У меня все получится! I. Свершилось!

 У меня все получится!
                У нее  все  получится, -  тихо  сказал  Бог  (с).
I.  Свершилось!
Осенняя  оторопь   драла,  подирала. Брюзжал холодный ветер. Колобродила  серая  хмарь  облаков. Сеял дождь кручину.
Недоля откликнулась  неистовым  речитативом,  скороговоркой  свистела  в  кулак, шептала  на  ветер.
- Случилось,  случилось, - оттрезвонивала, балагуря.
- Ой,  ли?  Рассказывай  сказки, -  вторила  ей, своевольно, необузданно, Доля,
- Богом устроено, Богом, а не  тобой,- восхищенно, требовательно  ликовала  она.
Младенец  улыбался  им доверчиво:  начал  жечь Свечу  Жизни  с  обоих концов...
- У нее  все  получится, -  думала  мать, смотря  на дочь, которая  появилась на  свет на  багрянице...   Движимое  Любовью,  Верой,  Надеждой  слово  матери вело,  вселяло,  источало  и давало  непостижимую силу, исходящую из  самого  сердца.
"Сердце  наше  расширено.  Вам  не  тесно   в  нас?"  Святой Апостол  Павел
Громкий,  заливистый,  требовательный  плач   разорвал тянуще - гнетущую  тишину  избы.
Бух, ух -  пропел петух,
Родила  молодуха  ребёнка:
Ребенка -  уханёнка
Плывуче - сыпучий  плач  выкручивал гнетущую   тишину     единой  сладко  - созвучно - злополучной  мелодией.
Скоротечный  миг  рождения   этой  зеленоглазой  девочки  встречен  был   безмолвием...  Но внезапно  ночная хмарь рассеялась .  Красные таганы  глухо  заухали.  Колокольный  жар источал   первый  желтоголовый ,  остроокий  солнечный луч,  прорвавший  багряницу.  Заря взглянула  волооко,  пророчески  блеснула. Свершилось!
Повитуха  перекрестилась.
Больше  всего на свете  она  боялась этого  дома:  он был  большой,  светлый, весь в радостных  оконцах. Дом  дышал ей  холодом ночью в  спину,  днем смеялся  солнечным светом,  а  в  полных  глазах  -  окнах  отражались лица... В  них она видела и родные  знакомые,  и те,  которые  приходили к ней ночью, в  ее  страшных снах,  заканчивающихся  одинаково:  спрашивали имя... Взрослые  не  могли понять ее  страхов.  Мама  улыбалась, слушала   тайные  секретики  дочери. Целовала, приговаривая: "Фантазерка ты  моя". Папа всегда  и во всем  винил бабушку:  "Все эта старуха - колдовка. Добилась своего  со своими  проклятиями,  испортила  ребенка, боится  всего". Бабуля  горестно вздыхала, отводила глаза, а потом долго стояла перед иконами.
Если  сновидения осознанными не  были,  то   дневные  бодрствования  она  осознавала  отчетливо:  училась  преодолевать свой  страх.  Веселая,  всегда  жизнерадостная попрыгунья ошарашивала  всех  своими не  по-детски  мудрыми суждениями. Отец,  прежде чем отправиться на  работу,  спрашивал ее о погоде  на день, мать  советовалась по  поводу  огорода,  больной  скотины. 
"У  тебя легкая  рука  и доброе  сердце, - говорила она.- За что бы ты  ни взялась - все растет,  процветает. Несешь удачу  людям"
Несла удачу  людям, но не себе...
Первый  раз  страх  неизвестности парализовал  ее  в  шесть лет -  отнялись ноги,   и она  весь день пролежала на  огороде, пока поздним вечером, родители, подняв на  ноги всю  деревню,  не  обнаружили  ее всю в  слезах,  мокрую , лежащую  в  луже  пролитой  из бака  воды.  Причину  врачи не нашли, через  два  дня она опять бегала, как  ни в  чем не  бывало.  Отличное  здоровье,  удивительная   целеустремленная  работоспособность,  любознательность  и пытливый  ум  отличали ее  от  сверстников   с  детства. Над  ее  головой  небо было  каждую минуту разным...
Чудо!   Именно так  называли ее  родные,  больные,   и просто люди,  которые  с ней забывали о своих проблемах.
Что  может сделать шестилетний ребенок?  Спросите  вы.  Ничего или все: подержит  за  руку,  погладит по голове,  подаст  стакан  воды, выслушает...
