках и базарах, и, бывало, что новый владелец камня, словно загипнотизированный, глядя в его искрящуюся, затягивающую глубину, постигал самого себя. И это было неотделимо от постижения своего эхо. Разные люди пытались увидеть эхо в лесных чащах, но те, кто видел его, сходили с ума. Поэтому были выпущены специальные очки для его наблюдения, и дело пошло на лад. И теперь у каждого своё персональное эхо, в холодильнике ли, в баре ли, или же в велоаптечке, или на DVD-R.

       - Расскажите поподробней о постигнувших своё «я» и своё «эхо».
- Даже постигнувшие своё «я» и своё «эхо», так или этак стреляющие в НЛО из арбалета, часто попадали сами в себя, а не стреляющие были атакованы стрелами НЛО, которые было не так-то легко вытащить из своих, теперь уже ставших не своими, а инопланетными, тел.
- А ваша реакция на это?
- Мы продолжали охотиться и при таком раскладе и ненавидели звероНЛО (или же тех, кто делал вид, что они звероНЛО) потому что думали, что стреляем в них, а стреляли в тех, кого мы так боимся, и в тех, кого боимся ещё больше – в самих себя.

        И, чтобы как-то снять напряжёнку, всем были выданы искусственные челюсти, и даже не вставляя их, можно было кусать всех подряд шутя или же шутя глубокомысленно-философски. И, надев искусственные челюсти, ночные музыканты бродячего оркестрика пыхтели возле станции метро «Улица Дыбенко» «Бурлеску Созвездия Райской Птицы». Мелодия была посвящена умению жить в различных ландшафтах одновременно. В африканской ночной пустыне, в волнах Атлантики, в метелях Антарктиды и т.п. Но когда я, так и не постигнув своё «я» и его «эхо», вспоминал тех, в которых оставил неизгладимый след, я понимал, что и они выжжены во мне огненным тавром, и я продолжаю одновременно жить в ландшафтах их душ, в которых искрятся драгоценные каменья слов уже ушедших отсюда путешественников…
;

Фрактал №43. Бородавкометр и перепонкограф

       - Что вы можете сказать о бородавкометре?
- Каждый может сосчитать количество бородавок и распознать их сорт у окружающих его существ при помощи бородавкометра
- А при поможе перепонкографа?
- А при помощи перепонкографа – наличие количества и качества перепонок как на ластах, так и на крыльях у существ или же их изображений в воде, зеркалах, стекле, льде и т.п. вещах, например, даже на лакированных туфлях.
- А что вы можете рассказать о мармеладных скелетах ваших встреч, благодаря которым были изобретены эти два прибора?
- Что же касается мармеладных скелетов наших встреч, перевязанных золотыми лентами воспоминаний, то они торжественно возлежали на кладбише прошлого. И было им несть числа. И только по инвентарным номерам на табличках, привязанных к левым мизинцам, можно было произвести их приблизительный подсчёт.

       Но истинному творчеству могут повредить чрезмерные подсчёты, и, минуя их, кто-то создавал мордоворота из мордоворотов, кто-то чёрт его знает кого из чёрт знает каких, а я создавал самого себя из других собственных «я» в большей или меньшей степени адекватных мне, и выходило неплохо в первом приближении, а о втором здесь никто никогда и не задумывался. А задумывались вот о чём: если животные это наши овеществлённые автопортреты, и насекомые это наши ожившие автопортреты, а вот мы, являемся ли мы их автопортретами, ну, скажем, на земле времени? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, немало ящиков тушёнки пришлось бы съесть и изгрызть мыльных философских камней. Но лучше всего оставить вопрос открытым и гордо идти, размахивая им как флагом.

       И, размахивая музыкальным флагом отсутствия вопросов, маленький бродячий оркестрик возле станции метро «Звенигородская» наигрывал «Самбу Созвездия Паруса». Музыкальная идея заключалась в признании такого факта, что шила в мешке не утаишь, особенно, если там его нет. Так же, впрочем, нельзя было утаить вышеуказанную самбу, если бы её не было. Хотя, если вдуматься хорошенько, можно бы было её утаить, если хорошенько захотеть. Но она не хотела таиться. Да и вряд ли кому-либо нужна была бы подобная тайна, кроме самых ярых её тайнофилов. Впрочем, отсутствие вопросов к чему бы то не было не исключает важности изобретения таких приборов, как бородавкометр и перепонкограф, которые помогут найти ответы на многие вопросы, касающиеся истинного творчества животных, являющихся нашими ожившими автопортретами. Но вопрос, являемся ли мы автопортретами животных, остаётся открытым и при таком раскладе…
;

Фрактал №44. Моя цель – это я сам

        «УКВ. Шумы неизвестно откуда» - вот о чём играл бродячий оркестрик возле станции метро «Площадь Ленина». А музыкальная эта тема называлась «Баллада Созвездия Горы Жирафа». Действительно, при включении УКВ возникают часто шумы неизвестно откуда, звуки каких-то машин, голоса людей из других городов, может быть, других планет. И если слушающие это носят накладные лысины, то воздействие подобных шумов трудно спрогнозировать, но, поскольку такое бывает невероятно редко, то и прогноз, каким бы он не был, в любом случае удаётся на славу почти на 100%!

        - Что же получается соответственно таким прогнозам, к примеру, на земле времени?   
- Соответственно таким прогнозам всё, что мы здесь потеряли, мы так или иначе реализуем в иных мирах. Мы, словно небесными жилами питающиеся птицы.
- Как это понимать?
- Мы генерируем в себе энергию сопротивления пошлости и серости будней. И, если мы начинаем препарировать музыкальные произведения, то скальпелем нам служат остроотточенный ум и слегка притупленный юмор (в разумных пределах). Мы питаемся подземными и поднебесными историями словно историк, комедиограф или пантомимист.
- А эти истории?
- Но и они, эти истории, что-то берут от нас.

        И соответственно сказанному, кто только не пил всяких историй из моей раны. Но поскольку она невидима, то всё бы ничего, но исчерпали её до дна. И на самом дне была её причина, и она не выдержала пустоты и умерла, и рана исчезла, а вместе с раной и я, потому что нельзя жить и не иметь раны, точнее, можно, но тогда это будет жизнь не человека, а растения, а им я был очень-очень давно, и дело даже вовсе не в том, понравилось мне это или нет, а в том, что мои фитосроки истекли уже более чем очень давно, а новые ихтиосроки ещё не наступили. И, дабы всё это осмыслить, нужно было натираться силой волчьей жёлчи, хитростью лисьей слюны и скоростью орлиной крови, и это был только 1%, а 99%-ов – карта мускулатуры гуманоида, наклеенная мне на спину слезами аннунака, и я шёл по этой карте к неведомой цели, и знал, что победа близка, ближе, чем прошедшее поражение, потому что этой целью был никто иной, как я сам…
;

Фрактал №45. Рассказы, идентичные натуральным

       У станции метро «Удельная» бродячие музыканты играли «Сарабанду Созвездия Девы». И звуки, словно бы оттаявшие из рожка почтальона, вытекали из инструментов, а втекали в цветки граммофонов, патефонов, зонтов, в курительные трубки, женские шляпки и в ушные раковины. И всё это впитывала в себя огромная, словно бы подводная, раковина ночи, фосфоресцирующая мыслями слушателей.    

       - Что за мысли?
- Лемуры и тритоны, сфинксы и черепахи – овеществлённые наши мысли о той сказочной стране, в которой мы были когда-то бог весть кем, и в которой окажемся снова, и будем овеществлёнными мыслями новых существ, перенявших от людей, будем надеяться, всё самое лучшее.
- До какой степени это верно?
- И это так же верно, как официант, перегибающийся бамбуком от щелчка пальцами или же как мат в 3 хода в течение 5 ходов обратного зигзагообразного отсчёта.

       Обратный зигзагообразный отсчёт пошёл… В те лихие годы дуэли между бомжами были нередки как на консервных ножах, так и на музыкальных и геодезических инструментах, будь то арфы или свистульки, буссоли или астролябии. Иногда (это касается геодезических) инструменты от ударов оставались в теле участника поединка, после чего он становился человеком-инструментом, и был необычайно выгоден и производителен при инженерно-строительных работах (как в поле, так и в камеральных условиях). С целью рекогносцировки подобных умников посылали в дальние рейды на другие планеты, а они оказывались почему-то на земле времени, но в ином измерении, и, копаясь в траурных урнах возле метро, вынимали оттуда светящиеся коконы с зашифрованными формулами и уравнениями хронографических вычислений углов, высот, и вот таких вот рассказов, идентичных натуральным…
;

Фрактал №46. Чай и табак из гибискуса

        - Кто вы такие в вашей библиотеке с энциклопедическими словарями?
- Мы в ней словно некие словарные памятники своим прожитым отрезкам жизни с разными библиотечными ящиками для картотек в каждом памятнике.
- Реальны ли вы?
- Хочется верить, что мы всего лишь миражи, но, к сожалению или счастью, миражи реальней реального, если хотите
- Ну и что же вследствие этого?
- И вследствие этого ветви наших сверхреальный миражей возносятся к самому небу, угощая его чаем (или же табаком) из цветков и листьев гибискуса, собранного на лугах земли времени, а корни прочно вросли в землю, и можно сушить их и заваривать как чай (или же курить в качестве табака).
 
       И такое ощущение, что нас забыли на этих бескрайних полях гибискуса, по которым лишь туман гуляет, озирая свои владения. Но мы-то не забыли то, ради чего мы здесь, мы разливаем по бокалам песни ночных птиц, но странным образом это воздействует на нас: мы рвём в клочья наши пиджаки и поджигаем их зажигалками (предварительно облив коньяком). И призывно они горят в тумане, словно некие маяки надежды на овладение новыми информационными технологиями, сообразно которым на наших головах можно заваривать чай, нашими ногами можно крутить динамо-машину, а руками – колесо Фортуны, об наши уши можно зажигать спички, а посредством глаз производить визуальные наблюдения, фонетические наблюдения можно производят ушами, а парфюмерные – ноздрями. И нет предела этим перечислений.

        Но маленький бродячий оркестрик возле станции метро «Улица Савушкина» находил им предел, наигрывая «Мессу Созвездия Кита» о самовозгорающемся на солнце дереве с эфирными маслами. Оно называется ясенец, и огонь его не обжигает руки. Вот так бы и огонь наших сердец не обжигал бы друг друга ни новыми, ни старыми технологиями, которые без этого огня, однако, словно бы пустая коробка от гибискуса (чая или табака)…
;

Фрактал №47. Великое отсутствие

       Электрические щелчки замкнутых экспериментальных кругов заставляли нас закатывать глаза, высовывать языки, корчить рожи и крутиться вдоль-поперёк себя и извиваться верёвками, змеями, бикфордовыми шнурами. Однако, это были не мы, мы настоящие ушли с экспериментаторами в соседнюю комнату и наблюдали сквозь толстое дымчатое стекло за происходящим экспериментом. Что же касается увёдших нас сюда экспериментаторов, то они были вовсе не те, за кого себя выдавали, и даже не те, за кого мы их принимали, а неизвестно кто, и кем, и с какой целью сюда присланные, и создавалось впечатление, что и они, и те, кто их сюда послал, давно уже забыли цели, назначение, идеи, словом, смысл их появления тут, и помнили лишь, что им нужно производить продолжение Великого Эксперимента строго фиксировано и подотчётно.

         - Где продолжалась подотчётность с фиксацией?
- В придорожных весенних храмах бесконечного леса земли времени, где плясали плясуньи, танцевали танцуньи, шептали шептуньи, пели певуньи. Словом, весна-красна пришла, открывай ворота.
- И кого же можно было видеть в открытых воротах?
- Кого с мечом, кого в панцире, кого с боевым топором, увитыми осенними вьюнками вдоль-поперёк доспехов, словно бы и не было никакой войны и не будет, а будет лишь весна, ну, в крайнем случае, производная от неё 77-ая вода на весеннем киселе, отражённая в точке дневного отражения высокой звезды в воде колодца.

        И согласно регламенту этого эксперимента возле станции метро «Шушары» бродячий оркестрик играл «Экспромт Созвездия Хамелеона». Тема была «Подключение к успешным», то есть о том, как продвинутые помогают лузерам (впрочем, не наоборот ли?) А узнать подробности об этом можно было по телефону. Однако, сверхновая электроника может по индивидуальным особенностям колебаний голоса, которые поступают на трубочную мембрану, выявить даже, есть ли стресс у говорящего, и какова его сила. Мерцающие, мигающие, трансформирующиеся в ярой пляске цифры на нашем индикаторе предоставляют нам информацию, какие слова истинные, а какие нет, но наличие или отсутствие стресса не выявлялось, вследствие чего был сделан вывод о присутствии наличия отсутствия Великого Эксперимента или же о Великом отсутствии оного…
;

Фрактал №48. Философия суфлёрских будок

        - Что будет, если уши, рот и нос залепить горячим воском или сургучём?
- Восприятие мира при этом не изменится ни на йоту.
- А если в уши вставить беруши, нос прищепить прищепкой, а рот закрыть на замок?
- Тогда лишь само понятие восприятия мира исчезнет навеки, и можно много чего ещё придумать в таком ракурсе.
- Но вот только как сделать так, чтобы именно на земле времени восприятие мира изменилось?
- Неизвестно. Может быть проще для этого изменить сам мир, словно масштаб суфлёрской будки?
 
