Отрывки Ничего. То, что пора выкинуть из головы

Город, ослепляющий яркостью жизни и завораживающей туманностью серого сна...будто все люди умерли, а дома лишились своих душ, душ своих хозяев. Машины больше никогда не тронутся с места, не зазвонит колокол небольшой церкви, не побегут к площадкам дети. Только вороны и маленькие, почти незаметные на серой земле существа. Такие же серые коты, пригибающиеся в сухой бесцветной траве, кажутся полупрозрачными, прямо как и забытые на веревках простыни. За ними, думается, никто больше не придет. Тусклый, болезненный свет, пробивающийся через тяжелые тучи, даже не помогает найти дорогу, а будто прячет ее, сравнивая с такими же неживыми домами, с десятками одинаковых троп, с пожухлыми остатками цветов. Дворовые альбиносы затравленно рычат на шаги Последнего Человека, и даже их бледно-розовые носы и обычно яркие красные глаза становятся землянистого мышиного оттенка.

Редкий первый снег, почти сразу исчезающий на постепенно остывающей коже, в больничном свете туч кажется таким же белым, как руки. Как спины собак и неудачливых котов. Как тропинка и как сами тучи.
Черные вены деревьев резко пронзают снежное небо, будто трещины в фарфоровой чернильнице, и глаза режет от слишком яркого контраста Света и Тени.
Так почему же люди не любят осень?



Представь, как было бы здорово? Ставить в сервант не кружки, коньяк и сухие цветы, а людей.
Иногда раздергивать темную плотную штору, чтобы открыть стеклянную дверь, провести пальцами по затвердевшей от лака щеке "экспоната", может, слегка поправить прическу. Окинуть критичным, но практически влюбленным взглядом, оценивая состояние. Протереть аккуратно пыль, рассмотреть каждую линию на ладонях, в предсмертном порыве тянувшихся, чтобы упереться в холодное стекло, казалось бы, спасительного выхода. Замереть и смотреть в "кукольные", будто фарфоровые от страха глаза. Смотреть и пропитываться этим чувством, всем телом ощущать панику, разделять страх, но одновременно чувствовать власть над ним. Даже не знаю, что лучше- это или держать на цепи.


Перед смертью приходит спокойствие.
Истерики до тошноты, крики до хрипа, тихий плач от бессилия, сидя в уголке,-все это значит, что человек еще жив.
А вот когда от тихого плача он переходит к улыбке... потерян. Мертв. Запишите число, когда эта улыбка перестала сходить с его губ, на могильном камне датой гибели. Трагическая смерть в борьбе за справедливость? С собой? С системой? Борцы с системой оказываются поглощены ей же, в войне с собой не бывает победителя. Кому и что ты пытался доказать?
Перед смертью приходит спокойствие. Поверьте, на краю крыши уже не плачут. Не кричат и не боятся, когда палец лежит на курке пистолета так же уверенно, как на обычной ручке, чтобы поставить точку в слишком затянувшемся романе. Не просят у судьбы милости, когда слишком большая горсть таблеток отправляется прямо в глотку. Они улыбаются. Спокойно, с ноткой радости и немного снисходительно. Им уже не нужна поддержка, понимание, эти "доброе утро" и искренность других. Это все уже опоздало, как только уголки губ сами собой поползли вверх, а в глазах остался холодный отлив равнодушия.