Слушать -  этому  учила ее   семья!
- Успокойся, я  не хочу  пугать тебя, -  сказала  ей   бабуля в  двенадцать лет. - Путь,  к  сожалению только  один:  научись  слушать  людей,  именно  это  поможет   им  и  тебе.   Можно  не  задавать вопросов,  ответы  написаны на  лице. Каждый  человек  на  твоем  пути  будет  тебя  любить,  или  испытывать -  третьего  не дано. Но помни -  он  тебе  помощник  и встретился не зря!
В  свои  восемнадцать  она  была  дурнушкой:   удлиненный овал  лица, без  косметики,  тонкие длинные  волосы, заплетенные в косу,  задумчивые  зеленые  глаза, но  был в ней какой - то ореол  привлекательности,  притягивающий  людей. Про  таких, как она,  говорят  -  «в ней что-то есть».
Это  случилось  шестнадцатого  сентября. Число шестнадцать  было  в ее  жизни фатальным:  родилась шестнадцатого. Вот только родители спорили  то ли  октября,  то ли ноября,   но, на всякий  случай,  день рождение  праздновали два  месяца.
День сегодня был  ленивым,  она  валялась на диване,  перечитывая  любимые книги, читала одновременно две  или три - одну было скучно.  Родителям  твердо  сказала: "Не мешать,   готовлюсь  к  экзаменам".   Сестра, старше  ее  на  двадцать лет,   искренно  возмущалась ее  поведением. Коли дверь закрыта - поглядим в окно?
Любопытство  сродни  сорной траве,  растущей  под  ногами.  Для многих  людей  оно, любопытство,  кажется большим сокровищем.
-  Возьми его, -  шептали ей  лица  в глазах  ее  дома,  - владей,  и оно принесет тебе  богатство. Прими  его, и ты станешь такой же  независимой  и гордой, как  твоя  сестра.
- Нет,  нет, - поспешно  возражала  девушка, - оставьте его себе,  оно  вам еще  пригодится.
Она  вдруг  поймала себя на мысли, что ей  -  лень. Состояние  было удивительным:  интуитивно  чувствовала,  распознавала  бессмысленность любых  действий в этот  день,  в  том  числе  и  Любопытства, но  Любознательности не чуралась...
Вечер, волшебный  вечер  зачаровывал  и  в то же время вселял необъяснимую  тревогу...  Небо уже  начало   поигрывать  звездами,  легкий  ветерок  трепал  золото веток,  тихие, как дым,  облака заволокли  последние  отблески   засыпающего  солнца.  Тихий  убаюкивающий вечер...
Сероватая  бледность разлилась по лицу  бабушки. Последние  слова  она  произнесла  шепотом:  "Прости, прости меня..."  Ирина  хотела  закричать, позвать родителей,  но  не могла  произнести ни  слова... Бабушка  коснеющей  рукой  воспретила ей  это.  Собрав  последние силы, она  приподнялась на  локте и вложила в  руки  внучки  ладанку.
- Прими,  прими  Дар,  скажи, что ты  согласна...
И  сникла.  Ирина  нагнулась,  чтобы  приподнять ей голову, но  в этот  момент   кто -  то заслонил собою  дверное  отверстие...
Сестра,  стремительно  вошедшая в комнату,  выхватила ладанку   из руки.
- Не тебе, - выдохнула,  потемнев  лицом.
Все  это поразило ее,  и впервые  за  время,  проведенное  на  этой чудесной земле, ей было  не столько  интересно, сколь больно,  тревожно  и грустно.  Ушел любимый человек. А  она  так и не поняла  ее  слов...  И эта  ладанка с золотистыми локонами  бабули...
-  А  наша  баба  умерла,  - прошептала   она  вошедшим  родителям.
У  нее  на глазах  показались  слезы.  Сердце  содрогнулось  и сжалось.
Сестра  внезапно заголосила. Крик  был похож на  крик  кликуши,  пробирал  морозом, какой-то неоправданной  жестокостью…
Эй,  человек,  твой   путь  не  вечен?  Время  мчится,  а  ты  в  азарте  бешеной  погони соперничаешь  с  ним?  Она  сама научилась   переносит любую беду, но вот чужую,  когда  не в силах  ничем  помочь  ближнему,  -  не  умела, -  сгорала  в бессмысленном жарком бреду... Время  лечило,  заметая  обезумевшим  снегом  тоски...
