Околодорожные истории

В один из придорожных калифорнийских солнечных дней мы обнаружили себя спящими в раскаленной машине,которая,казалось,была готова разлететься в колчья от накопившейся,с жаром давящей на легкие,духоты.Я лениво зевнул и пошарил в бардачке в поисках жвачки,попутно обжегшись о медную побрякушку,что свисала с проклятого зеркала и немо хихикала,кривя уголками уродливо вырезанного рта.Выругавшись я навалился на дверную ручку и поток свежего воздуха хлестнул пощечиной по моему лицу.Ярко-желтые подошвы ботикок величаво постукивая по земле понесли меня в сторону джанковой заправки у входа в которую отиралась кучка не менее джанковых на вид торчков.Судорожно вороша в своей дырявой как и мои карманы памяти я пытался вспомнить в какую сторону на пыльной дорожной карте нервно ткнула пьяная рука моего попутчика вчера.Так и не вспомнив куда навеянные градусом спонтанные мысли хотели нас отправить я,оглядевшись,обнаружил,что находились мы на долбанной м52 по стороне штата миссури.Какого хрена нам тут нужно было?-ответ возможно знало хмельное тело,которое плавилось от жары и неспокойного сна в железяке.Отвалив пару зеленых за блок красных мальборо и пять жестянок пеппера я плюхнулся на водительское сиденье.Старушка буркнула и слегка содрогаемая нарастающим дребюзжанием мотора завелась.Эндрю чихнул и испуганно вытаращил ещё стеклянные ото сна глаза.Щелчок зажигалки,гнусавое завывание Кертиса из магнитолы,равномерное шуршание соития дороги и колес и бесконечный отравленный воздух,что летел нам на встречу с бешенной скоростью.
Мы с Эндрю просто двигались.Просто летели против течегия и бежали,насколько только хватало сил,сквозь поток попуток и слепящих огней трассы.
От чего и зачем нам нужно было бежать и почему именно так,вдвоем?
Сбегать одному мне казалось затеей одинокой,а значит,чреватой очередным отчаянным приемом героина или чего похуже-зловещей смертельной дозой баклофена,что весьма не перспективно,на мой взгляд.Сама затея нестись,куда глаза глядят посещала каждого из нас с вероятностью более чем наверняка,только вот поддавались этому порыву,словно бесцеремонно содранные судьбаносным ветром пожелтевшие и осушенные древнейшей системой листья лишь немногие.
||.
Как говорится:дай человеку волю и воля эта поработит его в мгновение ока.Так было и со мной ровно до того момента,как я не начал ощущать себя за рулем дряхленького пикапа очаровательного цвета испражнений чьей-то морской болезни, в режиме реального времени.
Знавал я как-то парня,который ровно 10 лет назад закончил пресловутый колледж штата Миссури с небывало благоговейным выражением даунской улыбки на лице.Он выглядел столь же нелепо, как и его дальнейшие планы на жизнь ,бурлящие незрелым хохотом и плюющиеся алкогольными брызгами во все стороны.Стюарт Купер был решительно настроен на поимку птицы по имени "жизнь" и был непоколебимо уверен в том,что крепко схватит ее за самые яйца.
Джанковые вечера на закате херачили пощечины по юным,обдолбанным лицам,эпилептические железные стоны струн охраняли вечернее потрескивание очередного клочка на обочине ,в то время как пара помятых зеленых и титаническая,сокрушающая самое себя головная боль, неизменно сопровождали ужасающее утреннее похмелье в обнимку с отходняком.
Сегодня начало двадцать первого лета от конца света,которое низверглось на мою голову битого локала,что колесил дороги матушки-Америки не помня себя,ровно как и начало сущности своей.Проще говоря,меня изредка посещали отрывочные и болезненные вспышки неких далеких воспоминаний,которые,по правде говоря,больше напоминали черновые кадры из малобюджетного брит-панкового артхаусного кино времен Старины Сида Вишеса и всем знакомых безбашенных и жесточайших хулиганских стычек зеленой улицы.
Заведомо прокуренное калифорнийское сегодня началось с того,что в энный раз я очнулся в состоянии некоего коматоза моего организма в связи с отмиранием пары десятков мозговых клеток,что я оставил в стакане виски сумрачного околодорожного дитя-пошлого неонового бара "beginning the end" с весьма лаконичным и пророческим названием.Оно мне безумно понравилось и воплотило цепочку уже никогда не воссуществующих в будущем вселенных в моем сознании,в которых я исчез из этого грязного и пыльного мира,словно прикарманенный безнадежными бродягами в дырявой одежде с грязными пальцами,отшлифованный жестокими промозглыми дождями и ядовитыми выхлопами дорожный знак из дешевого металла.