        Но грустен или весел мир? Наша жизнь полна грусти неизвестно почему – скажешь ты, и я соглашусь. Наша жизнь весела так, что дальше некуда – скажет кто-то другой или же опять ты, и я опять кивну головой в знак согласия. Но в третий раз такого не повторится, потому что я просто покину суфлёрскую будку. Пусть доигрывают без меня этот идиотский спектакль, который и жизнью назвать было бы грешно, а скорбью и подавно. Между тем, целые поколения так и остались в суфлёрских будках разного уровня (например, суфлёр суфлирует суфлёру и т.д.). И в каждой будке телевизор, кадка с фикусом и пустые ящики из-под пивных бутылок, а попросту говоря, стеклотара.

        И вот мы, существа со 100%-ой прозрачностью, с мерцающим внутри осмыслением иррациональности происходящего, жили в клетках алкогольно-лестничных, галлюциногенно-рекламных, вовсе не подозревая, что возможна другая жизнь, но жизнь ещё более фантастическая, чем вышеописанная, а поэтому более реальная. И это именно о ней возле станции метро «Крестовский остров» бродячий оркестрик играл «Канцону Созвездия Волосы Вероники». И хотелось понять, какова будет степень тишины, если 9 женщин замолчат одновременно раньше, чем 10 мужчин закричат? И хотелось надеяться, что решение этого вопроса будет найдено при помощи человека с официальной должностью откупорщика океанских бутылок, ведь в этих бутылках иной раз находят что-нибудь ценное, а иной раз даже и ингридиенты для создания сверхреальной действительности пусть и в масштабах рассмотренного нами понятия суфлёрской будки…
;

Фрактал №49. Парадокс биоинформации

        - Что играл возле станции «Кировский завод» бродячий оркестрик?
- «Полонез Созвездия Северной Короны».
- О чём?
- О продолжающемся зафиксированном свечении первовзрыва, вследствие которого образовалась Вселенная.
- Как действовало это свечение на сознание вкупе с подсознанием?
- Как-то странно. В голову, например, приходили такие вещи: «Какой вы издадите звук, если вместо пианино упадёте с 7-го этажа? Также думалось о необходимости носить вместо перчаток живых ящериц, а вместо ласт – вечно живых ящериц и т.п. в жёстких рамках Пантеона земли времени.

       У каждого был теперь свой Пантеон, в котором он выставлял соответственно тех богов, которым поклонялся. У одного был такой набор: 1) Искусственный интеллект, 2) Клоны великих, 3) Телепортация нетелепортируемых и т.п.; у другого: 1) Реинкарнанты из будущего (регрессивная реинкарнация), 2) Антитезы великих произведений искусства, 3) Изготовление нанотехнологических существ вместо существ Зазеркалья и т.п. И хотя не было особенной надобности в общем Пантеоне, такой вскоре появился. Смысл его был в уничтожении всех Пантеонов вместе взятых и установление Пантеона с низкопроцентными вариантами пустотности в стеклянных шкафах. Вот и весь фокус пустоты. Трюк удался, и хотя его секрет давно уже стал секретом Полишинеля, но никто не смел об этом высказываться публично, ибо сильна пустота, но сатрапы ея сильней вдвойне полупустоты и полусатрапов полуея.

       И сообразно полупринципам ея, стриженые под полубокс, мы вышли на полубой. Кто с собственной тенью, кто с взятой напрокат, кто с чужой, выкупленной в ломбарде, а кто даже и с невыкупленной. Бились также с отражениями, с отражениями отражений и с неотражёнными объектами. С ретродубликатами-репродуктантами несусветных, несуществующих овеществлённых умонастроений и псевдоисторичесикими адептами новой истинной веры, а также с истинными адептами псевдоисторической. Но конца и края не было этой многовариантной бесконечной множественной битве, и решили её прекратить. И отменили за ненадобностью. И новые участники уже Небитвы строились в ряды и колонны, бряцая не то, чтобы оружием, а чёрт знает чем, хрен знает для чего, и почему, и по какому случаю, как вследствие, так и вопреки научно доказанному парадоксу вышеизложенной биоинформации…
;

Фрактал №50. Спокойствие логарифмических линеек

        Бродячий оркестрик возле станции «Московские ворота» играл «Интермеццо Созвездия Рака» о нестандартах – истинных аристократов духа. Переводы о них имелись с тарабарского языка на барабарский абракадабрскими переводчиками. А также с псевдотарабарского на квазибарабарский мультиабракадабрскими переводчиками. И во всех этих переводах высвечивалось нечто странное. Словно в гигантскую воронку смыслов затягивало участников действа и уносило оттуда вне всякого смысла. И испытания отсутствия смысла его отсутствия переходили в искушения, те – в навигацию периодизирования, и, в свою очередь, в инвариантность существования наших альтер эго в оранжереях как сверхчувственного, так и искусственного интеллектов.

         - И что же слышится благодаря этому?
- Благодаря этому разные шёпоты слышатся из гардеробного гербария, терракототеррариума, синема’-серпентария земли времени.
- А те, кто зачарован ими?
- Зачарованные ими пытаются влезть в них, под стекло, в искусственные водоросли, в пластмассовые гробы.
- С какой целью?
- Для того, чтобы создать новую цивилизацию с присосками на лбах, которыми можно причмокнуться к каменным нишам, к асфальту, к брусчатке, к мощным стенам океанариума и вообще к чему угодно и замереть, и задуматься о смысле вакуумных присосок и размышлений, приходящих в голову вследствие этого.

        И вследствие этого разные события разных эпох можно было видеть в разбитых стёклах очков, в треснувших по швам ликёрных бутылках, в антикварных дымчатых колейдоскопно-перископных рыбках, весело плавающих то кверху пузом, то вовсе без пуза или же без верха и т.п. Но соответствовали ли эти отражения первичному их значению? Давайте разберёмся, в самом деле, разные степени смерти окутывают нас многослойным одеялом, но никак не размотать его. Да и не нужно, потому что под ударами судьбы трактовки одеяла держатся из последних сил. И мы ударяемся друг о друга головами, пытаясь выбить огонь, но огонь не высекается, хотя мы уже имели возможность лицезреть его в будущем и были спокойны, словно отжившие свой век логарифмические линейки…
;

Фрактал №51. Челюсть арифмометра им в дышло!

        - О чём возле станции метро «Звёздная» бродячий оркестрик наигрывал «Токатту Созвездия Резца»?
- О скрюченных, словно сухие корни, старческих объятьях, о душах, которые весят 3, 4, 5, 6, 7 грамм, и в разные годы разных эпох происходит по-разному прирост веса этих душ.
- От чего зависит прирост?
- Тут всё зависит от того, как они кормились, каковы были их диеты и разгрузочные дни. Что же касается старческих объятий, то по весне они расцветают вишнёвым и грушевым цветом.

         Да, весной мы, старческие объятья, словно сверхлёгкие надувные кокосы, улетаем всё выше и выше, к тайнам никому не известных наших сущностей. Но там, в мистическом дыму, нам становится скучно от метафизики, от субординации не пойми чего. И нам хочется куда-то туда, где гвозди, гуталин, бочкотара, и наши весёлые, разбитые вдребезги мечты и мысли о сапогах всмятку. А в наши сапоги кто только чего не сыпал – и глупые слова, и деревянные шутки, и лакмусовые бумажки, и осенних букашек, и зимних барабашек, и летних фитокарабашек, но вот чего-то настоящего, того, что нужно сыпать в сапоги, ещё никто не сыпал. Что же нужно сыпать? Мы думаем по-боевому, натянув, как на земле времени, зимние шапки по самые брови, и на шляпы (те, у которых они были), а шляпы на глаза (те, у кого были шляпы); и в течение 3 недель неподвижно смотрим на окаменевшие мысли наших врагов, пытаясь разглядеть в них слабые места, и, достав зубила, бьём по ним молотками, и трепещут враги, хотя и нанося ответные удары.

        И всё бы ничего, но нужно как-то систематизировать старческие объятья, сапоги и надувные кокосы, и пр., привести их к общему знаменателю, поставить в общий календарь. А календари витиеваты, многоярусны, многословны и непонятны. А вот стандартные будильники официальны, но просты и честны. Кому же отдать из них предпочтение? Наверное, никому. Нужно что-то третье. Может быть, это связки ключей, а, точнее, их звяканье, потому что звяканье ключей отпугивает злых и полузлых духов, особенно, если эти связки подержать немного в табачном дыме, или в джазбандовом чае, или в колоде старых, истрёпанных карт, изыгранных до дыр. Но скорее всего это арифмометры для тайных логарифмических таблиц лиц гуманоидальной национальности, календарь им в бинокль и челюсть арифмометра в дышло!..
;

Фрактал №52. Молчащий как рыба

        - Почему вы переводите стрелки в вашей голове на несколько столетий вперёд?
- Потому что они тормозят и сильно отстали от истинного течения времени, которое уже почти все забыли, но хотят вспомнить. Итак, мы крутим и крутим стрелки, словно бы на земле времени, и они заводят в голове мотор машины внутреннего времени, и нашему взору предстаёт вторая, внутренняя наша жизнь с её извилинами и водоворотами. ядохимикатами и марципанными сластями. 
- Какова эта внутренняя жизнь?
- Она полна ядохимикатов, марципанных сластей и тех метаморфоз, от которых ночами скребёт по дублёной коже совести, но нельзя уже остановиться, потому что наши улыбки, вздохи, ошибки, намёки, слёзы и хохот облетают осенними бумажными фонариками листьев…

        Но это всё лирика рассказанног о внутренней жизни, есть также лирика её молчпния; а вот крючкотворы, систематизаторы, коллекционеры Средневековья и Античности без всякой лирики как рассказывания, так и молчания, булавками к стенам прикалывали найденные ими крупицы истины (наши улыбки, вздохи, ошибки, намёки и хохот), которые разлетаются в прах на множество маленьких правд, словно хлопушка с конфетти. И эти приколотые правды искрились и говорили о чём-то одном, но на только лишь им понятном языке. А всё-таки о чём? Этого никто не мог понять. Ни адепты расколотой истины, ни её враги. Но был один, кто мог. Он носил накладные усы и прикладные крылья. Вот и всё, что можно было по большому счёту о нём сказать, в то время, как  он мог сказать более, чем многое о ком и о чём угодно, мог, но не говорил, а, точнее сказать, молчал, а ещё точнее, молчал как рыба.

        Это был один из как два листка лабуды** похожих друг на друга музыкантов бродячего оркестрика, играющего «Элегию Созвездия Овена» возле станции метро «Гражданский проспект». И слушателями ощущалось, как дымятся ботинки от палеоконтактов, и вспомнилось почему-то, что Л.Толстой описал 85 оттенков выражения глаз и 97 – улыбки. И эти противоречивые мысли лишь подтверждают постановку простого вопроса об истине древнейших и новейших веков о взаимозаменяемости взаимоисключающих понятий, так же, впрочем, как и о взаимоисключении взаимозаменяемых (при условии оставления их первоначал в допервичных состояниях). Того вопроса, о котором молчал как рыба он, с накладными усами и прикладными крыльями…
** Лабуда - фуфло, ерундистика, турусы, нелепость, чепухистика, ерунда на постном масле, чепуха на постном масле, чепуховина, сапоги всмятку, лабусня, дребедень, свинячья петрушка, вздор, ерунда, несусветица, чушь, сорок бочек арестантов, фигня, чепухенция, чепуха,
;

Фрактал №53. 48 пожарных пуговиц

       Скрип, словно бы от плохо смазанной двери или совсем не смазанных башмаков. Это деревянные люди-человеки, овеществлённые идеи наших не то, чтобы не удачных, и не то, чтобы удачных, а, скорее, алогичных, иррациональных поступков, создавали челюстями, ноздрями и ушами характерные для деревянной страны, смолистые или же трухлявые звуки. А за витринами манекены этих людей-человеков уже больше не о чём не думали, потому что оттрубили своё, разорвали лямки фортуны, изъели остроотточенные зубы, и совсем пусты пуговичные глаза их, в которых отражается первичная их сущность – деревянных идолов страны деревянных снов. Их изображенья наблюдались нами повсюду: в метро, в подворотнях, в новейших фолиантах земли времени, в старинных компьютерных программах. Но и они имели возможность видеть нас как на водной глади болотной или озёрной воды, так и на тонком, ещё не проломленном сапогами рыбаков и их спасателей льду.

        Продолжим деревянное людо-человеческое. Бродячий оркестрик псевдотаинственных музыкантов возле станции метро «Проспект Просвещения» играл «Фроттолу Созвездия Гончих Псов» о нас и изображеньях манекенов, овеществляющих идеи наших поступков. И все видели воочью, как из пор фиторептилоидных музыкантов капала жидкость фотосинтеза, прожигающая сверхпрочные металлы. Она прожигала золотые и титано-циркониевые пружинные скелеты возле железнодорожных узлов, заставляя подпрыгивать их как ошпаренных, и скручивала рельсы в ещё большие узлы с жуткими мыслями о законах этого мира компьютерных и биомеханических свалок.