Каждый день в течение  года  Ирина    ходила  на  могилку  бабушки:  ставила свечку, читала   молитву,  а весной  посадила  незабудки  и приходила к ней только в  родительский день.
Шестнадцатого  сентября,  в годину смерти, на  могиле  покойной, сестра  мимоходом обронила: "Что ж  ты  так убиваешься?  Она  тебя прокляла  в утробе  матери, а  ты..."
Черная  туча  надвинулась вдруг,    нагоняя  мрак на  Душу,  окончание  фразы она  не услышала...  Все, вмиг, перевернулось   в ее  жизни.
Родовое  проклятие. Что это?  Бабушкины  страшилки,  суеверие  или  реальность?   Проклятие, забирающее  у  человека  его  истинную Долю,  накликанное сгоряча,  или  сознательно  приносит  Горе  или  Благо  человеку?   Наказание  от слова  "наказ",  а   Наказ  -  это урок,  учение,  испытание?    Трудно,  порой просто невыносимо,   принять  Душою  не  простое,  возвышенное  слово  - Судьба!
С этого дня  ее жизнь принимала  то странный  болотный  цвет  (от  хляби  небесной  до  засухи),  то играла  всеми  цветами  радуги. Образно  -  безбожно  сравнивала  себя  с  ветром,  поющим в  полете,  окрыленным  удачей; вьюгой,  развевающей   беззубую  злость  окружающих.  Испытывала  до  остроты  чувство  горькой  грусти  и  ликующую  радость побед! Скромная,  веселая  и созидающая,  созидающая,  созидающая... Она  много  трудилась.  И  все  у нее  получалось сразу,  любое  дело доводила  до  конца.
PS.
-  Все  та  же   история,  я знаю  ее  наизусть. Но чтобы приблизиться к любви и сохранить ее, нужно не выпускать из памяти тот трепетный момент, встречу, когда вы ощутили это чувство, начиная  с  первого крика, приветствующего жизнь…
"Если  в   вашем  сердце  вы  имеете  горькую  зависть  и  сварливость, то  не  хвалитесь  и  не  лгите на  истину.  Это  не  мудрость, а   зависть и  сварливость,  несущие  неустройство и все  худое.  Но  мудрость,  сходящая  свыше,  во  -  первых ,   чиста,   потом  мирна,   скромна,  послушлива,  полна  милосердия  и добрых   плодов  ,  беспристрастна   и  нелицемерна..."   Апостол  Иаков.
Счастье обрушилось на нее  внезапно - полюбила!  Семья, дети,  любимая работа,  свой  дом...  Что еще?
Небо  поднялось от земли  и стояло  на  дымах,  как  на  столбах. Снег  под ее  ногами  повизгивал.  Она  брела  наугад,  сердце  пусто  ухало. Ирина  окинула  взором  серебряное  кружево  берез,  стоявших  на  опушке  леса. Зачем она  пришла  сюда  ночью?   Подышала  в  варежку,  потрогала  рукой лицо:  всюду ли  чувствует.  А  слеза все  накатывала  и накатывала,  примерзала  к  ресницам,  скосив  глаза,   она  видела  свою  замерзшую  слезу.
Слова  жгли,  как  живые  угли, но  она  устала  терзать свою Душу,  наряжать  добрыми  делами  и  помыслами  добрыми. Огромные  черные  глаза  неба  сияли  зло  и прекрасно.
"Сын  Божий  содеялся  сыном  человеческим,  чтобы  сыны  человеческие   содеялись  сынами  Божьими.."  Святой  Афанасий.
- Это кто  же  я?  Что  ли творить  могу? Не понимаю,  почему  моют  к  праздникам  дома, тела, а  Души?  А Души  в коростах?  Не  может  Душа  сиять обновлением  и чистотой,  если   в помыслах,  в  делах  грешна  и завистлива. Никакие   молитвы   не  спасут. Беды стали  одолевать:   предавали  самые  близкие и  те, ради которых  она,   не  давая  себе  покоя,  делала все, что умела  в этой  жизни...
-  А мне  всего  сорок,  -  подумала  она  с горечью, -  всего   или  уже?  Моя  жизнь -  честное  служение  людям ради  покоя  собственной  совести?  Да  и потом,  какая  бы  беда  меня не постигла, это еще  не вся  жизнь?