Хмыкнув и поморщившись от скрипящего свиста,вырвавшегося из моей глотки словно паразит из оккупированного организма,вместо обыденной штуки под названием голос,я,дернув ручник вдавил педаль газа что есть мочи.Равномерное подвывание отживавшего свое двигателя слилось в приятнейшую для слуха симфонию шороха колес и свиста попутного разбойного ветра.Новый день то и дело посылал вспышки солнечных отблесков на лобовое стекло,словно намекая на предстоящий крутейший поворот в ближайшие 24 часа.Сжав разгорячившейся на солнцепеке руль,что покорно свертывался в змеиный клубок под моей рукой,я приготовился к встрече нового эпизода в моей скромной ,пропитанной и переполненной смазанными лицами и запахом бензина истории.Лениво дернув кнопку переключателя,словно нос дворового мальчугана из недр затхлого гетто,я окружил себя дерзкими нотами излюбленной драйвовыми летними ночами песни:
is she weird
is she weird, is she white
is she promised to the night
and her head has no room
and her head has no room
|||.
В то время как моя малышка скрежетала,напарываясь на малейшую пробоину в дороге и героически ловила несчетное количество мелких камушков в самое лобовое стекло ,меня внезапно посетила опустошающая мысль о человеке и роли нестерпимой боли в нем.Приемник как назло начал выдавать заунывные ноты под ввергающий в уныние голос и мой эфир снова унесся на несколько лет назад,летя сквозь тысячи километров переполненной одиночеством страны.Однажды я как-то писал письмо самому себе.В то мутное время измененного состояния сознания мои глаза были полны токсичной пыли,а легкие выплевывали себя по кусочку каждую пятницу.
Я наивно полагал,что выживу один.Уверял себя в том,что люди не нужны ,что от них никакого толку.От людей только болит голова и поднимается температура.Ведь все они,как мне параноидально казалось,день изо дня безучастно созерцают мою траурную мину, ни на секунду не задумываясь о том,что один только приветливый жест,одна только незатейливая дружелюбная мелочь могла бы меня спасти.Да какие к чертям знаки внимания могли спасти продавшего своим порокам душу человека?
Одиночество в моем сознании проецировалось как огромная кровавая лужа в которой тонешь никому не нужным.Окружающие сами не шли со мной на контакт и я был только рад обвинить их в погибели собственноручно затравленного социального эго и в жалком существовании тени вчерашнего меня.Я умолял,звонил,просил и звал миллион раз,но никто не откликнулся на мои стенания и сейчас я благодарен этим людям.Лицо мое скривила ехидная ухмылка и цитата из вышеупомянутого письма так и всплыла кричаще-красным стоп-знаком в воображении:"Те,кто мнимо был близок оказались вне зоны досягаемости,а те,кто и без того с напущенной заинтересованностью метались у парадной в непонятках,одолеваемые ежесекундными порывами уйти-и вовсе скрылись из поля зрения."Другом мне являлась лишь плоть моя,что то боли в висках противила,вызывая неминуемое отторжение и неприязнь до колик в кончиках пальцев.Разум же враг закадычный и поныне,который из раза в раз выключает весь цветовой спектр реальности и превращает меня в дерганный комок нервных окончаний,которые обрубленные не одной рукой болтаются на сквозном ветру.
Мне вечно нужен был лишь собеседник,который умел искусно поддержать молчание и замкнуть ваакумную тишину.Теперь же я в нем не нуждаюсь вовсе.
Я уверен,что многих посещали подобного плана вещи,как незваный незнакомец на станции богом забытого автовокзала,что навязчиво предлагает себя в качестве собеседника и свою паршивую жизнь в качестве информационной пищи на ближайшие,как минимум,полчаса до прибытия транспорта.Однако навряд ли каждый воскрешал строчку за строчкой в течении бесконечно душащих дней,убивая себя и заталкивая все глубже и глубже в самые потаенные и мрачные чертоги разума цикличные саморанящие умозаключения,порожденные больным разумом.
Вдруг,откуда ни возьмись,на горизонте замаячила смазанная зноем фигурка с протыкающим беспощадно жарящее мутноватое небо большим пальцем,что выдернула меня с корнем из моих окумаривающих раздумий.Ослабив газ и стремительно приближаясь к ловящему попутку телу я смог различить женские черты.
Двадцать один оборот колеса и скрежет тормозов.