        - И тут хочется поинтересоваться, о чём думают псевдотаинственные оркестранты, когда разжигают музыкальные фитокостры во славу человеко-людской деревоидеи?
- Да то-то и беда, что ни о чём. Они и не ведают, какие неведомые фантастические существа начинают жить в их огне адекватно и неадекватно, официально или конфиденциально.
- А так ли уж оригинально жить в кострах деревянной страны?
- Нет, в кострах жить, если вдуматься, дело довольно банальное, главное, это, чтобы пожарные музыкальные галифе были аккуратно заштопаны, а френч всегда был бы застёгнут на все 48 нержавеющих в огне пуговиц. Вот, собственно, и всё…
;

Фрактал №54. Спасти Космос от отсутствия самого себя

       Возле станции метро «Василеостровская» бродячий оркестр играл «Пассионы Созвездия Геркулеса». И слушатели постигали полифонию работу аппарата систематизатора судьбы в аспекте письменности кохау-ронго-ронго. Эту письменность унесли в разные стороны её носители. Они когда-то были вместе в регионе о. Пасхи, но теперь каждый пошёл своим трансформированным путём. А у каждого был личный холод, и коллективно-коллекционный личный огонь, и коллективно-коллекционный личный интеллект. Но до какой степени они искусственные или же коллективно-коллекционные они, этого не знал никто.
 
        - Вас это смущало?
- Нет, и не смущаясь незнанием этого, мы шли по коридору наших осознанных воспоминаний, мы двигались к центру, где неизбежно ударились бы лбом о лоб друг друга. Искры, высыпавшиеся из глаз, подожгли бы ночной ужас, морщинистый и скрюченный, и он запылал бы пламенем новых открытий на земле времени.
- А в практике?
- Но ничего этого не случилось, мы разминулись или прошли друг сквозь друга, или же, стукнувшись головами, ничего не почувствовали, словно бы это были пустые кокосовые орехи, да так оно, впрочем, и было по большому смчёту, и знание полного нашего бессилия окутало плечи наших скафандров.

        И тогда нахлынули вопросы со всех сторон: сколько стоит 1 кг. Совести? Правды? Чести? Да и где их купить? Их просто нет в продаже. А ведь когда-то рекламировались и продавались на каждом шагу. Но что нам эти вопросы, когда в наших руках тайные нити управления друг другом, и ножницы для этих нитей, и бруски для заточки ножниц, и мы для покупки брусков и их систематизирования. И словно тяжёлые ядра лежали вокруг нас ответы на эти вопросы головами великих императоров, завоевателей, мореплавателей, учёных. Вес каждой головы был колоссален, превосходя вес любой планеты Солнечной системы в миллионы раз. И только Солнце превосходило всех, потому что было будущей головой ещё не родившегося героя – странствующего парашютиста-воздухоплавателя, который спасёт Космос от отсутствия самого себя…
;

Фрактал №55. Последние слова Великого Юмора Царей

        Дуэли тут были постоянны: на керосинках, отбойных молотках, рациях и т.п. Но тайная золотая нить связывала полубезумных диких людей и не давала упасть на самое дно бездны. Эту нить пытались выловить, найти, изничтожить, но тщетно. То здесь, то там появлялась она и наводила гармонию (хоть какую-то, да гармонию). Трудно искать еёй не приходилось: кругом валялись скелеты, черепа, кости воспоминаний бывших фигляров, отставных юмористов, размалёванных клоунесс. Эти кости в качестве объектов для гармонизации собирались в холщовые мешки, затем их мололи и добавляли в кофе, и это называлось напитком Смеха. Вот и всё, что осталось от Великого Юмора Царей.

        - И что же вы знали вследствие этого?
- Вследствие этого мы знали, что если всё время держать друг друга за руки, то видно, как рождается Фламинго новой зари.
- А если разжать руки (ведь вечно держать их вместе невозможно)?
- Тогда новый Фламинго исчезает.
- Какой же в нём смысл?
- Даже и самое малое его появление приносит больше, чем мы думаем, потому что означает торжество орнитологической науки над  Похотью, Мерзостью и Алчностью.

        Между тем нас, тщательно прошитых золотой нитью Фламинго новой зари, систематизировал и инвентаризировал Алкоголь. Мы все в его власти, но и он в нашей. И мы перестали пить, мы выливаем его в гигантские чаши в форме ушных раковин, поджигаем и танцуем при свете ночных костров на земле времени. Есть только огненный танец, и нет тысячевековой тюрьмы алкозависимости, а в целом это было так: возле станции «Обводный канал» бродячий оркестр играл «Партиту Созвездия Большого Пса». В ней говорилось о том, как при помощи теоскопического пульверизатора для несовместимых идентичностей личности производилось лечение-меряченье болезни, распространённой на Кольском полуострове на месте бывшей страны Гипербореи. Болезнь заключалась в покорном исполнении чужой воли и в повторении последних сказанных слов. Но мы перехитрили болезнь в нас: мы будем покорно исполнять свою волю, даже и повторяя последние сказанные слова Великого Юмора Царей…
;

Фрактал №56. Сам себе гороскоп

         Можно ли и нужно ли уметь ладить со всеми? Бессмысленный в своей основе вопрос. А вот куда более осмысленный: «Как правильно складировать драгоценные мысли, формулы, рифмы, так, чтобы ни моль их не побила, ни были бы они подвергнуты нападению интеллектуальных ганкстеров. Впрочем, те остерегаются интеллектуальных в квадрате (т.е. специализирующихся по тем, у кого имеется интеллект) киллеров. Но каждый ли интеллектуальный ганкстер так уж шибко интеллектуален, не могут решить даже сами интеллектуальные киллеры вкупе с самыми интеллектуальными ганкстерами. И те, и другие в канцелярских перьях (птичьих, со штампами лесных канцелярий, что их несколько облагораживает, но без штампов небесных канцелярий, что их вовсе не облагораживает), пытаются делать новые попытки конкурировать с зоо.

        - А кто знает теперь то, что зоо – живые скульптуры ушедших богов земли времени?
- Об этом знает теперь каждый школьник.
- А директор школы?
- Но даже не всякий директор школы может вразумительно сказать, не являются ли те боги живыми памятниками ушедших животных.
- А мы?
- А мы не боги и не животные, и у каждого из нас до 9 сторон света и 11 тьмы. Но можем ли мы правильно распоряжаться ими? Думается, что нет. Это относительно тех, кто думает, а другие вообще факт наличия этих сторон и за факт то не считают. Ну что ж, главное, чтобы этот факт нас считал за факт, а не иллюзию. Впрочем, ещё главнее действительно быть этим фактом в реальности.

        А вот факт-то как раз был в том, что возле станции метро «Чернышевская» бродячий оркестрик играл «Гопак Созвездия Насоса» о подложных гороскопах, которых наивные посетители гороскопических порталов принимали за истинные, лишь втайне ужасаясь  их жуткой странности, усиленной активаторами встроенных в позвоночник ракушек Вселенных, которых поминутно можно было приобрести здесь около метро почти что за здорово живёшь! Ну а кто сам себе гороскоп, тому ни ганкстере-киллера не страшен кинескоп, ни доктора стетоскоп, будь спок!..
;

Фрактал №57. «1113»

       - Чем же это вы колошматили друг друга?
- Деревянными дощечками с записями иносказаний, оговорок, огрехов мы ударяли друг о друга, и с них (да и с нас) сыпались в разные стороны и песок, и пыль, и труха эпох.
– А что же оставалось?
- Оставалась лишь голая суть, но она была до такой степени жёстко структурирована, что без этих самых ошибок становилась как бы неживой. Как бы, конечно, но всё-таки в достаточной степени.

       И сообразно этой сути я видел, как начинали ходить ходуном и горбатиться горбылями старые фотографии, как страшные тайны, запечатлённые на них, уже готовы были вырваться из их рамок (а навсегда ли?) Но, закрученные в клубки, завязанные в узлы, завитые во вьюны, не смогли выдать они ничего, и, может быть, к лучшему. Но вряд ли теперь для нас это лучшее было более благоприятно, чем худшее. Не очень умный и тем более смешной парадокс, но приходилось принимать его таким, каков он есть, потому что другого выхода не было, потому что изуверски скрючилась и напряглась кругом тишина в застывшем каменном крике. И мы горели в вечном огне, но было так легко, как никогда, потому что сами мы уже давно стали огнём, сжигающим ту форму истории, которую когда-то по ошибке принимали за классический огонь. И можно было бы воскреснуть, но весь мир уже давно был внутри нас, и необходимость в таком воскресении отпадала, потому что оно уже произошло. И строго на научной основе.
 
       И сообразно этой научной основе возле станции метро «Горьковская» бродячий оркестр играл «Песню Созвездия Золотой Рыбы» об изобретении идентификатора веера прессованных лиц несбывшихся воспоминаний земли времени. И перед слушателями проходили жрецы с изменяюшимися лицами по ходу пьесы. Их было 1113. И, глядя сквозь 1113 хрустальных черепов в одну точку, они забывали не только смысл числа 1113, но даже и его наличие. Их же теперь навсегда изменившиеся лица забыть уже не мог никто, хотя никакой надобности в этом (так же, впрочем, как и ненадобности) не ощущалось. А зря…
;

Фрактал №58. События, писать о которых нецелесообразно

       Мы начищали пожарные шлемы мелом, зубным порошком и таблетками от всех болезней. Бестиарии огня, гладиаторы дыма и пепла, так называли нас те, кто не знал, что, надев доспехи, доехав до ещё не существующего пожарища, мы доставали канистры с бензином, разматывали шланги и поджигали дома с ещё немногими уже, хотя и совсем не читающими людьми, но хотя бы думающими о чём-то, кроме денег, похоти и жратвы. Увешанные колбасами и окороками с бутылями самогона в сальных руках, мы возвращались в пожарную часть под восторженные визги и хрюканье толпы. И начинался компьютерный кайф.

       И памятники, установленные нам, до сих пор принимают за памятники богам и героям, которыми мы в персонажном смысле и были, потому что Вавилонское столпотворение уже наступило второй раз. И на этот раз уже не понарошку, а взаправду. Впрочем, здесь уже насмотрелись такого, что это самое столпотворение было пустячком по сравнению с событиями, о которых писать нет надобности, так как они в достаточной мере хорошо известны, но интерпретировать их теперь уже пытаются по-новому, в духе нового Вавилонского столпотворения, что как-то подозрительно смягчает и даже в не совсем алекватной степени облагораживает их.

        - Что же это за события, если в общих чертах?
- Возле станции метро «Бухарестская» бродячий оркестрик играл о них «Блюз Созвездия Кассиопеи» - об изобретении овеществления несбывшихся удач и надежд.
- А что чувствовали те, кто ещё совсем сравнительно недавно пили воду из отпечатков пожарных автомобильных протекторных копыт и трамвайных рессорных берцев?
- Они неожиданно почувствовали, как всё то, что им казалось уже совсем никогда не достижимым, мгновенно предстало им по первому их желанию.
- Наверное, мы знаем, что они представили.
- Представили они, как вы уже успели догадаться, псевдопожарных, 2-ое Вавилонское столпотворение, оркестрик возле метро, ну и, естественно, те события, о которых писать нет никакой надобности по ряду причин, обсуждение которых было бы нецелесообразным в формате нашего повествования здесь, на земле времени …
;

Фрактал №59. Вера котангенсов

       Бродячий оркестрик играл нам о нас возле станции метро «Площадь Мужества» «Рондолу Созвездия Андромеды», посвящённую стабилизатору вегетососудистой системы индивидуума, вышедшей за пределы Ближнего Космоса земли времени. И всем слушающим эту рондолу хотелось выйти за пределы почему-то Дальнего Космоса, а поскольку такое невозможно по определению, то выходили в Средний Космос эскалатора метро, совсем не осознавая, что даже уже только одна мысль о возможности выйти за пределы Дальнего Космоса свидетельствует о выходе откуда угодно и возвращении к себе самому.   

        И после этого возвращения каждый смотрел в зеркало, чтобы высмотреть в нём универсальный протез на все случаи жизни, но от пристального взгляда у кого-то расплавилось зеркало, у кого-то треснуло, а у кого-то совсем была в нём протёрта дырка, и, глядя в эту дырку, он увидел бесконечность не только Вселенной, но и самого себя, ведь невозможно уже было понять – в космос внешний или внутренний смотришь.

        - И кто увозил вас из этого кошмара?
- Нас увозили раззолоченные вдребезги рыдваны, в сейфах кузовов которых хранились конфигурации наших судеб и переплетенья хитросплетений их друг с другом.
- А что можно сказать о колёсах, дороге и о ваших судьбах?
- Но после каждого удара ржавого колеса о то, что с большим сомненьем можно было бы назвать пусть и деформированной, но дорогой, наши судьбы трансформировались и пытались выдавить нас на шипы дороги и выдавить из себя чипы судьбы (и порой небезуспешно).
- А вы?
- А мы кричали «Виват!» ползающим под нами по потолку кузовов и кабин странным существам, даже не пытаясь понять, кто же они. Мы кричим «Гип-гип-ура!» летающим над нами над полом неизвестным. А они-то как раз и вычисляют нас, приноравливаются к нашим привычкам для того, чтобы когда-нибудь занять наши места! Да и ладно. Мы найдём себе места в иных краях, иных мирах, даже если это будем уже не мы, а котангенсы-тангенсы и производные нас, но всё-таки наделённые душой и верой в Господа, в которого уже будем верить как-то по-другому, но будем, пусть наша вера и будет напоминать рондолу бродячего оркестра, т.е. рондолу Ближнего и Дальнего Космоса…
;

Фрактал №60. Ответы, выброшенные к чёртовой матери

        - Что пытался сделать каждый?
- Каждый пытался сделать вид, что его песенка продолжается, в то время как даже невооружённым глазом было видно, что она спета.
- А какого вида ещё бывает песня?
- Бывает ещё и песня тишины, но об этом известно не всякому. а кому известно, не всякий услышит её, а услышавший – не всегда поймёт адекватно и сообразно фактографии нового времени.
- Какая же эта фактография?
- Она не то, чтобы не старая, но уж во всяком случае не такая древняя, как кажется на первый взгляд (вооружённый или непросвещённый, или запрещённый).

        Но вопреки вышерассмотренным принципам новой фактографии в наши головы были вмонтированы металлические будильники, привезённые из земли времени, которые звенели когда надо, когда не надо и когда хотела их левая нога, так нам, во всяком случае, казалось. Но будильники постепенно срастались с мозгом и теперь правильно было бы называть их костно-черепными будильниками. Что же касается рёбер, то их заменил чёткий сетчато-пружинный каркас, вместо кожи – вечно живой рефлексирующий биолинолеум, а фитоуши-фитоворонки так фитоушами-фитоворонками и остались.

        Словом, экипированы мы были на славу, вот только для чего? Куда двигаться? Что делать? Кто виноват? Кому на Руси хорошо? Вопросы остались, а ответы не то, что бы отсутствовали совсем, но их в плюмбумных бонбоньерках, в ореховых табакерках, циркониевых шкатулках, моржокостных ларцах унесли неведомо куда незнамо кому, но выкинули точно по адресу – к чёртовой матери! Но люди, стукаясь лбами и матерясь в пляске, искали ответы на эти вопросы здесь, где щёлкнув тумблером сооружения для исследования скрытых истин жизни бродячий оркестрик возле станции метро «Чёрная речка» заиграл «Романс Созвездия Центавра» о колёсиках точки начального отсчёта земного и космического сушествования каждого индивидуума. А такую точку в сиюминутном её виде мечтает найти каждый, а особенно ищущий ответы, выброшенные к чёртовой матери!..
;

Фрактал №61. Горельефы, барельефы и мозаичные панно

        Горельефы, барельефы, монументы, мозаичные панно… Сколько же их? Но кому и для кого? Этого вряд ли можно понять с точки зрения градуса в бражке или кляксы в промокашке. А чиновник ничего не ответит, потому что он за толстыми дымчатыми стёклами роскошной машины. У остальных же и спрашивать-то нечего. Всё равно ни уха ни рыла. И тогда приходится придумывать ответ самому. И его давать на аналогичный вопрос. Впрочем, официальный ответ, конечно, известен, так же как и конфиденциальный. И вряд ли он кого-нибудь порадует, за исключением, пожалуй, самого того, кто имеет обыкновение прогуливаться здесь, восторгаясь изображениями собственного «я» и своего alter ego на камне, в камне и под камнем.

        Между тем филёры наблюдают за реакцией этого прогуливающегося (как задавшего вопрос, так и ответившего на него). Другие филёры наблюдают за первыми и т.д., поэтому так много людей, прячущих в капюшоны, в воротники пальто, под башлыки свои лица. Но лица всё равно не скрыть, потому что это явление общеизвестно. Странное явление, согласитесь. Впрочем, не менее странное, чем, когда на фотографиях каменных изображений не остаётся ничего, кроме фейерверка насмешек и ухмылок, серпантина зависти и лжи, конфетти пустословия и словоблудия, бенгальских огней и чёрт знает чего ещё, чего и в словарях-то нет!

        - Но, согласитесь, не более ли странное явление то, когда у станции метро «Международная» бродячий оркестр наигрывал «Гавот Созвездия Эридана» о смысле зеркала как машины времени на земле времени?
- Совершенно верно. И отражения этого гавота в душах зрителей хотелось намотать на бицепсы и трицепсы философских умозаключений по поводу тюремных заключений при полной видимости свободы.
- Вот только где же взять необходимые для этого трицепсы и бицепсы?
- Да вот же они – на горельефах, барельефах, монументах и мозаичных панно!..
;

Фрактал №62. Абракадабрический стиль

        - Чем был полон этот город?
- Этот город был полон царей без царств, королей без королевств, проповедников без паств, маршалов без армий, поэтов без читателей, лекторов без аудиторий, богов без религиозных фанатиков, а религиозных фанатиков без богов.
- А как жили?
- Но жили, в целом, весело.
- Но почему?
- Да потому что при таком раскладе ничего, кроме веселья нельзя было придумать, и это было чудненько.

        Однако на ночь Пантеон этого города открывал со скрежетом зубовным свои тяжёлые врата и впускал всё это разноязыковое и разномозговое варево в свои залы ожидания с ежесекундно меняющимися монументами и изображениями на стенах. И все видели в монументах и изображениях самих себя. Но мысль о том, что их опять провели, заставляла их гневно расхохотаться, и в ярости выбегали они из (как им казалось) Псевдопантеона и набрасывались друг на друга с кулаками и тут уж, мама не горюй, их физиоморды лиц принимали некую сюрреалистическую идентичность: отклеенные усы и накладные носы, оплывшие щёки и оплавившиеся восковые уши, не первой свежести выбитые механические челюсти. И довольные расходились они по домам, а точнее, по камерам хранения, гардеробам, подвалам, чердакам, чтобы утром начать вновь этот удивительный и загадочный процесс под уже даже и не страшным названием «эксклюзивная жизнь».

        И эксклюзивная жизнь и музыка про неё продолжались. И на станции метро «Выборгская» бродячий оркестрик исполнял «Рапсодию Совездия Большой Медведицы» о земле времени, не забыв включить антураж с последующим вживлением якобы собственной идеи. Слушатели и оркестранты перепутались местами, потом и сами собой, а потом каждый перестал ощущать себя как такового, как первичную молекулу для построения таблицы Менделеева. Впрочем, таблица уже была давно не то, чтобы забыта, а переписана заново в абракадабрическом стиле этого города. Не последнем стиле во Вселенной, согласитесь…
;

Фрактал №63. Интерпретация ответов меднодухового автоответчика

        Колотун дубасил наши мёрзлые кожи, а дубак их колотил. Нас кукожило и колбасило, выворачивало наизнанку и вворачивало обратно, но уже в новом виде, совершенно непонятном для стороннего наблюдателя, которым мог оказаться любой, вплоть до того, кого только что колбасило. И я уже вследствие этих деформаций сам себе напоминал игральный автомат – меднодуховой автоответчик с неизвестной игрой, правила для которой ещё не сочинили, хотя механизм уже был готов к действию. Я не понимал, что же я могу выиграть или же проиграть при таком раскладе, не говоря уже о других посетителях этого злачного игорного притона.

        А огоньки, лампочки, масти карт, джокеры-шмокеры, рулетки и антирулетки уже начали призывно подмигивать и плясать. И один и тот же меднодуховой вопрос тик-такал в голове у всех: когда же начнётся игра? А потом и второй вопрос: каковы правила? И третий, и т.д., вплоть до последнего: что делать проигравшему? А вот тут-то и начиналось самое интересное, потому что инструкция с правилами и советами проигравшимся в пух и прах как раз таки и имела место быть. И, прочитав её, кто-то уносился вправо-влево ногами, кто-то коленками назад-вперёд, а кто-то оставался словно вкопанный вглубь в мёрзлый грунт (в существовании глуби которого, как утверждала инструкция, ежели следовать циркуляру неукоснительно, можно было легко удостовериться, легче лёгкого, хотелось бы добавить).

        - Но какие формы принимала игра?
- Игра принимала музыкальные формы. Возле станции метро «Купчино» бродячий оркестрик играл «Дуэт Созвездия Лисички». Биоформулы этого опуса выдувал меднодуховой автоответчик (которого я сам себе одновременно напиоминал), привезённый из земли времени, и ему всякий из слушателей мог задать любой самый мудрый или самый пустяковый вопрос.
- И всё-таки, в чём тут была штука?
- Фокус-покус заключался в том, что вопрос для более исчерпывающего ответа должен был быть задан также и в музыкальной форме, и не всякий из слушателей мог это сделать, хотя слушать ответы на вопросы мог практически каждый, по-своему их интерпретируя, что и мы попытались сделать в нашем рассказе, с той лишь разницей, что вопросы и ответы поменяли местами…
;

Фрактал №64. Колейдоскопы новых мавзолеев

        После того, как были выданы каждому пластмассовые уши на тесёмках для исповедывания новой пластмассовой религии, многим показалось, что пробил их час, и словно бы гигантская катапульта подбросила их к новым целям, а других выбросила на свалку истории, некоторые катались по кругу, словно вагончики детской железной дороги, а кто-то стал вкопанным столбом на месте. Но были и те, кто воспринимал все эти состояния одновременно. И, наверное, в этом-то и была суть новой религии, отличавшейся от предыдущих тем, что её содержимое употреблялось не из стеклянных ёмкостей как ранее, а из пластмассовых.

        - Как же вы распоряжались этими ёмкостями?
- С этими ёмкостями мы ходили в этих лесах, где когда-то была война, где животные и растительный мир впитали в себя память о трагической войне до такой степени, что…
- До какой?
- До такой, что всё вокруг было гражданской войной, и тачанки, которые были запряжены тиграми или оленями, и вороны-аэропланы, и бомбоежи, и колючие проволоки чертополоха, но самое главное – тишина перед последним боем, разлитая по пластмассовым флаконам, изоготовленных на земле времени и имитирующих хрустальные, на этикетках которых была инструкция об экономном её употреблении.

        И в регистре гражданской войны у станции метро «Владимирская» сообразно принципам тишины во флаконах бродячий оркестрик играл «Чакону Созвездия Журавля» о сердце рострального времени. А рострально-временные деревья вырастали теперь повсеместно там, где были расположены в разных городах новые мавзолеи. Но кто находился в них? Это оставалось тайной. Правда, посетители мавзолея могли смутно видеть какие-то очертания сквозь стекло, но в том-то и дело, что слишком смутно, хотя бы даже и для того, чтобы делать поспешные выводы. Но и без всяких выводов  в разные стороны скакали кони разноцветных религий и гражданских войн, меняя подковы и збруи на ходу; и мы скакали на этих конях, меняя цвет кафтанов и камзолов диаметрально противоположно цвету лошадей сообразно принципа колейдоскопов новой цветовой гаммы мавзолеев. И встреча всадников была близка…
;

Фрактал №65. Нам с музыкой не переспорить друг друга

       На карнавалах земли времени мы были словно бы рассечены тупой электробритвой на несколько частей. И если одна часть плясала на фортепьяно, а вторая конструировала скрипки в качестве протезов, то третья рвала струны на ушах, привязанные к кожаным музыкальным инструментам. Не всё адекватно на областных карнавалах. Но не всё и туманно. Есть вещи совершенно прозрачные, например, такие, как составление икебанических натюрмортов из иностранных языков, хранение в табакерных черепах бонбоньерных слов, сказанных черепахами и улитками во сне, слов мудрых и целебных, легкомысленных и саркастических, но самое главное, что в строку (по принципу – не всякое лыко в строку, в смысле, что здесь то лыко, которое в строку).

        - И когда все вышеописанные вышеописанности научными дымами летают над площадями, шпилями, крепостными стенами, что вы видите в них?
- Мы видим в них былой огонь суеверий, мифов и легенд, из которого и произрастают все науки, и в который они, в конечном счёте, впитываются.
- Но, чтобы на мифобазе создать наукообразную державу, где нет моста между Добром и Злом, сколько же ушло времени?
- Ушло столько времени, что понятия Добра и Зла, а также и Науки, до такой степени изменились, что не понятно уже было никому, ни где Правда и Ложь, ни где Левое и Правое, ни где Любовь и Ненависть, ни где даже определители разнополюсности, и вообще, есть ли эти определители в природе?

        И, чтобы хоть как-то восстановить логику происходящего, возле станции «Электросила» бродячий оркестрик играл «Багатель Созвездия Водолея». И тема была – толкование случайной оцифровки неслучайных событий. И прохожие, которых можно было бы охарактеризовать как случайных, слушали эту музыку, но почему-то никак не могли понять, почему они случайные, в то время как события, происходящие с ними, как раз совершенно неслучайны. Но музыку не переспоришь, так же как и музыка не может переспорить нас. Хотя были и есть умельцы, умеющие переспорить даже сам Спор как таковой, во всяком случае, это утверждают мифы, впрочем, что только они не утверждают…
;

Фрактал №66. Деревня русалок и единорогов

        У станции метро «Нарвская» бродячий оркестрик наигрывал «Адажио Созвездия Южного Треугольника» о деревне единорогов и русалок на земле времени, где даже лягушки и кошки были единорогами и русалками, но не в буквальном, конечно, смысле и не в переносном, а в каком-то другом, словом, всё там было какое-то единорожье-русалочье и поросшее георгинами-гладиолусами, которые, впрочем, к русалкам и единорогам едва ли имели прямое отношение, разве что косвенное…
 
       - Что происходило в этой деревне?
- И вот в этой-то деревне небезызвестные персонажи преступных группировок изготавливали для нас электрические усовершенствованные стулья из материалов модных расцветок.
- Для чего?
- Для использования их в судах Линча не Линча, но чего-то похожего на такое, хотя теперь линчевать – не главное, а главное – купить-продать сообразно новому дирекционному углу.