-До Орегонской границы подбросишь?-спросила меня белокурая девушка в изумрудно-зеленых авиаторах с неимоверным количеством татуировок начиная от правой ключицы и заканчивая,судя по всему,левой кистью руки,которая была увешана ансамблем бренчащих браслетов,слепящих на солнце.
-Валяй.-бросил я,небрежно открывая дверцу автомобиля.
-Лилит.
Пара ярко желтых глаз пристально уставилась на меня в ожидании рывка мотора и начала долгого,казалось бы,бессмысленного попутнического разговора.
Мотор резво рявкнул.Бледно-бежевый 2RTN120 скрылся в клубе пыли,все более и более внедряясь в чрево приключений окраин северного материка.
Your iron horse is running
Your iron horse is running
Your iron horse is coming
|V.
-У меня странные отношения с жизнью.-лениво отозвался я,нарушая скрежетом своего благозвучнейшего голоса равномерное шуршание дороги.
Беловолосая рассмеялась,и смех её поразительно был похож на игру малышей-солнечных зайчиков ,которые вечно ютились на моем слегка линяющем капоте.Утерев глаза от выделившихся вместе со смехом слез,которые,в свою очередь,успели достичь веснушек на щеках Лилит,она по-свойски откинулась на сиденье.Нагловатым жестом она забросила ногу на ногу,и,наконец,произнесла наигранно протяжный тоном,усиленно жестикулируя руками при этом,пропуская сквозь себя встречный скользящий по лицу ветер:
-Даже эта негодница покинула тебя,да?- не дожидаясь ответа на столь театрализованно-риторический вопрос,моя свалившаяся снежная собеседница жестом попросила прикурить.Едва ли выпуская из руки ядовитую кожицу руля,я протянул руку резким жестом вправо ,щелчком заставив газовое пламя вырваться на свободу во имя массового убиения дыхательных путей людей.
-Знаешь,-вдруг начала она ,словно окрасив речь в заговорщицкие тона сплетен парадной старшей школы-имеется у меня одна весьма душе дробящая история,какие только слушать на закате дня,прильнув обессиленным палящим днем лицом к ледяной поверхности стола какой-нибудь придорожной забегаловки.
Внезапно мой взгляд упал на её руки.На вид моя нонконформистская попутчица ни дать ни взять-подросток с затянувшимся переходным возрастом и бросающимся в глаза 25-летним максимализмом,но руки Лилит предательски покрывала нежная,настолько бережливо оттягивающая каждую жилку кожа,что казалось будто она чуть просвечивала синевато-красные хитросплетения венозной и артериальной систем.Задумавшись об этом я впервые начал подозревать за моей новообразовавшейся собеседницей неординарное прошлое и не менее не обыденные мотивы ехать в этом долбанном драндулете здесь и сейчас,со мной.
-Одним проклятым днем я преступила границу дозволенного,наплевав на все социальные рамки и моральные нормы современной коммуникации-многообещающе начала белая,приняв чуть более серьезный вид.С каждым последующим её словом я наблюдал удивительную метаморфозу опечаленного неисправимый ошибкой и влачащимся из года в год,словно проржавевший баласт,горем собственного сценария.Вместе со всяким последующим предложением проженной,черно-белой пленки её повествования,у краешков уже утомленных глаз залегала морщинка одна за другой,губы кривились в предвкушении танца всхлипов и немых слез,тембр голоса становился все тише,едва различимый под аккомпанемент сочувствующей рассказчице дороги.
Желтовато-зеленая полоса за окном автомобиля содрогалась в месте с каждым последующим басом магнитолы. Обнаженные деревья вдоль трассы плясали в демоническом танце.Мир виделся как никогда более бескрайним,поскольку именно в этот момент сознание ярко осознавало то,что вид сквозь лобовое стекло лишь мизерная часть его ,обрамленная железными дорожными знаками и белой разметочной полосой.
От белоснежно-чистого бледного неба невыносимо рябило в глазах,контраст с которым лишь изредка создавали стремительно бегущие по краям дороги кукурузные поля.мимо проезжающие машины уносились с глухим визгом вперед,словно вырвались из одного воздушного пространства в другое и от отдачи машину слегка покачивало из раза в раз.кожу нежно грели летние солнечные лучи и казалось,будто даже в голове гуляет попутный ветер.Проездные домишки виднелись дрожаще-мизерными,будто лишь одним взмахом руки было возможно стереть их в небытие.Ободранная водонапорная башня одиноко торчала посреди пустыря,у самой вершины которой суетилась стая диких кровожадных птиц. Небольшие сарайные постройки,что встречались нам на пути,невольно наводили на мысль о мексиканских кортелях,от чьей границы мы,кстати говоря,не так уж далеко и находились.Грязная сточная вода извивалась канавами,свалявшимися кустами хвороста и непроходимыми зарослями всевозможных мастей кустарников.лица людей в оставленных позади автомобилях напоминали растекшуюся от высокой температуры мороженную субстанцию,которая стекала небольшими скользкими каплями,пока жадно не впитается во всю поверхность вокруг.