        Ну да и наплевать! И сжигая электрические усовершенствованные стулья из материалов модных расцветок, мы сжигали воспоминания о русалках и единорогах, которые апокрифичны в своей основе, потому что каждое из них – это письмо в бесконечный анабиоз, а жить, т.е. существовать в анабиозе, означает страдать опасно. И можно, конечно, имитировать самопригвождение к деревянным дверям или же забору, да даже и к поленнице дров, но всё более и более непонятным становится смысл происходящего, т.е., за что все эти страдания, которые и страданиями-то нельзя назвать, а так, какая-то фитюлькина грамотка, алогичная, оранжерейная. Но в этой мелкоте больше всего радует, что ничего не надо, кроме взвара из болотных ягод: болиголова, волчьих, репейника, чертополоха, и гоняешь его, усилием воли заставляя себя не отравиться этим ядом, созданным для временного перехода из мира живых в мир псевдоживых. И тогда понимаешь, что в общем-то растёт число квазибогатых и псевдобедных, якобы честных и вроде бы как подлых, и создаётся такое ощущение, что всю эту аморфно-пластилиновую массу ведут на манеж, взяв за хобот и прикалывая слегка раскалёнными добела крюками и щипцами для увеличения скорости передвижения, а нваверху, на попонах, сидят на электрических усовершенствованных стульях из материалов модных расцветок те, кого не пустили в деревню русалок и единорогов…
;

Фрактал №67. В режиме функционирования

        Сколько стоит счастье? Любовь? Слава? Да столько же, сколько и всегда, но коллекционные раритеты дорожают с каждым днём. Не только мерзость, но и благость входит в моду, а за всё надо платить, таков сейчас (давно, впрочем, устаревший) вектор. А расценки? Например, череп гофмаршала, инкрустированный авантюрином, несомненно дороже черепа морского авантюриста, инкрустированного гофмаршальскими чешуйчатыми вкраплениями. Но речь тут не о сравнении, а о том, что даже комплект памяти героя или же антигероя сейчас можно приобрести незадорого в антикварной лавке или ломбарде-бомбарде (если он невыкуплен). А в мозгу  пылают таинственные рецепты любовных похождений, завинченные на полные 360° оборотов планет вокруг Солнца и вокруг друг друга. И весь этот заводной оранжерейный планетариум играет на всю катушку с этими героями классические спектакли.

        А вот и музыка для них. Возле станции «Московская» бродячий оркестрик наигрывал «Сегидилью Созвездия Ворона» земли времени, сопоставимую с функционированием детектора значений рисунков полёта пчелы: после или до пробуждения, или засыпания знамо или же незнамо дело кого. Функционирование шло фуникулёрно, как при игре в факты фантасмагорично. Это вам не финти-флюшки, фифки-фуфки какие-то, подобное функционирование имело место быть под другими индексами и ракурсами ещё со времён Царя Гороха (или Бобового Короля, если вам так больше нравится) и давало ответы на многие вопросы в режиме этого функционирования.

       - Согласно принципам этого режима, каким образом вы распространились по всей стране?
- Мы огромной морщинистой топокартой распространились по всей стране.
- А когда убивали деревья или травили землю радиоактивным плутонием и стронцием?
- Мы утверждаем, что это травили непосредственно нас.
- И что вам оставалось?
- И нам оставалось лишь зарываться в песок воспоминаний и слышать над головой шелест трав, ящериц и случайных овеществлённых вопросов и снов, каким-то чудом залетевших сюда, в режим функционирования…
;

Фрактал №68. Ставки на несбыточные цели

        - Только лишь мысли врагов вкусны?
- Не только, а также их нервные экскурсы в прошлое будущее. Впрочем, и наши идеи идут у них для консервов и потом уписываются за обе щёки и за милую душу (за уши, за которыми хрустит, не оттянуть).
- Что же происходит вследствие этого?
- Вот так и происходит битва умов, сражение интеллектов, и потерявший свой интеллект по уничтожению его хранилища не плачет.
- Что же происходит с разбитыми хранилищами?
- На них вырастает трава новых весенних мыслей, редкие ещё побеги яблонь умозаключений и, глядишь, битва продолжается. И звёздные слова битвы татуируются судьбой на наших латунных номерных жетонах, привинченных намертво к гермошлемам и панцирям крабогладиаторов и хамелеонобестиариев.

        Вот в такой вот тональности бродячий оркестрик возле станции метро «Садовая» играл «Увертюру Созвездия Горна» земли времени, развивающую идею микро и макрокатастроф в форме их выпрямления обратным выпрямителем искривления подконтрольных сознанию пространств. Но слушателям так до конца и не стало ясно, зачем же их выпрямлять, чем уж они так плохи – кривые, и по их просьбе увертюру повторили (но в кривом измерении), и после муторного и тяжёлого повторного осмысления идея открылась во всей своей наготе.

        И сообразно этой идеи мы ушли в такие подводные дали и подземнонебесные области, где нас никто не достанет. Мы полностью свободны от безумия существующего мира. Но велика тоска от этой свободы, ведь мы теперь никому не нужны, даже нашим гонителям. И мы выходим на поверхность, и кто-то из нас погибает, а кто-то учит жаждущих учений неведомым знаниям о несбыточных целях, а кто-то монтирует и финансирует эти цели по всей земле. Мы труднопонимаемы, почти наглухо непонятны. Но люди (а точнее сказать, те, которыми они сейчас стали) уже тянутся к нам подсознательно, потому что понимают, что выжить можно, делая ставки только лишь на несбыточные цели…
;

Фрактал №69. Невключение тумблеров дикого знания

       - Что играл бродячий оркестрик возле станции метро «Технологический институт»?
- Он играл «Краковяк Созвездия Циркуля».
- Тема?
- Тема – работа сигналоуловителя. В самом деле, этот таинственный факт отмечался не раз во время кораблекрушений: в некоторых случаях танцующие вместо того, чтобы спасать других и спасаться самим, продолжали несмотря ни на что, словно заведённые, танцевать яростный танец, при этом подавая своим эпифизом в Космос необъяснимые сигналы, расшифровку смысла которых не смогли осуществить до нашего времени.

        Надо отметить для верности, что подобное наблюдалось и во время авиакатастроф, и в эпоху железнодорожных крушений, но в значительно меньшей степени. И это всё подтверждали те, кто примерил на свои лица наши латексные портреты, изготовленные неизвестными художниками. А обнаружены портреты были в суперрессорных дилижансах, пружинных конках и в изящных ландо, разбитых вдребезги шарабанах, пьяных в дрезину рыдванах и кэбах с резиновыми шинами. А также в отменно телефонизированных и с голубиной почтой параконных экипажах, словом, в муниципальном (и ином) транспорте, для (как выяснилось) научных целей, вот только для целей какой науки – выяснить не представилось возможным.

        А что нам все эти науки? Сквозь стёклышки разбитых бутылок земли времени мы смотрели на мир. И мир чувствовал это всеми фибрами своей души. Но стёклышки искажали его сущность, и он огорчался, и мы тоже огорчались, и лишь стёклышкам было всё до лампочки. Но сквозь эти стёклышки олигофрены, дебилы, имбецилы видели своё счастье, а это не так-то уж и часто в наши дни. Но мы почитали за честь быть ими, ведь у них была память, а нас её лишили вместе с диким знанием об ушедших богах. И мы выстругивали новых богов из колобашек и пеньков и торговали ими на рынке. И боги не обижались, они рады были служить новым хозяевам. Они же не знали, что ими будут топить печки, гнать самогон из их опилок и так просто расшибать ими головы киянками вдребезги ради веселья. Они не знали не потому, что были не богами, а потому, что не включили тумблеры дикого знания, И в контексте их уничтожения от рук их покупателей такое просто не умещалось в их деревянные головы, а ведь в них умещалось, в принципе, всё, включая и танцы во время кораблекрушений, и наши портреты с подтверждением фактов этих танцев…
;

Фрактал №70. Зрительство как новый жанр

        - Куда же приплывает корабль?
- Во внешний Космос.
- Что там?
- Там плезиозавры. Они фруктозно сахарны и пахнут свежей краской на доисторическом солнце. Они не глупы, умеют обращаться с рациями, мегафонами, раструбными громкоговорителями, микрофонами и могут разговаривать по мобильным и стационарным телефонам, подаренным им гуманоидами и теми, кто им сочувствует.
- А что вокруг них?
- Вокруг них странные существа в шкурах и с каменными топориками. Плезиозаврам они им не очень-то и нравятся, поэтому они не дают отколоть от себя даже маленькие кусочки фруктозного сахара и не дают в руки этих существ телефоны, хоть те и пытаются шибко реквизировать их.

         Между тем корабль отплывает от земли времени во внутренний космос, который внутри нас, и мы прощаемся с плезиозаврами и с человечками с каменными топориками, но, наверное, не надолго, потому что конец нашего маршрута на карте соединяется с его началом. Мы пытаемся так и сяк этому воспрепятствовать, но он всё равно соединяется. В среднем космосе, в трюме корабля. Там недописанные наши страны - это космические дороги, которые серебрятся в космосе и ждут, что по ним молнией пробежит наша мысль. Но ненаша мысль ждёт появления этих дорог на горизонте каждой пейзажной души.

        На перекрёстке этих космических дорог, возле станции метро «Пушкинская» бродячий оркестрик наигрывал «Квинтет Созвездия Волопаса», о том, как из белоснежных яиц бесконечной энциклопедической мелодии вылупляются будущие антрацитовые и пурпурные клоуны, не успевшие ещё прожевать толком последние манежные слова предыдущих существований. Они отправляются в те края, о которых мечтали, когда были клоунами и акробатами, фокусниками и наездниками, в те края, где встретят аплодисментами своим бывших зрителей и поклонников своего таланта, ставших кумирами толпы, артистами нового оригинального жанра – зрительства, там, где отсутствует Космос…
;

Фрактал №71.Случайная клякса чернильного биомеханического цветка

       Возле станции метро «Девяткино» бродячий оркестрик играл «Оперетту Созвездия Чаши» согласно принципу распределителя каменных умозаключений земли времени. Впрочем, речь тут шла и о правилах работы с неадекватометрами разветвителей переосмыслений последующих иглоукалывательных синтезаторов предчувствий, о религиометре дифференцирования нейтрального времени, о фитоинтеллектометре и разных всяких таких штучках, вникая в которые, мы постепенно начинали понимать, что правнучки давно уже стали прабабушками, а прадедушки праправнуками, но поскольку такого не может быть, потому что быть не может, это вызывало только смех, от которого останавливались все авиационные и морские хронометры, и в этом молчании некий узел Мироздания не мог не расцвести перед нами во всей своей красе в виде чернильного биомеханического цветка.

        - Как вы соотносились с ним?
- Обклеенные намертво прирастающими к коже его купюрами-лепестками, мы пытались отрезать их огненными телепатическими сигналами, но к медицинскому добру это не приводило, а так, фигня какая-то получалась.
- Какая такая фигня?
- Ассигнации ещё больше бронзовели, превращаясь в подобия неких прямоугольных монет с большой, впрочем, электропроводимостью.

         И понять их в золотоисчислении можно было только в случае надевания масок для просмотра бездны. И сквозь эти маски мы видели века и бездны в нас, других, уже живущих, или тех, которые будут жить в бездне этих веков, где чернильного цвета розы и флоксы расцветали на ветхих страницах фолиантов. Ветхо так. Но как могли, так и расцветали, потому что случайная клякса иной раз бывает мудрей волшебного тавро сообразно знаку силы барабана-шарабана-тарабана случайных чисел. Случайная клякса чернильного биомеханического цветка…
;

Фрактал №72. Смысл для видевших выражения их лиц

        - Что наигрывал возле станции метро «Проспект Ветеранов» бродячий оркестрик?
- Он наигрывал «Оперу Созвездия Возничьего» об идентификаторе таинственных движений несуществующих существ земли времени.
- Было ли это бедой?
- И это было бы пол-беды, если бы их не существовало вовсе, но они, однако, существовали, но в таком виде, что это определение  совсем не подходило к ним, да и диаметрально противоположное тоже не подходило, не говоря уже и о центральном, словом, определений этих существ было больше, чем могло быть согласно научным определениям.    

         Но эти существа. Кто из них откуда сюда попал? Об этом никто не знал. И как выбираться им отсюда, тоже никто понять не мог. Но кто они сами такие? И на этот вопрос не было ответа, не говоря уже о том, что их теперешнее местонахождение было совсем неизвестным, одно можно было понять, что они впервые столкнулись с тем, что называется полной неизвестностью, а, может быть, ещё более полной, чем полная. Между тем, новые фокусы нового их местопребывания не замедлили себя ждать, но вместо того, чтобы огорчиться ими, решили ими обрадоваться и воспользоваться в корыстных целях. Что и не преминули сделать.

        Но было такое ощущение, что урны неизвестного назначения, понакиданные здесь этими существами, были вовсе не случайны и не так просты, как это может показаться на первый взгляд. Чувствовалось, что ещё недавно эти урны находились в таких же, но больших по размеру урнах, но черепков разбитых вокруг не было, и ничто не могло удостоверить в этой мысли, за исключением разве что двух разбитых керосиновых фонарей, да пары полусгнивших лыж неизвестного скрипичного итальянского мастера ХI века, да свистка для отпугивания саранчи, которая вот уж точно сюда ни за какие коврижки бы не прискакала, но все вышеуказанные предметы имели намёк на странный всё разъясняющий смысл, полный бессмысленности этого места. И смысл открылся. Но не тем, о которых писали мы, а тем, кто видел выражения их лиц…
;

Фрактал №73. Движение по узелкам

        Возле станции метро «Купчино» бродячий оркестрик играл «Ноктюрн Созвездия Южного Креста», посвящённый сопоставлению формообразований протезоинтеллектометров на базе психостимуляции спецэффектов псевдобытия земли времени. И парад физкультурников, бомжей-бюджетников, бомжей-безбюджетников, милиционеров-полиционеров хлопал в ладоши, и пританцовывал, радуясь тому, что не в состоянии понять объявленной темы. Но тему играли клёво. Впрочем, возможно, это не только казалось, а было на самом деле достижением как исполнителей, так композиторов вкупе со слушателями. 

        Вот, вкратце, тема: море замёрзло вместе с рыбами, шхунами, водолазами и нашими неопределёнными намерениями, чаяниями и сомнениями. Мы не узнали, оттают ли они весной, потому что сомневались в том, будет ли вообще весна в новом мире, который наступал, наступал, и вот он тут как тут. И нужно было теперь питаться музыкальным мясом, колокольным фейерверком, звоном и скрежетом разбитых бутылок и автомобилей, потому что мясо покинуло нас: звери, рыбы, птицы превращались в людей, люди – в горящие факелы, а фрукты и овощи – в их муляжи и в неподвижные глубокомысленные организмы поколения новых мудрецов, управляющих нами, всем электричеством, энергией телепатической связи и правильно сбалансированным питанием, а (от них) взамен мы получали инструкции, регламентации, прейскуранты и таблицы относительно нашего существования, основанного теперь на питании звуками, в том числе звоном застывшего льда, стремящегося разлететься вдребезги от напряжения. Впрочем, этот лёд мы ценим как мало изученное мыслящее существо, превосходящее стократно интеллект новых мудрецов-фруктоовощей.

        - Для кого это было достижением?
- Несомненно, это было достижением в первую очередь для тех, кто не имел вообще никаких достижений. Но и не имея таковых можно узнать Всё обо Всём.
- Например?
- Для кого-то это был букет из райских птиц, а для кого-то – ковёр из дрессированных каракатиц.
- И вы пытались всё это слушать?
- Нет, мы не пытались слушать ни эту, ни какие либо вообще другие темы.  Мы пытались связать наши существования единой нитью романа. Но нить рвалась, а из отрывков разного цвета возникали причудливые любовные истории, совершенно непохожие друг на друга. И мы связывали эти отрывки и по узелкам медленно продвигались в сторону завязки наших отношений…
;

Фрактал №74. Бракованное колесо Фортуны

        Возле станции метро «Площадь Восстания» бродячий оркестрик играл «Кантилену Созвездия Лебедя» о накопителе яростных и нежных проклятий по поводу расширения количества терракотовых кофейно-умозрительных автоматов земли времени. И слушатели пили несуществующий кофе из иллюзорных чашек и заряжались энергией давно исчезнувших реликтовых кофейных плантаций с золотыми гербами и вензелями. Здесь частенько кофействовали звери, надевшие шляпы, камзолы, фраки и платья с триколорами, приобретающие качества прежних хозяев одежд, не теряя собственных. Что же до одежд, то они становились сами некоторыми мыслящими биоформами, и в платяных шкафах и сундуках, на вешалках целые часы проводили в беседах друг с другом о смысле существования мира, о тайнах возникновения их Вселенной и о всяких других пустячках.

       - Что вас больше всего пугало среди этих пустячков?
- Больше всего нас пугало упорядочение беспредела, возвращение Хаоса в некий закон.
- В чём его суть?
- Теперь мир катастроф, бесчинств, боли и разрушений становился Логосом и разменной монетой Вселенной, но у каждого была своя Вселенная, и, хотя все были связаны воедино в одно целое, но были надежды, что это целое разлетится вдребезги для построения нового, хорошо забытого старого мира, основанного на энергии Магнето противоречий и на единстве этого Магнето.

         Но это надежды, а в реалиях – бракованные синхрофазатроны, выходящие из строя компьютерные серверы, с глаз долой, из сердца вон –  коллайдеры работали то вяло, то бессмысленно неистово. Но странно, в этой их работе неожиданно открывались новые  переосмысления действительности, из чего можно было сделать далеко идущие (хотя и сомнительные) выводы о пользе и целесообразности намеренной или же злонамеренной дисгармонии, которая несла в себе созидающую процентную долю. Ставки сделаны! Игра началась! И закрутилось бракованное колесо Фортуны, рулетка псевдосчастья и квазинесчастья, шарабанка судеб и случайностей! Под музыку бродячего оркестра. Баранка-ай-да-баранка-альдебаранка!..
;

Фрактал №75. Персонажи Энциклопедии Нонсенсов

        Возле станции метро «Боровая» бродячий оркестрик играл «Болеро Созвездия Дракона» об освежителе укрепления анализирования непредумышленных ситуаций как таковых посредством регенерации отцвётших истин. И слушатели из земли времени, у которых в карманах всяко завалялось десяток – два замшелых премудростей, начинали, неожиданно сами для себя, их активировать, танцуя-пританцовывая, пляша-переплясывая и размышляя о том, что, если хорошенько поискать за старыми бегемотовыми комодами и бульдожьими чемоданами, то можно найти среди обрывков кожаных газет и топокарт пупсов реакций, революций, дезинфекций и реинкарнаций. И завести разговор с ними, полный неожиданных подвохов, провокаций и курьёзов, инсинуаций и татуированных аппендиксов, жестикуляций усами и бровями, закрученными как усы, не говоря уже о скрежете зубов и пучении глаз друг на друга.

        - Что вы делаете, готовясь к такого рода разговорам?
- Мы любим надевать алмазные умы на бриллиантовые протезы.
- Кто научил вас этому?
- Этому нас научили таинственные умопротезисты, которые неожиданно возникали перед нами в ночной тиши из лунного фантастического города, в котором мы потеряли свои изумрудные умы.
- На самом ли деле вы их потеряли?
- Мы только думали, что потеряли, на самом же деле мы, находясь в сомнамбулическом состоянии, засеяли ими брусчатку тротуаров и проезжей части. И оттуда выросли изумрудные цветы, а точнее сказать, кактусы, на иглах которых поэты всего этого города искали крупицы роста для своих произведений, и те расцветали пышным мохом и горохом.

        И вследствие этого взявшись за руки, мы танцевали вокруг этих кактусов и разевали пасти широко, как на приёме у умопротезиста, и челюсти умов падали не в вовремя подставленные стаканы, а на камни, и разбивались вдребезги, а осколки сверкали при луне, привлекая облезлых котов и псов, и всякую шушеру-мушушеру и дундуков из сундуков (так, во всяком случае, нас классифицировала Большая Медицинская Энциклопедия Нонсенсов, существующей на белом свете благодаря монстриозностям, анонсам, нон-стопам, произошедших с нами, так же, как и мы существовали благодаря ценным указаниям её авторов-составителей, корректоров и вышеупомянутых таинственных умопротезистов)…
;

Фрактал №76. Одномоментное присутствие и отсутствие

        Возле станции метро «Улица Дыбенко» бродячий оркестрик играл «Марш Созвездия Малого Коня» на тему уплотнения философских комиксов и ремиксов земли времени. И у всех в сознании чётко представал тестовый адекватометр, построенный по принципу доисторических цивилизаций на основе сопоставления синкретизации отсутствующей действительности с метемпсихозом настоящей вакуумной и будущей поствакуумной квазипустоты.

        - И что же потом сказали те, кто отсутствовал в тот момент?
- Они с обидой сказали: «Почему не позвали нас, ведь мы-то и есть эти самые отсутствующие».
- Как дальше продолжался спор-хор, сыр-бор-разговор?
- На что им ответили: «Но в этом случае вы перестали бы быть отсутствующими, а стали бы присутствующими, а это был бы нонсенс». После этого спор прекратился за ненадобностью, но осталось послевкусие спора, сходное с послевкусием хорошего коньяка.

        И с этим послевкусием мы видели, как спазматически вцеплялись в руль водители авто, те самые водители, которых ещё самих недавно видели на поводке в наморднике, и вовсе не потому, что они были собаками, а потому, что они слишком любили употреблять в непомерных количествах муниципальную умовитаминную траву, а она была нынче в цене, потому что хорошо, хотя и зловредно уродилась на крышах, чердаках, свалках, помойках вследствие частого полития её удобрениями, изготовленными на основе вышедших из употребления идей, выкинутых за ненадобностью лозунгов и призывов. Новое время диктовало новые лозунги, и ими поливали траву в номерах фешенебельных гостиниц и в кадиллаках оллиггархов. И из этой свежескошенной травы крутили пахитоски и восхваляли новое время и его хозяев. Этот дым был гимн самой траве, и мы бродили в нём с завязанными глазами и связанными руками и ногами, потому что развязывать нас не было смысла, мы бы ослепли без повязок в густом смоге непривычных для нас истин одномоментного присутствия и отсутствия…
;

Фрактал №77. Противоречивый вид спорта

        - Так что же всё-таки происходило?
- А вот что: спортсмены начинали свои замысловатые матчи этого нового вида спорта с ещё толком неустановившимся названием.
- Как его классифицировали?
- Кто-то называл его самым кровавым, кто-то самым интеллектуальным, но были и те, кто вообще полагал, что применение к этому действу названия спорта неприемлимо с точки зрения здравого смысла и чувства чёрного юмора (так же, впрочем, как и с точки зрения их отсутствия).
- Много ли было его такого типа осмыслителей событий, связанных с ним?
- Трудно сказать, было ли явным большинство подобных толкователей странных событий, связанных с этим спортом, произошедших на бывшем ипподроме для цирка «Шапито» земли времени.

          Мы пришли на этот бывший ипподром в наших одеждах – обрывках рекламных фраз, в коже гламурных страниц, в мыльных пузырях сериалов. Мы не станем выносить друг другу приговоры не потому, что не знакомы с законами юриспруденции, а потому, что кроме ощущения бессмысленности и отсутствия возможности что-либо изменить, нас сковала неподвижность осени туберкулёзных бараков I-ой Мировой войны. Мы ощущаем, что проиграли друг друга кому-то третьему в фантики. А тот, третий, вместо того, чтобы положить нас в виде фантиков в свой кошелёк, разорвал их и радостно швырнул их с размаху в наше искажённое отчаяньем от проигрыша лицо. И вот мы ползаем по полу, тщетно пытаясь сложить обрывки фантиков его слов в единую связную речь, дабы понять сопричастность происшедшего со смыслом умопостигаемого нами противоречивого вида спорта.

        А потом пытаемся прочесть обо всём, что произошло, на экране монитора. Когда происходит процесс чтения, то всё происходящее на страницах идёт своим чередом где-то в другом измерении, где находимся и мы, вкручиваясь всё сильнее и сильнее в яростный и прекрасный водоворот авторских и наших мыслей. Но что такого прекрасного в этой чепухе? И кто её автор? Не тот ли, кто внушил нам мыслишку о её прекрасности? И не он ли композитор, ноты которого для чтения с листа реализовал возле станции метро «Яхтенная» бродячий оркестрик, исполняя «Контрданс Созвездия Козерога» о различении телескопических наблюдений за мыслециклопами и об улавливании стабилизаций катастроф. И все те, кто хоть на йоту усомнился в услышанном, пышущие гневом, бежали в администрацию с настойчивой просьбой прекратить мерзкий розыгрыш и фальсификацию. Но были и те, которые кричали о необходимости взять услышанное в качестве знамени революционного эволюционизма вышеописанного экстраординарного противоречивого вида спорта, который, как вытекает из вышеизложенного, спортом назвать не представляется никакой возможности. А жаль…
;

Фрактал №78. Фокусы, живущие отдельно от своих хозяев

       Философия глубинных подводных существ сводится, как правило, к систематизации эволюций миров, которые вряд ли существуют на самом деле, но могут существовать теоретически. В свою очередь, жители этих миров, как правило, любят систематизировать эволюцию морских глубинных подводных существ, одновременно глубоко сомневаясь в возможности их существования. Стороннему же наблюдателю из земли времени остаётся лишь надеть на нос очки из непроницаемого чёрного стекла, потому что ничего умнее в подобной ситуации не сделал бы и Аристотель. Что же касается нас, то мы будем смело рассматривать возможные инварианты разных биокомбинаций мыслетворчества в стадиальных его проявлениях, не взирая на трудную логическую картину выявленных и готовящихся к выявлению процессов.

        Но продолжим умозаключение дальше. В самом деле, можно делать кульбиты, мёртвые петли и сальто мортале, но всё равно не постигнешь божьего замысла. А бывает, что и Бог показывает тебе тени японских фонарей или шанхайские фокусы, и ты ничего не понимаешь, ты думаешь, что это фокусник дурит тебя, а не инспирирующий некий тот, кто проще озёрной воды. Но когда ты поймешь, что истина столь же проста и спокойна, как вода озера, то тогда она откроется перед тобой, а все шарады и головоломки останутся позади и сбоку для любителей шумихи, жареных фактов, газетных петард и накладных усов, бровей и носов.

        - Как реагировал оркестрик на подобные рефлексии?       
- Но даже и не помышляя о столь глубокой схоластике возле станции метро «Международная» бродячий оркестрик исполнял «Менуэт Созвездия Голубя» о смысле симптоматизации инсинуаций свадебных молитв.
- А если в двух словах?
- Если в двух словах, то тема была о том, как гуманоиды красят себе подмышки зелёнкой, не в силах позабыть регламента былых космоастрариумов.
- А ещё о чём?
- Многое здесь касалось также церемониалов фей и эльфов в условиях существования в металлургических цехах и школах для нищих, сам факт наличия которых на 50% опровергал всё вышеизложенное, а только что показанные схоластические фокусы начинали подмигивать, подмаргивать и спешили жить самостоятельной от их хозяев жизнью…
;

Фрактал №79. Жестокость и жестокость её изображения

        Бессмысленность последних времён тщательно систематизировалась и классифицировалась, и в ней находили некий таинственный особый смысл, с вплетёнными в него струнами, петлями, жилами событий, понять которых в первом приближении не составляло особого труда, но во втором – было абсолютно невозможно. Но бессмыслица всеобщей чепухи (так же, впрочем, как и ерунда околесицы) выдавалась за кладезь ума, тупоумие – за ум, жонглирование дебилизмом – за верх эквилибристского остроумия. И уже не хотелось помышлять о высоком, например, земле времени, потому что за низкое отстёгивали звонкими тугриками. Но ведь так было во все века (когда-то лучше, когда-то хуже), а значит, нужно было делать своё дело, закрыть глаза на всё, и многие даже получали для этой цели специальные приспособления как в качестве зарплаты, так и в качестве награды.