V.
Белоснежные пряди волос резко взметнулись в воздухе и голова,что являлась их счастливым облодателем,сделав поворот вокруг своей оси, под звонкий топот каблуков удалилась в направлении кассы захудалого автовокзала. Спустя несколько минут дама в оранжевом пальто стояла на платформе в ожидании своего автобуса, игриво вертя билет вокруг долговязых пальцев. Глаза её были не реалистично большими, причём ярко-жёлтого цвета, и любой, кто оборачивался, чтобы окинуть её взглядом, ловил лёгкий смешок, что так запросто слетал с её тонких бледных губ.
Она была девушкой из рассказов Фитцжеральда, была одной из свиты подружек Монро, она была не из нашего времени.
Я встетил её впервые ровно пять лет тому назад.
И всё же в продолжение её истории, и всё же в продолжение истории о ней: единственная мысль, которая терзала меня, когда она уходила прочь, размахивая полами своей тёмной юбки, это то, что я должен писать. Писать о ней, писать её историю. Писать до тех пор, пока у меня не отсохнут руки, до тех пор пока хватает разнообразия воспоминаний об этом поражающим фантазию, словно вирус, человеке, до тех пор пока я в состоянии вылавливать слова из своего заросшего инием событий сознания.
Звонкие дерзкие стуны гитары - это был поистине её звук. Снежная королева не любила наслаждаться - она любила создавать наслаждение для людей вокруг себя. Это как когда она не танцевала, а пела для толп своих хмельных друзей, вселяя в них жизнь с каждой новой нотой ,которую брал её чуть хрипловатый голос. Это как когда она не вопела вместе с толпами измученных работой зевак о выходных, а брала машину и ехала, куда глаза глядят, покуда не кончится бензин и силы в её, на удивление, далеко не хрупком женском теле, не иссякнут от бесконечного потока ярких встречных машин и придорожных вывесок.
Когда меня просили сказать, что я в ней полюбил больше всего, я всегда затруднялся с ответом. Я мог провести в раздумьях часы и минуты, нервно покусывая наконечник своей дешёвой шариковой ручки, попутно перелистывая десятки страниц моего бестолкового чернильного блокнота.
Пожалуй, самым впечатляющим в ней было то, что её душа была настолько свободна от всяких рамок, стереотипов и устоявшихся образов, что мне порой казалось, что она - это вся жизнь, какая только когда-либо существовала на земле, заключённая в плоть.
Осенними днями она превращалась в томную француженку, корпевшую над десятками сотен эскизов, которые так и сыпались на её светлую голову с лёгкой руки начальства. Она проводила дни и недели в кофейне в сопровождении неисчисляемых пачек сигарет и своего лучшего друга, хранителя примерно трети информации её пытливого до всего разума - ноутбука.
Зимой, что нещадно хлестала мою белоснежку по бледным щекам, она куталась в яркие шарфы этнической расцветки и свои безумные цветастые пальто, пуговицы которых она застёгивала изящными руками в лакированных перчатках строго выше локтя. В такие моменты она напоминала мне воскресший облик какой-нибудь женщины "бархотного американского времени", которая приехала в далёкие холодные края из солнечной Калифорнии на своём ретро-мобиле.
Начиная с весны и по самое лето с девушкой, которую я, казалось бы, знал, творилось что-то невероятное. Её душа словно становилась бесплотной и вливалась во всё к чему и к кому ей довелось дотронуться. Вокруг неё вертелись толпы людей, кипели дела, настойчиво жужжали заказы и предложения. Она занималась всем и была везде. Она растворялась в воздухе, пропитанном оттепелью.
Однажды один назойливый журналист так и норовил вывести меня из себя вопросами насчёт наркотиков. И вот что я вам скажу: нет, нет и ещё раз нет. Белокурая Лилит никогда не связывалась с подобного рода дерьмом, но должен признать, что таких людей водилось вокруг неё не мало. Она любила всех и была открыта для каждого, однако, в то же врямя, докопаться до самой её сути было не так уж и легко.
Понимаете, это своего рода психологическая уловка. Причём, настолько до отупения тривиальная, что меня невольно пробрал судорожный смех, когда она в первый раз упомянула об этом.