        Многие тогда припрятали свои остроотточенные жала до лучших или же до худших времён, или же вообще никаких, но только бы не этих, когда без суда и следствия жалоносцев отлавливали, отламывали их оружие, а яд сливали для получения современного каучука (официально) и наркофекалий (неофициально). Без жал они – кто умирал, а кто – страшно сказать… Но начало было положено. Охота на них началась. Никто не посмеет теперь жалить нас безнаказанно! Но и избежав жал мы напоминали сами себе артистов, выскакивающих из горящего ледяного театра в ещё более жутко горящий дворец тоже изо льда. Все в огненном инее, в сине-красных пятнах на лицах мы были похожи на размалёванных клоунов, но адских клоунов.

        - Не об этом ли играл возле станции метро «Балтийская» бродячий оркестрик играл «Баркаролу Созвездия Орла» на тему хладоутеплителя конфетти и серпантина беспредела?
- Именно так и было.
- А что касается темы?
- Тема была весьма интересной, если не сказать рискованной, ведь даже только за одно упоминание о ней можно было получить по полной программе на всю катушку.
- Почему же?
- Всё потому, что жестокость, затронутая в ней, была ещё в большей степени представлена в жестокости изображения её...
;

Фрактал ¬¬¬¬¬¬¬¬№80. Парадокс расхруста

       Возле станции метро «Морской фасад» бродячий оркестрик играл «Пассакалью Созвездия Дельфина», и слушателям хотелось после прослушивания заменить аргументации беспочвеннных антитез на почвенные тезы земли времени. Впрочем, не всё ли равно, что хотелось слушателям, ведь объявленная тема была лёгкой, а истинная не сообщалась и держалась в глубокой тайне вследствие опасного эксперимента, который проводился над нами тайной организацией, даже за хранения названия которой в голове можно было поплатиться самой головой, вскрытой специальным консервным соционожом.

        - С каких пор существовала эта тайная организация?
-  Она существовала всегда и во все времена.
- Где была она?
- Она была как за той стороной стекла, так и за этой. И можно было разбить стекло от отчаянья кулаком, но организация никуда от этого не пропадала, она оставалась в 3d-снах наяву и даже функционировала в 0,5d, хотя и не на 100%.
- С чем можно было сопоставить её живучесть?
- С живучестью крыс и тараканов, впрочем, я применил бы здесь обратное сравнение – крысы и тараканы были сопоставимы с её живучестью. А на вопрос, что же с ней делать? ответа не было так жёстко, что его уже давно никто не ставил. А ставились только чисто фиктивные вопросы схоластического толка.

        Что же мы могли поделать при подобном раскладе? Мы, подпрыгивая как лягушки, кланялись друг другу, издавая нечленораздельные звуки, напоминающие хлюпанье и хрюпанье улиток в период получения сигнала о полном совершеннолетии, т.е. о прожитых 2/3 жизни (см. «Полная Всемирная Энциклопедия улиток». Том XXXII. Статья «Сигналы. Несигналы. Отсутстие присутствия сигналов и несигналов». Стр. GGWF845902»). Мягкие и тактичные, интеллигентные, обтекаемые, лукавые, никогда не идущие наугад и не прущие на рожон и напролом, мы, казалось, были созданы для того, чтобы в наших панцирях хранить монеты далёких царств, и никто не помышлял о том времени, когда за всё наше показное добродушие придётся расплатиться расхрустанными панцирями и экспроприированными монетами, которые, конечно, в полном смысле этого слова монетами не были, поскольку, брошенные в души любых существ не могли достать их дна. И в этом был один из главных парадоксов расхруста этой тайной организации и полный триумф нашей победы над ней!..
;

Фрактал №81. Нос к носу

        Умы начальства для того только и существуют, чтобы выдувать из них распоряжения, циркуляры в виде радужных мыльных пузырей. И науке этой можно легко научиться, отработав чиновником лет эдак дцать. А пузыри лет летят всё выше и выше, наполняясь странным, может быть ужасными, а может быть монстриозными идеями, и нет иглы для них. Но их в виде медуз с человеческими и гуманоидальными скелетами находят в морях, как на дне, так и на волнах (в зависимости от консистенции в них химических элементов новейших таблиц Менд-Елеевых).

       Под радостные крики научных аборигенов эти останки несут для поклонения в различные секты. И сектологи только разводят руками и пожимают плечами, ничего подобного они не видели с тех самых пор, как сменили не земле времени свои пупырчатые перчатки на крылья из непромокаемых великолепных плащей-болоний 60-ых г.г. И вот эти останки в кривых зеркалах. В угоду сравнительно недавно принятого «Закона о смехе» за латунно-безномерным № в комнате смеха – мы подходили к ним и, подражая отражениям, искривившись как и они, на время застывали; и в этот самый момент те, кто прятался за той стороной зеркала, сканировал нас и создавал наши идентификаты, которые потом разгуливали по всему свету. Но ещё ужасней были разновидности этих существ, внешне стандартные, но со спрятанной внутри искривленной сущностью.

        - Как трактовалось вышеизложенное в музыкальной форме?
- Всё вышеизложенное возле станции метро «Гостиный Двор» бродячий орекстрик исполнял в «Ариозо Созвездия Рыбы». Музыка была посвящена расщеплению ложной и истинной респектабельности на их прямые противоположности и продолжения, скрытые в них же самих.
- Ясна ли была тема?
- Тема была прозрачней и понятней фужера с горной ледяной водой, но отчего-то какие-то внутренние импульсы не позволяли подойти близко к её истолкованию, а ведь мы подходили же к нему в кривых зеркалах. Нос к носу…
;

Фрактал №82. Прекрасная пустота

        Нажав на рубильник можно потерять шляпу от неожиданного порыва ветра или поскользнуться на ровном месте неизвестно от чего, или самому превратиться в рубильник, на который будут нажимать другие участники эксперимента, или позабыть навеки слово рубильник, или же, сконцентрировавшись, стать самим собой, т.е. тем, кем был ещё до нажатия этого устройства. Что же касается тумблеров и кнопок, то здесь всё по-иному. Таинственен мир кнопок и тумблеров, но не до такой степени, чтобы переплюнуть царство автоподключений, спонтанных соединений и иррациональных, налаженных связей. Впрочем, если собрать всю это полученную различными методами информацию воедино, то можно прийти как минимум к трём выводам, и один из них печальный, второй весёлый, а третий совсем никакой. И, выбирая из них, невольно подумаешь о четвёртом, отсутствующем, которого не существует в природе, но который манит своим отсутствием и, маня, материализуется постепенно, окукливаясь, кристаллизуясь и приобретая годовые кольца и полугодовые чешуи и панцири.

       В режиме четвёртого вывода возле станции метро «Большой проспект - I» бродячий оркестрик играл «Каватину Созвездия Киля» об интерпретации перевоплощений в пустоте прекрасных миров земли времени. Но и горькая тема присутствовала здесь – создание в индивидууме или в массах искусственным путём ложных целей и приоритетов. Но слушатели пританцовывали в такт музыке, им было глубоко на всё наплевать, а поэтому жжение горечи не могла властвовать над ними в полной мере. 

       - А слушатели – это вы?
- Да, как вы уже успели спонтанно догадаться, слушатели, это мы.
- Каков ваш ритуал слушания?
-  Согласно нашему ритуалу мы сушим зубы, скалясь или же смеясь, как над другими, так и сами над собой, мы скручиваем уши в фитотрубочки, мы надуваем щёки, словно зобы экстравагантно-элитных жаб, мы точим когти о научные идеи, и всё лишь для того только, чтобы заслужить один лишь благосклонный взгляд Прекрасной Дамы или же её похвалу, (пусть даже и пустую) в пустоте прекрасных миров…
;

Фрактал №83. Полёты кабинетных фигур

        Возле станции метро «Спасская» бродячий оркестрик играл «Сонату Созвездия Пегаса» о рефлексометрии шедевров чердаков и получердаков, подворотен и полуподворотен, подвалов и трижды-глубже подвалов. И каждый чувствовал, что это с него снимаются показания, потому что он  сам, в какой-то мере участвовал в создании этих шедевров (будь то неожиданные жестикуляции, спонтанные даже для себя самого выкрутасы или же автоидентификации (произвольные или непроизвольные). И, хотя кабинеты фигур утроены неизвестно кем, и неизвестно для чего (но ведь неплохо же устроены?), то, если вдуматься, мы это и есть фигуры этих кабинетов, а на нас постоянно смотрят зрители как правило бесплатно. И не восковых мы фигуры, и не стеклянные, и не мраморные, а так просто, никому неизвестно какие.

        - Открыты ли вы для открытых просмотров на земле времени?      
- Так-то так, открыты, однако, при этом наши астральные и космические полёты происходили в обстановке чрезвычайной секретности, даже пересекреченной секретности.
- А можно ли что-нибудь рассказать о них?
- Можно было бы что-нибудь и рассказать о них, но это было бы, во-первых чревато, во-вторых никто бы ничего не понял, или же не услышал, или же просто не поверил, а если бы и поверил, то всё равно, мало, чего бы понял, кроме одного – пора самому собираться в астральные или же космические полёты.

       А в этих полётах жёсткие и чёткие, научно выверенные танцы чувств и мыслей, эмоций и схоластических выкладок в насыщенно вакуумом эфире концентрировали нечто, на месте которого было когда-то осознание своего положения в мире и в обществе. В самом деле, приходилось по-новому переосмысливать устройство того, чего нет, но которого и не может быть в данное время по определению. И только жёсткость, чёткость, собранность помогала изобретать новые штампы, тавро, татуировки, клейма, потому что их творческие наборы должны были определить начало новой конструкции отсутствия сознания, из которой должно было вырасти новое дерево незнамо чего (да и дерева ли?), но вырасти долгожданно и непременно, и пусть даже и с кабинетами таких фигур как мы на своих ветвях…
;

Фрактал №84. Высокая, но ошибочная цель

        - Как лучше всего путешествовать, выехав из земли времени сквозь проржавевший порядок?
- Лучше всего, оставаясь на месте и прокручивая колёсиком настройки миры, окружающие тебя.
- И что тогда?
- И тогда много удивительного узнаешь даже в обыденном, увидишь вселенские тайны в дождевом черве и тех, кто живёт в нём, почитая за творца своей Вселенной, и будь ты самый умный Парфенон Парфеноныч, а и в глупом найдёшь зачастую больший смысл, чем в мудром (впрочем, до поры – до времени).

        А ведь когда-то нас, путешествующих сквозь проржавевший порядок, было огромное количество, но почему-то это не мешало почитать нас (а нам друг друга) за богов, потом нас стало мало, потом ешё меньше, а потом мы вообще перестали быть, и нас не вспоминали как богов, ну, в лучшем случае, как космонавтов или инопланетян, или лемуров, атлантов и гиперборейцев. А мы были не теми, и не другими (и не то, чтобы вообще не теми, но уж, во всяком случае, не теми, за кого нас когда-то принимали. Но это было к лучшему. Инкогнито – не самый худший способ существования в мире инкогнито (при видимом лёгком прочтении снов о себе вслух или про себя).

        Путешествуя сквозь проржавевший порядок с разными прихватами и вывертами можно быть памятником самому себе и рекламировать самого себя как единственное возможное решение древнеязыческих конфликтов, напряжённостей и неразрешимых трагедий. И в этом будет свой неоязыческий смысл, осыпанный лепестками и пеплом былых и будущих имперских оранжерей и ботанических садов. Вот о чём возле станции метро «Шкиперская» бродячий оркестрик наигрывал «Каприччио Созвездия Малого Пса», руководствуясь принципом символизатора путешествий сквозь проржавевший порядок. Что ж, мир так или иначе имеет порядок (с периодическим отсутствием оного), будь то чугунный, ртутный или люминесцентный. Но главное, иметь свой внутренний порядок (в гармонии с внутренним беспорядком и вкупе с инструкцией по управлению ими). Но мы не имели ни первого, ни второго, ни третьего, потому что были ржавчиной проржавевшего порядка. Но цель наша была высока – уничтожение самих себя, высока, но ошибочна и невыполнима (даже и в том случае, если проржавевший порядок был бы фикцией, даже, если мы были бы смертны)…
;

Фрактал №85. Скот это не скот

        Возле станции метро «Зоопарк» бродячий оркестрик играл «Секстет Созвездия Южной Гидры» с применением модулятора эстетики триумфа безнадёжности спонтанности незапланированного падежа скота. И апофеоз скотопечали в виде музыкальной скульптуры на все четыре стороны света излучал таинственные фейерверки молитв из романтических ягод и фруктов перед тем, как быть собранным сборщиками на плантациях. Но слушателям так не казалось, они видели тайну тайги и тайгу тайн…

        - Что это напоминало?
- Всё это напоминало сеанс одновременной игры во все существующие игры земли времени.
- С кем?
- Со всеми подряд желающими играть, но при этом, без знания правил игр и без какой-либо подготовки.