Девушку 90-60-90 никогда не заботило: нужные или не нужные люди вокруг неё, подходят они ей, или нет - она была рада всем и каждому, но настоящими оказывались лишь те, кто осмеливался перегнуться через завесу её мрачного, полного кошмаров прошлого. Тем, кто был готов видеть её не в настроении и ловить её опустившиеся от горя руки во время очередной меланхолии. Как показала многолетняя практика, таких людей оказалось, естественно, до обидного мало. Но что это были за люди!
Пожалуй, я мог бы упустить в рассказе момент упоминания себя, поскольку я не настолько тщеславен, да и признаться на чистоту, я до сих пор не осознал, что же в конце концов, происходило между нами. - тощий мужчина в больничной рубашке нервно рассмеялся,тем самым поставив жирную точку в своем долгом рассказе.
- Чудесно, господин Купер. Что вы ещё мне расскажете о ней?
-Например то,что каждое прикосновение ее рук было словно легким дуновением прохладного майского ветра и каждый раз,когда ее пальцы выскальзывание из моей ладони я не предпринимал никаких попыток ловить их снова,они делали это так нежно и легко,будто лепестки белой хризантемы,едва обдав мою кожу всей мягкостью своего существа беззвучно падали наземь.
Белый воротничок хмыкнул и снова начал шумно выцарапывать своей авто ручкой ненавистные мне каракули на бумаге,пропахшей насквозь этим местом,что вокруг и всюду.Оно будто существо из самой тьмы пропитывало все и вся своей чернотой,не оставляя ни одного белого пятна надежды в сознании всех,кому приходилось побывать здесь.
Вселенная снова сжалась,сделав две свистящих оборота вокруг своей оси,точно таких же неминуемых и переполненных адреналином как и в парке развлечений в крутящейся центрифуге ,откуда вечно доносится возбуждённый визг и нервный хохот.
Очередной вопрос нафталинового засранца вырвал меня из запутанного мрачного коридора моих мыслей,в котором эхом раздавались воспоминания,ровно в тот самый момент когда я представил предупреждающий газовый писк и последующий щелчок зажигалки. БАМ!-Господин Купер,я,кажется,задал вам вопрос-настойчиво повторил четыхерглазый закидывая тощую ножонку в начиненных кожаных туфлях на ногу.
-черная ткань неторопливо и едва навязчиво спала,оголяя ее бледное плечо,которое на фоне темноты,казалось бы будто сияло изнутри.-начал тараторить я ,не утруждая себя постановкой привычных пауз в предложении и нужных интонационных взлетов и падении,не только поскольку я стремился заполнить своим голосом всю эту оглушительно опустошающую реальность вокруг меня,постольку я совсем не стремился к пониманию своего треклятого собеседника-мне нужно было лишь завести в свой коридор,где газ уже дал утечку.
Вселенная сделает два оборота и все,что было твоим вернется назад не реализованной мечтой и резким словом,оброненным в сердцах.
Мраморное лицо молодого человека скривилось в болезненной гримасе и жгучие слезы покатились вниз,плавно огибая все выступы этого выточенного болью и страданиями лица.
Вместе с далеким гулом давно забытых мотивов песни перед глазами его предстала она со своей холодной ухмылкой и белоснежным взмахом волос.В нос прокрался ненавязчивый запах корицы и шоколада,снова шуршали полы узорчатой юбки.хлопали десятки дверей,сотни раз звенел цикличный звон,что олицетворял барьер между нами.
-день за днем ее взгляд становился все отстраненее,её отношение ко мне пропахло несчетными пачками сигарет,скуренными мною и давящими на ноющую грудь ночами в ожидании ответа на оставленное плавать в электронном пространстве слово.Я сотни раз падал ниц у ее дубовой двери,которую колотил кулаками что есть мочи-лишь бы ее голос не был столь резок и груб по отношению ко мне,как и полагалось ему в окружении заложников гранитных стен науки.Тем не менее прошел год в безмолвии и апатии,затем я покинул это место и вот-я здесь.-подытожил парень,сжав копну отросших темных волос,будто пытаясь вырвать их с корнем.
Ублюдок в дорогостоящем костюме встал,вальяжно пощелкивая каблуками туфель по мертвому бетонному полу,будто тем самым дав мне понять,что мои чувства излишни и не занимают никого в этом Мире,кроме их обладателя.
Кровь приливала к щекам и уже успела окрасить кончики моих ушей в позорный красный.Жилка на моем лбу дрогнула:я был готов сорваться в очередном гневном порыве,сглатывая поступающую от ярости горячую слюну,как вдруг раздался грохот и из-за резных дверей ворвались клубы черного густого дыма и дурманящий запах токсичной гари.
БАМ!