        Но всё было гораздо сложнее. Дело было в аномалии непарнокопытных, так же, впрочем, как и парнокопытных, изучающейся у нас странным образом, потому что преподавалась не менее странным – не то, чтобы телепатическим или мнемоническим, а скорее гелиоцентрическим, и Солнце здесь было – непарно и парнокопытных. И пьющие из хрустальных амфор  отвар из этого Солнца приобщались к великой тайне крупного и мелкого рогатого (дикого и домашнего) скота. И она была не столь явственна и очевидна, как могло показаться на первый взгляд, и даже ведя работу по этой теме с формулами и правилами не всегда можно было понять, не есть ли она в своей последней философской глубине выдумкой злонамеренных или же доброжелательных инопланетных философов, однако, с применением старинной, проверенной годами, счётно-арифметической техники, такой, как счёты, арифмометры, узелки на память, пришли прямо-таки к обескураживающему, опрокидывающему всё и вся выводу: скот не есть скот как таковой, а есть нечто иное, и его периодический, а также и спонтанный, незапланированный падёж лишь подтверждает это умозаключение…
;

Фрактал №86. Путь как цель

        Тайны океанов и континентов Ада, Рая, Чистилища и Мытарств души переполняют наши сердца моряков и путешественников во времени, телепортантов и клономудрецов, клоунесс, поэтесс и виконтесс земли времени. Мы идём по тонкому льду наших мыслей, так похожих на научный лёд, и не беда, что мысли незрелы или же перезрелы, а беда в том, что они есть, потому что идти столь опасным путём лучше вообще без какой либо мыслей, но в потешных мундирах, поросших осенней травой и шерстью верных собак, идущих за хозяевами по незримому снегу судеб, если ещё не свершившихся, то вот-вот готовящихся к своему свершению; и странная нумерация участников этого действа никак не может помешать его осуществлению.

         - Но что вы тянете за собой помимо уже описанного?
- Мы тянем за собой также гири прожитых жизней, а над нами висят шары других воплощений в наши же подготовленные идеи, и распечатав гадальные карты этой виртуальной игры, мы обнаруживаем, что давным давно уже сыграли в неё, ведь мы читаем чужие мысли запросто, а что может быть проще чтения чужих мыслей? – только толкование своих.
- Которые?
- Которые лишь слабое отражение мыслей тех, кто жил здесь когда-то, вовсе не задумываясь о том, что продолжатели его процессов будут продолжать их осмысление не взирая ни на что.

        И вот как раз, не взирая на это самое ни на что, возле станции метро «Парк Победы» бродячий оркестрик играл «Мадригал Созвездия Ящерицы» с применением аккупунктатора растительного мира половинчатых идей. В самом деле, если внимательно посмотреть на философско-биологический фон каждого, то нельзя не удивиться его двуцветно-контрастному излому. У каждого из нас нет подхода к какой-либо определённой идеи, а вот двуличность или же двуликость царит повсюду. И всё-таки – путь по такому льду наших мыслей – это и есть наша уже сбывшаяся цель…
;

Фрактал №87. Узнавание самих себя

        Возле станции метро «Ладожская» бродячий оркестрик исполнял «Кантату Созвездия Южной Короны» о биорезонансном корректировании секретноантивирусных древнейших неохранилищ и сверхсекретноновейших археоскладов. Коррекция была основана на факте том, что частички из Сахары, Каракум, Кызылкум или же Гоби можно обнаружить под любой кроватью во всех точках мира. Слушатели, осчастливленные этим известием, расходились по домам, мечтая о вышесказанном. Но дома, как умственно не корректировались, не могли обнаружить под кроватью ничего, кроме приглашения ещё раз прослушать тему. Как попало приглашение туда? Не исключено, что слушатели сами положили его туда машинально.

        - Так что же вам становилось понятно после повторного прослушивания темы?
- А то, что каждому необходимо автоидентифицироваться прежде, чем рассчитать путь Луны сквозь путь Солнца, путь созвездий друг сквозь друга и сквозь себя самого на земле времени.
- В любом ли случае это поможет?
- Это не поможет при отсутствии, казалось бы, бессмысленных на первый взгляд, таблиц падежа скота от ящура и увеличения популяции лесных жуков.
- В чём же их осмысленность?
- Если правильно их читать, шифровки высветятся сами собой, и тексты тайные, скрытые  в жестокое время, расскажут о таком, что и не снилось нынешним дешифровщикам.

        В процессе дешифровки мы очертили круги, и никого не пускаем за них, но, может быть, надо пустить? Но кого? Не тех ли, кто переполнен нашими мыслями, как мы чужими? Не тех ли, кто ищет самих себя в зарослях ссохшегося осеннего чертополоха, издающего только скрежещущий шёпот и хохот в ответ на просьбу оказать содействие в поисках смысла жизни? И в этих зарослях пляшущие, яростные, ветвистые, одичавшие окончательно молнии, и мы, в который раз рождённые среди них, в них, от них и для них. И мы это они. Но никогда не будем ими до конца, потому что хотим меняться ещё и ещё раз до тех самых пор, пока не перестанем узнавать сами себя, ведь это является 100%-ой гарантией успешной метаморфозы! И мы остаёмся в ночном поле, но уже не среди молний, а среди неведомых фигур, в которых с большим ещё трудом начинаем узнавать настоящих самих себя…
;

Фрактал №88. Приключения в телефонной будке

       Я сам не знаю, как очутился в этом мире, на земле времени. Сквозь стекло телефонной будки прошлого века, бог весть как уцелевшей здесь, возле старых, заросших мохом поваленных антенн, я как сквозь стекло террариума видел тянущиеся по мне хронометрические приспособления, которыми управляли странные существа, описывать которых у меня навряд ли хватит сил. Они пытались зафиксировать моё тайное внутреннее время и зашифровать-закамуфлировать моё внешнее время, находящееся как бы в стороне от их времени, а удавшаяся эта их попытка могла бы привести к моей гибели – гибели хронопилота 6 категории 7 круга колец несуществующего огня. Они, поняв, что это бесполезно, корчили рожи, плющились о стёкла будки, ели сырую землю с только что выпавшим снегом, словом, были в отчаяньи.

       И я тоже был в отчаянии оттого, что не мог сообщить по разбитому телефону тем, кто катапультировался сюда вместе со мной, ценные сведения и наблюдения. Я не мог также объяснить здешним существам, кто я такой, и это продолжалось Вечность. Но Вечность закончилась, и мы рассмеялись, разбив стёкла, каждый – своей телефонной будки, локтями, обмотанными плащами, и всё стало понятно даже уже после первых слов, вылетевших из ржавых телефонных будок. И тогда я раздал каждому точную копию его самого, поскольку себя я протестировать не смог, потому что я, в каком-то смысле, – это и есть те странные существа вокруг телефона-автомата.

        - Так для кого же играл всю эту фигню у станции метро «Технологический институт» бродячий оркестрик, в котором каждый из оркестрантов находился в телефонной будке?       
- Для таких вот точно копий, как я.
- А что играл он?
- «Симфонию Созвездия Часов», посвящённую дефрагментации свершения невероятного в телефонных будках посредством удаления гена p21, что приводило к запуску регенерационных процессов в организме. И слушатели с удивлением счастья и ужаса ощущали, как в них расцветали давно утраченные жизни, и индекс каждого слушателя становился 2,71 или 3,14, а то и позагвоздчатей того!..

P.S.
         – В чём же главный смысл всех мелодий, сыгранных бродячим оркестриком в нашей Вселенной?
- А в том, что в каком бы порядке не производилось слушание их, т.е. прочтение всех главок-фракталов, оно всякий раз будет производиться должным образом. И слушатель-читатель неожиданно понимает: если происходит постоянное накопление безысходных ситуаций, то рано или поздно появится такая их комбинация, которая позволит найти выход из них во всех 88 созвездиях единомоментно…
;

88 созвездий
Андромеда • Близнецы • Большая Медведица • Большой Пёс • Весы • Водолей • Возничий • Волк • Волопас • Волосы Вероники • Ворон • Геркулес • Гидра • Голубь • Гончие Псы • Дева • Дельфин • Дракон • Единорог • Жертвенник • Живописец • Жираф • Журавль • Заяц • Змееносец • Змея • Золотая Рыба • Индеец • Кассиопея • Киль • Кит • Козерог • Компас • Корма • Лебедь • Лев • Летучая Рыба • Лира • Лисичка • Малая Медведица • Малый Конь • Малый Лев • Малый Пёс • Микроскоп • Муха • Насос • Наугольник • Овен • Октант • Орёл • Орион • Павлин • Паруса • Пегас • Персей • Печь • Райская Птица • Рак • Резец • Рыбы • Рысь • Северная Корона • Секстант • Сетка • Скорпион • Скульптор • Столовая Гора • Стрела • Стрелец • Телескоп • Телец • Треугольник • Тукан • Феникс • Хамелеон • Центавр • Цефей • Циркуль • Часы • Чаша • Щит • Эридан • Южная Гидра • Южная Корона • Южная Рыба • Южный Крест • Южный Треугольник • Ящерица
Фрактал №1. Ноты, вышедшие из-под контроля
Фрактал №2. Маски выцветших фотографий
Фрактал №3. Рефлексии вокруг газетной статьи
Фрактал №4. Игра в фанты
Фрактал №5. Степень присутствия Логоса
Фрактал №6. Адепты Вычурного Ордена
Фрактал №7. Танцы под стук яблок
Фрактал №8. F 63,9
Фрактал №9. Бритвомеч телефонных разговоров
Фрактал №10. Финал эксперимента
Фрактал №11. Аттракцион Псевдожизни и Псевдосмерти
Фрактал №12. Опасные эксперименты
Фрактал №13. Чаеконфектус +
Фрактал №14. Чтение газет на живой коже
Фрактал №15. Муниципальные герои, сошедшие с пьедесталов
Фрактал №16. Кто мы такие на самом деле?
Фрактал №17. Цветы мыслей об отсутствии Страха
Фрактал №18. Второй банк данных
Фрактал №19. Театр наших бездн
Фрактал №20. Просто смысл
Фрактал №21. Возле мраморной стены
Фрактал №22. Непонятки
Фрактал №23. Гадание по шахматам воспоминаний
Фрактал №24. Наблюдения, не отягчённые излишним умствованием
Фрактал №25. Драгоценные камни Севера
Фрактал №26. Физионимия прироцателя
Фрактал №27. Кто во что горазд
Фрактал №28. Гейгерный стук
Фрактал №29. Необходимость точки отсчёта
Фрактал №30. Решающая встреча с бутылочником
Фрактал №31. Ночные марши
Фрактал №32. Присяга Фортуне
Фрактал №33. 25 час
Фрактал №34. Запакованные в полиэтилен
Фрактал №35. Каменный огонь
Фрактал №36. Академики, газетные дилетанты и деревенские продюсеры
Фрактал №37. Обратноотсчётники
Фрактал №38. Новый БиоТеатр
Фрактал №39. Игра в «Джаггернаут»
Фрактал №40. Крутёж в идиотском барабане
Фрактал №41. Нечто
Фрактал №42. Жизнь в ландшафтах душ
Фрактал №43. Бородавкометр и перепонкограф
Фрактал №44. Моя цель – это я сам
Фрактал №45. Рассказы, идентичные натуральным
Фрактал №46. Чай и табак из гибискуса
Фрактал №47. Великое отсутствие
Фрактал №48. Философия суфлёрских будок
Фрактал №49. Парадокс биоинформации
Фрактал №50. Спокойствие логарифмических линеек
Фрактал №51. Челюсть арифмометра им в дышло!
Фрактал №52. Молчащий как рыба
Фрактал №53. 48 пожарных пуговиц
Фрактал №54. Спасти Космос от отсутствия самого себя
Фрактал №55. Последние слова Великого Юмора Царей
Фрактал №56. Сам себе гороскоп
Фрактал №57. «1113»
Фрактал №58. События, писать о которых нецелесообразно
Фрактал №59. Вера котангенсов
Фрактал №60. Ответы, выброшенные к чёртовой матери
Фрактал №61. Горельефы, барельефы и мозаичные панно
Фрактал №62. Абракадабрический стиль
Фрактал №63. Интерпретация ответов меднодухового автоответчика
Фрактал №64. Колейдоскопы новых мавзолеев
Фрактал №65. Нам с музыкой не переспорить друг друга
Фрактал №66. Деревня русалок и единорогов
Фрактал №67. В режиме функционирования
Фрактал №68. Ставки на несбыточные цели
Фрактал №69. Невключение тумблеров дикого знания
Фрактал №70. Зрительство как новый жанр
Фрактал №71. Случайная клякса чернильного биомеханического цветка
Фрактал №72. Смысл для видевших выражения их лиц
Фрактал №73. Движение по узелкам
Фрактал №74. Бракованное колесо Фортуны
Фрактал №75. Персонажи Энциклопедии Нонсенсов
Фрактал №76. Одномоментное присутствие и отсутствие
Фрактал №77. Противоречивый вид спорта
Фрактал №78. Фокусы, живущие отдельно от своих хозяев
Фрактал №79. Жестокость и жестокость её изображения
Фрактал №80. Парадокс расхруста
Фрактал №81. Нос к носу
Фрактал №82. Прекрасная пустота
Фрактал №83. Полёты кабинетных фигур
Фрактал №84. Высокая, но ошибочная цель
Фрактал №85. Скот это не скот
Фрактал №86. Путь как цель
Фрактал №87. Узнавание самих себя
Фрактал №88. Приключения в телефонной будке
;